Женщина на все времена

Глава 9

Гален Хетфорд вошел на кухню. Дети и Хэнк ужинали.

— Где мисс Грейсон? — он обратился к Бредли.

— У себя, — сказал Хэнк настороженно.

— Она поела?

На это вопрос ответил Киган.

— Мисс Грейсон сказала, что не хочет есть, но мы оставили для нее еду. Вдруг она передумает.

— Давайте тарелку. Я отнесу ей ужин, — Гален протянул руку. — У меня важный разговор к вашей учительнице.

Он посмотрел на Шеннон. Глаза у девочки были печальные, да и мальчики выглядели подавленными. Отец улыбнулся всем троим.

— Мистер Райнхарт разрешил мисс Грейсон остаться. По крайней мере, на какое-то время.

— О, папа! — Шеннон бросилась к нему.

Гален взял дочку на руки и прижал к себе. Малышка рассмеялась. Хэнк и мальчики тоже улыбались. Видно было, что у всех упал с души камень.

Гален Хетфорд постучал в дверь и сразу услышал удрученный голос Нолы Грейсон:

— Прошу!

Управляющий поместьем вошел, но молодая женщина не повернулась к нему. Она стояла около своей кровати и укладывала в сундук книги.

— Я принес вам ужин, — раздался голос за спиной Нолы.

Учительница резко обернулась. В глазах ее было удивление.

— Ах, это вы мистер Хетфорд… Я думала, это… Спасибо, я не хочу есть.

«Наверное, она ждала Хэнка», — решил управляющий поместьем.

— И все-таки нужно поужинать, — Хетфорд поставил тарелку на стол.

Нолы продолжала укладывать книги.

— Вы на меня очень сердитесь? — молодая женщина не могла поднять на Галена глаза.

— Вовсе нет. За что мне на вас сердиться?

— Ну как же за что? Я несу ответственность за детей. Мне нельзя было спускать глаз с Шеннон. Я же видела, что девочка очень напугана и расстроена… Когда Киган сказал, что ее нет нигде в доме, у меня чуть сердце не остановилось. Я думала только об одном — как ее найти. Конечно, глупо, что я бросилась ей вдогонку, не подумав ни о чем, даже воды с собой не взяла. А потом еще и заблудилась. Как же вам на меня не сердиться? За одно исчезновение Шеннон из поместья вы должны были бы меня уволить, но боюсь, что опоздали. Вас опередил Ленгфорд Райнхарт.

— Успокойтесь, пожалуйста, — прервал ее Гален Хетфорд. — Вам предстоит еще многому научиться, это верно. Но вы к себе слишком строги. Все мы ошибаемся…

— Я сделала слишком много ошибок… — Молодая женщина подумала о том, что без ведома хозяина поместья привезла на его землю человека, которого он, судя по всему, ненавидит, и из ее глаз потекли слезы.

Нола Грейсон не хотела, чтобы кто-нибудь видел, как она плачет, поэтому наклонилась ниже над своим сундуком и украдкой вытерла глаза.

Хетфорд понял состояние учительницы и, чтобы не смущать ее еще больше, отошел к окну.

— Да, ошибки были. Но у вас есть возможность их исправить.

Нола Грейсон выпрямилась. На ее ресницах все еще дрожали слезинки, но в душе ожила надежда.

— Что вы имеете в виду? — спросила она, боясь поверить в свое счастье.

— Ленгфорд Райнхарт согласен, чтобы вы остались.

Она чуть не села в свой сундук.

— Не могу поверить… Но что… Как вы смогли его переубедить?

— Я сказал ему правду. Вы очень нужны моим детям. Особенно Шеннон.

О том, что он пригрозил Ленгфорду Райнхарту своим отъездом, Хетфорд промолчал.

Нола онемела. Ее поразила не только новость, но и откровенность управляющего поместьем. Между тем он подошел к столу и сел около него. Видно было, что этот разговор дается Галену Хетфорду очень непросто. Он явно нервничал — сначала несколько раз пригладил свои густые темные волосы, хотя они были в абсолютном порядке, потом не знал, куда деть руки. Справившись кое-как с волнением, Хетфорд продолжил:

— Я не хотел вникать в то, что в семье растет девочка, — он вздохнул. — Как страус, спрятал голову в песок. Я продолжал работать столько же, сколько раньше, и даже еще больше. Я работал до полного изнеможения, и сил ни на что другое у меня ни оставалось. В первую очередь на раздумья. О Шеннон стал заботиться Киган, но ведь он и сам еще маленький. Ему пришлось рано повзрослеть. Хиз уже тогда работал на ферме, как взрослый. Он был со мной везде, иногда сутками. Мальчик буквально не спускал с меня глаз. Я знаю, что он хотел отвлечь меня, потому что чувствовал мою боль. Он так старался научиться всему, что приходится делать в нашем хозяйстве, чтобы мне стало хоть немного легче! Счастье, что у меня такие чудесные сыновья.

