Женщины на русском престоле и вокруг него

ЦАРИЦА АНАСТАСИЯ

Как в свое время Василия III, так теперь его наследника, юного великого князя Московского и всея Руси Ивана Васильевича, сперва пытались женить на иноземной принцессе. Но попытки породниться с польским королевским домом не увенчались успехом, и потому уже по традиции (восходящей, кстати, все к тому же византийскому императорскому двору) по всей стране было объявлено об организации смотра царских невест. Сохранилась грамота от января 1547 г., в которой боярам и детям боярским (следующая после бояр категория землевладельцев в социальной иерархии Московского государства) повелевалось представить своих дочерей и других родственниц-девиц княжеским наместникам в городах для отбора претенденток в жены семнадцати-летнему государю, только что венчавшемуся на царство; за утаивание дочерей старше двенадцати лет грозила жестокая кара. А из тех, кто будет отобран наместниками и привезен в Москву, великий князь сам выберет себе супругу.

Однако провинциальные отцы семейств собирали своих дочерей не спеша, а огромные просторы России и бездорожье могли затянуть смотрины на многие месяцы. Этим и воспользовались московские бояре, которые, решив не искушать судьбу в лице незнакомых иногородних красавиц, к указанному сроку свезли во дворец своих дочерей и племянниц. Царю Ивану приглянулась Анастасия Захарьина — дочь Романа Захарьина, представителя младшей ветви одного из древнейших московских родов Кошкиных-Захарьиных-Юрьевых. Одна из женщин этого семейства, Мария Голтяева, приходилась бабкой самому Ивану III, а его активными сподвижниками были братья Яков и Юрий Захарьины. Отец Анастасии, Роман Юрьевич Захарьин, вероятно, умер молодым, кроме дочерей оставив и сыновей — Даниила, Долмата и Никиту. В свою очередь, внуком Никиты был Михаил Федорович — первый царь из новой династии, воцарившейся в 1613 г.: по имени отца Анастасии Захарьины отныне станут Романовыми и под этой фамилией займут русский престол на последующие триста с лишним лет, через саму же Анастасию пройдет символическая преемственность двух русских правящих династий.

Но все это будет позднее. Сейчас же Анастасии было четырнадцать лет, а ее жениху — семнадцать, он еще не был «Грозным» и мог внушать любовь. Молодой Иван IV был хорош собой: высокий, атлетически сложенный юноша с красивым орлиным носом и небольшим твердым ртом. Внешняя привлекательность царя сохранялась довольно долго, и хотя благообразие не отражало его внутренней жестокости, внимательный наблюдатель замечал одну существенную деталь — постоянно бегающий взгляд темных глаз. Для менее наблюдательных все затмевало необычайное достоинство, с которым держался государь: царственная осанка была присуща ему с детства.

О внешности Анастасии известно немного, но все современники отзываются о ней как о красавице. Будучи невысокого роста, она обладала правильными чертами лица, длинными густыми темными волосами и, предположительно, темными глазами. Куда больше известно о ровном характере, добром нраве и мудрости царицы, в которой Иван, судя по всему, находил спасение от темных сторон собственной натуры. Он прожил с ней тринадцать лет, в течение которых Анастасия родила ему шестерых детей, но только двое остались живы. Первенец царя, носивший несчастливое для его детей имя Дмитрий, погиб в полугодовалом возрасте из-за трагической случайности во время путешествия в Кириллов монастырь. Когда царское судно пристало к берегу и торжественная процессия ступила на шаткие сходни, они перевернулись, и все оказались в реке. Ребенка, выпавшего из рук няньки, тотчас достали, но он уже захлебнулся. Дочери государя — Анна, Мария и Евдокия — умерли в младенчестве. Вторым сыном был царевич Иван, а третьим — слабоумный Федор. Но, несмотря на все эти трагические обстоятельства (бывшие, впрочем, вполне типичными для того времени в силу неразвитости медицины), царь был искренне привязан к своей первой жене и всецело доверял ей. Постоянное стремление к личному счастью и семейному уюту, впоследствии принявшее у грозного царя — мужа еще семи жен столь уродливые формы, несомненно, было воспитано в нем Анастасией — прекрасной женой и заботливой матерью.

