Жить и сгореть в Калифорнии

27

История Джека Уэйда, часть третья.

Джек дает показания на разбирательстве уголовного дела Азмекяна.

В ответ на вопрос окружного прокурора он, обращаясь к присяжным, говорит:

— Способ поджога весьма схож с тем, что мы не раз наблюдали у известных поджигателей, в числе которых у нас значится и мистер Кул. Мы допросили мистера Кула, представили ему свидетельствующую против него улику, и он написал признательное показание о том, что совершил этот поджог, и указал на мистера Азмекяна как на сообщника.

— Какого рода улика была представлена?

Джек с готовностью отвечает:

— Мистер Кул забыл на месте преступления канистру из-под бензина, на которой мы обнаружили отпечатки его пальцев.

Присяжные пожирают его глазами и ловят каждое его слово.

— Не было ли оказано давление на мистера Кула, дабы заставить его дать это показание?

Джек ухмыляется:

— Ни малейшему давлению он не подвергался.

Прокурор вызывает Кула, который в своей оранжевой арестантской робе имеет в должной мере преступный вид. Содержится он в окружной тюрьме, где ожидает судебного разбирательства уже собственного его дела. От показаний его многое зависит. Но то, что он сделал для Азмекяна, вторично. Главное, за что он ответит, — это труп ночного сторожа. После рутинных предварительных вопросов окружной прокурор берет быка за рога.

— Это вы подожгли Атласский склад?

— Нет.

У сидящего в задних рядах Мать-Твою Билли отвисает челюсть, потому что страховая компания «Жизнь и пожар в Калифорнии» отказала в выплате страховки Азмекяну на основании признательного показания Тедди Кула. Азмекян, не будь дурак, вчинил им иск, и через три месяца должен состояться гражданский суд. И было бы весьма эффектно, если б Азмекяна доставили на суд в наручниках.

Окружной прокурор менее впечатлителен, но хмурится и он. Слегка сглотнув от неожиданности услышанного, он задает вопрос, немало потом веселивший местное юридическое сообщество.

Он спрашивает:

— Так вы не поджигали?

— Не-а.

Окружной прокурор возвращается на место и начинает рыться в бумагах. Вытаскивает письменное показание Кула и громко зачитывает его. Затем спрашивает:

— Разве не вы это написали и подтвердили правдивость ваших слов под присягой?

— Ага, — говорит Кул и, выждав паузу, как хорошую тюремную шутку роняет: — Но я соврал!

Джек чувствует, что тонет.

Его карьера, ухнув, проваливается в тартарары, летит ко всем чертям в выгребную яму.

— Больше вопросов не имею, — каркает окружной прокурор.

Однако у защитника Азмекяна вопросы имеются.

— Вы сказали, что ваше показание ложное, мистер Кул.

— Ага.

— Зачем же было лгать?

Кул лыбится в сторону Джека, потом говорит:

— Потому что помощник шерифа Уэйд выбил из меня эту ерунду.

И очень весело он живописует, как этот Уэйд грозил еще не так его отделать, если он не наговорит на Азмекяна. И что он готов был признаться в чем угодно, только бы прекратилось это избиение. И что знать не знает он Азмекяна. Да, сэр, чистая правда, сегодня в первый раз его видит.

Джек наблюдает эту сцену и думает: кто же обработал этого Кула, кто напугал его так сильно, что он послал к черту договоренность, наплевал на все и даже на возможность ответить за убийство по полной?

Затем до него долетает вопрос защитника:

— Вы узнаете помощника шерифа Уэйда, присутствующего в зале?

— Еще бы, — говорит Кул. — Вот эта мразь, тут сидит!

За чем следует вполне предсказуемый шум в зале.

Судья стучит молоточком. Защитник ходатайствует о прекращении заседания. Окружной прокурор требует немедленного ареста Кула за лжесвидетельство. Защитник требует немедленного ареста Джека за лжесвидетельство. Судебный пристав шепчет Тедди, чтобы не выражался в зале, а не то в перевозке он из него котлету сделает. Защитник ходатайствует о признании процесса незаконным и предлагает повторное разбирательство. Судья заявляет, что никакого повторного разбирательства не будет — для этого у него, черт возьми, нет времени, и приступает к заслушиванию свидетельских показаний, которые вертятся в основном вокруг Уэйда.

Его честь главный судья Деннис Мэллон очень зол.

Мэллона обуревает смутное подозрение, что им манипулируют, и он думает, что манипулятор не кто иной, как помощник шерифа Уэйд. Поэтому он ставит Джека перед собой, напоминает ему, что тот все еще находится под присягой, и весьма недружелюбно спрашивает:

— Принуждали ли вы, господин помощник шерифа, свидетеля Кула к даче ложных показаний?

Трудностью, а по существу одной из многих трудностей, для Джека в этом деле явилось то, что у него не было времени все обдумать. Если б Джек был опытнее, он воспользовался бы Пятой поправкой,[14] что завалило бы процесс, но, возможно, спасло бы собственную его шкуру.

