Жнец

ГЛАВА 6 Ронан

— Еще минуту. — Фаррелл поглядывает на часы.

Я хватаюсь за края ванны и мысленно отсчитываю секунды. Каждый мускул моего тела буквально горит от холода.

— Снова, — повторяет Койн.

Я громко перечисляю ингредиенты для бомб, которые они учили нас делать. Это занятие дается мне легко. Списки. Воспоминания. Вот что я могу делать хорошо. Когда дамочка обучала нас каким-то вещам, она всегда отмечала, что я уделяю особое внимание деталям.

Фаррелл одобрительно кивает и указывает на оружие, висящее у него за плечом. Я перечисляю то, как собрать его, а потом повторяю весь процесс в обратном порядке.

— Время вышло, — кричит он.

Я выскакиваю из ледяной ванны и чуть не падаю в обморок.

— Продолжай двигаться, — говорит Койн.

Мои движения выходят неуклюжими и неловкими. Но я продолжаю в том же духе.

— Ты молодчина, — говорит Фаррелл. — Теперь отправляйся в яму.

Я застываю на месте и качаю головой.

— А за отказ тебе полагается еще один дополнительный день в яме.

Его слова заставляют меня начать действовать.

Я следую за Койном, а позади меня идет Фаррелл. Они открывают дверь, ведущую в яму, и хотя мое тело колеблется, разум слепо подчиняется приказу. До того, как я спускаюсь в яму, мне дают еще одну таблетку. А потом они запирают меня, принося в жертву Эребу.

Богу темноты, который мне не по нраву. Я уже привык жить в темноте. Свыкся с неопределенностью ожидания того, что же будет дальше. Каждый месяц, я перехожу на новый этап обучения. Новый этап неопределенности. И каждое посещение ямы может закончиться только одним вариантом.

Пришлют очередного человека. Еще одного, которого мне предстоит убить. Я не вижу их, а они не видят меня. Но у нас обоих есть только один выход. Убить или быть убитым. Я всегда тот, кто убивает.

А потом они оставляют их со мной наедине. Иногда на несколько дней. Крысы выбираются наружу. И жуки. И запах. Но это еще не самое худшее. Самое худшее - это звук, который мне не нравится. Звуки, которые мне приходится слышать.

Включаются динамики, и я стараюсь заткнуть уши до того, как все начнется. Но это не имеет значения. Я все равно слышу этот звук.

Звук воплей. Нескончаемый звук стенаний. Вымученные рыдания. Плачущие дети. У меня учащается сердцебиение. Мое сердце бьется слишком быстро. Кажется, оно готово взорваться. А в следующую секунду раздается звонок.

Я просыпаюсь под звуки телефона и еще чего-то мокрого у меня на щеке. Когда открываю глаза, взгляд большущих карих глаз упирается в мои глаза. Собака, я до сих пор не придумал, что с ней делать.

— Чего тебе надо? — кряхчу я.

Она бодает меня головой в щеку, а потом лает. Я отталкиваю ее и тянусь к телефону, но она буквально набрасывается на меня с другой стороны. Она вертит задницей и прыгает туда-сюда, прежде чем плюхнуться на спину и показать мне свой живот.

Телефон звонит снова, и я со стоном подношу его к уху.

— Да?

— Фитци, — щебечет Кроу на другом конце провода. — Неужели я разбудил тебя?

— Ага, верно.

Собака снова лает, а я тщетно пытаюсь ее успокоить.

— Что за черт? — спрашивает Кроу.

— Чертова собака, — говорю я ему. — А на что еще это похоже?

— Когда это ты успел обзавестись собакой?

— Ты звонишь по делу? — ворчу я. — Или позвонил, чтобы устроить мне допрос?

— Открой входную дверь, — отвечает он.

Звонок обрывается, а я натягиваю спортивки и футболку. Собака следует за мной к двери и начинает набрасываться на Кроу, когда тот входит внутрь.

