Женское счастье (СИ)

Глава 28

Даниэла

После ухода Якова Васильевича убираю на кухне, мою посуду, затем иду в душ. И оказываясь в постели, долго не могу уснуть, гоняя только что состоявшийся разговор туда-сюда. Сразу после его ухода мне до ужаса захотелось набрать Демьяна и наорать на него. Мало того, что он сам подбил меня на это "сексуальное разнообразие", так теперь еще и треплется об этом! Взрослый мужик, а… К счастью, мне удается сдержаться. Звонки бывшему — это особый вид мазохизма. Это когда в своей голове ты не можешь расстаться с человеком и ищешь любую возможность сохранить эту связь. Я ничего сохранять не собираюсь. Перед моими глазами разворачивалась картина отношений Жасмин и Влада. И я уяснила один очень важный момент — как бы женщина не пыталась спасти мужчину, этого делать ни в коем случае не следует. Вырасти из детских штанишек и быть готовым нести ответственность не только за себя мужчина должен сам. Иначе женщине так и придется всю жизнь быть для него мамой.

Есть ли моя вина в том, что отношения с Демьяном не сложились? Это рождает во мне следующий вопрос — а нужны ли были ему эти отношения, как то, во что надо вкладываться? За время своих размышлений прихожу к выводу, что нет. Он не показывал мне себя настоящего, в то время как я стремилась быть откровенной. Если бы я знала о его подлинных пристрастиях, то я бы не стала с ним встречаться. Несмотря на всю заинтересованность. Не мой вариант. Я — это не только тело с базовыми инстинктами. Я — это прежде всего личность с собственными чувствами, разумом, интересами. И свести всю жизнь к сексу у меня просто не получится.

Да и разговор с Яковом Васильевичем не стоило продолжать, как только я поняла, о чем он собирается говорить. Я не обязана оправдывать его ожидания и нести ответственность за то, каким стал его сын. Это то, что касается лишь их двоих. Мне в этом места нет и не должно быть.

Я переболею Демьяном. В этом я уверена.

Заснуть у меня получается лишь под утро. И засыпая, я вспоминаю, как Герман меня целовал.

Будит меня какой-то шум. Голова тяжелая, глаза слипаются. Первая мысль — я проспала на работу. Вторая — я в отпуске. Шум повторяется. У меня же некому шуметь? Я живу одна.

Сползаю с кровати и как зомби иду на кухню, из дверного проема которой выглядывает Жас.

— Фух! — выдыхаю, — Ты меня напугала!

— Сама виновата! Я тебя будила! А ты не просыпаешься! — я подвисаю, потому что только сейчас мой мозг обрабатывает картинку целиком.

Жасмин с громким хрупом откусывает свежий огурец, который держит в одной руке. Во второй у нее — прозрачный высокий стакан с белой жидкостью.

Встряхиваю головой.

— В стакане у тебя что? — спрашиваю сестру.

— Молоко, — безмятежно отвечает она, делая большой глоток.

— Совсем рехнулась? — интересуюсь я, при этом мои брови сами собой ползут вверх.

— Ой! — отмахивается она от меня как от надоедливой мухи, — Ты не понимаешь! Это вкусно! Очень!

И с явным удовольствием делает еще глоток молока.

— А диарея? — спрашиваю напрямик.

— Я уже неделю ем это. И ничего. Всё нормально, — она победно смотрит на меня. А я вспоминаю расхожее мнение, что беременные весьма странные. Похоже, оно верное.

У Жасмин уже 10 недель. Она стала заметно спокойнее. Не знаю, исчез ли Влад из ее мыслей. Вслух о нем она не говорит. И в ее положение, это однозначно к лучшему. Ей нужно смотреть вперед. Жизнь продолжается.

И мне тоже.

Расслабляюсь. Ничего страшного не произошло. Я, если честно, и испугаться не успела. Даже придумать, кто гремит у меня квартире, не придумала. Смачно зеваю, прикрываю рот ладошкой.

— Ладно. Если у тебя закончились огурцы и молоко, или ты считаешь, что у меня в холодильнике они вкуснее, можешь воспользоваться моими запасами. А я — спать…

— Стоп! — Жас ловит меня за руку, — Нельзя тебе спать. Не закончились у меня ни огурцы, ни молоко. Антон Павлович бдит. У меня другой вопрос — у тебя загранник есть?

Невинный вопрос пробивает во мне брешь. Я просто вчера чересчур близко всё к себе подпустила. Заграничный паспорт у меня есть. Мы с Демьяном хотели полететь в Италию этим летом…

Не будет его больше в моей жизни. И совместного будущего тоже.

Хватит.

— Есть. А что? — возвращаюсь в реальность.

— Антон Павлович предлагает отдохнуть на Мальдивах. Я очень хочу, — глаза Жас загораются.

Я тоже хочу, но такие развлечения мне не по карману. Дьяволенок на моем плече шепчет: "Герман тебе предлагал всё, что захочешь".

Да что я на этих мужиках зациклилась?! Будет кто-то еще. Нормальный. И всё у меня будет хорошо.

— Но Крыжевский тебе это предлагал. Причем тут я, Жас? У меня таких денег нет.

— Не разорится он! Я сказала, что поеду только с тобой.

Есть в сестре эта способность не думать о других. Лично для нее это хорошо. Жаль, я так не могу.

— Жас, это дорого. Я не могу так. Что Антон Павлович подумает?

Жас поджимает губы и притопывает ногой.

— Что ты меня всё время за меркантильную идиотку держишь? Не могу я с ним вдвоем! Он про Влада вспоминать будет…

Сестру тоже не отпустило. Только в ее случае без вариантов. Ни исправить, ни вернуть, даже не поговорить уже. Ни-че-го.

Хорошо, что эти двое живые… И Герман, и Демьян. Моя злость на них не такого объема, оказывается.

— А переключиться надо. Нельзя в прошлое постоянно таращиться. Бесполезно. И тебе тоже. Да и Антону с нами двумя не до сожалений будет.

— Антону?! С каких пор Крыжевский-старший у нас по имени?

— Дед будущий, всё же. А я не слишком уважительная.

Мы с сестрой смотрим друг другу в глаза. Она, что, Антоном Павловичем заинтересовалась?

— Дань, не придумывай. Он сына только что похоронил. От которого я беременна.

Мне внезапно надоедает загоняться. В голове кристально чистый песок и бескрайнее море. Неделя райского блаженства.

Не на последние же деньги Антон Павлович это предлагает?

А мне и Жас нужно встряхнуться. Впереди у нас пополнение нашей семьи. Это будет круто.

— Ладно. Я надаю своим моральным принципам по голове. И поеду с тобой. Но только Антону Павловичу позвоню и поговорю с ним сама.

— Ты мне не веришь, что ли? — округляет она глаза с явным возмущением.

— Верю. Но поговорить с ним должна. А сейчас извини, мне очень нужно в туалет, — я сбегаю по нужде и оставшись без постороннего внимания, прикрываю глаза.

Буду считать, что эта поездка — подарок от Деда Мороза. Пусть летом. Но мне надо.

Надо выкинуть всё, что случилось из головы.

И жить дальше.