Глава 27

Даниэла

Мне нравится семья Демьяна. Его родители — чудесные люди, между которыми за годы брака сложились крепкие, уважительные отношения.

Не знаю, что он собирается мне сказать, но грубить и отказывать ему мне не хочется.

Вылезаю из салона. Мужчина галантно подает мне руку. И это не притворство — он всегда был таким, предупредительным по отношению к женщинам. Причем всем женщинам без оценки их возраста, привлекательности и прочих факторов.

— Давай отпустим такси? Я сам тебя потом отвезу домой, — причин не доверять ему у меня нет.

Единственное, что меня смущает — мне не хотелось бы ехать в одной машине с Демьяном.

— Его уже увезли, — Яков Васильевич словно читает мои мысли, — Даниэла, не думаешь же ты, что я посадил бы вас в одну машину? Тем более, когда сын в таком состоянии…

Он отводит глаза. Ему стыдно за Демьяна. Это странно, но мне — тоже. Как будто, это моя вина. Я понимаю, что это не так, но чувство внутри — иное. И что с ним делать, я пока не придумала.

Таксист возвращает мне деньги за поездку и уезжает. На этот момент на обочине осталась машина Якова Васильевича. Все остальные разъехались. Но это даже к лучшему.

Я вижу, что отец Демьяна не один, за рулем водитель. Разговаривать в его присутствии у меня нет желания.

Валеев замечает мой обеспокоенный взгляд.

— Мы можем заехать куда-то, — я уже устала и ходить по ресторанам в мои планы не входило.

— Я могу вас угостить чаем, если наша беседа не займет много времени, — предлагаю альтернативный вариант.

— Да, это тоже сгодится, — соглашается отец Демьяна.

Мы садимся в салон, Яков Васильевич располагается на переднем пассажирском сидении. Я — сзади. Так мне гораздо комфортнее. Я почти не беспокоюсь о том, что он мне хочет сказать.

Доезжаем быстро, город пустой. В салоне во время поездки царила тишина. Яков Васильевич что-то строчил в телефоне, я смотрела в окно на ночной город.

Никакой неловкости не ощущаю в обществе Валеева. Ни когда он помогает мне выбраться из салона, ни когда поднимаемся в лифте, ни когда он оказывается в моей квартире. Он у меня впервые, раньше встречи проходили на их территории.

Но у меня комфортная квартира с хорошим ремонтом. Чисто и уютно.

— Пойдемте на кухню, — приглашаю я.

Там интересуюсь.

— Чай будете?

— Лучше кофе. Мне нужно в аэропорт.

— Хорошо, — соглашаюсь я, — Сейчас сварю.

Кофе я готовлю в медной турке. Получается отлично.

Пока я хлопочу, Яков Васильевич проходит к окну, отодвигает занавеску и смотрит в темноту.

Себе делаю чай с липой. Приятный аромат витает по кухне.

Мне кажется, пауза чересчур затянулась, поэтому ставлю на стол чашку с кофе и напрямик спрашиваю:

— О чем вы хотели поговорить? — всё же это была его инициатива.

Мужчина проходит к столу, присаживается, берет чашку с напитком и делает глоток. Я стою возле кухонной столешницы, держу кружку с липовым чаем.

Яков Васильевич тянет с началом разговора.

— Зачем ты повелась на уговоры Демьяна, Даниэла? — раздается его негромкий голос.

Сердце в моей грудной клетке испуганно сжимается. Он ведь не может знать… Не может быть, чтобы Демьян рассказал… Это ведь настолько личное…

Не верю… Не могу поверить…

Яков Васильевич отодвигает чашку с кофе, откидывается на спинку стула.

— Я считал тебя умнее, девочка. Разве ты не думала о том, к чему приведет тебя подобная распущенность?

Мои щеки вспыхивают ярким румянцем. Это мне видно в небольшом зеркале, вделанном в кухонный гарнитур. Рука вздрагивает, часть горячей жидкости выливается мне на ногу. Я хватаю полотенце и промокаю пятно на юбке. Щиплет.

— О чем вы? — всё же решаю внести в наш разговор необходимую ясность.

