Жнец

ПРОЛОГ Саша

— Мне не нравится, что ты встречаешься с этим парнем, — говорит мне мама.

Наклонившись, застегиваю сапоги, чтобы она не видела выражения моего лица.

— Все в порядке, ма. Я могу с ним справиться.

— Я просто не понимаю, Саша, — снова заводит она очередную тираду. — Я вырастила тебя хорошей девочкой. Ты всегда была такой хорошей девочкой. Впереди тебя ждало большое, светлое будущее. Реальный шанс выбраться из этого района и сделать что-то стоящее в жизни. А теперь ты связана с этими парнями...

При этом она бросает беглый взгляд на мою сестру Эмили через комнату, как если бы само упоминание слова "мафия" может сказаться на ней. Разочарование открыто читается на их лицах каждый раз, когда они видят меня с Блейном. Они не знают, почему я делаю то, что делаю. Они понятия не имеют, но так гораздо лучше.

Намного безопаснее.

Я закрываю глаза и пытаюсь избавиться от накатившего давящего ощущения. "Пять вещей", - голос моего отца эхом отдается в моей голове. - "Найди пять вещей, которые сможешь почувствовать, услышать, увидеть и потрогать. Держи себя в руках, Саша".

Так я и делаю.

Никто не знает об этом. О том, что именно я делаю почти десять раз за день. Я всегда была слишком нервной. Моя мама не знала, как с этим справиться, как и со многими другими проблемами, поэтому она перекладывала ответственность на папу. Его голос меня успокаивал. Спокойный голос трудолюбивого человека, который любил свою семью и заботился о ней. Если бы он был здесь прямо сейчас, то он бы наверняка знал, что мне делать. Именно так, он бы знал, как бы мне не погрязнуть в этом.

Но его больше нет рядом со мной. Его не было рядом с тех пор, как мне стукнуло двенадцать, так как он умер от сердечного приступа в день рождения Эмили. Теперь мы трое живем подобно дому без фундамента.

На маму нападет очередной приступ кашля, и моя нервозность накатывает с новой силой.

— Тебе нужно показаться врачу, — огрызаюсь я на нее. — Ты кашляешь так на протяжении нескольких недель. Мне это не нравится. Ты слишком много куришь.

Она поднимает руки в знак того, что сдается и сыплет проклятиями на португальском. Хотя она переехала из Бразилии в молодости, она все еще часто использует свой родной язык, когда волнуется. Что происходит достаточно часто.

— Я курю слишком много, потому что я всегда беспокоюсь о вас двоих. — Она протягивает руку и тянет себя за волосы. — Вы довели меня до седых волос. Я похожа на старуху.

Я смеюсь и качаю головой, хотя это вовсе не смешно. Я беспокоюсь за нее. Но она любит винить нас за седину в своих волосах.

— Это может быть следствием чрезмерного курения, — вмешивается Эмили.

Мама отмахивается от нас обоих и гладит меня по щеке.

— Моя прекрасная дочь, — говорит она, и ее глаза сияют любовью. — Я хочу только лучшего для тебя.

— Я знаю. — Я протягиваю руку и сжимаю ее руку своей.

Момент упущен, когда раздается стук в дверь. У меня кишки сводит, а мама направляется к двери шаркающей походкой, чтобы открыть ее. Взгляд чернильно-черных глаз Блейна устремляется на нее, в то время как его губы изгибаются в подобии улыбки. Кому-то его улыбка показалась бы вежливой или очаровательной, но для меня эта улыбка противоречит всему его виду. Зло витает на поверхности, ища любую возможность просочиться и уничтожить созданный им образ.

— Миссис Варела, — он склоняет голову и целует руку матери. — Каждый раз, когда я вижу вас, вы становитесь еще красивее.

Мама одаривает его жесткой, но уважительной улыбкой, но я знаю, что Блейн видит страх в ее глазах. Я тоже его вижу. Ему нравится этот страх. Ему нравится осознавать то, что я, Эмили и даже моя мать ничего не могут сделать. Такие, как он, всегда получают то, чего хотят. Проблема в том, что этого всегда мало. Я обращаю на себя все его внимание, но чем чаще он приходит сюда, тем больше его взгляд отвлекается от меня.

Он снова смотрит на Эмили. Постоянно возникающая паника в моей груди нарастает с новой силой, когда он буквально пожирает ее глазами. Собираю всю свою силу воли в кулак, чтобы не дать ему понять, что это беспокоит меня. На следующей неделе она уезжает в колледж. Еще одна неделя, и она будет в безопасности. Еще одна неделя, и он не сможет уже ничего ей сделать.

— Не опаздывай, Саша, — мама целует меня в щеку, и я выдавливаю улыбку.

— Перестань волноваться, — говорю ей. — И позвони врачу.

Она кивает, а Блейн провожает меня до своей машины. Он присвистывает, пока идет, и это наполняет мое сердце страхом.

Как только он оказывается на водительском месте, он поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Его пальцы вторгаются в мое пространство и сжимают мой подбородок до синяков. Я не отшатываюсь, но мне нужно тщательнее скрывать свое отвращение.

