Женщина на все времена

Глава 5

Нола проснулась от воя ветра и от того, что что-то колотило в ее окно, как будто в него бросала горстями песок чья-то гигантская ладонь. Сколько времени, было непонятно: уже не темно, но и еще не светло. Она встала и подошла к окну. То, что она увидела, повергло молодую женщину в шок. Облака красной пыли поднимались к небу и снова обрушивались на землю. Флигель Галена Хетфорда был не виден совсем, а главный дом просматривался еле-еле.

Нола Грейсон задала себе вопрос, не снится ли ей кошмарный сон, и сама себе ответила, что нет, ведь она стоит у окна, а стоя спят только лошади. Учительница посмотрела на свои карманные часы — неожиданный прощальный подарок Тильдена Шелби — и безмерно удивилась, увидев, что уже восемь часов утра. Видимо, она проспала из-за того, что заснуть ей удалось только под утро, потому что из головы не шла записка, которая попала к ней в руки.

Молодая женщина быстро оделась и вышла во двор. Ветер был сильным и горячим, пыль удушающей. Ей пришлось закрыть нос и рот ладонями и наклонить голову, чтобы бороться с ними. Короткая дорога к флигелю, казалось, удлинилась на целую милю, потому что ветер швырял Нолу то в одну, то в другую сторону, причем так сильно, что она потеряла ориентацию. Глаза горели, на зубах скрипел песок. В какой-то момент учительнице показалось, что она не сможет дышать, и она впала в панику. К счастью, почти сразу в клубящейся пыли показалась стена, и молодая женщина кинулась к ней. Она поняла, что находится около конюшни.

Сквозь воющий ветер можно было услышать голоса. Дверь почему-то была закрыта неплотно, и она увидела Галена, Хэнка и двух аборигенов, стоявших рядом с лошадьми, должно быть, рабочих, о которых говорил Бредли. На мужчинах были комбинезоны, сапоги и шляпы. Всем им приходилось кричать, чтобы переорать ветер. К коновязи привязаны оседланные лошади. Четыре.

— Да не можем мы ждать! — Гален Хетфорд, похоже, был в ярости. — Если мы не соберем овец, в ближайшие месяцы ферме Райнхарта конец.

— Ты думаешь, мы найдем хотя бы одну овцу в этой пылище? — сомневался Хэнк Бредли.

— Может быть, нам даже будет легче, — возразил Гален. — Они наверняка нашли какое-нибудь укрытие и не двинутся с места.

— Да мы готовы! — крикнул один из аборигенов.

— Хорошо, Джимми. Хиза и Кигана брать не будем. Это рискованно, ребята могут потеряться. Джек, вчера мы нашли на нашей земле обрывки веревок и видели пепелища костров. Похоже на то, что у нас болтаются воры и мы можем недосчитаться своих овец. Нам нужно на всякий случай взять оружие. Вдруг повезет, и мы застукаем их на месте.

Гален повернулся к Хэнку.

— Мы должны быть готовы к неожиданностям. Обращайте внимание на все, что может навести нас на след незваных гостей.

Мужчины кивнули и взяли ружья.

— Оружие будем применять только в том случае, если не окажется другого выхода. Все, через полчаса выезжаем! — Хетфорд надвинул шляпу поглубже на глаза.

Все сделали то же самое.

— Ты видел Нолу сегодня утром? — вдруг спросил Хэнк.

В его голосе слышалась искренняя озабоченность, и Нола втайне этому порадовалась. Без Хэнка Бредли ей было бы очень трудно противостоять враждебности, которую выказывали по отношению к ней хозяин поместья и его управляющий.

— Нет, не видел, — ответил Хетфорд. — Кажется, мисс Грейсон не нравятся ни ветер, ни пыль, а таких дождей, как в Лондоне, нам здесь не дождаться.

Язвительность, с которой он сказал это, нельзя было не почувствовать.

Бредли тут же выступил на ее защиту.

— Она испугалась. Это неудивительно. Такого в Англии, поди, никогда не бывало. Любому человеку станет не по себе. Нола привыкнет.

— Не привыкнет. Ты что, не понимаешь, какую жизнь она вела до того, как приехала сюда? Она ездила в удобных красивых каретах, жила в чистенькой квартире и ела, что хотела, причем сама у плиты не стояла…

— Если жизнь у нее действительно была такой чудесной, как ты думаешь, Нола вряд ли приехала бы сюда.

— Я не верю в то, что она сумеет справиться с трудностями, Хэнк. А ты что, всерьез считаешь, что мисс Грейсон добровольно останется в австралийской глуши и приспособится к тем условиям жизни, к которым привыкли мы?

— Мне почему-то кажется, что она останется, — задумчиво протянул Бредли. — Нола даст сто очков вперед любому мужику. Если бы она была такой, за какую ты ее принимаешь, Гален, то утонула бы в реке во время того ливня, да и вообще не доехала бы сюда. Она сильная, и характер у нее есть, это уж точно. Когда я ее вытащил, она еще пыталась шутить и о своем утонувшем чемодане не сильно печалилась. Вообще ни одной жалобы я от нее не слышал.

Гален Хетфорд был неумолим:

— Есть у нее характер или нет, Ленгфорд твердо решил отправить ее назад, в Англию. Она уедет через месяц.

— Постарайся его переубедить, — посоветовал Хэнк. — В конце концов, это нужно твоим детям. Им повезет, если она останется, особенно Шеннон.

— Ты решил стать адвокатом мисс Грейсон, Хэнк? Что ты о ней вообще знаешь?

— Я знаю о ней немного, но хорошо разбираюсь в людях. Я считаю, что она храбрая женщина, и что она именно такая, какая нам здесь нужна. Нужна твоим детям, Гален. Конечно, это не мое дело, но мне кажется, ты зря говоришь о ней так плохо.

Повисло напряженное молчание, а потом Хетфорд сказал такое, что Нола чуть не задохнулась от возмущения. Мало ей этой пыли!

— Может быть, ты лично заинтересован в том, чтобы мисс Грейсон осталась, Хэнк?

«Что он говорит?» — ужаснулась молодая женщина. Что должен возразить на это Бредли? Сама-то она покраснела до ушей, так неловко ей было. Нола ждала, что Хэнк или рассмеется этому абсурдному предположению, или возмутится столь глупой мыслью.

— Признаюсь, она мне нравится, — неожиданно согласился Бредли. — Если между нами возникнет нечто большее, чем дружба, я посчитаю себя счастливцем. Впрочем, это, конечно, невозможно.

Нола помотала головой, чтобы мысли у нее перестали путаться. То, что Хэнк питает к ней симпатию такого рода, стало для молодой женщины полной неожиданностью. Она-то уже начала считать его просто другом! Она не давала ему никакого повода!

Бредли продолжил свою мысль:

— Мы много разговаривали, пока я вез ее сюда. Из того, что она мне рассказала, у меня сложилось впечатление, что Нола очень серьезно относится к своей профессии. И потом, я считаю, что каждый, кто готов приехать сюда, по меньшей мере, должен получить свой шанс. Я не прав?

Гален Хетфорд словно очнулся и обратил свой взор на Джимми и Джека, которые стояли молча, не в состоянии понять, почему белые мужчины спорят о чем-то таком, чего они, Джек и Джимми, даже понять не могут.

