Женщина на все времена

Глава 4

Скоро Нола услышала голоса и шаги. На кухню вошли Хиз и Киган. Она удивилась, потому что не ждала детей так рано — не было еще и семи часов. В следующую минуту удивление ее возросло стократ — Хиз нес кувшин с молоком, а Киган корзину свежих яиц.

— Доброе утро! Я думала, вы еще спите, ребята, — дружелюбно приветствовала она мальчиков.

— Доброе утро! Мы уже давно встали, — весело сказал Киган.

Хиз промолчал.

Ноле показалось, что дети скованны и чего-то все время опасаются. Они передавали ей чувство, что она здесь чужая, ненужная.

Хиз поставил молоко на стол и взял у брата корзину. Немного подумал и положил ее на лавку в углу кухни. При дневном свете его сходство с отцом было еще более явным. Просто одно лицо! И все повадки такие же.

— Ты хочешь спросить, где отец? Он только что ушел, — Нола изо всех сил старалась наладить контакт с подростком. — Куда, не сказал.

Хиз посмотрел на брата.

— Загляну на конюшню. Может быть, он там. А ты разбуди Шеннон.

Через пять минут он вывел заспанную девочку, держа ее за руку.

— Хочешь пойти к Хизу? Иди. Я накормлю Шеннон завтраком, — предложила Нола.

Молодая женщина чувствовала, как мальчику хочется уйти, но он не решается. Видно, опасается оставить малышку с ней наедине. Она посадила Шеннон за стол, положила на тарелку омлет и поставила перед ней.

— Вам с Хизом тоже нужно поесть, — повернулась учительница к Кигану. — Пожалуйста, возьми с собой что-нибудь на конюшню. Положи сам.

Киган все еще медлил, и она добавила:

— Омлет сделал ваш отец.

Он взял еду и пошел к двери, явно разрываясь между нежеланием оставить Шеннон одну и сознанием того, что его ждет брат. Через четверть часа Киган вернулся с пустой тарелкой и сказал, что поедет с отцом и Хизом на пастбище. На дальнем выгоне от стада отбились несколько овец. Их нужно найти. Нола не ожидала, что Киган в первый же день начнет занятия, но тем не менее была разочарована.

Она решила посмотреть, что из одежды есть у Шеннон, и поняла, что ее одевают в поношенные вещи братьев. На самом дне нижнего ящика комода, стоявшего в ее спальне, Нола нашла несколько платьиц, завернутых в старую простыню, которые оказались слишком маленькими. Что интересно — они были с любовью вышиты и украшены бантиками. Судя по размеру этих одежек, дети потеряли мать по крайней мере три года назад. Нола сняла бантик с одного из платьев и привязала его к волосам Шеннон. Этот маленький скромный признак женственности заставил малышку восторженно заверещать.

Они вместе прибрали на кухне и вышли из флигеля. На дворе было тихо. Просто ни звука. Ощущение показалось Ноле Грейсон несколько странным, но очень приятным. Она впитывала в себя тишину. И воздух здесь намного чище, чем в Лондоне, и небо ярче, и деревья — эвкалипты — такие красивые! Она определенно не будет скучать по городской суете. Но в этом ей еще придется убедить двух женоненавистников.

— Похоже на то, что тебе придется быть моим гидом, Шеннон, — смеясь, сказала молодая женщина.

Девочка посмотрела на нее вопросительно.

— Гид — это человек, который водит везде других людей и объясняет им, где что находится.

— Это я, конечно, могу, — с готовностью кивнула Шеннон. — Что мы посмотрим сначала? Вот там была школа, мне папа говорил.

— Отлично! Идем.

— А потом я покажу вам наших курочек и коровок.

Шеннон улыбнулась. Неужели даже такая улыбка не может растопить каменное сердце Ленгфорда Райнхарта?

Когда они проходили мимо главного дома, Нола бросила взгляд наверх. Ей показалось, что за одной из гардин на втором этаже вырисовывается фигура. Учительница отвернулась, но неприятное чувство, что за ней наблюдают, осталось.