— Знаешь, а твоя сестричка быстро взрослеет. Кто-нибудь уже приглашал ее подвезти?

— Вообще-то у нее есть парень, — вру я.

Он проводит шершавыми пальцами по моей щеке и шее, задерживаясь на синяке, который он оставил в последнюю нашу встречу. Взгляд его темных глаз на мгновение в восхищении окидывает дело его рук, прежде чем он вновь смотрит на меня, встречаясь со мной взглядом.

— Тебе лучше быть паинькой, Саша, — говорит он. — Я начинаю уставать от твоего отношения ко мне.

Между нами повисает недосказанность, пока он заводит машину и включает музыку. Мне не нужно выслушивать его угрозы. Я прекрасно знаю, что он может сделать.

Отворачиваюсь к окну и мысленно желаю, чтобы он никогда больше на меня не смотрел

Он снова здесь.

Уставился на меня. Все время пялится. Наблюдает, рассматривает ... выжидает. Не знаю почему. Он не говорит ни слова. Ни единого.

С другими он разговаривает. Со всеми, кроме меня.

Иногда думаю, что он ненавидит меня по одной только ему известной причине. Но потом он обращает на меня взгляд своих карих глаз цвета хорошо выдержанного виски с печальным выражением в них, и мне хочется верить, что там в глубине скрывается что-то еще. Он единственный, кто видит эту фальшивую улыбку на моем лице. Как будто он понимает, что смех, вырывающийся из моей груди, когда Блейн отпускает какую-нибудь скабрезную шутку, такой же фальшивый, как и вся моя личность.

Ложная надежда.

Вот что я вижу, когда смотрю на него.

Я никогда не верила в сказки. В моей истории нет рыцаря на белом коне. Есть только я. А я не та девушка, которой в конце достанется принц. Я девушка, с которой он спит, потому что может.

Блейн не первый парень. Они все твердят мне, какая я красивая и милая. Но когда я смотрю на себя в зеркало, я не вижу ничего красивого. Я не вижу ничего милого. Я чувствую себя сломленной и грязной. Стыд и ненависть к себе. Шлюха, которую Блейн использует как свою личную грушу для битья. То, что мне пришлось сделать в этой жизни, вовсе не красиво и не мило, как и я сама.

Я смирилась с этим.

Сломленные души красивы по-своему. Какой-то темной, ужасающей красотой. Именно такая красота есть в Ронане. Он не такой, как другие парни. Те, которые говорят, как сильно они хотят меня. Шепчут грязные вещи, которые они хотят сделать со мной. Для девушки, которая прошла путь от заучки до красотки почти за одну ночь в возрасте тринадцати лет, я думала, что эти слова хоть что-то значат. Но парни говорили мне все, что, по их мнению, я хотела бы услышать. И они наивно верили, что несколько добрых слов, брошенных мне вслед, давали им право на обладание моим телом. Хотя бы на короткое время.

Они всегда бросают тебя в конце.

Потому что ты для них ничто. Прямо как я.

Но если говорить о Блейне, то я для него значу даже меньше, чем пустое место.

В тот день, когда его взгляд упал на меня, и он решил, что я принадлежу ему, моя судьба была предрешена. Мое сожаление и ненависть бушуют во мне, как отравляющий яд, очерняя все вокруг.

В этом мире меня больше не ждет счастливое будущее. Я не могла бы вам с точностью сказать, когда все хорошее в моей жизни прекратилось, могу сказать только то, что это случилось. Мое сердце давно окаменело. Держать себя запертой в этой пустоте легко. И все же отчаяние просачивается слишком часто.

Но потом Блейн приводит меня сюда, и когда я вижу этого парня с грустными карими глазами, лучик солнца пробивается сквозь мое темное существование.

В его глазах я вижу что-то иное. Он смертельно опасен и убийственно спокоен. Замкнутый и загадочный. Он общается не так как другие – не говорит что-то только ради того, чтобы сказать . Но я знаю, кто он такой и чем занимается.

Жнец.

Так его называют в синдикате Маккенны. Прозвище говорит само за себя. И все же этот человек – хладнокровный убийца – не может найти в себе силы заговорить со мной. Его щеки розовеют каждый раз, когда я смотрю в его сторону, а затем его челюсть напрягается от гнева.

И это заставляет меня хотеть его еще больше, хотя я и не должна. Мое сердце замирает и снова начинает биться каждый раз, когда он входит в комнату. Это похоже на то, как если бы я была старым, ржавым двигателем и чувствовала, что этот незнакомец - единственный механик, способный починить меня.

Глупая мысль. Из тех, которые посещают глупых маленьких девочек, которые еще верят в сказки.

Одно я знаю наверняка: этот убийца по кличке Жнец – не мой белый рыцарь. На самом деле, я подозреваю, что в этой истории он может оказаться злодеем. Потому что, если Блейн когда-нибудь узнает о моих чувствах, я вынесу себе смертный приговор.