— Что это за порода такая? — наклоняет он голову набок, чтобы рассмотреть ее. — Что-то не то у нее с ее крохотными ножками.

— Конор думает, что это корги, — говорю я ему. — Погуглил, они и должны быть такими маленькими. Я смотрел.

— Какого хрена она делает у тебя? — интересуется он.

— Нашел ее в квартире Донни.

— Так, ты решил оставить ее себе? Ты вообще в курсе, что делают с чертовой собакой.

— Понятия не имею, — признаюсь я. — Поэтому Конор кормит ее.

— Похоже, что она проголодалась, — замечает Кроу.

— Поэтому она себя так ведет?

Он пожимает он плечами.

— Что, черт возьми, я знаю о собаках?

Я иду на кухню и хватаю пакет с собачьим кормом со стола, просматривая этикетку на обратной стороне.

— Здесь не указано, сколько ей давать.

— Боже мой, Фитц, — смеется Кроу. — Не представляю, как все это время тебе удается выживать, о чертовой псине вообще молчу.

Он выхватывает пакет и наполняет тарелку на полу, а затем устраивается поудобнее за моим кухонным столом. У меня не так много мебели, но вся она служит только для определенной цели. В основном прихожу сюда только спать. Хотя большую часть времени в течение последних двух месяцев я провел на диване Кроу, присматривая за Мак.

— Я разговаривал с Найлом сегодня утром, — говорит Кроу, переходя сразу к делу. Он знает, что я не выношу пустых разговоров.

— Да, и что же он тебе сказал?

— Думаю, что мы нашли решение, как разгрести весь этот бардак. То, которое спасет меня от неприятностей, а Мак избавит от его гнева.

Мне не нравится тон, которым он это говорит. Я знаю Кроу достаточно давно, чтобы понять, когда он чего-то от меня хочет. И я уже понял, что это один из тех случаев. Он сам влип в неприятности, позволив Мак переступить порог клуба. Я говорил ему, что девчонка с самого начала была не той, за кого себя выдавала. А теперь его продвижение в Синдикате под угрозой.

— По-моему, ты должен бросить ее на съедение волкам, — говорю я ему.

— Ты же не имеешь в виду то, что говоришь. — Кроу разочарованно смотрит на меня. И он не один такой. Я привык разочаровывать других. Но я ненавижу этот их взгляд. — Ты ведь можешь понять, почему она сделала то, что сделала.

В его словах есть смысл, но я не принимаю его во внимание. Она подвергла его опасности. Она подвергла всех нас опасности своей ложью. Я не трачу свое время на лжецов.

— Послушай, — говорит Кроу. — Все еще есть шанс, что Найл повысит меня. Он сказал, что это не исключено.

— Ты лучше всех подходишь для этого, — говорю я ему. И я вполне серьезен. Я не лгу.

Кроу постукивает пальцами по ноге - верный признак того, что он нервничает. Я всегда могу это сказать. Он мне как брат. По крайней мере, так он говорит. Я не знаю, каково это - иметь брата, но я думаю, что если бы он у меня был, все было бы именно так.

— Я не могу сделать этого без тебя, Ронан, — говорит он. — Если я хочу получить повышение, то и тебе придется немного потрудиться. Улавливаешь?

Я киваю, но не отвечаю.

Он хочет, чтобы я стал его замом. Его левой рукой. Я не возражаю, я все равно все время этим занимаюсь. Но его продвижение вверх по пищевой цепочке автоматически означает и мое повышение. Все было бы совсем иначе, чем сейчас. А он знает, что я не любитель перемен. Только на этот раз я не так уж сильно и возражаю.

— Я уже думал об этом, — говорю я ему.

— Разве?

— Мне пришло в голову, что, может быть... — я прочищаю горло. — Возможно, я мог бы заняться чем-то другим. Помимо того, чтобы просто разбираться с клиентами в подвале.