— Рассуждать о качествах мисс Грейсон сейчас бессмысленно. Боюсь, что в конце нашей дискуссии мы потеряем ферму, Хэнк. Я предлагаю все-таки поехать за овцами.

Смущенная тем, что она случайно подслушала, Нола едва успела юркнуть за угол конюшни и тут же бросилась к флигелю. Когда ее в прямом смысле слова занесло туда ветром, дети сидели за кухонным столом и завтракали. Буквально через пять минут появились Гален и Хэнк. У обоих нос и рот были прикрыты платками. Увидев ее, мужчины удивились.

— Прошу прощения, что не пришла пораньше, — извинилась Нола и бросилась закрывать за ними дверь. — Я вчера долго не могла заснуть и поэтому проспала.

Хэнк отодвинул платок и дружелюбно ей улыбнулся. Нола едва могла на него глядеть.

— Меня удивляет, что песчаная буря не разбудила вас, Нола, — он явно намеревался обсудить каверзы здешнего климата.

Молодая женщина была благодарна Бредли за то, что он попытался ее защитить, но ей еще предстояло как следует обдумать все то, что она услышала.

Гален Хетфорд смотрел на нее так, как будто видел первый раз в жизни. Наливая чай, Нола, как бы между прочим, спросила мужчин:

— Вы уже поели?

— Да, — Хетфорд ответил резко. — Мы уезжаем. Мальчики сегодня остаются дома.

За его резкостью молодая женщина уловила серьезную озабоченность.

— Я поеду с вами, — Хиз встал с места и подошел к отцу.

Гален, чуть помедлив, кивнул:

— Хорошо. Только все время держись около меня.

Хетфорд повернулся к младшему сыну.

— Если мы не вернемся до темноты, то разобьем лагерь на равнине. Ты накормишь лошадей и всех остальных животных.

Кигана такая перспектива не обрадовала.

— А я не могу тоже поехать с вами, папа? Я буду помогать вам, а животных может накормить мисс Грейсон.

Как будто ни на что другое она не годится! Гален заметил, как Нола возмущенно вздохнула. Впрочем, она быстро справилась с эмоциями. Сделать это ей не в последнюю очередь помогло то, что она вспомнила, что Хетфорда беспокоила безопасность сыновей. Хватит ему и одного!

Учительница задумчиво сказала:

— Конечно, я могу накормить животных, Киган, но ты лучше знаешь их привычки. Кроме того, наверное, твой отец хочет, чтобы в его отсутствие ты присматривал за всем здесь и помог мне справиться, если что-нибудь будет не так.

Киган посмотрел на отца, и на лице мальчика промелькнула гордость.

— Не беспокойся, папа, я обо всем позабочусь, — пообещал он.

Хетфорд кивнул и улыбнулся сыну. На Нолу он взглянул мельком, и это был уже не такой неприязненный взгляд, как раньше. Но он ничего не сказал.

Нола решила остаться с Киганом и Шеннон во флигеле. Ветер продолжать выть не переставая, но они не обращали на него никакого внимания. Молодая женщина делала все, что могла, чтобы детям было интересно с ней. Она стала рассказывать им об Англии и о том, как отличается эта страна от Австралии.

Учительница развлекала детей забавными историями об игре в снежки, снеговиках, катании на коньках по льду и о том, что зимой можно обморозить нос. Слушали они с большим интересом, настроение у Кигана улучшилось, и он уже не жалел о том, что отец не взял его с собой.

Шеннон тоже оказалась хорошей рассказчицей, для своего возраста, конечно.

— У нас есть такие ящерицы, которые могут быть вот такими большими, — девочка развела руки в стороны. — Если они чего-нибудь испугаются, то карабкаются на дерево, а могут прыгнуть и на человека.

Нола не хотела этому верить, но Киган сказал, что однажды такая ящерица действительно взобралась на ногу Хэнка, который перепугался и вопил до тех пор, пока не подоспел на помощь Джек. Она попыталась представить Хэнка Бредли, атакуемого ящерицей, и не могла удержаться от смеха. Потом молодая женщина подумала, что было бы в этой ситуации с ней, и ей стало не до веселья.

Дети рассказали о птицах, которых называли пересмешниками, потому что их пронзительные крики звучали как смех. Нола их уже слышала. Больше всего ее заинтересовало животное с клювом утки, которое называлось утконос. Оказывается, утконос засовывает своих малышей в складки на животе. Как интересно!

Молодая женщина продолжила свой рассказ — теперь о повседневной жизни в Англии и об английской истории. Киган, в свою очередь, рассказал, что однажды отец брал их с собой в очень большой город, Сидней.

— Меня не брал, — возразила Шеннон.

— Ты тогда была еще очень маленькая, — объяснил Киган.

Он вдруг стал грустным, и Нола решила не задавать мальчику никаких вопросов.

— А какой снег на ощупь? — Киган сменил тему.

Она улыбнулась.

— Как замерзший дождь, только мягче.

— А какой на ощупь дождь? — тут задала вопрос Шеннон.

У Нолы перехватило дыхание.

— Ты еще никогда не видела, как идет дождь, детка?

— Нет. Папа говорит, что однажды шел дождь, когда я была очень маленькой, но я ничего не помню.

У Нолы к глазам подступили слезы.

— Дождь… Дождь чудесный, — пробормотала она, пытаясь не расплакаться. — Дождь в Англии идет так часто, что мы это считаем само собой разумеющимся и даже иногда сердимся на него. А вот здесь бы дождь пригодился…

Она покачала головой.

— Дождь обязательно будет! Обещаю тебе, Шеннон, когда пойдет дождь, можно будет выйти на улицу и постоять под ним. И я пойду с тобой. — Нола перевела взгляд на мальчика. — И ты, конечно, тоже пойдешь с нами, Киган.

За разговорами день прошел незаметно. Обедали втроем, а еду в главный дом отнес Киган. Нола хотела сделать это сама, но мальчик сказал, что песчаную бурю он уже видел и, кроме того, ему нужно идти на конюшню и в хлев. К вечеру ветер утихомирился. Сразу после ужина Нола пошла укладывать Шеннон спать. Она снова почитала девочке книжку, и та, едва дослушав до конца очередную сказку, крепко заснула. Молодая женщина вернулась на кухню, чтобы вымыть посуду. Киган стоял у окна — ждал возвращения отца, брата и работников. Видно было, что он беспокоится.

Она подошла к окну и встала рядом с мальчиком.

— Я не сомневаюсь, что с ними все в порядке, Киган.

— Во время песчаной бури легко заблудиться, — неуверенно сказал он. — Видимость совсем плохая, и следов не видно. Солнца тоже нет. Запросто можно сбиться с пути.

Нола понимала, о чем говорит Киган. Сегодня утром она сама вместо того, чтобы прийти к флигелю, очутилась около конюшни. Причем расстояния нельзя назвать большими и местность была ей, собственно говоря, знакома.

— Я уверена, что никто не знает здешние места так хорошо, как твой отец, а Хэнк сказал мне, что Джимми и Джек — отличные следопыты, — желая утешить мальчика, она положила руки ему на плечи, но, почувствовав, как он напрягся, тут же убрала их.

— Я выйду еще раз на конюшню, а потом загляну к коровам.

— Давай я тебе помогу, — предложила Нола.

— Сам справлюсь, — ответил он грубовато.

По лицу молодой женщины он понял, что обидел ее.

— Вам лучше остаться здесь. Вдруг Шеннон проснется, — теперь тон был извиняющимся.

