Гимн Непокорности

Глава 2

Тьма выпускала меня из своих объятий неспешно. Боль возвращалась, волнами омывая тело. И каждый новый ее прилив был все сильнее и сильнее. В конечном итоге мое сознание не выдержало и вынырнуло из забытья. Я ожидал узреть над собой звездное небо и месяц, но взгляд мой наткнулся на глухой каменный свод какой-то пещеры. А откуда-то сбоку пробивались слабые солнечные лучи, давая мне понять, что за пределами этого сырого и мрачного прибежища властвует прекрасный погожий денёк.

Ну и где я? Как сюда попал? И что за…

Легкое теплое дуновение, проникающее в самое ухо, прервало поток моих вопросов к самому себе. Будучи обессиленным и изнеможенным, я смог лишь слабо дернуться. И только после этого осознал, что на меня что-то давит. Скосив глаза вбок, я чудом удержался от вскрика. У-у-ух, твою мать! Так это был никакой не кошмар! Бледнокожая бестия мне не привиделась! И сейчас эта альбиноска сладко посапывает, уткнувшись мне в шею. А ее руки и ноги так тесно меня обхватывают, что я и выбраться не смогу из ее чрезмерно душных объятий.

Стараясь особо не шевелиться, я бегло осмотрелся. Крохотная каменная берлога без малейшего намека на обжитость. Никого кроме альбиноски здесь больше нет. Да и у той, невзирая на царящий полумрак, глаза замотаны лоскутом ткани. Мне кажется, или это весьма неплохая возможность свалить отсюда к чертям собачьим?

Осторожно шевеля плечами, я подобно змею-мутанту принялся миллиметр за миллиметром отползать от самки кьерров. Пыхтел минут пять, аж вспотел и одышку заработал. Но далеко так и не продвинулся, поскольку проклятая нелюдь сонно завозилась, что-то гортанно прошипела, да вновь прижалась ко мне поплотней. Ну что ж, видят боги, я хотел уйти по-хорошему. Живым я этим подземным мясникам не дамся…

Левую ладонь я положил на плечо альбиноски, чтоб не дать ей вырваться. А в правой сформировал проекцию «Горелки». Теперь я умею накачивать плетения большими объемами энергии. И чтобы вскипятить мозг внутри её бледной черепушки, мне потребуется не более пяти секунд…

Короткое волевое усилие, сопровождаемое легким пассом, и между пальцев возникает столп синего пламени. Он довольно громко гудит, как большая газовая конфорка, но практически не дает света. Потревоженная красноглазая забормотала какую-то тарабарщину на своем щелкающем наречии, но так и не проснулась. Вместо этого она словно кошка потерлась об меня, шумно понюхала где-то за ухом, растянула черные губы в сладострастной улыбке и… продолжила беззастенчиво дрыхнуть.

Я еще с десяток секунд понаблюдал за белой демоницей, которая вдруг воспылала ко мне какой-то странной извращенной любовью. А потом, поколебавшись, затушил «Горелку». Нет, конечно же, я не испытывал жалости к нелюди, которая вознамерилась сделать из меня нечто среднее между игрушкой и домашним питомцем. Я всего лишь вспомнил, почему оказался здесь. И моими действиями руководил сухой расчет.

Итак, что мы имеем? Я совершенно точно ранен, и достаточно тяжело. Без неведомой субстанции кьерров, которой меня напичкали, я рискую впасть в забытье, изнемогая от болевого шока. Моё сознание уже сейчас скачет и путается. Боюсь, через час-другой я вообще потеряю способность трезво размышлять и потону в своих мучениях. Плюс неизвестно, что там у меня с ногами. Целы ли мои кости? Смогу ли я вообще встать? Как долго протяну без посторонней помощи и должного ухода? Ну и самый главный вопрос: кто снял с меня трехсоткилограммовый труп лошади? Точно не субтильная альбиноска. Как минимум потому, что она находилась в поле моего зрения. Скорее всего, тот неведомый силач где-то рядом. Возможно, прячется в такой же норе только по соседству. И вряд ли он обрадуется смерти своей спутницы…

Напряженный мыслительный процесс отнял слишком много ресурсов у страждущего организма. И уже через пару секунд я провалился в поверхностную дремоту, наполненную скрежетанием моих собственных зубов. В какой-то момент сквозь сжатые челюсти стали прорываться и стоны. А от них уже пробудилась моя пленительница.

