ТЫ УБИЛ МОЮ СЕСТРУ, СУКИН ТЫ СЫН!
Челюсть Ники буквально падает туда, где должен был бы находиться воротник, а Джек думает: «Сам напросился».
Священник судорожно озирается, не видно ли репортеров, в особенности с телекамерами, а женщина выкрикивает опять: «ТЫ УБИЛ МОЮ СЕСТРУ, СУКИН ТЫ СЫН!»
Перед всеми собравшимися и ликом самого Иисуса-на-Волнах она тычет пальцем в Ники!
Люди буквально застывают, вжавшись в кресла. Никто не пытается остановить ее либо как-то успокоить, потому что видно, что женщина эта на все способна, и никому неохота рисковать лицом, которое обошлось в десятки тысяч долларов.
Но два охранника все-таки решаются рискнуть.
До этого момента Джек их не замечал, этих двух в черных костюмах, шагнувших из задних рядов, чтобы разрядить обстановку. Они подходят к женщине на секунду раньше, чем туда поспевает Джек.
— Пусти, убери свои лапищи! — вопит женщина, когда рука одного из охранников тяжело опускается ей на плечо. Она стряхивает с себя его руку, и тогда оба мужчины хватают ее и волокут в проход.
Женщина окидывает взглядом собравшихся и, опять указывая пальцем на Ники, произносит:
— Вот он убил мою сестру! Он убил Пам!
Коренастый охранник, обхватив ее за шею, затыкает ей ладонью рот.
— Отпусти ее, — говорит ему Джек.
— Даме следует покинуть помещение.
У парня русский акцент.
— Уже покидает, — говорит Джек.
Второй охранник, высокий, худой как жердь, но мускулистый, поворачивается к Джеку:
— Нарываешься, парень?
С тем же акцентом.
— Плевать, — говорит Джек.
Парень хочет хорошенько ему вмазать, это читается в его глазах, но в них же читается и нечто другое: «Веду себя как положено», и он отступает. Хотя Джек видит, что тот берет его на заметку, запоминая его лицо на будущее.
Джек глядит на коренастого и повторяет:
— Отпусти ее.
Первый охранник кивает, и его напарник ослабляет хватку.
— Пошли, — говорит Джек женщине.
— Он убил Пам.
— Тебя все слышали.
Он тянется к ее руке, берет за локоть.
— Пошли.
И она идет с ним.
До Джека доносятся крики у него за спиной — дети зовут тетку. Он оглядывается и видит зареванного Майкла. У матушки Валешин каменное лицо, а Ники, кажется, готов всех разорвать.
Как и старший охранник. Он злобно косится на Джека.
— Ничего, все в порядке, — говорит ему Джек.
— Это мы еще посмотрим.
Джек выводит женщину из церкви.
Сажает на переднее сиденье машины.
— Бог мой, Летти, — говорит Джек, — почему ты не сказала мне, что это твоя сестра?
Я не должна была тебе это говорить, но подумала, что кому-то сообщить об этом надо.