Жить и сгореть в Калифорнии

36

— Я имею в виду, что пить она бросила, — говорит Летти. — И давно. Примерно год назад.

Они сидят за столиком на открытой веранде «Гарпунера Генри», что возле гавани Дана-Пойнта. С их столика открывается вид на канал и бороздящие его воды парусники и рыбацкие лодки.

Джек слыхал, что желтохвостки в эту пору прут как бешеные — сами из воды прыгают, а значит, они свежие, почему он и привел ее сюда.

Летти объясняет:

— Она, видишь ли, прошла курс лечения. В хорошем месте, где они всю подноготную из тебя умеют выудить. Как будто это невесть как трудно. Так или иначе, выйдя оттуда, она завязала вчистую. И на банкетах, и вообще.

— Но, может быть, в тот вечер она дала себе волю, — говорит Джек.

— Исключено, — говорит Летти. — Она держалась, и держалась абсолютно.

Они прекращают разговор, потому что к столику подходит официантка с их заказом — тунец-желтохвостка на гриле с жареным картофелем и красными и желтыми перцами. Через минуту возле их столика вырастает Боб, хозяин заведения. Он здоровается с Джеком.

— Как сёрфинг? — спрашивает он.

— Превосходно, — говорит Джек. — Вода — трусы.

— Вот почему, думаю, нас и завалили желтохвостками.

— Вода прямо кипит от них, — говорит Джек.

— Прямо кипит, — поддакивает Боб.

— Боб, познакомься, это Летти…

— Все еще дель Рио, — говорит Летти.

— А я Боб. Как вам еда?

— Потрясающе вкусно, — говорит она.

— Ну, если что понадобится, кликните меня. — Одарив их улыбкой, он ретируется.

— Боб твой приятель? — спрашивает Летти.

— Он хороший парень.

— А он всегда подходит поглазеть, кого это ты там выбрал, чтобы трахнуть?

— Ну… Летти…

— Прости, — говорит она. — А что такое «вода — трусы»?

— Это значит, что вода такая теплая, что и специального костюма для сёрфинга не надо. Можно плавать просто в трусах.

— Значит, ты все еще плаваешь на доске? — говорит она.

— Работаю, чтобы жить, а живу, чтобы плавать на доске, — отвечает Джек и добавляет: — Океан — он чистый. Первозданный. Он первооснова.

— Ух ты! — произносит она, посмеиваясь, но без издевки. — Мы уже и до первооснов добрались!

— Океан, — объясняет Джек, — таков, какой он есть, и делает то, что делает вот уже миллионы лет, и будет это делать с тобой и после тебя. И поэтому, когда ты погружаешься в океан, ты приобщаешься к этой первозданной мощи, приобщаешься к первоосновам. И этим смываешь с себя грязь.

— Тогда повезло тебе, что океан такой большой, — говорит она.

И, посмеявшись над этой шуткой, они замолкают и некоторое время едят молча, глядя на парусники в океане, а потом, собравшись с духом, он говорит:

— Ну скажи, Летти, разве не может быть, что у нее было так скверно на душе, что она опять вспомнила о бутылке и пилюлях?

— Нет.

— Но, Летти…

Она качает головой:

— Надо ее знать!

— Так расскажи мне о ней, — говорит Джек.

Расскажи о Пам.