Когда стало совсем темно, Нола вспомнила, что ужин Райнхарту не носили. Она решила сходить в главный дом сама. Пересекая двор, молодая женщина увидела, как на верхнем этаже шевельнулась гардина. Вероятно, старик ждал Галена Хетфорда.

Она постучала у входа внизу, однако никто не ответил, и Нола вошла. Свет лампы отбросил на стены мрачные тени. Доски пола под ней скрипели, от чего у нее почему-то побежал мороз по коже. Она пересекла прихожую и остановилась у первой ступеньки лестницы. Подняла лампу и позвала Ленгфорда Райнхарта. Отозвалось только эхо. Старик ей не отвечал.

— Мистер Райнхарт! Я знаю, что вы меня слышите. Я оставлю ужин внизу.

— Где Гален? — внезапно прозвучавший сверху вопрос был очень резким.

Нола глубоко вздохнула:

— Еще не вернулся, но мистер Хетфорд предупредил, что, может быть, они будут ночевать на пастбищах.

Старик молчал.

— Вот ваш ужин, — Нола поднялась на одну ступеньку.

— То, что Гален принес вчера вечером, годится только на то, чтобы скормить собакам, — проворчал он. — Я еще не настолько беспомощен, чтобы не приготовить себе еду, так что можете не беспокоиться. Вот ваша оплата за месяц.

Он что-то швырнул вниз. Над головой Нолы пролетел конверт и упал на пол.

Молодая женщина смотрела на него с изумлением. Потом изумление сменилось гневом, а гнев — яростью, да такой, что она боялась потерять самообладание. Венчал эту череду эмоций сарказм.

— Скажите, пожалуйста, мистер Райнхарт, что вы еще можете, кроме того, чтобы пожарить себе яичницу?

— О чем это вы?

— Вы можете делать что-нибудь в своем поместье? Скажем, накормить кур, чтобы они не забывали нести вам яйца?

— Я не могу заниматься хозяйственными делами. Я болен.

— Вы можете поехать на пастбище?

— Я уже несколько лет не езжу верхом.

— Ну если вы сами ничего не можете, то наймите людей, которые будут помогать мистеру Хетфорду.

Удивительно, но старик молчал.

— Это не так просто, — наконец услышала Нола голос сверху.

— Хэнк Бредли говорит, что никто не хочет на вас работать.

И снова молчание.

— Это потому, что вы не можете платить столько, сколько платят на других фермах? — Она наклонилась за конвертом и подняла его с пола. — Я охотно откажусь от своего гонорара, если это поможет вам решить проблему.

— Вас все это не касается. Уходите из моего дома!

Теперь Нола буквально дрожала от гнева. Больше всего на свете ей хотелось швырнуть в голову Ленгфорда Райнхарта тарелкой. Однако она не доставит ему такого удовольствия.

— Если вы будете продолжать действовать так же и дальше, очень скоро это будет не ваш дом, не так ли?

— Я никогда не продам землю и дом, — прошипел старик.

— А почему вы не делаете ничего для того, чтобы их спасти?

Старик молчал. Лицо его Нола видеть не могла, но очень живо представляла, как оно сейчас изменилось.

— То, что Гален Хетфорд работает изо всех сил, чтобы спасти вашу ферму, я знаю, — продолжила молодая женщина. — Но совершенно очевидно, что один он не сумеет это сделать. И Хэнк Бредли ему не поможет. Если вы потеряете ферму, у детей вашего управляющего не будет даже крыши над головой. Может быть, ради них вы что-нибудь предпримете, пока еще не слишком поздно?

— По какому праву вы вторгаетесь сюда и говорите мне, что я должен делать? Вы здесь чужая. Вы — женщина. Вы ничего не знаете о нашей жизни. Уезжайте, или вы пожалеете о том, что приехали на ферму Ленгфорда Райнхарта.

Нола на минуту застыла. Это была явная угроза.

— Как же вы ненавидите женщин! — воскликнула она. — Что такого страшного произошло в вашей жизни, что вы стали столь бессердечным?

Молодая учительница почувствовала, что она коснулась какой-то мрачной тайны, и все же у нее не было ни капли сочувствия к вздорному старику. Инстинктивно она понимала, что за всем этим скрывается нечто заслуживающее сострадания. Лица Ленгфорда Райнхарта Нола видеть не могла, но почти физически почувствовала кипевшую в его душе ненависть. Казалось, он не устраивает ей скандал только из-за страха не совладать со своими эмоциями и дать выход ярости, столь огромной, что в ее воронку утянет всех.

Нола Грейсон не стала ждать ни отповеди, ни новых оскорблений. Она повернулась и вышла из главного дома.

Утром молодая женщина проснулась с первыми лучами солнца. Гален Хетфорд и работники до полуночи не вернулись, поэтому она осталась с детьми во флигеле. День обещал быть спокойным, и небо снова было безоблачным. О той страшной, с ее точки зрения, песчаной буре, которая была здесь вчера, свидетельствовал только толстый красный слой пыли, лежавший буквально на всем. Для того чтобы хоть как-то убраться во флигеле, молодой женщине потребовался целый час. Она не решилась использовать для уборки воду, поэтому ей пришлось довольствоваться веником и тряпками, чтобы стереть пыль с мебели.

Закончив наводить порядок в доме, Нола вышла во двор. На небе появились облака, но до дождя, видимо, дело опять не дойдет… Дождь! Это столь привычное для Англии явление здесь становилось несбыточной мечтой. А как он нужен! Хотя бы для того, чтобы смыть наконец со всего эту ужасную пыль.

Нола вернулась во флигель. Шеннон и Киган еще спали. Молодая женщина решила сходить на птичник, чтобы собрать яйца. Шеннон показала ей места, которые предпочитали несушки. Это ей удалось и, окрыленная успехом, Нола решила подоить корову, но тут ей не повезло. Буренка ее не признала, она просто не хотела стоять спокойно и ударом копыта перевернула ведро.

Было воскресенье, и Нола спросила себя, захочет ли Хэнк Бредли ехать в Джулиа-Крик, когда мужчины вернутся назад. Поразмыслив, она сочла такую перспективу маловероятной.

Учительница покормила всех обитателей коровника, конюшни и птичника, и, надо сказать, времени на это ушло немало. Покончив с хозяйственными делами, она решила пройтись до забора. Еще не достигнув своей цели, Нола Грейсон увидела на горизонте нечто странное. Сначала она подумала, что это клубы пыли, но, приглядевшись, увидела в этом облаке трех всадников. Похоже, возвращаются Гален Хетфорд с сыном и Хэнк. Значит, Джимми и Джек остались с овцами.

Нола поспешила назад и на то, как приближаются Гален, Хэнк и Хиз, смотрела уже от хозяйственных построек. Все трое с головы до ног были покрыты все той же пылью.

— Доброе утро, Нола! — закричал Бредли. — Мы переночевали в лагере, в пяти милях отсюда.

Гален Хетфорд и его сын просто кивнули.

— Как у вас дела? — в свою очередь крикнула молодая женщина.

Впрочем, в вопросе не было необходимости. Лицо Хетфорда было каменным.

— Да не особенно хорошо, — подтвердил ее предположение Хэнк. — Мы пока согнали далеко не всех овец. Кто их знает, куда они разбрелись.

Он спешился и подошел к молодой женщине.