— Тиш-ш-ше, я рядом… с-с-сейчас, моя крас-с-сота… я тебе помоч-ч-чь…

Отвратительную вонь кьеррского лекарства я узнал сразу. Склизкий шарик, будто бы слепленный из дерьма и застывшего жира, коснулся моих губ. И на сей раз, перебарывая гадливость, я прожевал и проглотил его самостоятельно. Поразительно, но вкус уже не показался мне столь мерзким. А уж облегчение, прокатившееся волной по всему телу минутой позже, и вовсе граничило с блаженством. Ох, боги, какое же это волшебное ощущение, когда у тебя ничего не болит…

Я не заметил, как крепко уснул. Мозгу показалось, что я всего лишь на минутку прикрыл веки. Однако мне сразу стало ясно, что с момента моего последнего пробуждения прошло немало времени. Как минимум потому, что каменные своды пещеры исчезли. А вместо них надо мной простирался безбрежный купол звездного неба. Да еще и немного покачивался.

С натужным кряхтением я поднялся на локтях, собираясь оценить обстановку. И, черт меня подери, лучше б этого не делал! Благодаря острому алавийскому зрению, которому ночная тьма не доставляла столько неудобств, как людям, я рассмотрел свое окружение в самых омерзительнейших подробностях.

Я ехал на спине какого-то жуткого существа, не похожего ни на что виденное мной ранее. Огромная тварь, превосходящая в холке любую лошадь, меланхолично перебирала четырьмя ассиметричными конечностями. Поверхность ее кожи будто вся была сшита из лоскутов разлагающейся плоти. На валуноподобных кривых плечах сидела крохотная голова, на которой тошнотворными островками торчали спутанные волосяные колтуны. А позади… позади брёл еще целый караван таких чудищ. Их вереница простиралась так далеко, что уходила во тьму, теряясь на границе видимости моих нечеловеческих глаз.

Отродья шли, неуклюже пошатываясь, и протяжно похрипывая. Какие-то из них несли по полудюжине обезображенных тел, на которых я отчетливо различал вздетые доспехи и ремни с эмблемами Сарьенского полка. А другие волочили трупы лошадей. Наших лошадей…

Внезапно справа от меня мелькнул какой-то смазанный силуэт. Я от неожиданности чуть не создал огненные чары и не зашвырнул их не глядя. Но в последний момент одёрнул себя.

На спину к моему уродливому транспорту вихрем влетела другая тварь, лишь отдаленно напоминающая человека. Скрюченная неведомой силой, она всё же умудрялась передвигаться на двух ногах. Её чрезмерно длинные руки произрастали не из плеч, а откуда-то из лопаток. Вместо ногтей на пальцах красовались костяные наросты, загнутые подобно звериным клыкам. И где-то позади монстра из стороны в сторону мотылялось нечто похожее на хвост. При более тщательном рассмотрении стало ясно, что он состоит из множества позвонков. А венчает его длинное шилообразное жало, угрожающие подрагивающее в лунном свете будто хвост гремучей змеи.

Отродье зарычало и захрипело на меня, враждебно замахиваясь своими болезненно-худыми культяпками. По нечленораздельному рыку можно даже было приблизительно понять, как звучал голос бедолаги, прежде чем его обратили в это… Вероятно, безумное порождение кьеррского гения требовало от меня, чтобы я принял строго горизонтальное положение и не пытался даже крутить головой. Однако спустя мгновение шишковатая башка страшилища мотнулась назад от мощного удара. Оно с визгом кувыркнулось со спины гиганта. А ему вслед понеслись отчетливо эмоциональные выражения на шипяще-щелкающем наречии кьерров.

Моя похитительница возникла рядом со мной словно по волшебству. Ее красные глаза бешено сверкали в ночной тьме. Женственные кулачки гневно сжимались. А черные губы искривились в свирепом оскале. Сейчас, наконец-то, я рассмотрел альбиноску в полный рост, а не только пугающе близко к своему лицу.