Свой сундук Нола нашла у входа в школу. Она не стала его втаскивать, и они с Шеннон вошли налегке. Это здание было построено из кирпича, и после духоты в деревянном флигеле здесь оказалось освежающе прохладно. В классной комнате в ряд друг за другом у стены стояли пять парт и стулья, а у окна — письменный стол и стул. На другой стене висела доска. Направо располагалась этажерка с учебниками и тетрадями. Здесь же картонная коробка с мелом и губки. Все в пыли.

А еще в классе почему-то был камин. Нола предположила, что первоначально здание школы было жилым, вероятно, даже пристанищем Ленгфорда Райнхарта, до того, как он построил главный дом. Они с Шеннон вошли во вторую комнату, и это предположение подтвердилось. То, что сейчас использовалось как кладовая, раньше, скорее всего, было спальней. На этом импровизированном складе было много разного хлама, но внимание Нолы привлекли прежде всего картонные коробки. В большинстве из них были сложены книги. Молодая женщина взяла наугад несколько штук, предварительно стряхнув с них пыль, полистала и крайне удивилась. Книги оказались любовными романами. Все как одна. Очень странно!

Она быстро сбегала в пристройку за водой, вытерла доску, дала Шеннон мел и попросила девочку что-нибудь нарисовать, а сама принялась за уборку. Нола подмела пол и переставила парты так, как считала нужным. Молодую женщину ужасно раздражала здешняя красноватая пыль. Ей казалось, что эта мерзкая субстанция забила ей нос, горло и даже уши, а вот Шеннон она, по-видимому, совсем не мешала. Вероятно, к ней можно привыкнуть, решила в конце концов англичанка. Значит, и она привыкнет.

Закончив уборку в классе, Нола решила освободить соседнюю комнату — там будет ее спальня. Она стала перетаскивать коробки с книгами в третью комнату, благо та оказалась пустой. Разрисовавшая доску до того места, куда сумела достать, Шеннон пришла к ней похвастаться, но, увидев, что делает учительница, удивленно подняла брови. Совсем как отец. Нола объяснила девочке, что она будет здесь жить. Личико Шеннон вытянулось.

— Что-то не так, детка? Ты думала, что сегодня я опять лягу с тобой?

Малышка опустила голову. Нола решила, что поняла, о чем она думает.

— Ты боишься, что тебе приснится страшный сон? Или другого несчастья?

Глаза девочки наполнились слезами.

Вспомнив о предостережениях Галена, Нола немного испугалась. Она присела и хотела взять девочку за руки, но Шеннон спрятала ручки за спину.

Молодой женщине очень хотелось приласкать малышку и сказать ей, что она будет с ней всегда, но, так как ее пребывание здесь было под большим вопросом, она не хотела давать обещания, которые могут оказаться невыполненными. Нола вытерла глаза Шеннон своим платком и рассудительно сказала:

— Вчера я легла в твоей комнате, потому что у меня не было своего места. Я буду жить в этом доме, но могу каждый вечер укладывать тебя спать. Что скажешь?

Шеннон все еще стояла насупленная. В зеленых отцовских глазах снова заблестели слезы.

— Мы будем видеться каждый день до тех пор, пока я останусь здесь, но как долго это продлится, пока сказать не могу. Но я хочу остаться.

Сколько она пробудет с этими детьми? Уж месяц-то точно. Это все, что она вчера смогла выторговать у Ленгфорда Райнхарта. Но у нее сильные козыри, — и она не отступит. Пусть только попробует нарушить договор!

— Я тебя попрошу о большом одолжении, Шеннон. Ты знаешь, что такое одолжение?

Девочка отрицательно покачала головой.

— Это такая важная вещь, которую ты можешь для меня сделать. Мне это очень поможет.

Глаза ребенка округлились.

— Я хочу, чтобы ты стала моей помощницей в школе.

Девочка открыла рот от удивления.

— Я? А что мне нужно будет делать?

Нола сделала вид, что напряженно думает.