— Вы все-таки собираетесь ехать верхом в Джулиа-Крик?

Нола почувствовала, как ее ответа ждет не столько Бредли, сколько Гален Хетфорд.

— А вы едете?

— Ясное дело. Кроме всего прочего, нужно отвезти письма мистера Райнхарта.

Хэнк повернулся к управляющему поместьем.

— Мы ненадолго. Быстро все сделаем, и я сразу вернусь в лагерь.

— Я могу съездить одна, — предложила Нола. — Давайте мне письма, а сами передохните немного и возвращайтесь.

— Нет, — возражение Галена Хетфорда было безапелляционным. — Если вы непременно хотите ехать, Хэнк съездит с вами.

Не дожидаясь ответа, он тоже спешился и повел лошадь на конюшню.

Сын последовал его примеру.

Нола не знала, что ей и думать. Он не доверяет ей везти письма, или отправляться в Джулиа-Крик одной опасно?

— Так или иначе — сначала нужно позавтракать, — она почла за благо сменить тему разговора.

Хэнк улыбнулся.

— Звучит обнадеживающе. Мы голодные, как волки.

Конечно, скрыть от Хетфорда, что она пыталась подоить корову, не удалось. Управляющий поместьем воззрился на учительницу с немым вопросом в глазах. Не дождавшись объяснений, он вздохнул и пошел к флигелю, в дверях которого уже скрылся Хиз.

Хэнк проследил за ним взглядом, а потом повернулся к Ноле.

— Дойка сегодня утром не совсем чтобы удалась, верно?

Она кивнула. А что ей оставалось делать?

— Дело в том, что я еще никогда не доила корову, — смущенно призналась Нола. — Оказывается, это не так легко, как я думала.

— Скамеечка стояла не с той стороны, — объяснение прозвучало успокаивающе.

— Поэтому корова и перевернула ведро?

— Да. На это она вообще мастерица.

Нола не могла сдержать улыбку.

Хэнк протянул ей руку.

— Пойдемте, я вам покажу, как нужно доить.

Нола бросила взгляд в сторону флигеля. Гален Хетфорд стоял на пороге и наблюдал за ними. Даже отсюда было видно, что между бровями у него залегла глубокая складка…

После завтрака Нола переоделась — она натянула на себя взятые у Хэнка Бредли бриджи. Пока он ходил на главный дом за письмами, молодая женщина отправилась на конюшню. Хэнк обещал ей оседлать лошадь, но она хотела показать ему, и не только ему, что может это сделать сама.

Нола взяла уздечку и подошла к лошади, которая показалась ей самой спокойной. Почувствовав на себе чей-то взгляд, молодая женщина обернулась и увидела Хиза, сидящего на изгороди.

— А почему вы решили седлать Веранги? — спросил подросток.

Это был первый раз, когда он обратился к ней с вопросом.

— Его так зовут? Я собралась ехать в город вместе с Хэнком.

Глаза у мальчика округлились.

— А вы умеете?

Нола кивнула.

— Правда? И вы хорошо ездите верхом?

Учительница закрепила подпругу.

— Неплохо, — она ответила уверенно, но заметила, что мальчик украдкой ухмыльнулся.

Оседлав Веранги, Нола села, чтобы проверить стремена. Животное не подавало признаков беспокойства, и Хиз смотрел на эту картину совсем растерянный. Уголком глаза молодая женщина увидела, как он осторожно соскользнул с изгороди и встал позади нее. Нола Грейсон натянула поводья и села поудобнее.

— В Англии таких седел нет, — объяснила учительница. — Наши намного уже и не столь тяжелые.

— Это специальные седла для табунщиков, — Хиз был явно чем-то смущен.

Он слышал истории о клубах верховой езды и сейчас представил себе, как эта женщина рысью или галопом проскачет по Джулиа-Крик. Ну и дела!

— Открыть вам ворота? — вежливо предложил подросток.

— Нет, спасибо, — ответила Нола. — Я немного поезжу по двору, чтобы лошадь привыкла ко мне, а я привыкла к этому тяжелому седлу.

На лице Хиза снова появилась ухмылка, и это не ускользнуло от внимания молодой женщины.

Лошадь медленно двинулась с места. Нола тронула ее бока каблуками, и Веранги пошел быстрее. Она ездила по двору, а Хиз с любопытством и в то же время сердито смотрел на наездницу. Через несколько минут молодая женщина остановилась.

— Веранги… Это слово из языка аборигенов? — Нола решила выжать из этой ситуации все что возможно. Может быть, Хиз разговорится.

— Да. Так его назвал рабочий, который ездил на нем. А вообще это лошадь из Фингали. Это на границе Квинсленда с Новым Южным Уэльсом.

— А как переводится Веранги?

Хиз, конечно, знал, что означает это слово, но Ноле решил не говорить.

— Я… э… Не помню… Вроде бы «восторженный» или что-то в этом роде.

Нола слегка тронула бока лошади каблуками. Однако, вместо того чтобы перейти в галоп, Веранги внезапно остановился, при этом наездница чуть не вылетела из седла. Животное повернуло к ней голову, и их взгляды встретились. Глаза у этой лошади были удивительные. При желании человек мог многое в них прочитать, но сейчас Ноле показалось, что конь в чем-то разделяет нелюбовь хозяина поместья и его управляющего к женщинам.

Может быть, леность Веранги на конюшне, его почти апатичное поведение в то время, когда она его седлала, и опущенная голова были маскировкой? Нола напряглась и подготовилась к тому, что лошадь начнет брыкаться или попытается сбросить ее. Она крепко сжала колени и туже натянула поводья.

— Не будем ссориться, — прошептала она. — Вперед, Веранги!

Как будто поняв ее, лошадь фыркнула и рванула с места в карьер. Испугавшись, что она переломает себе все кости, а его обвинят в этом, потому что он позволил ей сесть на Веранги, Хиз от страха побелел как мел. Он явно растерялся, не зная, что делать, а Веранги тем временем перемахнул через изгородь.

И здесь, как по заказу, появились Хэнк Бредли и Гален Хетфорд. Мужчины замерли. Всем показалось, что лошадь обязательно сбросит Нолу, но она удержалась, и Веранги галопом умчался прочь.

— Что она опять натворила? Почему она села на лошадь?! — управляющий поместьем был вне себя от злости.

А Хэнк просто лишился дара речи. Они напряженно ждали, но Нола не возвращалась. Может быть, она не может повернуть лошадь?

Затем оба мужчины кинулись к своим коням и помчались следом. Через минуту их примеру последовал Хиз. Несколько миль они неслись за облаком пыли, а потом оно исчезло. Гален первым остановил свою лошадь и проехал пару кругов, чтобы отыскать следы Веранги. Хиз и Хэнк сделали то же самое. Они оказались довольно далеко от пастбищ. Прямо перед ними лежала эвкалиптовая рощица. Западнее простиралась каменистая долина, поросшая низким кустарником. На востоке, насколько хватало глаз, была равнина. Наконец Хетфорд нашел следы копыт, но это им мало чем помогло — они находили друг на друга, как будто лошадь упрямилась или скакала по кругу.