Хетфорд опустил голову. Молодая женщина затаила дыхание. Через секунду он продолжил:

— Я попытался что-то сделать, чтобы дети не так остро чувствовали, что остались без матери, но заменить ее не мог.

— Никто не может, — тихо отозвалась Нола.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

— Шеннон должна видеть женщин. Когда она была совсем маленькой, я хотел отправить ее в Аделаиду к своей тетке. Я понимал, что для малышки это лучше, но не смог отдать дочку.

— Думаю, вы все сделали правильно, — Нола боялась, что Хетфорд замолчит и она больше ничего не узнает. — Меня ребенком отправили в интернат, и, поверьте, я знаю, о чем говорю. Я была, конечно, старше, чем Шеннон, но и мне очень не хватало семьи. А уж такая малышка… Без семьи теряется что-то очень важное… Прерывается какая-то внутренняя связь с близкими, которую потом не восстановишь. То, что дети потеряли мать, само по себе трагедия. Тем более нужно держаться вместе. Родительский дом, братья и отец — вот тот фундамент, на котором можно строить счастье вашей дочери. Но она, конечно, должна чувствовать и ощущать себя девочкой. Носить платья, играть в куклы.

— Вероятно, вы правы. Я прошу вас остаться с моими детьми. Полагаю, вам удивительно слышать от меня такую просьбу. Я сам бы не поверил, если бы мне кто-нибудь сказал, что я буду просить женщину остаться в поместье Ленгфорда Райнхарта. То, что произошло сегодня, заставило меня на многое посмотреть иначе. Я понимаю, что когда-нибудь вы уедете от нас, вернетесь в Англию, но если на какое-то время останетесь, я смогу решить, что мне делать дальше.

Нолу Грейсон потряс этот монолог. Гален Хетфорд, безусловно, был гордым человеком, а такому всегда трудно раскрывать перед другими свою душу. Он привык отвечать за многое, не рассчитывая на чью-либо помощь, и она чувствовала себя польщенной тем, что управляющий поместьем Ленгфорда Райнхарта одарил ее своим доверием. Молодая женщина хотела, чтобы он понял эти ее чувства.

— Я не сомневаюсь, что вы сделали для детей все, что было в ваших силах. Это ведь очень трудно, особенно если учесть, что Шеннон осталась без матери совсем крошкой, как я понимаю. Конечно, когда-нибудь у девочки появится потребность поговорить о многих вещах с женщиной, которой она сможет довериться. Какое-то время ей будет хватать общения с вами и с братьями, но такой день, когда ей станет нужна мудрая и добрая женщина, все-таки настанет. И потом, кто-то же должен учить девочку всему, что ей нужно будет уметь, когда она станет хозяйкой в доме! И учиться она должна обязательно. О мальчиках разговор особый. Ваши сыновья должны получить образование. Я, кстати, здесь именно для этого.

— Совершенно верно, — Хетфорд улыбнулся. — И вам будет нужно много сил, поэтому я прошу вас поужинать.

Он встал и направился к двери. На пороге еще раз обернулся. Нола решила, что Гален Хетфорд хочет что-нибудь добавить, но больше никаких откровений не последовало.

Несколько минут молодая женщина не трогалась с места и повторяла про себя все то, что сказал ей Гален. Он просит ее остаться! Ленгфорд Райнхарт изменил свое решение! Она была счастлива. Кто бы мог подумать, что разрешение остаться на простой ферме в Австралии станет для нее столь важным… Внезапно учительница почувствовала волчий аппетит и бросилась к столу, на котором стояла тарелка, принесенная Хетфордом. Ужин показался ей необыкновенно вкусным, хотя это были всего-навсего вареные бобы и вяленое мясо.

Покончив с едой, Нола принялась разбирать уложенные в сундук книги. Ей нужно было готовиться к урокам. Где-то в глубине души у нее осталась мысль о Ленгфорде Райнхарте. Конечно, ей хотелось, чтобы он сам сказал, что она может остаться. Может быть, тогда она смогла бы вернуться к разговору о найденной на его земле воде и спросить, почему его так взбесила новость, что сделал это Вэйд Дэлтон. Впрочем, у нее еще будет для этого время.