Впрочем, далеко не все было безоблачно в молодой царской семье — жестокий, хоть и не проявившийся пока в полной мере нрав Ивана давал о себе знать. Уже вскоре после свадьбы государь как-то собрался вызвать в опочивальню дежурного боярина. Анастасия смутилась и заметила царю, что не следует вызывать сюда мужчину, когда она, царица, лежит в постели.

— Ты — Настька Захарьина, а я — царь! Захочу — и отправлю в монастырь! — ответил ей Иван.

Много горя доставляли царице и любимые Иваном «медвежьи забавы», во время которых голодные звери разрывали на части обреченных на смерть. Анастасия умоляла царя отменить их, но напрасно. И уж конечно больно ранили Анастасию любовные похождения царя — страстного и необузданного любителя красивой женской плоти. К любовным утехам бояре пристрастили его уже с тринадцати лет, особую же прелесть царь находил в растлении девственниц, хвастаясь английскому коммерсанту Джерому Горсею, что получал подобное удовольствие не менее тысячи раз. Обвинений в безнравственности он не принимал, отвечая просто и цинично: «Аз есмь человек!»

Личность Ивана IV — одна из самых противоречивых в русской истории. Имея за собой государственные заслуги, он затмил их своей жестокостью и остался в памяти потомков именно как «Грозный». Причем зачастую жестокость царя была настолько абсурдна, что объяснить ее одними лишь объективными причинами (зарождение абсолютной, не ограниченной ни боярами, ни законами монаршей власти, которое нигде не проходило без крови — вспомним хотя бы английского короля Генриха VIII) не представляется возможным: без личностного фактора туг определенно не обошлось. Автор множества литературных сочинений, остроумный собеседник и прекрасный оратор, любитель книжной премудрости, собравший великолепную библиотеку, Иван вместе с тем был подвержен грубым суевериям, нелепым и для XVI столетия. Истово религиозный, он уничтожал не согласных с его волей духовных лиц и собственными руками душил своих же незаконнорожденных детей, считая их исчадиями ада. Он всегда стремился иметь семью — и убивал жен; расширял пределы государства — и по одному подозрению совершал карательные походы в собственные города, лишая жизни тысячи подданных. Он мог вступить в оживленную полемику с осужденным на казнь прямо у плахи и искренне обижался, получив нелицеприятный ответ. Истинный тиран, одно упоминание имени которого наводило на многих ужас, царь сам жил в постоянном страхе, был глубоко несчастен и делал несчастными всех вокруг. При этом он безмерно жалел себя — «сироту и мученика». В жалобах царственный страдалец был непревзойденно изобретателен, переходя от высокой патетики к тонкой лирике. Даже такой сухой документ, как духовная (завещание), звучал, украшенный жалобами царя, как поэма: «Тело изнемогло, болезнует дух, раны душевные и телесные умножились, и нет врача, который исцелил бы меня…»

Правление Ивана IV не менее противоречиво, и для того, чтобы составить о нем хотя бы самое общее представление, попробуем взвесить ряд конкретных фактов, а также прислушаемся к мнениям видных специалистов по этому периоду российской истории. Сначала — о хорошем.

Несмотря на справедливые обвинения Грозного в стремлении установить непререкаемую единоличную власть, именно при нем начался созыв Земских соборов — сословных органов, собиравшихся для решения важнейших государственных вопросов; при нем же были внедрены и элементы местного самоуправления (Губная, Земская реформы). При Иване IV был составлен новый Судебник (1550 г.), проведены реформы военной службы и государственного управления. При Грозном территория Московского государства увеличилась почти вдвое: с 2,8 млн км² до 5,4 млн км²; под его началом были завоеваны и присоединены Казанское (1552 г.) и Астраханское (1556 г.) ханства, велась Ливонская война (1558–1583 гг.) за выход к Балтийскому морю, началось присоединение Сибири (1581 г.). При Иване были установлены торговые связи России с Англией (1553 г.), Персией и Средней Азией. Наконец, при нем была создана первая в стране типография и построен великолепный собор Василия Блаженного — один из нынешних символов Москвы и всей России.