Нола вылетела из седла и упала на землю. Собственно говоря, это был не самый плохой вариант, хотя удар оказался не слабым. Она понятия не имела, какой следующий финт выкинет Веранги, оказавшийся обладателем столь непредсказуемого и коварного характера. Он носился по всей округе, пытаясь сбросить ее со своей спины. Он упрямился, как настоящий дикарь, и ржал с пеной у рта. Сейчас, после того как он сбросил наездницу, Веранги танцевал вокруг и, казалось, праздновал победу. Закончив свое выступление, лошадь несколько раз тряхнула головой — очевидно, попрощалась — и исчезла. Нола Грейсон застонала. Дорогу к поместью она не знает, а хуже всего то, что она дала Галену Хетфорду хороший повод для того, чтобы он продолжил свой бесконечный разговор о том, где место и где не место женщине.

Нола лежала на спине и пыталась собраться с мыслями. Первая была обнадеживающей — руки и ноги, кажется, целы, ничего не сломано. Она попробовала сесть, и лицо молодой женщины исказила гримаса боли — плечо. Вторая мысль заставила ее глубоко задуматься. Где она находится, интересно знать? Вокруг возвышались эвкалипты, недалеко были видны кусты терновника и нагромождение камней. Хорошо, что Веранги не сбросил ее там.

Раздумья учительницы прервало громкое ржание, и по топоту копыт она поняла, что лошадь скачет назад. Веранги оказался около нее через несколько секунд. Вид у него был такой устрашающий, что Нола закричала и откатилась в сторону, чтобы не попасть ему под ноги. Посыпались мелкие камешки и песок, а лошадь раз за разом становилась на дыбы рядом с ней. Закрыв голову руками, молодая женщина ждала, что передние копыта вот-вот раздробят ей череп.

— Я очень удивлюсь, если Веранги ее не убьет, — Гален Хетфорд высказал мысль, которая сверлила мозг Хэнка Бредли. — А ты куда смотрел, когда она седлала лошадь? — теперь его гнев был направлен против сына. — Ты же знаешь, какой он.

— Я думал, он ее тут же сбросит, — хрипло пробормотал мальчик. — Думал, это станет для нее уроком.

— Боюсь, что твой урок нам придется дорого оплатить.

— Вон она! — крикнул Хэнк и указал на север.

Гален и Хиз повернули лошадей и увидели Нолу, показавшуюся со стороны эвкалиптовой рощи. К их удивлению, молодая женщина прямо держалась в седле, но лицо у нее при этом было таким, как будто она находилась в шоковом состоянии. Лошадь ехала медленно, с опущенной головой. Бока у Веранги были в мыле. Дальше начались чудеса.

Когда Нола подъехала ближе, лицо ее по-прежнему ничего не выражало, и казалось, что она совсем ничего вокруг не замечает. Мужчины и подросток потрясенно молчали. Она проехала мимо них, не сказав ни слова.

Учительница понятия не имела, в каком направлении нужно ехать, где находится ферма Ленгфорда Райнхарта. Она просто позволила лошади идти по своему разумению. Та должна была инстинктивно добраться до конюшни.

— Нола, у вас все в порядке? — крикнул Хэнк Бредли, нагоняя ее.

Молодая женщина слегка кивнула, по-прежнему молча. Бедный Хэнк не знал, что и думать. Он посмотрел на подъехавшего Галена Хетфорда, но тот растерянно пожал плечами.

Они поняли, что Веранги все-таки сбросил Нолу. Спина у нее была в пыли, на щеках и на руках царапины, волосы растрепались. Однако есть ли у нее серьезные повреждения, пока определить было трудно. Кроме того, молодая женщина явно в шоке. Но как ей удалось поймать Веранги и снова сесть на него? Все обитатели фермы отлично знали характер этой лошади: сбросив седока, она обычно стремглав мчалась домой, в свое стойло.

Хэнк, Гален и Хиз молча следовали за всадницей, ожидая, что в любую минуту она может упасть в обморок. Хетфорду очень хотелось перехватить у Нолы поводья, но то, как решительно она сидела в седле, ясно предупреждало Галена, что всем им следует держаться от нее подальше.

Они въехали во двор, и Нола спешилась. К ней бросился Хэнк Бредли:

— Вы сильно ушиблись? Вы ранены? — в голосе его звучала явная тревога.

— Только моя гордость, — ответила Нола, и это была правда.

Он взял ее ободранную руку в свои.

— Ничего страшного. Всего лишь царапины.

Впрочем, молодая женщина тут же освободилась.

К ним подошел Гален Хетфорд. Выражение лица управляющего поместьем не сулило учительнице ничего хорошего.

— Мисс Грейсон, вы позволили бы ребенку ехать на лошади, о характере которой он не имеет ни малейшего понятия?

— Конечно нет, — смиренно вздохнула она.

— Почему же вы сами это сделали?

Нола твердо решила не реагировать на его провокации.

— Я не ребенок, мистер Хетфорд. Я хорошо езжу верхом.

— Здесь не манеж. Вы не умеете управляться с лошадьми, на которых загоняют скот. А Веранги — вообще зверюга, его трудно назвать нормальной лошадью.

Нола насмешливо улыбнулась и потрепала Веранги по каштановой гриве, такой же растрепанной, как ее собственная. Она повернулась к Хетфорду и невольно скривилась, потому что ушибленное плечо пронзила боль.

Управляющий поместьем заметил, что ей больно, и поджал губы.

— Я полагаю, вы понимаете, мисс Грейсон, — строго начал он свою отповедь, — что ваша прогулка могла нам обойтись очень дорого. Мы могли потерять одну из самых ценных лошадей, обученных загонять овец. Впрочем, вам она могла обойтись много дороже — удивительно, что вы вообще остались живы. Я прошу вас спрашивать меня, какую лошадь вам седлать, и ставить в известность о том, куда вы собираетесь на ней скакать. До тех пор, пока вы здесь, выполняйте, пожалуйста, эти правила.

Нола еле сдерживала слезы, поэтому предпочла промолчать.

Гален не разговаривал с сыном и всем своим видом давал понять, что очень им недоволен. Ясно, что его гнев направлен главным образом против нее, но тем не менее он считал виноватым и Хиза, потому что тот позволил учительнице оседлать лошадь и сесть на нее. На подростке просто лица не было.

Хетфорд развернулся и, позвав с собой Бредли, направился к конюшне. Оба вели в поводу уставших лошадей.

Нола подошла к Хизу и попыталась утешить его.

— Мне жаль, что отец злится на тебя. Ты ни в чем не виноват. Вина только моя. Даже если бы ты сказал мне, что Веранги — такая бешеная лошадь, я все равно поехала бы на нем. Я хотела, чтобы у мистера Хетфорда сложилось обо мне хорошее мнение, думала, что могу ему показать, как здорово умею обращаться с лошадьми. Это была ошибка, Хиз.

Ей было трудно говорить такие вещи подростку, но молодая женщина посчитала необходимым это сделать. И она оказалась права. Чуть помедлив, Хиз ответил на ее откровенность своей:

— Я должен был удержать вас, — потерянно сказал он. — Я ведь знал, чем это может закончиться. Вы могли разбиться насмерть.

— Знаешь, меня не в первый раз сбрасывает лошадь. Это со мной случалось часто. На изгородь, в речку, однажды даже в корыто, а сколько раз на колючий чертополох и в крапиву, я и сосчитать не могу. Веранги-то оказался джентльменом. По крайней мере, он был так мил, что сбросил меня на песок.

Хиз наморщил лоб.

— Вы уверены, что у вас ничего не сломано, мисс Грейсон?

