Жизнь экспромтом

ГЛАВА 38

— Мы здесь, мы здесь! — Рита прыгала и отчаянно махала руками белому роскошному лимузину, арендованному, чтобы отвезти их в часовню. Он уже подруливал ко входу в отель «Цезарь». Рита была одета в наскоро собранный наряд подружки невесты: джинсы из жеваного бархата и лайкровую кофту с воротником-хомутом.

Рилли с Дорианом ушли к часовне пять минут назад, и все из-за Риты, которая очень серьезно отнеслась к своей роли подружки невесты и строго сказала мужчинам, что это плохой знак — видеть невесту перед венчанием, и поэтому они ни в коем случае не могут ехать в машине вместе.

Стоя рядом с ней на пороге отеля, Фрэнки смотрела на белую ленту, развевающуюся на капоте лимузина, и чувствовала прилив радости и ни с чем не сравнимого волнения. Так вот, значит, как это бывает. Наконец-то это свершилось. Она выходит замуж! В животе у нее начались спазмы, в горле застрял комок. Даже после проведенной анестезии с помощью шампанского она никак не могла унять нервного возбуждения.

— Посмотри на меня еще раз, как я выгляжу? — Она вопросительно взглянула на Риту. У нее все еще оставались большие сомнения по поводу кожаных штанов. Они очень хорошо себя показали на вечеринке в Беверли-Хиллз, но стоило ли их надевать на свадьбу? В конце концов, она закончит тем, что будет похожа на тех людей, которые хотят выглядеть «чокнутыми альтернативщиками», одеваются, как артисты из «Сала», и женятся на Большой Медведице. — Может быть, ты была права? Может быть, мне следовало надеть Карен Миллен?

— Прекрати страдать! Ты выглядишь просто потрясающе! — заверила ее Рита, разглядывая себя в зеркальце. — Рилли крупно повезло. — Она захлопнула пудреницу и забросила ее обратно в сумочку. — Большинство невест похожи на абажуры. Ты среди них выделяешься по крайней мере своей сексуальностью.

Внезапно Фрэнки схватила Риту за руку.

— О, черт!

— Что случилось?

— Камера! Ты ее взяла?

Рита взглянула на нее озадаченно и совершенно невинно.

— Ты что, забыла? Рилли просил тебя прихватить в часовню его камеру! — затараторила Фрэнки, тут же начавшая паниковать, потому что Рита, очевидно, была настолько пьяна, что едва помнила свое имя, а не то что свои обещания по поводу какой-то там фотокамеры. — Из-за тебя у нас не будет ни одного снимка! — Она чувствовала, что вот-вот готова расплакаться.

— Ой, Фрэнки, я тебя умоляю, ну что ты так паникуешь? — успокоила ее Рита. — Она наверняка все еще в комнате. Я просто сейчас поднимусь и возьму ее.

Ритин ответ принес Фрэнки облегчение всего лишь на секунду. Стоило ей взглянуть на Риту, как та ковыляет пьяно на своих шпильках, чтобы тут же на ходу изменить решение.

— Нет, оставайся здесь. Я вернусь через пять минут, — проинструктировала она Риту и всучила ей свой букет.

Букет был составлен с большим вкусом. Рита могла им гордиться, потому что наконец-то пригодились ее давнишние курсы флористики.

— Не беспокойся. Для невесты опаздывать — это обычное дело, — обнадежила она Фрэнки, которая стремглав побежала ко входу в отель. Проводив ее взглядом, Рита снова обернулась к машине, в которой сидел весьма симпатичный шофер. Очевидно, он решил, что невеста — это Рита. Он принес ей свои поздравления и открыл перед ней дверцу. Рита приняла скромный вид и, действительно пытаясь разыгрывать из себя невесту, забралась на заднее сиденье автомобиля. До чего же забавная свадебная шутка, подумала она, уютно угнездившись на кожаном диване и немедленно заинтересовавшись содержимым внутреннего, предусмотренного списком услуг, мини-бара.