Вечером Нола готовилась к урокам на завтра, но много времени это у нее занять не могло. Шить ей сегодня не хотелось, хотя на скатерти осталось сделать всего несколько стежков, да и второе платье для Шеннон уже было раскроено. Афиша, обещанная Эстер, тоже почти готова.

Несмотря на хорошее настроение, Нола Грейсон чувствовала странное беспокойство. В ее голове проносилось много вопросов, но ответить на них было некому. Она думала о Галене Хетфорде и о его неожиданной откровенности. Молодая женщина призналась себе, что, наверное, могла бы полюбить такого человека. Он очень хорош собой, хотя лондонские барышни, скорее всего, посчитали бы его грубоватым. Сдержанность и немногословность придавали Галену особый шарм. А еще, судя по всему, Хетфорд очень силен. Нола вспомнила, как он объезжал диких лошадей, и сердце у нее забилось чаще.

Что говорил о жене Галена Хетфорда Вэйд Дэлтон? То, что Эмили была красивой, но очень слабенькой и что чувствовала она себя на ферме явно не на месте. Откуда он привез ее сюда, спрашивала себя Нола, и почему ей было здесь плохо? Может быть, поискать в ее книгах еще какую-нибудь записку?..

Молодая женщина стала перебирать книги, разыскивая другие романы Кэролайн Вей. Таких нашлось три — «Бесплодные мечты», «Не верю твоей клятве!», «Поблекшие листья нашей любви». Ну и названия! Еще до того, как она раскрыла первую книжку, Нола Грейсон знала, что найдет в ней записку. Учительница не смогла бы объяснить себе, как она это поняла, но твердо знала — сейчас ей на руку выпадет листок бумаги.

В книге «Бесплодные мечты» лежала записка: «Я не могу здесь жить больше. Прошу тебя — давай уедем. Э.».

Послание в «Не верю твоей клятве!» гласило: «Любовь моя, если мне придется остаться здесь, я умру. Умоляю тебя — увези меня отсюда. Э.».

Нолу Грейсон охватили дурные предчувствия. Что имела в виду Эмили? Учительница взяла в руки третью книгу — «Поблекшие листья нашей любви» и пролистала ее.

Записка была и в ней. На этот раз она оказалась длиннее. Нола потрясенно читала: «Слишком поздно. Он все знает, и я боюсь за тебя больше, чем за себя. Тебе нельзя приходить. Нам суждена разлука. Помни, во мне растет семя нашей любви. Э.».

Нола прочитала эту записку четыре раза и отчаялась понять что-либо. Чего или кого боялась Эмили? Кто что знает? Единственный вывод, следовавший из этих строк, был шокирующим. У Эмили явно имелся любовник, и муж узнал об этом. Если это было так, она боялась за свою жизнь и за жизнь своего возлюбленного. Гален Хетфорд, уж конечно, не тот человек, который мог бы простить измену.

Вопрос, на который не было ответа, не выходил у Нолы из головы. Что произошло с Эмили? Как она умерла? Если бы она скончалась в результате болезни, Хиз и Киган помнили бы об этом и, наверное, сказали бы ей. Хотя учительница и не хотела в это верить, было похоже на то, что смерть Эмили Хетфорд была внезапной и необъяснимой. Эта мысль заставила ее вздрогнуть. Она поняла, что если ей удастся найти ответ на этот вопрос, то одновременно он станет ответом и на все остальные.

Нола так разволновалась, что не могла больше оставаться в доме.

Она вышла из здания школы и пошла прямо — без цели и направления. Подойдя к дому для служащих, учительница наткнулась на Джека, который, оказывается, вернулся из лагеря. Он сидел перед дверью и курил.

— Не спится, Джек? — дружелюбно спросила молодая женщина.

— Я не привык спать в доме, — ответил абориген. — Мне лучше спится под звездами.

— Да, в доме очень душно. Здесь дышится полегче, это правда.

— А в той стране, откуда вы приехали, тоже жарко, мисс?

— Нет, Джек. Там не бывает такой жары, как здесь. А еще там часто идет дождь. Пожалуй, слишком часто.

— Ваша страна далеко отсюда? Вы из большого города, мисс?

— Да, Джек. Я из Лондона. Это очень большой город в Англии. Туда надо долго плыть на корабле.

— Я никогда не видел большого города. Какой он?

— Там много улиц. Много больших домов.

Джек удивленно покачал головой.

— Ты видел когда-нибудь корабль, Джек?