Смотрю на стол и не смотрю на Кроу. В комнате воцаряется тишина, и я понимаю, что он обдумывает мои слова. Пытаюсь разобраться в своих мотивах. Я и сам их толком не понимаю. Я всегда хотел следовать лишь его приказам. Вот и все, что я умею. Но в последнее время я думаю, что, может быть, если я возьму на себя чуть больше ответственности, это поможет. Что я смогу быть достойным чего-то большего. Или кого-то большего.

— Все, что тебе нужно было сделать, так это сказать, — наконец произносит Кроу. — Если тебе нужно чуть больше обязанностей, то я тебе это обеспечу. Ты это заслужил, Фитц. Но так для справки, ты уверен, что готов к этому?

— Я все равно прикрою тебя, — заверяю я его. — Это останется неизменным, независимо от званий и титулов.

— Знаю, Фитц, — говорит он. — И у меня к тебе очень большая просьба уже сейчас.

— Я это предвидел.

— Найл проработал план с русскими. Они хотят, чтобы трое наших парней погибли в перестрелке.

— Ты же не всерьез это говоришь.

Это еще хуже, чем смерть. Быть убитым вот так. И все это ради женщины. Я никогда не видел, чтобы Кроу делал что-то подобное для кого-то, кроме своих товарищей. И теперь я точно знаю, что он окончательно сошел с ума.

— Я абсолютно серьезно, — отвечает Кроу. — Мы с Рори уже договорились. Мне просто нужен еще один человек.

Я смотрю на него снизу вверх и в тысячный раз за последние два месяца задаюсь вопросом, а не собирается ли Мак, в конце концов, его погубить. После всего, что он для нее сделал. Всего, чем пожертвовал ради нее. Мне никогда не доводилось видеть его таким разбитым. Он ставит все на карту ради одной женщины. Это совершенно чертовски глупо, но одновременно и так близко мне.

— Ты хочешь, чтобы я расхлебывал ту кашу, что заварила Мак? — уточняю я.

— Эту кашу заварил я, — отвечает Кроу.

Он не дает себе никаких поблажек даже со мной. Он знает, что я ему всем обязан. Но он никогда раньше не решался ткнуть меня в это носом.

— Ты вправе отказаться, — тихо говорит он. — Я пойму.

— Не-а, не понял бы.

— Я не хочу, чтобы ты делал это из чувства вины, — отвечает он. — Я знаю, как ты относишься к таким вещам. Все должно быть на твоих условиях. Я не хочу загонять тебя в рамки, в которых ты будешь чувствовать себя неуютно, Ронан. Если ты откажешься, я пойму.

Между нами воцаряется молчание, а я пытаюсь разобраться в своих чувствах по поводу всей этой ситуации. Для меня это нелегкая задача. Я понимаю, что такое риск и знаю, что такое преданность. Понимаю, что делаю что-то безумное для кого-то. Кроу и не подозревает, что я могу это сделать, но я могу. Он ничего не знает о том, что я сделал для Саши. Того, что я сделал бы снова, если нужно, даже если бы я вдруг попался.

А теперь он здесь и просит меня об одолжении. Мой лучший друг. Я ни за что не смог бы ему отказать, даже если бы у меня были на то веские причины. Которых у меня нет.

— Просто дай отмашку, когда мой выход, — говорю я. — Ты знаешь, что я буду там, где скажешь.

Кроу ухмыляется, и по его лицу пробегает тень облегчения. Он не хотел говорить об этом вслух, но для него это очень много значит.

— Ты уверен, что справишься с этим? — еще раз уточняет он. — Я не могу допустить, чтобы ты слетел с катушек и убил одного из этих придурков прямо посреди бойни.

— Я справлюсь, — уверенно отвечаю ему я. — Боль не то чувство, которое доставляет мне беспокойство.

Кроу хмурится и встает, направляясь к двери, но останавливается в дверном проеме. Когда он снова смотрит на меня, его лицо становится серьезным.

— Не могу выразить словами, что это значит для меня, Ронан. Спасибо тебе.