Жить и сгореть в Калифорнии

120

Который делает свое дело.

Получившее потом в полицейской хронике и специальной литературе наименование Петербургского побоища, потому что отряды Янга атакуют группу Трачева всей своей ударной мощью, как то сделала бы республиканская гвардия.

Людей Трачева хватают прямо и решительно. Их настигают дома, в постелях с любовницами.

Виктор Трачев в этот вечер сидит себе тихо-спокойно дома и смотрит по телевизору «Копов», когда в дверь вламывается Янг с автоматом в руках — что тебе Роберт Стэк. Трачев недоволен таким вторжением, ведь перед дверью он выставил охрану. Однако руки у его охранников уже скручены за спиной пластиковыми жгутами, так что практически охранниками они называться теперь не могут.

Ну что, братцы-бандиты, делать будем?

Трачев тянется к очкам.

И совершает ошибку, потому что, прежде чем Янг успевает крикнуть: «Ты что, мать твою, делаешь?!» — один из ребят всаживает две пули в грудь Трачева. Ведь он, мать твою, знает, что делает.

Он готовится получить причитающийся ему кусок пирога от Ники Вэйла. Вот что он делает.

Когда придут, что мы скажем людям?

А парни Хименеса вовсю шуруют в Лос-Анджелесе.

Они ломают двери по всему Ферфаксу, сталкивают в кювет машины, перекрывают магистрали и улицы. Они берут пачками автомобильных угонщиков, трюкачей-автомобилистов, вымогателей и наркодилеров, всех исполнителей второстепенных и главных ролей в звездной команде Рубински, всех «дойных коров» Шаллера.

Самих Рубински и Шаллера они тоже забирают.

Рубински застают в постели с женой — Хименес подымает его, приставив ему к затылку пистолет. Шаллер режется в покер с друзьями, когда игру неожиданно прерывают.

Но не хватает Кэззи Азмекяна.

Его нет дома.

Он на ночной морской прогулке в двадцати морских милях от Розариты, рыбачит с борта своей сорокафутовой яхты.

Выясняется, что плавать он не умеет, потому что, когда вернейший из его охранников вдруг кидает его за борт, Кэззи, издав короткое бульк-бульк-бульк, быстро исчезает в пучине.

Так или иначе, подобные трагические события, идущие вразрез с планом проводимой операции, можно сказать, довершают преображение Ники Вэйла в добропорядочного бизнесмена.

Довершают, но не совсем.