— Конечно. Синяков и царапин хватает, но ничего серьезного нет.

Пока Нола и Хиз разговаривали, вернулся Хэнк. Он взял у нее поводья.

— Как вы только смогли поймать Веранги, Нола! До вас это никому не удавалось.

В уголках рта молодой женщины появилась легкая улыбка.

— Собственно говоря, он даже спас мне жизнь.

Хэнк непонимающе воззрился на нее.

— Спас вам жизнь? Что вы имеете в виду?

— Сейчас расскажу. Значит, так. Веранги сбросил меня и начал пританцовывать рядом. Я подумала, что он хочет мне показать, как гордится собой и какой он красавец.

Хэнк и Хиз посмотрели друг на друга, с трудом удерживаясь от смеха.

— Потом Веранги убежал, — продолжила Нола. — Я решила, что он отправился домой. Я, конечно, очень испугалась, когда упала, и ушиблась сильно. Сначала я просто лежала и пыталась понять, не сломано ли у меня что-нибудь. Потом вдруг услышала стук копыт. Открыла глаза и увидела Веранги. Он встал передо мной на дыбы — раз, другой. Конечно, я подумала, что он тут же убьет меня, и откатилась в сторону. Когда он наконец успокоился, я сообразила, что он совсем не хотел затоптать меня до смерти. Прямо позади моей головы Веранги убил копытом змею. Такую коричневую.

— Коричневую! — ахнул Хиз. — Она у нас самая ядовитая. Ее укус смертелен.

— Я знаю. Мне рассказывал Тирман Скелли. Некоторое время Веранги потоптался рядом, а потом позволил мне сесть на него. И как вы знаете, он прекрасно довез меня до поместья. Может быть, он теперь, после того, как спас мне жизнь, чувствует себя ответственным за меня. Вы как думаете?

— Даже не знаю, что вам сказать, Нола, — проговорил Хэнк. — А у меня к вам вопрос. Вы все еще хотите ехать в город? После этих приключений?

Молодая женщина сразу кивнула.

— Я только немного почищусь. Через четверть часа мы можем отправляться.

— Я оседлаю для вас другую лошадь. У нас есть одна абсолютно спокойная кобыла.

— В этом нет необходимости, Хэнк.

— Вы собираетесь ехать в Джулиа-Крик на Веранги?

— Конечно. Это отличный конь.

Хэнк покачал головой.

— Но это рабочая лошадь, на которой загоняют стадо. Я не доверяю ему в дороге. Мало ли что ему придет в голову? Веранги на языке аборигенов означает сумасшедший, не так ли, Хиз?

Хиз стал пурпурно-красным.

— Восторженный… Бешеный… Что-то в этом роде, — подросток быстро сменил тему. — Джимми дерет его за ухо, если ему кажется, что Веранги хочет разыграть с ним какую-либо штуку.

— И часто это помогает?

— Почти всегда.

Хэнк внезапно рассмеялся.

— Джимми будет очень удивлен, когда услышит наши новости. Он утверждает, что кроме него никто не может ездить на Веранги, но надо сказать, что лошадь его очень не любит. Бог знает, сколько раз Джимми приходилось возвращаться на ферму пешком.

Нола тоже расхохоталась и погладила Веранги по носу.

— Да нет, это отличная лошадь!

— Веранги может быть упрямым, как осел. Это самое непредсказуемое животное, которое имеет право носить почетный титул «рабочая лошадь — загонщик овец».

Как будто желая показать, что Хэнк наговаривает на него напраслину, Веранги любовно обнюхал молодую женщину.

Хэнк открыл от удивления рот, да так и остался стоять.

— А хотите, я научу вас загонять овец? — внезапно предложил Хиз.

Нола была удивлена и одновременно очень обрадована.

— Ты серьезно говоришь? Я бы очень хотела научиться помогать вам управляться со стадом.

— Конечно, серьезно, — подросток солидно кивнул и пошел к флигелю.

Нола и Хэнк подъехали к реке, и она просто не узнала то место, где два дня назад едва не утонула. Вода исчезла. Осталось только высохшее, покрытое извилинами русло. В некоторых местах в иле лежали погибшие овцы. Над их останками гудел огромный рой мух, да и стервятники уже сделали свое дело.

Обглоданные скелеты, скудная растительность и пыльная земля — все это кричало о том, как важна вода для того, чтобы люди и животные могли выжить.

— Если бы на этой земле нашли воду, наверное, решилось бы много проблем. Как вы думаете, Хэнк?

— Конечно. Но воды нет, а эта сушь способна из кого угодно вынуть душу.

— А подземные источники у вас есть? Их кто-нибудь искал? — беспокоилась Нола.

— Вы имеете в виду ключи?

— Нет, я говорю об артезианских скважинах. Я читала, что в Австралии почти повсюду есть грунтовые воды.

— И вы знаете, как их найти?

— Нет, Хэнк, я не знаю, но ведь должен быть кто-то, кто знает.

— Был тут у нас один старый чудак, который утверждал, что может найти воду, только у него ничего не вышло. Здешние фермеры таких людей ненавидят.

Нола удивилась:

— Это еще почему?

— Да потому, что большинство из них приезжает сюда и морочит им голову только для того, чтобы поживиться за счет тех, кто многие годы страдает от засухи.

— Но некоторые люди действительно умеют находить воду. Это своего рода талант.

— Может быть. Только их опередили проходимцы, и хозяева ферм больше не дадут никому шанса попытать счастья.

Нола решила не продолжать этот разговор до тех пор, пока у нее не окажется побольше сведений о том, как здесь, собственно, обстоит дело с подземными источниками.

Какое-то время они ехали молча, а потом молодая женщина решилась:

— Хэнк, я вчера случайно слышала ваш разговор с мистером Хетфордом. Он сказал, что спасти ферму будет нелегко. Дела действительно обстоят так плохо?

— Кажется, да. Мистер Райнхарт говорил Галену, что кто-то пытается перекупить у него поместье.

— Кто же? Кому вдруг понадобилась эта полуразорившаяся ферма?

Хэнк посмотрел на нее с сомнением. Видимо, он что-то хотел сказать, но не мог отважиться. Впрочем, колебался Бредли не больше двух минут.

— Ну ладно. Я, наверное, могу вам сказать, что знаю. В конце концов, я не давал Галену слово, что буду молчать и никому ничего не скажу. Дело в том, что уже два года или около того поместьем пытается завладеть семья Янусов.

— А кто это такие — Янусы? Они живут здесь поблизости?

— Нет. Вы не поверите, но это родственники покойной жены Ленгфорда Райнхарта.

— Жены Ленгфорда Райнхарта? — Нола была крайне удивлена. — Разве он был женат?

— Похоже, что так. Странно, но раньше об этом никогда и речи не было. Я, правда, не спрашивал, а Гален — человек молчаливый. Точно не знаю, почему, но мне кажется, что со смертью миссис Райнхарт связана какая-то тайна.

Нола выслушала все эти новости молча. Ее предположение, что должна быть какая-то причина, по которой Ленгфорд Райнхарт так ожесточился, подтвердилась.

Хэнк продолжил:

— Гален сказал, что мистер Райнхарт получил письмо от адвоката семьи Янусов. Должно быть, оно было среди других писем, которые я привез из Джулиа-Крик. Вероятно, родители его жены вложили какие-то деньги в здешнее поместье. Сами они умерли года два назад почти одновременно. Им, кстати, принадлежало одно из самых больших стад овец на Дарвинг-Даун, так сказал Гален. Миссис Райнхарт не оставила завещания. Теперь ее братья предъявляют права на наследство, причем на его основную часть.