— О ночи втроем, Даниэла. Ты, Демьян и Герман Леднев…

Такое ощущение, что в меня выстрелили. Я жалею, что согласилась поговорить. Об этом я не желаю разговаривать. И оправдываться не собираюсь. А еще в голову лезут нехорошие мысли про яблони и недалеко падающие яблоки. Я уже убедилась, что Демьян не такой, каким мне казался. А что, если это относится и к его отцу?

— Даниэла, — его голос звучит спокойно, и это немного меня отрезвляет, — Я приехал поговорить о сыне. Не нужно придумывать вселенский заговор извращенцев.

Мы смотрим друг другу в глаза. По-моему, он меня осуждает. И это меня встряхивает. Никому не позволено считать меня ниже себя, чтобы я ни делала. Это моя жизнь и мои решения. Правильные или нет, но только мои. Блеять про то, что это Демьян во всем виноват, я однозначно не буду.

— Яков Васильевич, наша беседа свернула не туда, — говорю, не торопясь и тщательно подбирая слова. Страх разоблачения отступил, уступив место яростному желанию защитить себя. Любым способом, — Вы, видимо, посчитали себя вправе почитать мне морали. Так вот — вы не вправе. Моя личная жизнь — это сугубо мое дело. Как и отношения с Демьяном. Которые закончились.

Валеев приподнимает обе руки вверх над столом, призывая меня снизить накал общения.

— Даниэла, я прозвучал так, как будто я осуждаю. Но Демьян после вашего разрыва будто с цепи сорвался. Ты же видела его сегодня. Он не в себе…

— И что? Мне вашему Демьяну соску купить? Слюнявчик? Памперсы? — забота Валеева о сыне ранит. Обо мне уже некому позаботиться. Кроме сестры. Но у той у самой непростой период в жизни. Я не вываливаю на нее свои переживания.

На лице Валеева проступает оторопелое выражение. Я всегда вела себя ровно, не позволяя показывать эмоции. И сейчас он не ожидал всплеска. Хотя должен был. Я тоже не робот, а живой человек.

Меня несет, я продолжаю говорить. Не надо бы.

— Демьян оказался полон сюрпризов, которые я не смогла переварить. И не считаю себя обязанной это делать. С кем и как я занимаюсь сексом, это моё личное дело, и вас никак не касается. Ваш сын спровоцировал подобную ситуацию. Возможно, планировал ее, начиная со мной отношения. Учитывая, что я узнала об его образе жизни. Не знаю и не хочу знать, что он вам наговорил. Но нянчить взрослого тридцатилетнего мужика в мои планы не входит. Он получил то, что хотел. Теперь свободен!

Резко… Больно… И незачем…

Надо было просто попросить отца Демьяна уйти.

Только накипело. И он еще со своим разговором…

Яков Васильевич поджимает губы, качает головой.

— В нормальной семье такому не место. Ты же понимаешь, Даниэла. Ты же любила Демьяна. Мы с женой считали, что вы поженитесь. Ты не должна была идти на поводу у Демьяна. И чтобы ты не думала, он ничего такого не планировал. Он с тобой изменился, стал другим, год не лез в это болото… А теперь… Ты напрасно думаешь, что он не переживает ваш разрыв…

Мои глаза наполняются слезами. Зажмуриваюсь.

— Ничего уже не исправишь, — роняю тихо, почти шепотом.

Беру себя в руки. Когда открываю глаза, в них уже нет слез.

— Пожалуйста, уйдите. И оставьте меня в покое.

Мужчина кивает. Поднимается со стула, направляется к выходу из кухни.

— Тебе не надо меня бояться. Я не собираюсь распространяться. И еще хотел тебе сказать, Герман женат. Его тесть… С ним могут быть проблемы. Будь осторожней.

— Вам тоже не о чем волноваться. Всё в прошлом. И я не собираюсь как-то вредить Демьяну.

На этом мы и расстаемся. Яков Васильевич не договорил, скорее всего. Мне кажется, он хотел попросить меня помириться с Демьяном.

Однако это невозможно.

Если мужчина хотя бы один раз поднял руку на женщину, то это не прекратится.

Загрузка...