Однако в годы правления грозного царя было и другое. После череды неудач в ходе затяжной Ливонской войны и в результате все того же яростного стремления царя к установлению своей деспотической власти внутренняя политика Ивана IV приобретает террористический характер, и вторая половина его царствования отмечается учреждением опричнины, массовыми казнями и убийствами, разгромом Новгорода и ряда других русских городов (Тверь, Клин, Торжок). Соединившись с результатами длительных войн, все это привело к усилению налогового бремени, ускоренному оформлению крепостного права и в итоге — к мощнейшему политическому и социально-экономическому кризису, который получил название «Смутного времени». «Писцовые книги, составленные в первые десятилетия после опричнины, создают впечатление, что страна испытала опустошительное вражеское нашествие, — отмечает специалист по русской истории XVI в. В. Б. Кобрин. — «В пустее» лежит не только больше половины, но порой до 90 процентов земли, иногда в течение многих лет. Даже в центральном Московском уезде обрабатывалось всего около 16 процентов пашни. Часты упоминания «пашни-перелога», которая уже «кустарем поросла», «лесом-рощей поросла» и даже «лесом поросла в бревно, в кол и в жердь»: строевой лес успел вырасти на бывшей пашне. Многие помещики разорились настолько, что бросили свои поместья, откуда разбежались все крестьяне, и превратились в нищих — «волочились меж двор».

«Для России время правления Ивана Грозного осталось одной из самых мрачных полос ее истории, — продолжают тему историки А. А. Зимин и А. Л. Хорошкевич. — Разгром реформационного движения, бесчинства опричнины, «новгородский поход — вот некоторые вехи кровавого пути Грозного. Впрочем, будем справедливы. Рядом вехи другого пути — превращение России в огромную державу, включившую земли Казанского и Астраханского ханств, Западной Сибири от Ледовитого океана до Каспийского моря, реформы управления страной, упрочение международного престижа России, расширение торговых и культурных связей со странами Европы и Азии».

Но, несмотря на всю противоречивость личности 1 розного и характера его правления, совершенно точно можно сказать, что годы, прожитые им вместе с Анастасией, были самым светлым периодом в жизни как самого Ивана, так и его подданных. Каким-то образом царица умела усмирять необузданный нрав мужа и удерживать его от проявлений особой жестокости (позднее это повторится в отношениях Петра I и Екатерины). По словам летописца, «предобрая Анастасия наставляла и приводила Иоанна на всякия добродетели», а упомянутый выше англичанин Горсей пишет о ней так: «Эта царица была такой мудрой, добродетельной, благочестивой и влиятельной, что ее почитали и любили все подчиненные. Великий князь был молод и вспыльчив, но она управляла им с удивительной кротостью и умом».

Однако неосведомленный о всех тонкостях взаимоотношений русского двора англичанин был не прав, говоря, что Анастасию любили «все подчиненные»: многие, готовые подчиниться государю, совершенно не желали подчиняться его жене, а возрастающее влияние родных царицы и их противодействие фаворитизму, которому Иван был сильно подвержен, не нравились многим боярам. Не нравился им и сам факт женитьбы государя на «неровне»: представители боярской верхушки, заседавшие вместе с царем в Думе и обедавшие с ним за одним столом, воспринимали всех остальных с пренебрежением. Уже вскоре после свадьбы Ивана и Анастасии князь Семен Лобанов-Ростовский упрекал царя в том, что «их всех государь не жалует, великих родов бесчестит, а приближает к себе молодых людей, а нас ими теснит; да и тем нас истеснился, что женился, у боярина у своего дочерь взял… рабу свою. И нам как служите своей сестре?». От своих недоброжелателей Анастасия получила незаслуженное сравнение с нечестивой императрицей Евдокией — гонительницей Иоанна Златоуста (из-за неприязни самой царицы к духовнику царя, одному из его ближайших советников священнику Сильвестру). Но при всем своем желании и влиянии недоброжелатели Анастасии не могли ослабить привязанность царя к любимой жене.