— Разве это так просто? В конце концов, Ленгфорд Райнхарт имеет право наследовать жене.

— Адвокат говорит, они могут предъявить свои права на наследство. Сейчас эти люди предложили, чтобы мистер Райнхарт выплатил им определенную долю, и дали ему месяц сроку. Если он не согласится, дело дойдет до суда, а долгую тяжбу Ленгфорд Райнхарт не выдержит. Так утверждает Гален.

— А выплатить им эти деньги возможно?

— Возможно, наверное. Но для этого должно произойти маленькое чудо. Оно называется «дождь».

— Но почему они так поступают? Тут, похоже, дело не только в жадности. Может быть, здесь какая-то семейная тайна или у них есть что-то, что они могут использовать против мистера Райнхарта. Вы что-нибудь знаете об этом, Хэнк?

— Нет. Я знаю чуть больше вашего. Вот мистер Райнхарт знает наверняка. Но, насколько я понимаю, он вряд ли что-нибудь скажет. Не такой человек.

И опять они какое-то время ехали молча, причем Хэнк искоса бросал взгляды на молодую женщину. Потом он не выдержал:

— Нола, а может быть, вы случайно слышали и кое-что другое? Например, то, что о вас говорил Гален Хетфорд.

Бредли, казалось, было так же неловко, как и самой учительнице.

— Я слышала ваш разговор случайно, Хэнк. Я, собственно говоря, шла к флигелю, но из-за песчаной бури сбилась с пути и, к своему удивлению, оказалась у конюшни. Сама не понимаю, как это произошло. А я так задыхалась, что просто не смогла сразу сдвинуться с места и привалилась к стене. Потом, когда я уже кое-что услышала, мне показалось неловко появиться перед вами, и я просто-напросто сбежала. Мне очень стыдно.

Хэнк кивнул.

— В любом случае, мне жаль, если слова Галена вас обидели.

— Пустяки, Хэнк. Время все расставит по своим местам. Я в этом нисколько не сомневаюсь.

— Но вы все-таки доказали Хетфорду, что умеете ездить верхом! Сам Гален никогда бы не поехал на этой лошади, Хэнк указал на Веранги, который вел себя совершенно спокойно, если не сказать равнодушно.

— Серьезно?

— Только не говорите ему, что вы узнали об этом от меня.

От такой новости настроение Нолы заметно улучшилось.

Хэнк, видимо, решил до конца выяснить, как долго она стояла у конюшни и как много узнала из того разговора.

— Если вы слышали также замечание Галена о моем личном интересе к вам, то не беспокойтесь, я не буду вам докучать. Конечно, мы с вами знакомы еще так недолго. Мы… — он явно не знал, что сказать в этой щекотливой ситуации. — У нас ведь еще будет время, чтобы узнать друг друга лучше, не так ли?

Нола потеряла дар речи, но, улыбаясь, кивнула. Хэнк, высказавшись, преувеличенно внимательно рассматривал ландшафт, хотя на этой дороге ему был знаком каждый камень. Бредли сердился на себя за то, что не нашел подходящих слов, чтобы выразить свои чувства. Какое-то время никто из них не знал, что сказать, и молчание затянулось.

Наконец, Хэнк собрался с мыслями. Ему с первого дня было любопытно, что превратило Нолу Грейсон в такую решительную, готовую к приключениям женщину, какой она была сейчас. Чего стоило одно ее решение проехать тысячи миль навстречу неизвестному будущему!

— Нола, скажите, у вас в Англии осталась семья? — спросил он.

— Никакой близкой родни, — молодая женщина была рада сменить тему.

— Ваши родители умерли?

— Да, отец умер пять лет назад, а мать вскоре после него. Они оба были не особенно здоровы, и врачи советовали им переехать в страну с более теплым климатом, например в Италию, но они не захотели покинуть Англию, — она задумчиво посмотрела по сторонам и вытерла пот со лба. — Трудно представить, что они смогли бы пережить подобную жару.

— Да, это далеко не всем по силам, — вынужден был признать он. — Вы были единственным ребенком в семье?

— Нет, у меня два старших брата.

Внезапно Бредли рассмеялся.

— Что в этом смешного? — сердито спросила Нола.

— Извините, пожалуйста… То, что у вас есть старшие братья, объясняет то, почему вы такая… другая.

Молодая женщина сделала вид, что не понимает, что он имеет в виду.

— Извините. Я не хотел вас обидеть. Только… Я подумал, что, может быть, ваши братья были сорвиголовами и вы подражали им. Не то чтобы я считаю, что вы недостаточно женственны… Это совсем не так. Просто вы так необычно себе ведете…

— Лучше молчите, Хэнк. Вы сами роете себе могилу. Я уже поняла, о чем вы.

Нола замолчала, и Хэнк испугался, что она обиделась.

— Впрочем, вы удивитесь, — заговорила она наконец, — если узнаете, что я не была сорвиголовой, как вы чуть было не выразились. Мне запрещалось все то, что могли делать мальчики. Видит Бог, я не пыталась поступать наперекор родителям, но очень часто вызывала гнев отца… — Нола грустно усмехнулась. — Комизм ситуации в том, что мои братья внешне походили на нашу мать, они были невысокими и хрупкими. Кроме того, они постоянно болели. Родители очень переживали за их здоровье, особенно отец. А я с детства была очень ловкой и физически крепкой. Мне нравился любой спорт, и у меня все получалось, в то время как мои братья даже двигались неохотно. Как только я подросла, меня отправили в интернат. Там из меня пытались сделать благовоспитанную девицу, но не преуспели в этом. Когда я вернулась домой, братья уже закончили учебу и уехали в Америку. Генри живет в Детройте, он дантист. У Уильяма модный салон в Нью-Йорке. Это все, что я о них знаю. Мы не переписываемся.

Хэнк пожалел о том, что сделал поспешные выводы, а еще больше — о том, что поделился ими с Нолой.

— Это жаль, — ответил он горячо. — Моя семья живет в Мельбурне. Мать часто мне пишет, и я всегда рад узнать новости о братьях и сестрах. Вы ладили со своей матерью?

Молодая женщина тяжело вздохнула:

— Она была очень сложным человеком. Я думаю, что у нее вызывала непростое чувство моя независимость. Однажды, когда я приехала домой на каникулы, она сказала мне: «Знаешь, Нола, я горжусь тобой. Если кто-нибудь изменит положение женщины в будущем обществе, это будут такие люди, как ты». Тогда я не поняла, что она имела в виду, ведь мне едва исполнилось шестнадцать лет, однако потом много думала над этими словами.

— Ваша мать была очень дальновидной, — улыбнулся Хэнк. — А вы преподавали в школе?

Нола вздохнула.

— Преподавала бы, если бы не была до этого учительницей в частных домах.

Бредли вопросительно поднял брови.

— Дело в том, что у меня сложилась своеобразная репутация. Слухи о том, что я веду себя не так, как принято в обществе, быстро распространились, и после этого ни одна школа не хотела видеть меня в своем штате. Мои идеи просто были слишком радикальными.

— Вы были также слишком радикальны и для своих поклонников?

Нола сделала большие глаза, и Хэнк поторопился с объяснением.