— Ты будешь звонить в школьный колокольчик. Вытирать лоску после занятий. Раздавать карандаши и бумагу. Смотреть, чтобы мальчики были аккуратными с книгами. Работы всегда много, и одна я могу не справиться. Вот и прошу тебя помочь, потому что знаю, что ты это сможешь.

— Я смогу! — восторженно закричала Шеннон.

То, что она, может быть, окажется у мисс Грейсон единственной ученицей, ей даже в голову не пришло. Зато эта мысль очень занимала Нолу.

— Ты славная девочка. Моя помощница, конечно, будет сидеть на первой парте.

Шеннон вытерла слезы рукавом и просияла.

День был наполнен событиями. Нола начала учить Шеннон первым буквам алфавита и для забавы нескольким детским песенкам. Во время большой перемены они сходили на птичник, и Шеннон показала ей кур. Потом отправились в коровник. Увидев стоящую в стойле корову, учительница поразилась, какой изможденной, если так можно сказать о животном, она выглядит. Видно, травы совсем мало и корма не хватает. Молодая женщина посмотрела на безоблачное голубое небо и поняла, что имел в виду Тирман Скелли, когда сказал, что очень скоро она возненавидит его.

Дальше они отправились в дом для служащих. Шеннон открыла дверь, и Нола увидела десять кроватей, стоящих у стены.

— Здесь спят Джимми и Джек, когда живут у нас. И Хэнк тоже.

— А кто такие Джимми и Джек?

— Папины помощники. Они иногда бывают здесь, а иногда их подолгу нет. Они бродяги.

Нола не поняла, что девочка хотела этим сказать, но почувствовала любопытство. Ладно, со временем разъяснится. Потом Шеннон показала ей большую кухню, которой уже давно не пользовались. Нола увидела там громадную плиту и сделала для себя вывод, что раньше на ферме было много работников. Кроме того, имелся склад для припасов и большое помещение, где, судя по всему, стригли овец.

Рядом с домом для служащих располагались конюшня и огороженный выгон для лошадей. Там Шеннон, которую буквально распирало от гордости, показала ей Пуговку — своего пони.

— Папа говорит, что я хорошо езжу, — похвалилась Шеннон. — Мне разрешают ездить до забора. А дальше мне нельзя — там стадо, овцы.

Весь день они провели вдвоем и обедали тоже в обществе исключительно друг друга. После обеда Нола положила девочку спать, а сама стала разбирать вещи в комоде. За целый день молодая женщина никого не видела, но каждый раз, когда она шла по двору, чувствовала, что за ней наблюдают из окна на втором этаже главного дома.

— Вы будете готовить ужин? — спросила Шеннон ближе к вечеру.

Нола подумала о неудаче, которая постигла ее рано утром, когда она пыталась затопить плиту.

— Да, если ты мне поможешь.

Шеннон с готовностью кивнула.

— Хорошо. Ты знаешь, как растопить плиту?

— Нет, мне нельзя к ней подходить.

Нола задумалась. Как быть? Почему она не посмотрела, как это сделал Гален? Да потому, что была слишком разгневана и расстроена, чтобы внимательно наблюдать…

Мужчины и мальчики вернулись затемно. А у нее все-таки был готов ужин! Шеннон сказала ей, где лежит вяленое мясо, и Нола сделала жаркое и сварила бобы.

Огород оказался в дальнем углу за главным домом. Разнообразием овощей он не отличался — кроме бобов, моркови, картофеля и лука, там ничего не было. Нола хотела также вымыть везде полы, но поединок с плитой отнял у нее все силы. Без преувеличения можно было сказать, что она устала до смерти.

Гален Хетфорд вошел на кухню нахмуренный. Он молча слушал, как Шеннон взахлеб рассказывала ему о том, что они с мисс Грейсон делали днем. Она заметила, как Хетфорд уставился на бантик в волосах своей дочери. Когда малышка спросила отца, нравится ли ему ее новое украшение, он крепко сжал губы и не ответил.