— Нет, мисс. Мне рассказывал один человек, что в нашу страну приплывает много больших кораблей. Они привозят белых людей и разные новые вещи. А корабль больше, чем гостиница в Джулиа-Крик?

Он спросил это совершенно серьезно, и Нола невольно улыбнулась.

— Конечно. А еще на корабле может быть несколько этажей. Они называются палубами.

Увидев, как он поражен, удивилась и Нола.

Джек снова покачал головой, на сей раз недоверчиво. Он явно не мог представить себе ничего подобного. Такая реакция заставила молодую женщину задуматься о том, какую жизнь ведут люди, родившиеся и выросшие на этой земле.

— Ты рассказывал мне, что рос на ферме, Джек. Но ведь какое-то время ты жил и со своим племенем, да?

— Да, мисс. Я на самом деле часто уходил с племенем и проводил много времени с матерью. Она хотела, чтобы я лучше узнал жизнь ее народа.

— Джек, расскажи мне о жизни вана-мара, пожалуйста, — Нола была рада отвлечься от мыслей об Эмили Хетфорд.

— Что вы хотите знать, мисс?

— Какова у вана-мара роль женщин?

Джек растерялся. Нола не сразу поняла, что он не понимает слово «роль».

— Я спрашиваю о работе женщин. Что делают лубрас?

— Лубрас заботятся о детях.

— Значит, женщины воспитывают детей?

Джек задумался.

— Воспитывают? Не знаю. Лубрас собирают ямс и другие съедобные корни. Они знают все места в окрестностях, где растут эти корни. Они знают, где можно найти мед. Иногда они даже охотятся на ящериц и на кроликов.

— Как это?

Теперь, увидев выражение лица Нолы, улыбнулся Джек.

— Женщины носят с собой палку из твердого дерева, заостренную с обоих концов. Она годится для того, чтобы выкапывать корни или охотиться на ящериц. А еще для того, чтобы сражаться.

— Сражаться?

Абориген рассмеялся, увидев, как она недоверчиво нахмурилась.

— Иногда приходится. Дети собирают ветки и сучья для костра, мужчины охотятся, чтобы добыть пищу. Они всегда берут с собой бумеранги и копья. Чтобы охотиться на зверей и птиц, мужчина должен уметь читать следы и различать другие знаки. Вы не видите то, что видим мы, мисс. Мы можем кричать, как животные, и мы знаем жизнь зверей. Мы должны определять направление ветра, передвигаться тихо и быстро, чтобы не вспугнуть добычу.

Джек не только говорил ей все это, но и делал замысловатые движения руками и ногами, как будто сопровождал ими свои слова. Позже Нола узнала, что аборигены рассказывают в танцах свои истории.

— Охотники натираются охрой или тиной, чтобы избавиться от запаха, потому что многие животные чувствуют человека издалека, — продолжал Джек. — Когда мужчины возвращаются с добычей, женщины готовят вкусную еду.

Нола слушала очень внимательно. Ей было интересно все.

— А есть в вашем племени врач, Джек? Лекарь?

— Да, мисс. Он могущественный человек.

— Кто может стать лекарем?

— Старейшины и сам лекарь ищут человека — такого, кто много думает или же часто помогает лекарю и учится у него. Нужно найти того, кто умеет все видеть. Хорошего лекаря узнают по глазам.

— По глазам? Что ты имеешь в виду, Джек?

— Хорошие глаза могут видеть здесь, — абориген указал на свою грудь, и молодая женщина решила, что он хочет сказать, что глаза лекаря видят человека до глубины души.

— Лекарь может прогнать болезнь, а может ее призвать, и человек умрет.

Учительница ахнула:

— Он… колдун?

— Не знаю, мисс. Он лекарь.

— А как выглядят такие люди, Джек? Они чем-то отличаются от остальных вана-мара?

— Когда человек становится лекарем, ему делают дыру в языке.

— А зачем колдуну, то есть лекарю, насылать на кого-то болезнь? Разве он не должен лечить людей?

— До того, как лекарь начнет лечить, он должен дать место духам в своем теле. Тогда он сможет путешествовать в прошлом и в будущем. Он может убивать врагов из другого племени.

— А здесь есть и другие племена? Я знаю только твое племя.

Джек ответил не сразу.

— Да, есть и другие. На востоке — воркиа, южнее — гоа и пита-пита.

— А эти племена не враждуют друг с другом?

— Никто из них не воюет с вана-мара, но у каждого племени свои охотничьи угодья. Другие племена, дальше на север, у реки Делий, не такие мирные.