Дворец «Цезарь» весь гудел от толп игроков и туристов, приехавших в Лас-Вегас для встречи Нового года, до которого оставалось всего двадцать минут. У всех было приподнятое настроение, все спешили, смеялись в предвкушении веселой ночи. Чтобы добраться до лифта, Фрэнки пришлось расталкивать целые орды шумливых туристов, едва одетых официанток и твердолобых неулыбающихся игроков. Двери лифта открылись — и она едва втиснулась между какими-то истерически смеющимися и дующими в новогодние трубы весельчаками. Она нажала кнопку двенадцатого этажа и принялась ждать.

Рядом с ней с одной стороны стояла пара, пытавшаяся побить рекорд во французских поцелуях, а с другой — какая-то унылая, бесформенная девица в цветастом платье, которая надела себе на шею дурацкий поводок в тщетной попытке изобразить из себя праздничное животное. Фрэнки не отрываясь смотрела на римские цифры на табло лифта, отмечающие каждый этаж, которые менялись с невыносимой медлительностью.

— Давай, давай же, — шептала она, но лифт подолгу останавливался на каждом этаже, выгружал одних людей с транспарантами и вымпелами, которые тут же разбегались в разные комнаты отеля, где проходили отдельные маленькие вечеринки, и заполнялся новым, в еще большем количестве народом, который тоже не хотел опаздывать на Новый год и очень спешил. Наконец лифт достиг двенадцатого этажа, его дверцы открылись и выпустили Фрэнки из этого клаустрофобического пространства.

Она взглянула на часы и бросилась по коридору. Черт, у нее осталось меньше десяти минут! В поисках своей комнаты она вглядывалась в номера на дверях. Раньше найти свою комнату ей не составляло труда, но теперь, когда она пьяна и паникует, это оказалось совсем нелегким делом. Наконец она ее нашла — номер 1204 — и начала пьяно шарить в своей сумочке в поисках электронного ключа. Тут ее внезапно поразила мысль, насколько комичным ей будет казаться этот момент через много месяцев или лет, когда она уже будет старой замужней женщиной. При этой мысли она заулыбалась, наконец-то нашла ключ и от радости начала мурлыкать «Свадебный марш», пытаясь попасть в замочную скважину.

— Фрэнки!

Голос. Он ее напугал. Ключ выскользнул из ее пальцев и бесшумно опустился на ковер. Она обернулась и посмотрела на фигуру, стоящую чуть в отдалении и почти неразличимую в неясном освещении коридора. И тут же перестала мурлыкать мелодию. Ноты так и застряли у нее в горле. Этого не может быть. Она вглядывалась внимательнее, пытаясь сосредоточиться. Нет, такое просто невозможно. Фигура сделала шаг вперед, ближе к свету… Это был… Хью!

В желудке ее начались спазмы, колени начали подгибаться. Чтобы не упасть, ей пришлось схватиться за дверную ручку. В течение доли секунды ей казалось, что она в состоянии невесомости была каким-то чудом катапультирована в прошлое, через Атлантику, в Фулхем, в октябрь месяц, к Хью. Она сделала несколько глубоких вдохов, попыталась унять головокружение, но не смогла. Хью? В Лас-Вегасе? Может быть, у нее от чрезмерного употребления шампанского начались галлюцинации? Иначе как объяснить то, чего в принципе быть не может? Или может?

Но факт оставался фактом. Не в силах сдвинуться с места, она смотрела, как парализованная, на Хью. Он выглядел совершенно таким же, как всегда. Одет в ту же самую одежду, что и всегда, — в бледно-голубую рубашку от Ральфа Лорена, джинсы, которые он всегда гладил, чтобы спереди навести стрелку, в мягкие башмаки. Красивый и чисто выбритый, он, как всегда, с помощью геля чуть-чуть приподнял челку, и от него исходил привычный, мгновенно узнаваемый запах дезодоранта, полоскания для рта и лосьона после бритья «Хуго Босс». Все казалось таким знакомым. И вместе с тем совершенно незнакомым.

В течение нескольких минут она только и могла, что просто стоять и, покачиваясь, смотреть. Сердце ее трепетало, словно перед рискованным ходом в карты. Она попыталась заговорить, но голос, по всем признакам, ей изменил. Как будто все ее чувства при взгляде на стоящего перед ней Хью мгновенно исчезли, выключились, испарились. Она внезапно почувствовала себя поразительно трезвой.