На кухне появились мальчики, а за ними вошел Бредли. Он покосился на бантик в волосах Шеннон, но промолчал. Нола сделала вывод, что днем у мужчин состоялся какой-то разговор. Она тут же отозвала Хэнка в сторону.

— Когда вы в следующий раз поедете в Джулиа-Крик?

Он удивленно посмотрел на молодую женщину. Это все? Ей уже невмоготу? Нола поняла, что Хэнк решил, что она хочет уехать отсюда как можно быстрее.

— Это не то, что вы подумали! Мне нужно будет сделать покупки: кое-что для домашнего хозяйства и еще себе лично. Я же осталась совсем без вещей. У вас большой выбор товаров?

— Не такой большой, как в Винтоне, но что-то вы сможете найти. Хозяин магазина закажет все, что вам еще понадобится, в Чартер-Тауэрс или даже в Мериборо. Выезжаем в воскресенье в восемь утра на двуколке.

— Нет, Хэнк. Лучше поедем верхом. У меня не будет громоздких покупок.

Бредли наморщил лоб.

— А вы умеете ездить верхом?

— Приготовьте лошадь, а я вам покажу.

— Не думаю, что у нас есть дамское седло.

Нола рассмеялась.

— В такой чепухе нет необходимости. Если вы не против, Хэнк, я еще раз надену ваши брюки. В Джулиа-Крик я куплю себе сапоги для верховой езды и бриджи.

Тем временем все явно ждали, когда они закончат свою беседу. Нола поставила на стол жаркое и бобы, а Хэнк удивленно чесал затылок и обдумывал, какие еще сюрпризы она им всем приготовит.

— Вкусно пахнет, — похвалил он, подвинул стул и сел за стол рядом с Хизом.

— Я положу еду на тарелки, как только вы вымоете руки.

Хэнк и дети взглянули друг на друга, потом без единого слова встали и пошли в пристройку. Секунду помедлив, за ними отправился Гален Хетфорд. Нола Грейсон победно улыбнулась.

Жаркое пахло действительно вкусно, но плита так часто гасла, что молодая женщина не была уверена в том, хорошо ли она приготовила мясо. Нола попробовала свою стряпню с опаской, и должна была признать, что жаркое жестковато и пересолено, а бобы не до конца разварились. Однако и мужчины, и мальчики ели с волчьим аппетитом, а Шеннон просто с аппетитом, и учительница-кухарка подумала, что, может быть, она слишком самокритична. Ленгфорд Райнхарт, конечно, старый осел, но это не повод, чтобы оставлять его голодным, поэтому Нола наложила полную тарелку и попросила кого-нибудь отнести ее в главный дом. Гален Хетфорд сказал, что сделает это сам.

Все время, пока они сидели за столом, Нола внимательно смотрела на Кигана. Он выглядел совсем измотанным. Безусловно, мальчик еще слишком мал, чтобы работать целый день.

— Классная комната готова. Завтра утром мы можем начать уроки. Я надеюсь, что ты будешь на занятиях, Киган.

Мальчишка смутился и бросил испуганный взгляд на отца.

Нола почувствовала, что он, как и Хиз, считает себя обязанным во всем помогать по хозяйству.

— Не надо ничего решать сейчас, — сказала она примирительно. — Подумай об этом, когда отдохнешь.

После того как каждый получил добавку, сковородка и кастрюля опустели. Никто ничего не сказал, однако дети ели от души, и Нола была очень довольна. Гален Хетфорд жевал свою порцию с равнодушным видом, но Хэнк был настолько вежлив, что несколько раз заверил ее, что ужин исключительно вкусный. Странным образом эта преувеличенная похвала подтвердила подозрение Нолы, что жаркое ей все-таки не вполне удалось.

Тем не менее она благодарно улыбнулась Бредли. Гален бросил на него сердитый взгляд, когда тот ответил на ее улыбку.