— Пита-пита, воркиа и гоа говорят на других языках или на том же, что и вана-мара?

— Они говорят на других языках, но мы их понимаем.

Нолу распирало любопытство.

— А ты не мог бы как-нибудь отвести меня к своему племени, Джек? Я очень хочу познакомиться с вана-мара.

Абориген видел, что интерес у молодой женщины искренний, и это его тронуло.

— Хорошо. Вы расскажете нам о своей стране и о больших кораблях, мисс, а мы расскажем вам о нашем времени снов.

Нола улыбнулась и протянула Джеку руку.

— Согласна!

И союз между ними был заключен.

Нола спала плохо. В ее комнате было очень душно, и она не раз вспомнила Джека, который предпочитает проводить ночь под открытым небом. Должно быть, на самом деле спать под звездами намного приятнее. Отчаявшись заснуть, на рассвете молодая женщина вышла на свежий воздух. В доме Галена Хетфорда ее ждали только через два часа, поэтому она решила немного прогуляться верхом.

Англичанка оседлала Веранги и поехала к месту, где Вэйд Дэлтон нашел им воду. На душе у молодой женщины было неспокойно. Это чувство томило ее со вчерашнего вечера и прошло ненадолго только во время разговора с Джеком. Письма, найденные ею в любовных романах, заставили учительницу о многом задуматься.

Всецело поглощенная своими мыслями, Нола не сразу обратила внимание на то, что Веранги насторожился. Из раздумий ее вывел совершенно неожиданный звук. Неужели выстрел? Молодая женщина прислушалась. Да, без сомнения, выстрел, потом еще и еще. Стреляли из ружей. Лошадь встала как вкопанная, а у Нолы Грейсон часто-часто забилось сердце. Надо ехать туда! Учительница тронула каблуками бока Веранги, и умная лошадь шагом двинулась вперед. С небольшого возвышения, с которого открывался вид на лагерь, молодая женщина увидела верховых, скакавших галопом среди их стада и стрелявших в воздух. Испуганные овцы кинулись в разные стороны. Джимми и Джек — и когда только он успел вернуться! — целились в чужаков, а безоружные аборигены попадали на землю. Бандиты! Нола вспомнила, что Гален Хетфорд говорил о том, что на их земле появились незваные гости, и предупреждал своих людей.

Картина, свидетельницей которой стала молодая женщина, показалась ей совершенно неправдоподобной — да она и не могла быть правдоподобной для цивилизованных людей — все-таки двадцатый век на дворе! И длилось это безумие, казалось, целую вечность, хотя в действительности перестрелка продолжалась всего несколько минут. Основная часть стада между тем бросилась в ее сторону, и, если бы умный Веранги не отступил, ей пришлось бы плохо. Но стадо, испуганное выстрелами, неслось вперед.

Нола Грейсон все-таки оказалась среди обезумевших овец. Это было поистине страшно. Она постаралась сохранить присутствие духа, не терять рассудка и поскакала вместе со стадом. Веранги заржал от боли, и она поняла, что какой-то баран задел рогами ноги или бок ее лошади. Но самый ужас был в том, что над ними свистели пули!

Ноле Грейсон показалось, что в плечо ей впилась гигантская железная пчела… Значит, какой-то выстрел достиг цели, и этой целью была она. Беснующиеся овцы помчались в другом направлении, и Веранги пришлось повернуть вместе с ними. Теперь они оказались прямо перед лагерем, а там была возможность для маневра. Нола направила лошадь в сторону и заставила остановиться. Бок у Веранги кровоточил. Лошадь повернула голову к хозяйке, и Нола увидела, что глаза ее верного друга полны страхом и болью. Она тут же спешилась и осмотрела рану Веранги. Молодая женщина оторвала кусок от подола своей рубашки и прижала его к ране, чтобы остановить кровотечение. При виде крови лошади перед глазами учительницы все поплыло от страха, и собственная боль стала сильнее. Осмотреть свое плечо Нола Грейсон не успела — к ней галопом мчался всадник. На секунду ее охватила паника, но она тут же узнала Джимми.

— Быстрее садитесь на коня! — крикнул он.

— Я не могу! Веранги ранен.

— Быстрее! — в голосе Джимми слышалось отчаяние.

Тут уж Нола перестала пререкаться и села на лошадь. Они поскакали к камням, чтобы укрыться за ними. Как только они это сделали, Джимми снова начал стрелять. Те, кто пожаловал на землю Ленгфорда Райнхарта, явно не собирались отступать и теперь вели прицельный огонь. Нола спряталась за самым большим камнем, держа в руке поводья, но Веранги встал на дыбы и вырвался.