Известно, что вместе с окружавшими ее женщинами царица Анастасия много занималась вышиванием, причем — на уровне искусства. И сегодня в музеях России хранится более полутора десятков работ, которые по художественному стилю и вкладным надписям можно отнести к мастерской Анастасии. Эти работы характерны роскошью используемых материалов и высокими художественными достоинствами, свидетельствующими о вкусе и таланте царицы. Кроме того, произведения, выходившие из царской светлицы, отличает особая связь с важными государственными событиями и с жизнью царской семьи. В них нашли отражение моления о наследнике престола, о победе русского воинства в походах Ивана Грозного на Казань, идеи утверждения самодержавия московского государя, его богоизбранности и царственного покровительства православным народам.

Гак, за вышивкой, воспитанием детей, успокоением (розного мужа и попытками обойти конфликт с его приближенными протекала жизнь Анастасии. Но наступил роковой 1560 г.: царица умерла, не дожив до двадцати восьми лет, «и был по ней плач великий, ибо была она милостива и беззлобна во всем». Во время похорон Иван рыдал и едва держался на ногах. Причину смерти Анастасии толковали по-разному, в основном придерживаясь версии, что организм, истощенный родами, не смог сопротивляться болезни, усиленной нервным шоком от очередного охватившего Москву страшного пожара. Сам же царь не верил в естественную смерть Анастасии и всю жизнь вспоминал о ней с удивительной для подобного человека нежностью и умилением. Грозный царь был искренен в стенаниях по первой жене и, что самое главное, абсолютно справедлив в своих подозрениях: Анастасия была отравлена.

В конце 2000 г. эксперты-химики, исследовавшие останки царицы, обнаружили в ее великолепно сохранившейся густой темно-русой косе мышьяк, свинец и ртуть, причем в таком количестве, что это дало возможность со всей определенностью говорить именно об отравлении. Ртуть нашли и в тлене, и в шелковом светло-коричневом саване. Примечательная деталь: у левого плеча царицы стоял высокий стеклянный кубок, украшенный тонким орнаментом. Класть с погребенным его любимые вещи — это отголоски язычества. Или нечто иное? Быть может, склонный к мистике Иван, уверенный в гибели жены, надеялся, что с этим кубком — символом убийства призрак Анастасии явится к убийце? Кто знает.

Зато доподлинно известно, что после смерти любимой супруги царь изменился: по словам современников, «словно страшная буря, налетевшая со стороны, смутила покой его доброго сердца… и перевернула его многомудренный ум, и стал он мятежником в собственной стране». Смерть Анастасии стала причиной глубокого психологического кризиса и без того неуравновешенного Ивана IV: подозревая свое окружение в убийстве жены, он начинает первую полномасштабную кампанию террора против ближних советников и бояр. Позднее, в знаменитой переписке с бежавшим за границу князем Андреем Курбским, Иван IV упрекал бояр в ненависти к Анастасии и прямо говорил о том, что немаловажной причиной его гнева на приближенных были их происки против царицы: «…а и с женою меня вы про что разлучили? Только бы у меня не отняли юницы моея, ино бы Кроновы жертвы не было». Курбский пытался оправдаться, говоря о клевете самой Анастасии на приближенных советников царя — упоминавшегося уже священника Сильвестра и А. Ф. Адашева, «аки бы счаровали ее оные мужи». Но было поздно: полуобезумевший от горя Иван не желал ничего слышать, и царский гнев было уже не остановить. Вскоре этот гнев все чаще станет обрушиваться не только на бояр и князей, но и на простых, ни в чем не повинных людей… включая последующих жен царя.