— Я вижу, вы использовали дрова, приготовленные на три дня, мисс Грейсон, — задумчиво протянул хозяин дома. — Пожалуйста, постарайтесь быть поэкономнее. Если мы сразу не ложимся спать, то занимаемся хозяйственными делами здесь, в поместье, поэтому у нас не остается времени для того, чтобы каждый вечер рубить дрова.

У Нолы перехватило дыхание.

— Я… Мне трудно было справиться с плитой, — в поисках помощи она взглянула на Хэнка и покраснела.

— Я нарублю вам дров помельче перед тем, как пойду спать, Нола, — пообещал Бредли. — Это не проблема.

— Мистер Хетфорд прав, Хэнк. Я действительно должна быть поэкономнее. Что ж, попробую.

— Вы скоро научитесь обращаться с плитой, Нола.

Она почувствовала его явную симпатию и обрадовалась.

Дети поднялись из-за стола, и молодая женщина собрала посуду, чтобы перемыть ее. Гален встал, взял тарелку, которую она приготовила для Ленгфорда Райнхарта, и вышел.

Они остались на кухне вдвоем с Бредли. Хэнк подождал, пока учительница закончит с посудой, и отправился переносить ее постель в здание школы. Нола сказала ему, что сундук тоже нужно втащить в комнату. А кровать и постельные принадлежности они возьмут в помещении для работников.

— И что только Ленгфорд Райнхарт делает целый день? — спросила она, когда они шли мимо главного дома.

— Размышляет.

Нола представила, как старик стоит за гардинами, смотрит за ней и размышляет. Ей стало смешно.

— О чем же это?

— Не знаю. Гален держит его в курсе всего, что касается фермы. Я думаю, он все еще надеется вывести его из депрессии. Удастся ли это ему, вот в чем вопрос. Очень уж она затянулась. Если вы хотите что-то узнать о старике, нужно спросить у Галена, потому что я и сам знаю немногое.

Они принесли кровать, и Нола начала ее застилать. Хэнк стоял рядом и слушал ее — учительница говорила о том, как они с Шеннон провели день.

— А вы чем сегодня занимались? — спросила она, закончив свой рассказ.

— Да мы с самого утра поехали в долину, чтобы искать овец, которые застряли в иле. Но там оказались не только овцы, но и коровы.

— В иле! На берегу реки, да?

— Реки там больше нет, Нола. Вода ушла.

Она не могла представить себе сухое русло реки — той самой, где вчера чуть не утонула.

— Животные бросились на водопой, но вода так быстро ушла, что многие застряли в иле. Мы их вытаскивали полдня, но кое для кого помощь запоздала.

— Какой ужас!

— Да, но такова здешняя жизнь.

Нола была потрясена.

— После обеда мы чинили изгородь в одном из загонов. Завтра начинается выгон скота.

— Похоже на то, что вам с мистером Хетфордом приходится нелегко, даже если учесть, что мальчики во всем помогают.

— У пятерых загонщиков на это уходит два дня. Нам же понадобится неделя. Мы встретили у реки Джимми Джамбака и Джека Эму. Они помогут нам завтра. Они крепкие ребята и отличные работники. Во всей Австралии вы не найдете никого, кто ездит верхом лучше Джимми. А Джек может поймать и связать любого быка. Он, кажется, бегает быстрее, чем страус, а это кое-что значит.

— Шеннон сказала мне, что Джимми и Джек бродяги. Кто они такие и что это значит — бродяги?

— Они аборигены, пастухи, а бродягами называют людей, которые уходят, когда им вздумается. Таких здесь много. Они никогда не остаются на одном месте надолго. У аборигенов своя жизнь. Они как кочевники, понимаете? Хорошо еще, что Джимми и Джек обычно возвращаются.

— А у них есть семьи? Жены, дети?

— Да, но они живут далеко. Мистер Райнхарт не хочет видеть никаких женщин.

Нола тут же выпалила:

— Неудивительно, что пастухи уходят отсюда! Они, вероятно, хотят побыть со своими семьями.

— Их семьи тоже не сидят на одном месте. Все племя отправляется в путь.

— Ах вот как… А в округе много племен?