— Отпустите лошадь! — закричал Джимми.

В его указании уже не было необходимости — Веранги помчался от них стрелой. Через несколько минут выстрелы прекратились. Джимми немного подождал и осторожно выглянул из их достаточно призрачного укрытия. Нола тоже выпрямилась и первым делом попыталась успокоить лошадь аборигена.

— Они уехали, — выдохнул Джимми.

Нолу Грейсон сейчас занимала даже не эта мысль.

— Веранги ранен! Что с ним будет? Он умрет! — закричала, не в силах сдерживать свое отчаяние, молодая женщина.

— Да что вы, мисс, рана у него небольшая, — возразил ей Джек. — Лошадь вернется на ферму.

В глазах у учительницы все потемнело, голова закружилась, и она схватилась за плечо. Джимми бросился к ней.

— Вы ранены?

Рукав рубашки пропитался кровью, но, похоже, кровотечение было не очень сильным.

— Рана неглубокая, — облегченно вздохнул абориген, — но кровь все равно нужно остановить.

— Пустяки, Джимми, это лишь царапина. Нужно возвращаться. Посмотрим, что там в лагере. Надеюсь, все ваши соплеменники живы.

Гален Хетфорд и Хэнк Бредли собирались ехать в лагерь, когда к флигелю управляющего поместьем бешеным галопом подлетел Джек.

— Что случилось? — закричал Гален, предчувствуя недобрые вести.

С трудом переведя дыхание, Джек коротко выдохнул:

— Чужие! С ружьями!

Мужчины бросились к конюшне, и через минуту оттуда послышалась громкая команда:

— Вперед!

Хетфорд и Бредли, сначала скакавшие во весь опор, перед тем самым возвышением, с которого увидела лагерь Нола, перешли на шаг. Им удалось остаться незамеченными. Их взору открылась ужасная картина. Четверо чужих стояли около лежавшего на земле аборигена. Смеясь, они пинали несчастного ногами и делали вид, что целятся ему прямо в голову. Рядом лежал еще один связанный абориген.

Гален Хетфорд взял в руки свое оружие, прицелился и выстрелил. Послышался свист пули, и у одного из бандитов вдребезги разлетелся приклад ружья. Вся четверка тут же повернулась и увидела, что они стоят под тремя прицелами. Хэнк Бредли не стал медлить, и его пуля досталась одному из весельчаков. Правая рука у бандита повисла плетью. Стало быть, один ранен, второй обезоружен, и к тому же Джек накинул на него лассо. А что же двое других? Они бросились к своим лошадям, стоявшим неподалеку, и через мгновение их и след простыл.

— Не надо, — Гален Хетфорд остановил Хэнка, который хотел тут же кинуться в погоню. — Эти нам все расскажут.

Он спешился и помог Джеку связать бандита, пока Бредли перевязывал руку тому, кто стал его мишенью. Никто из них не знали этих людей, но у Галена мелькнула мысль о тех, кто их сюда послал.

— Где Джимми? — Хетфорд повернулся к Джеку, развязывавшему своих соплеменников.

— Не знаю, хозяин!

— Найди его, — приказал Гален. — Не приведи Бог, он ранен.

Два раза Джеку повторять не пришлось.

Управляющий поместьем Ленгфорда Райнхарта повернулся к незнакомцам.

— Что вы делаете на нашей земле? Кто вас послал сюда?

Они переглянулись и промолчали.

— Не хотите отвечать? А придется… — в голосе Галена Хетфорда прозвучала угроза.

Бандиты снова переглянулись, на сей раз встревоженно.

К лагерю один за другим подошли остальные аборигены. Никто из них не был ранен, но все сильно испугались.

Хетфорд успокоил людей и похвалил за то, что догадались с вечера привязать лошадей в отдалении. Хэнк привел их, и аборигены разобрали своих коней. Надо сказать, что в седле они держались уже довольно уверенно. Управляющий поместьем велел им немедленно отправляться собирать овец, пока они не разбежались слишком далеко.

— Мы ничего не скажем, — тон одного из связанных был вызывающим.

Теперь переглянулись Хетфорд и Бредли. Они поняли друг друга без слов. Бандитов явно нанял человек непростой, и даже в этой, критической для них ситуации их не оставило обманчивое чувство безопасности.

Хетфорд подошел ближе.