Однако Джеку это в голову не пришло. Он думал только о том, чтобы защитить свидетеля. А к тому же он помнил, что на кон против их с Бентли честного слова поставлено слово преступника-рецидивиста и всем известного подонка Тедди Кула — да что говорить, если на руке у этого Кула вытатуирован медведь с вздыбившимся членом! Так что Джек решил держаться до последнего.

— Нет, ваша честь.

— Есть ли доля истины в том, что сообщил нам этот Кул?

— Ни малейшей, ваша честь. — Я и Кул, мы оба лжем как последние подонки!

Судья Мэллон злобно хмурится, и тогда защитник просит разрешения подойти к нему. Он, окружной прокурор и судья шепчутся друг с другом, слов Джек разобрать не может, а когда порядок восстанавливается, Джека начинает допрашивать защитник.

— Помощник шерифа Уэйд, на основании чего вы стали подозревать моего клиента в поджоге?

— Способ действия изобличает его руку.

— Но доказательством это служить не может, не так ли?

— Нет, может.

— Вы сказали, что располагаете канистрой с отпечатками пальцев моего клиента и что в этом и состоит улика?

— Да.

— Вы утверждаете это?

— Да.

Что, строго говоря, является правдой, так как они с Бентли, выйдя, достали канистру и, притиснув к ней ладонь Тедди, «обнаружили» отпечатки.

— Вы сфабриковали эту улику, не так ли?

— Нет, сэр.

— Избивали вы моего клиента?

— Нет, сэр.

— Вы выбили из него так называемые показания, не правда ли?

— Нет.

Джек крепится.

Билли Хейес, наблюдая эту сцену, решает, что помощник шерифа Уэйд — крепкий орешек.

Судья Мэллон отпускает Уэйда, но велит ему оставаться в зале. Джек, весь взмыленный, усаживается в задних рядах, после чего происходит еще одно нескончаемое и сумбурное совещание судейской коллегии, секретарь суда звонит по телефону, и двадцать минут спустя в зал входит Брайен Бентли.

Не глядя, он проходит мимо Джека, и спина у него мокрая от пота.

Его приводят к присяге, он встает за трибуну для дачи показаний, судья спрашивает его, каким образом было добыто признание, и Бентли говорит, что Джек Уэйд выбил это признание из Тедди Кула.

Бентли, потея как в парилке, разыгрывает за трибуной роль Болтушки Кэти.[15] Рассказывает, что Джек велел ему выйти, после чего бил Теодора Кула ногами, угрожая «еще не так его отделать». Рассказывал, что оттащил Уэйда от подозреваемого, объяснив последнему, что у них имеется свидетель всего происшедшего.

Нет, нет, нет, мысленно вопит Джек.

— …который может все ему напомнить, так что лучше ему попробовать сделать это самому и тем облегчить свою участь, и как в результате Кул написал свое признание. Как Джек силой заставил его приложить ладонь к бензиновой канистре и тем сфабриковал улику, в чем и необходимости-то не было, потому что у них имеется свидетель.

— Он должен предстать перед судом, — говорит судья Мэллон, обращаясь к прокурору.

Нет, нет, нет.

— Да, ваша честь.

— Как его имя, помощник шерифа Бентли?

— Мистер Порфирио…

Джек вскакивает с криком: «Нет!»

— …Гусман.

Джеку хочется выскочить из зала суда и броситься прямиком к Гусману, но на нем наручники, потому что судья приказал взять его под стражу за лжесвидетельство. Тедди глядит на него с ухмылкой, Азмекян улыбается Билли Хейесу, который уже прикидывает, во сколько миллионов обойдется ему процесс. Стоящий за трибуной Бентли лезет за своим блокнотом на пружинке, чтобы сообщить суду адрес Гусмана.

Что он и делает, честно и обстоятельно, перед лицом Всевышнего, а также лицами судьи и защитника, но когда полиция отправляется за мистером Гусманом, чтобы препроводить его в суд, ко всеобщему удивлению, она его не находит. Он исчез.

Сгинул, и след простыл.

Джеку иногда видится в мечтах, что Гусман сейчас где-нибудь в Мексике — живет себе тихо-мирно в приморской деревушке и попивает холодное пивко под звуки canciones. Но он знает: куда вероятнее, что до него добрались дружки Тедди.

И это моя вина, думает Джек.

Я не выполнил работы.

Не выполнил ее как следует.

И добрый человек получил пулю.

В то время как Тедди Кула носит земля, а Кэззи Азмекян получает два миллиона баксов от компании «Жизнь и пожар в Калифорнии», а Джек признается в лжесвидетельстве в обмен на условный срок и увольнение без права обжалования.

И все это время Джек помалкивает. Не собачится с Брайеном Бентли, не говорит ни слова в свою защиту, не пытается ничего объяснить или оправдаться. Получает под зад коленкой и тихо убирается прочь.

Хуже всего, что он не может найти работу.