— Есть несколько. Вроде четыре или пять.

— Они не враждуют между собой? А с белыми поселенцами у них бывают конфликты?

— Время от времени. Лет двадцать назад, говорят, было много убитых с обеих сторон. Сейчас все спокойно. Большинство местных жителей настроены дружелюбно, если их не трогать.

Нола слушала все это с неподдельным интересом.

— Я хотела бы побольше узнать об аборигенах, об их обычаях и религии.

Хэнк посмотрел на молодую женщину растерянно.

— Джимми и Джек вам что-нибудь расскажут. Они неплохо говорят по-английски, потому что оба выросли среди белых. Вроде бы их матери работали на фермах. Кто знает, может быть, они познакомят вас со своими соплеменниками.

— Вы и правда так думаете? — взволновалась Нола.

— От вопросов вреда не будет. Но мистеру Райнхарту лучше ничего об этом не знать.

Молодая женщина возмутилась:

— Чем я занимаюсь в свое свободное время, никого не касается.

— Боюсь, он думает по-другому.

— Пожалуйста, почитайте мне сказку.

Нола закутала Шеннон в одеяло и улыбнулась.

— Договорились. Я возьму новую книгу из тех, что привезла с собой, и ты сама выберешь сказку. Сейчас приду.

Хетфорд и его сыновья расположились у камина и принялись чистить упряжь. Во всем флигеле пахло лошадьми, маслом и кожей. Проходя мимо них за книгой, Нола почувствовала на себе сердитый взгляд Галена.

Она вернулась со сборником сказок и из коридора увидела, что Хетфорд сидит на краю постели Шеннон.

— Мне нравится мисс Грейсон. А тебе, папа? — бесхитростно спросила малышка.

Учительница застыла. В комнате повисло молчание.

— Я… — начал Хетфорд.

Нола решила, что сейчас самое время вмешаться:

— Это я, Шеннон.

Когда она подошла к кровати девочки, Гален встал. Взгляд у него был напряженный. Он жалел, что молодая женщина помешала ему ответить на вопрос дочери. Гален Хетфорд хотел сказать: «Я слишком мало знаю мисс Грейсон, чтобы можно было об этом говорить».

Да он и не хочет узнавать ее! Он вообще не хочет знать больше женщин!

Через полчаса Шеннон крепко спала. Нола пожелала Хизу и Кигану спокойной ночи. Мальчики все еще до блеска полировали кольца и заклепки своих уздечек. Она сделала всего несколько шагов к своему новому дому и услышала, что ее зовут. На веранде флигеля стоял хозяин дома.

— Я могу поговорить с вами, мисс Грейсон?

Голос тихий, но с металлическими нотками.

— Конечно, мистер Хетфорд.

— Я просил вас, чтобы вы не заигрывали с моими детьми, особенно с Шеннон. Вы проигнорировали мою просьбу. Мне не нужна игра в дочки-матери.

— Я вовсе не пытаюсь заменить Шеннон мать.

— А почему вы читаете ей на ночь?

— Потому что она попросила меня об этом. Я не могу оставаться равнодушной к маленькой девочке, которая ищет моей дружбы.

— Такой проблемы не возникло бы, если бы вы были мужчиной.

Вот бы дать ему сейчас по голове! Вместо этого Нола продолжала вполне дружелюбно:

— Мистер Хетфорд, кое-что во мне не нравится мне самой. Я бы не хотела быть такой высокой, и мне часто бывает жаль, что я говорю с людьми откровенно и прямо. Иногда я жалею, что предпочитаю покер и плавание шитью и вязанию. Но ни одной секунды в своей жизни я не жалела о том, что родилась женщиной. И никогда не пожалею впредь.

Гален Хетфорд сделал шаг вперед и тут же отступил на свое место. Нола продолжала:

— У вас здесь мужчин более чем достаточно, мистер Хетфорд. Между тем рядом с Шеннон должна быть женщина. Подумайте об этом. Я, может быть, не идеальный образец для нее, но если вы хотите, чтобы ваша дочь выросла психически здоровой, она должна с детства понимать, что она девочка.