— Вы ведь не из наших краев, не так ли? — не получив ответа, Гален продолжил свой монолог. — Если бы вы были местные, то знали ли бы, чем могут кончиться такие прогулки. Мы здесь, в глуши, живем по своим собственным законам, знаете ли.

За разговором Хетфорд демонстративно делал на своем лассо петлю. Хэнк последовал его примеру. Столь прозрачный намек бандиты, конечно, поняли, но не поверили в возможность самосуда. Они решили, что это трюк, чтобы нагнать на них страху и заставить заговорить.

— Так вот насчет наших собственных законов, — Хетфорд словно рассказывал хорошим друзьям последние новости. — Вы осмелились напасть на чужое стадо среди бела дня, значит, знаете, что ближайший полицейский участок находится не ближе ста миль отсюда, а может быть, и еще дальше. А вот то, что скотоводы разделываются с вашим братом своими собственными методами, вы не знаете. Если вы до сих пор не поняли, объясняю: ваша судьба целиком в моих руках, джентльмены. О том, что с вами произойдет, не узнает ни один человек, а если и узнает, это никого не заинтересует. Воровство здесь, в глуши, считается ужасным преступлением. Для того, что вы сделали, нет такого наказания, которое будет признано жестоким. В этом мнении мы, скотоводы, едины. А при выборе средств каждый руководствуется собственной фантазией, если вы понимаете, что я имею в виду.

Бандиты заметно напряглись, но Гален Хетфорд почувствовал, что они еще не совсем убеждены в том, что им на самом деле грозит опасность.

— Вы сами, очевидно, не скотоводы и не знаете, сколько труда стоит вырастить овец. Мы не можем просто так допустить, чтобы кто-то приходил и обворовывал нас.

— Вы не посмеете, — вырвалось у раненого, говорившего с сильным акцентом, похоже французским. — Мы ничего такого не сделали — только немного повеселились. Настоящие воры удрали, а мы лишь немного пошумели. Мы никого не убили и не ранили. Вы нам ничего не сделаете.

— Мы вам ничего не сделаем? У вас лично была возможность убедиться в обратном.

Гален повернулся к Хэнку, и оба попробовали, насколько крепка петля. Их движения были обыденными и спокойными.

— Видите вон то дерево? — спросил Хетфорд.

Связанные бандиты повернули головы. Невдалеке рос большой эвкалипт с крепкими сучьями.

— Повесим мы вас на нем. А где вас лучше закопать? У вас есть какие-нибудь пожелания по этому поводу?

— Повесите? Это, должно быть, шутка, — раненый попытался рассмеяться, но смех застрял у него в горле. — Это же противозаконно… Вешают только убийц и только после суда.

— Да что вы говорите? Такие правила там, откуда вы к нам прибыли? И откуда же? — Гален Хетфорд поднял бровь.

— Из г-города, — заикаясь, сказал бедолага.

Второй бандит, он выглядел постарше, толкнул его в бок.

— Закрой рот, идиот.

Раненый поморщился от боли. Видно, толчок оказался сильным.

— Мы ничего не скажем, — тот, кого обезоружил Хетфорд, очевидно, на самом деле решил молчать.

— И не надо, — Гален был почти убежден, что один из них француз. Узнать его имя будет легко. — Я только хотел знать, из каких вы мест, джентльмены. Может быть, вешать вас действительно не стоит, если вы говорите, что никто из наших людей не убит. Если вам повезет, и даже раненых не окажется, мы просто поступим с вами, как поступаем с дикими лошадьми, которых нам удается объездить. Не беспокойтесь, Хэнк прекрасно ставит клеймо, очень быстро. Не так ли, Хэнк?

Бредли кивнул.

— Вы этого не сделаете, — старший бандит вздрогнул.

— Разжигай костер, Хэнк. У меня в седельной сумке случайно оказалось клеймо. Покажем господам из города, что мы здесь мастера клеймить скот.

Связанные по рукам и ногам незнакомцы молча смотрели на то, как Хэнк и Гален собрали сучья и принесли их к еще тлевшему костру у палатки. Разгорелся он очень быстро, и Бредли стал греть клеймо.

Хэнк несколько раз вынимал железо из огня и подносил его к своей щеке, чтобы проверить, достаточно ли сильно оно раскалилось. Гален Хетфорд в это время рассказывал незваным гостям, как трудно было им согнать овец и собрать стадо. Он поведал им и о том, как они ходили к Флиндерс, и о том, что цены на шерсть упали. Пусть послушают, чего стоит скотоводам их работа!

— Ну, кто первый? — спросил небрежно Хэнк, махая раскаленным железом.