Хью тоже смотрел на Фрэнки. Слава тебе господи, что он наконец-то ее нашел. А то он уже начал подумывать, что его затея провалилась, особенно в этом чертовом городе, полном неряшливых и безвкусно одетых американцев и еще более безвкусно построенных отелей. Прошло уже несколько часов, как он здесь, и, принимая во внимание акклиматизацию и переезд в другой часовой пояс, ему казалось, что до полуночи ему уже вряд ли удастся ее выследить. Но наконец-то, двадцать минут назад, ему улыбнулась удача. Секретарша в приемной паласа «Цезарь» ему сказала по телефону, что такая женщина проживает в их отеле, в одном из фешенебельных номеров верхнего этажа (бог знает, как она ухитрилась оплатить такое жилье). Он мигом бросил трубку и со всех ног побежал из своего мотеля в палас. У него была заранее заготовленная речь, которую он несколько раз репетировал перед зеркалом, но теперь от неожиданности практически всю забыл. Если честно, то он был шокирован не меньше ее. Она выглядела совершенно другой. Почти неузнаваемой. С чего это ей взбрело в голову купить себе кожаные штаны? И этот узенький топ, который ничего не прикрывает? Прямо стыд и срам. По всей видимости, идея исходила от этой ее сумасшедшей подруги Риты. Он смотрел, как она держится за ручку двери и ничего не говорит. Внезапно его поразила мысль: а что, если она пьяна?

— Что ты здесь делаешь? — Фрэнки наконец-то смогла выдавить из себя несколько слов.

— Ищу тебя. — Он направился было к ней, но потом, после некоторого размышления, предусмотрительно решил остановиться на некотором расстоянии. — Я прилетел в Лос-Анджелес, нашел ваш дом, но соседи сказали, что вы уехали в Лас-Вегас. Я взял такси и приехал сюда. И весь день шатался по всем отелям, чтобы найти тебя. — Он замолчал и провел рукой по волосам — как и обычно он это делал. — Мне нужно было тебя увидеть, сказать, что я совершил ужасную ошибку. Я был таким идиотом, Фрэнки! Настоящим, полнейшим идиотом!

Фрэнки не могла поверить в то, что она слышит, а заодно и в то, что она видит. Ошеломленная, она смотрела на него, как он в крайней неловкости поигрывает запонками. Он всегда чувствовал такую неловкость, когда говорил о своих чувствах. Он называл это — публичное выставление своих чувств напоказ.

Чтобы как-то себя ободрить, он выпрямился, развернул плечи и откинул назад голову.

— Пока я жил один эти несколько месяцев… — Тут он слегка осекся, потому что вспомнил о нескольких случайных, не имеющих продолжения связях. — И это заставило меня понять, что я не хочу жить без тебя. — Он снова глубоко вздохнул. — Я очень скучаю по тебе, Фрэнки. Я хочу, чтобы ты дала мне еще один шанс.

Его речь была прервана оглушительной музыкой оркестра снизу и звуками множества голосов, начавших обратный отсчет времени: десять, девять, восемь, семь…

Они стояли и смотрели друг на друга. Оба они снова замолчали. А потом вдруг — прямо перед ней, — беспомощно балансируя, он опустился на одно колено и прокашлялся:

— То, что я хочу сказать, это… — Из нагрудного кармана рубашки он вытащил маленькую бархатную коробочку и попытался ее открыть.

Шесть, пять, четыре…

Потными руками он несколько секунд возился с замком.

Три…

Наконец он ее открыл.

Два…

Там было бриллиантовое кольцо от фирмы «Тиффани».

Один…

Раздался рев множества голосов. Весь Лас-Вегас в едином порыве праздновал наступление миллениума, на улице послышались звуки петард, лопающихся воздушных шаров, вопли людей. Оркестр внизу заиграл «Доброе старое время».

Но среди всего этого столпотворения Фрэнки слышала только голос Хью:

— Ты выйдешь за меня замуж?