— Это мнение профессионала, мисс Грейсон?

— Нет, мистер Хетфорд. Это мое личное мнение, но если вы будете честны сами с собой, то должны будете признать, что я права.

— Я спрашивал вас не о вашем личном мнении, мисс Грейсон. Вы были правы в своей самооценке. Вы говорите слишком прямо.

— Иногда это необходимо. Сейчас именно такой случай. И кстати, мне предложили эту работу именно потому, что меня трудно назвать типичной женщиной.

Гален Хетфорд презрительно усмехнулся.

— Да что вы? Как это?

— Я не люблю сплетничать и терпеть не могу ходить по модным магазинам. Я считаю, что мужчины и женщины имеют равные права. В отличие от большинства представительниц моего пола, у меня есть собственное мнение, и я высказываю его так, как считаю нужным.

— Это-то и доказывает, что вы отличаетесь от других женщин?

Нола не обращала внимания на его враждебный тон.

— Если вы узнаете меня получше, мистер Хетфорд, то поймете, о чем я говорю.

— Не думаю, что у меня будет время на то, чтобы узнать вас. Да я и не хочу это делать.

Ответ был оскорбительным. Что ж, она будет защищаться.

— Мне кажется, что Хэнк Бредли — единственный мужчина на ваших широтах, которого можно назвать общительным и отзывчивым. Если бы не дети и не он, я бы, конечно, не осталась здесь ни на один день после истечения контракта, и не из-за здешнего климата…

Управляющий поместьем немного напрягся:

— Да, на наших широтах нечего предложить женщине из Лондона.

— Почему вы так говорите?

— Вы очень скоро заскучаете здесь и устанете от тяжелой работы. В этом нет никаких сомнений.

— Уверяю вас, вы ошибаетесь.

— Вы не хотите понять.

Он повернулся к двери, давая, таким образом, понять, что разговор окончен.

— Я не уеду сама и не позволю Ленгфорду Райнхарту расторгнуть договор с агентством мистера Шелби! С тем, с чем справляетесь вы и другие люди — ваши сыновья, работники, — здесь, на ферме, справлюсь и я. Да, это трудно, и у меня не все будет получаться. Однако вам придется принимать мои ошибки так же, как я готова принимать ваши.

Гален молча смотрел на молодую женщину. В его глазах застыли печаль и смущение. Казалось, он пытался найти какой-то ответ, даже открыл рот, но сказать ничего не смог. Не попрощавшись, Хетфорд исчез во флигеле.

Заснуть Нола не могла долго. Печаль в глазах Галена Хетфорда потрясла ее. Боль во всем его облике была такая, как будто жена этого человека умерла только вчера. Должно быть, он ее очень любил…

Отчаявшись сегодня встретиться с Морфеем, Нола зажгла лампу и встала, чтобы взять что-нибудь почитать. Полистала одну книгу, другую… Нет, лучше выйти на воздух. На пороге она застыла, увидев около флигеля мужскую фигуру, махавшую топором. Сначала учительница решила, что Хэнк выполняет свое обещание — рубит для нее дрова, и уже улыбнулась, но тут же заметила, что это не Бредли. Дрова рубил Гален Хетфорд. Нола попятилась назад.

Она опять подошла к полке с книгами и на сей раз взяла одну из тех, что нашла днем в кладовой. Открыла, и из нее выпал сложенный пополам лист бумаги. Нола подняла его и развернула. Это была записка без подписи: «Мой дорогой, я живу ради твоей любви. Без нее я не смогла бы выдержать этот кошмар».

Нола перечитала записку несколько раз. Как, должно быть, чудесно любить так страстно и быть любимой! Она снова подошла к порогу и посмотрела на Галена Хетфорда, который сильными энергичными движениями опускал топор на поленья. Помнится, Хэнк рассказывал ей, что жена Галена преподавала в школе — своим детям и детям работников. Что же с ней все-таки произошло?