На лбу у обоих бандитов выступил пот.

— Вы не посмеете, — выдавил старший, которого уже мучили сомнения, действительно ли с ними ничего не случится. — Это варварство.

— Воровать у людей, тяжело работающих в таких суровых условиях, у нас считается преступлением, а преступников надо наказывать. Я думал, что все вам объяснил и вы меня поняли. Разве нет?

Гален Хетфорд рывком поставил раненого на ноги и сорвал с него рубашку. Бредли подошел ближе. Раскаленное клеймо он держал достаточно близко к спине бандита, чтобы парень почувствовал исходивший от железа жар.

— Даю тебе последний шанс. Или говори, или будешь заклеймен. Мы поставим на тебе клеймо Райнхарта, чтобы ты помнил, на чью землю сунулся.

Тут послышался топот копыт, и Гален Хетфорд повернулся. К нему скакали Джимми и Джек, второй медленнее. Они приблизились, и к своему удивлению управляющий поместьем увидел, что за спиной Джека сидит Нола.

Она чуть было не упала, когда Джек остановил лошадь. Хетфорд рванулся к молодой женщине, чтобы поддержать ее, и испугался, потому что она была белая как мел.

— В мисс стреляли, — счел нужным объяснить Джек, не дожидаясь ничьих вопросов.

— Все в порядке, — учительница старалась говорить спокойно. — Всего-навсего царапина.

— Не похоже, — возразил Гален и сам удивился тому, как испугался, увидев, что ее рукав пропитан кровью. — Как вы вообще сюда попали?

— Я встала очень рано и решила немного прогуляться верхом. Внезапно услышала выстрелы, а потом оказалась посреди бегущего стада. А Веранги, мой Веранги ранен!

— О лошади не беспокойтесь. Веранги крепкий. Сейчас мы посмотрим, что с вами.

Нола перевела взгляд на человека, стоявшего с обнаженным торсом. Потом посмотрела на Хэнка Бредли — в руках у него было раскаленное клеймо.

— Что здесь происходит? — она не могла поверить своим глазам.

Не получив ответа от Хэнка, молодая женщина в ужасе повернулась к Хетфорду.

— Вы же не…

Она покачнулась. Гален хотел ее поддержать, но она отпрянула. Он понимал, что оба бандита наблюдают за ними. И что за черт ее сюда принес? Нет, Ленгфорд все-таки прав — женщинам здесь не место!

— Эти люди воры. — Голос его звучал сурово, а черты лица окаменели.

Нола Грейсон была в шоке. Она поняла, в чем дело. Теперь ясно, кого так боялась Эмили Хетфорд. Молодая женщина вспомнила безымянную могилу, которая попалась ей на глаза, когда она искала Шеннон.

— Вы… Вы не можете клеймить людей, как диких лошадей. Это бесчеловечно.

В ее глазах был ужас. Хетфорд хотел отвести учительницу в сторону, чтобы объяснить, что они вовсе не собираются этого делать, так нужно, чтобы заставить бандитов говорить, но понял, что и такое объяснение ее не устроит.

— Покажите вашу рану, Нола, — управляющий поместьем решил закончить этот разговор.

Хетфорд назвал ее по имени. Она так долго этого ждала, а теперь не только не обрадовалась, но и разозлилась.

— Не называйте меня так, — молодая женщина гневно сверкнула глазами.

Бандиты сориентировались в ситуации и решили использовать ее себе во благо.

— Пощадите меня! — раненый повысил голос. — Это жестоко! Умоляю, пощадите меня.

Он смотрел на Нолу, ожидая от нее помощи. Гален Хетфорд понял, что ему будет трудно объяснить все это. Молодая женщина была до глубины души возмущена и смотрела на них с Хэнком с презрением.

— Джек, отвези меня, пожалуйста, на ферму, — голос учительницы дрожал.

Она отвернулась, чтобы скрыть слезы.

Джек посмотрел на хозяина. Хетфорд кивнул.

— Возьми мою лошадь. Потом пригонишь ее сюда, — он сказал это так, как будто ничего не произошло.

Гален смотрел вслед удаляющимся всадникам. Он был очень расстроен. Управляющему поместьем было совсем не все равно, что о нем думает эта женщина, а она явно думала самое плохое. Хетфорд повернулся к Хэнку и увидел в его глазах сочувствие и понимание. Тем не менее дело есть дело. Он кивнул на бандитов:

— Нам надо кое-что сделать.

Бредли вздохнул:

— Ну что же, приступим.