— Если бы у вас был жених — человек из хорошей семьи…

Молодая женщина рассмеялась.

— Вы не представляете себе, Хэнк, как много скандалов я спровоцировала в Лондоне. Мужчины из хороших семей боялись даже подходить ко мне.

Сказав это, Нола вспомнила о Лейте Родвеле. Вспомнила о том, что сначала он показался ей необыкновенным человеком. Человеком, за которого она могла бы выйти замуж. Таким она его считала до тех пор, пока не услышала, что именно он говорит о ней своему отцу.

— Почти каждый преподаватель в Лондоне знал, что я выступаю за равноправие мужчин и женщин. Никто из учительниц не поддержал тогда мою позицию. Они не хотели считаться бунтовщицами. Они не хотели признать то, что кому-то могут показаться скучными мещанками, думающими только о нарядах. Главная тема их разговоров — какую шляпку к какому платью нужно надеть. И знаете, меня всегда удивляло, что именно такие женщины нравятся мужчинам. Очень немногие готовы обручиться с женщиной, которая имеет свой взгляд на вещи и не хочет считаться с глупыми предрассудками. Я думаю…

Хэнк напрасно пытался бороться со смехом. Когда он в конце концов не выдержал и рассмеялся, Нола остановилась на полуслове. Опять она не смогла удержать язык за зубами! Впрочем, это случалось всегда, когда она подходила к этой столь значимой для нее теме.

В магазинчике в Джулиа-Крик Бредли отдал письмо Ленгфорда Райнхарта Орвалу Хайду, который выполнял в здешних краях функции не только коммивояжера, но и почтмейстера. Потом Хэнк пошел в гостиницу Эстер, а Нола осталась делать покупки.

Орвал и его жена Глэдис были очень любезны, и ассортимент товаров у них оказался неплохим. Глэдис бурно выразила свою радость по поводу того, что в Джулиа-Крик приехала еще одна женщина, причем прямо из Лондона. Эстер уже рассказала ей о Ноле и о том, как она провела вечер в ее гостинице, но ей хотелось узнать еще кое-что. Она желала услышать последние новости о Лондоне, хотела все знать о магазинах, о самой последней моде, о королевской семье. Постоянные вопросы Глэдис мешали Ноле сконцентрироваться на покупках, и она отвечала так коротко, как только могла, но в то же время делала все для того, чтобы не показаться нелюбезной. Все ее внимание было направлено на то, чтобы рассмотреть товары.

Нола решила сшить пару платьиц для Шеннон, поэтому купила отрез хлопчатобумажной ткани, нитки и ленту для отделки. У Глэдис было несколько женских платьев на продажу, но Ноле ни одно из них не подошло по росту. Молодая женщина взяла несколько брюк для верховой езды, рубашки и сапоги, заметив, что все эти вещи для жизни на ферме намного практичнее. Сказать, что Глэдис удивили этот выбор и эти комментарии, значит ничего не сказать. Выбор товаров в магазине казался молодой англичанке очень большим, с учетом того, как далеко от Джулиа-Крик до Лондона. Здесь была целая куча вещей, которые Нола меньше всего ожидала увидеть в австралийской глуши, особенно если учесть, что запас продуктов в поместье Ленгфорда Райнхарта оказался весьма скудным. Она решила сделать крупный заказ и оплатить его своим месячным жалованьем.

— Я приеду в следующую субботу и заберу покупки, — пообещала она.

— Мы можем их привезти сами, — предложил Орвал.

— Правда? Это было бы чудесно.

Она заказала масло, сыр, рис и другую бакалею, фруктовые и овощные консервы, сласти, а кроме того, специальные средства для мебели она изведет эту пыль! — плюс крахмал и прищепки для белья. Если ей удастся остаться на ферме, она хочет устроиться как можно удобнее и комфортнее, за свой счет, само собой разумеется.

Нола смогла отделаться от Глэдис с ее бесконечными вопросами только через час.

Хэнка она нашла на веранде гостиницы. Рядом с ним стояла Эстер.

— Привет, малышка, — поздоровалась хозяйка.

Она была очень обрадована тем, что снова видит молодую англичанку.

— Вас долго не было, Нола, — заметил Хэнк. — Вы скупили весь магазин?

В руках у него была чашка с чаем, и ей тоже нестерпимо захотелось чаю.

— Вовсе нет, но заказ я сделала. Орвал сказал, что привезет покупки к нам на ферму сам. Это очень мило с его стороны.

— Он всегда радуется возможности уехать от Глэдис. Эта женщина может заболтать кого угодно.

— Да уж, вопросов у нее очень много.

— Хэнк должен был предупредить тебя, малышка, — вмешалась Эстер.

— Я думал, что всем женщинам нравится болтать, — возразил Хэнк.

Эстер приподняла брови.

— Послушал бы ты мужчин со стаканами в руках!

— А кстати, — поинтересовалась Нола, — почему здесь сегодня никого нет?

— Все в Винтоне.

— Да, все уехали туда! — с горечью воскликнула Эстер. — Там сейчас столько народу, сколько и на цирковое представление не всегда собирается.

— А что такого сегодня в Винтоне?

— Танцевальная вечеринка. Я совсем забыл, что она назначена на это воскресенье, — объяснил Хэнк, и в голосе его было слышно разочарование.

Ясно, что он с удовольствием отправился бы туда.

— Когда где-то устраивают танцы, об этом здесь знает каждый, даже если у него всего одна нога, — рассмеялась Эстер. — Танцевальная вечеринка — это целое событие, и люди устремляются туда, где она проходит, со всех сторон.

— А почему бы вам не организовать что-либо подобное, Эстер? — предложила Нола.

Хозяйка гостиницы удивленно наморщила лоб. Хэнк Бредли тоже.

— Но как это сделать? Мы же не сможем оповестить людей на всех фермах, — тут же перевела вопрос в практическую плоскость Эстер. — Слишком далеко друг от друга находятся фермы и пастбища.

— В Лондоне о таких мероприятиях оповещают плакатами. Они называются афиши. Одну такую афишу можно повесить здесь, а еще на улице и в магазине. Отправьте несколько в Винтон. Тирман Скелли развезет их по фермам. И можно было бы добавить к почте маленькие записочки, что-то вроде приглашения. Ведь, в конце концов, почту получают люди, живущие на всей дороге до Винтона, не так ли?

— Верно, — Эстер уже загорелась идеей. — Глэдис наверняка возьмется помогать. Это пойдет на пользу ее торговле. Но я не знаю, как сделать такую афишу…

— Я нарисую, а потом вы можете ее скопировать. Я займусь этим в самое ближайшее время. Когда бы вы хотели устроить танцевальную вечеринку?

— Ах, я не знаю… — тут Эстер растерялась. — Может быть, перед Рождеством? В это время все будут свободны.

Она повернулась к Хэнку.

— Ты как считаешь?

— Хорошее предложение.

— Итак, перед Рождеством! — воскликнула Нола. — В следующее воскресенье Хэнк может привезти плакат в город, и у вас еще останется два с половиной месяца на подготовку. Если я смогу чем-либо вам помочь, скажите.

— Спасибо, малышка.

Когда Хэнк и Нола уезжали из города, мысли хозяйки гостиницы целиком были заняты новым делом — Эстер обдумывала, как устроить в Джулиа-Крик первую танцевальную вечеринку.