В целом, эта представительница расы кьерров, очень походила на человека, если судить по антропометрическим данным. Невысокая и стройная. Но при этом гибкая и подвижная, будто лоза. Её наряд хоть и был чрезмерно экстравагантным по меркам людей, но в то же время не вызывал недоумения или отторжения. Удобные кожаные штаны, едва сходящаяся на пышной груди куртка с нашитыми пластинками, толстые наплечники, выкованные то ли из металла, то ли вырезанные из кости. На запястьях изящные наручи явно алавийской работы. А на поясе целая гирлянда из разнокалиберных ножичков. Я бы даже сказал — хирургический набор…

Проводив взглядом позорно ретировавшееся хвостатое отродье, белокожая посмотрела на меня. Я напрягся, не зная, чего ждать, и приготовился сотворить «Объятия ифрита». Но тут злобная гримаса на лице похитительницы разгладилась. Она выставила раскрытые ладони перед собой, демонстрируя мирные намерения, и подчеркнуто медленно приблизилась ко мне.

— Ты очнутьс-с-ся, моя крас-с-сота? — томно проурчала альбиноска, опускаясь на колени рядом со мной. — Ты понимать меня? Твоя уж-ж-е лучш-ш-ше?

— Э-э-э… ну вроде того, — осторожно ответил я сразу на все вопросы.

Красноглазая просияла несколько безумной улыбкой и принялась хлопотать надо мной. Чуть запоздало я отметил, что моя правая нога замотана в замысловатую конструкцию из каких-то палок, тряпок и ремней. Дочь Абиссалии ослабила несколько узлов, размотала едко пахнущие припарки и хмуро воззрилась на мое опухшее и посиневшее бедро. Что-то ворча себе под нос, она стала ощупывать гематому и втирать какие-то снадобья. Пальцы у бледнокожей оказались нежные и ловкие. Я почти не ощущал её касаний, хотя болезненно пульсирующая плоть очень резко реагировала на любое беспокойство.

— Кто ты? — поинтересовался я, наблюдая за похитительницей.

— Насшафа́. А ты, моя крас-с-сота? — охотно отозвалась она.

— А я Риз.

— Риз-з-з… мне нравитс-с-ся. Я так и буду твоя наз-з-зывать.

— Пожалуйста, Насшафа, скажи, что со мной? — спросил я о том, что меня больше всего волновало.

— Твоя кос-с-сти сломан, — последовал неутешительный ответ. — Здесь, здесь и вот здес-с-сь. Оч-ч-ень плохо перелом. С-с-слишком слож-ж-жно. Я не ис-с-сцелить твоя. Только з-з-замедлить раз-з-звитие гангрена.

Шумно сглотнув слюну, я глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Господи, не верю, что это всё происходит со мной… Тут под вопросом не то, смогу ли я ходить в дальнейшем. А выживу ли вообще.

— Не печ-ч-чалься, Риз-з-з, наш верховный отец-с-с вылечить тебя, — успокаивающе погладила меня альбиноска. — С-с-сразу, как мы добратьс-ся домой, в улей.

— Я теперь твой пленник, Насшафа? — в лоб осведомился я, пытаясь определиться со своим статусом.

— Нет.

— А кто же тогда? Трофей? — не унимался я.

— Ты прос-с-сто мой, — растянула черные губы в зловещей улыбке самка кьерров. — Навс-с-сегда. Я никому тебя не отдать.

Неопределенно хмыкнув, я утомленно откинулся назад. Слабость медленно, но верно сковывала мои разум и тело. Даже мысли в голове ворочались как-то неохотно. Но как же всё-таки стремительно поменялось мое восприятие ситуации. Еще вчера днем я собирался изжарить свою похитительницу магическим огнем. А сейчас молю богов, чтобы она успела доставить меня в этот их проклятый улей раньше, чем гангрена откусит мою ногу.

Похоже, что мне придется на некоторое время задержаться в пустошах Абиссалии. Ох… будь проклят тот день, когда я согласился на предложение Ваэриса!