Гиперион восхождение

Глава 13

Культ всему голова!

***

Просторная площадь, залитая лучами солнца, сменилась тесным переулком, где стены домов буквально сходились над головой. Кирпичная кладка, испещрённая временем, казалась почти чёрной в тени домов, а узкие окна, украшенные коваными решётками, напоминали пустые глазницы.

Воздух, пропитанный запахом сырости и старой древесины, стал ощутимо холоднее. Словно сама атмосфера этого места давила на нас, заставляя шею невольно напрягаться. Единственное, что прерывало монотонность серых стен, так это вывески над лавками, выполненные в том же готическом стиле, что и сама ратуша: изогнутые буквы, затейливые узоры и едва различимые изображения.

Мы шли по мостовой, вымощенной булыжником, и каждый шаг отдавался глухим стуком, словно оживляя древние тайны этого места. В глубине переулка, скрытая в тени, стояла кофейня, о которой я ранее не слышал. Небольшая вывеска с названием «Кровавая Луна» была почти невидима, но в ней чувствовалось то же странное притяжение, что и во всём этом готическом квартале.

Захотелось заглянуть внутрь, проникнуть в эту атмосферу мистики и загадки, ощутить дыхание прошлого, которое так очевидно витало в воздухе. Я посмотрел на шефа, ища в его глазах подтверждения моих мыслей, но Виктор лишь скупо кивнул.

Кафе оказалось не просто заведением, а своеобразным порталом в прошлое. Дверь, украшенная затейливой резьбой, открывала взгляду интерьер, будто сошедший с полотен голландских мастеров XVII века. Стены были покрыты панелями из темного дерева, сплошь украшенными золоченой резьбой, напоминающей фантастические растения и мифических существ. На потолке, усыпанном лепниной, висела массивная люстра, сделанная из кристалла и рассеивающая мрачный, но в то же время таинственный свет. В центре зала стоял огромный стол, покрытый красной бархатной скатертью, за которым можно было уместить не менее десятка человек.

Запах кофе, густой и терпкий, смешивался с тонким ароматом корицы и имбиря, создавая удивительный, почти магический коктейль. Он витал в воздухе, как невидимый туман, завораживая и маня.

Стены кофейни, словно огромные холсты, покрыты темным полированным деревом, в которое были встроены массивные картины в тяжелых золоченых рамах, словно в старых дворцах. Каждая работа была окружена небольшим пространством, освещенным неярким светом от люстры, что делало их еще более загадочными.

Морские баталии, захватывающие по своему размаху, будто вырванные из истории эпохи великих мореплавателей, располагались в нишах по обеим сторонам от входа. На них изображены грозные корабли, бороздившие бурные волны, с вздымающимися парусами, словно птицы, готовые к атаке. Грохот пушек, вырывающихся из палуб кораблей, казался ощутимым и реальным, а дымные шлейфы от взрывов висели в воздухе, как призраки прошлого. Но затем взгляд скользил дальше, к другим холстам, где царствовала дворцовая жизнь, и мир морских баталий сменялся интригующими сценами дворцовых интриг, где каждое движение наполнено своеобразным значением и тайнами.

Королевские персоны в пышных одеждах, словно сошедшие со страниц исторических хроник, изображены на картинах с такой детальностью, что казалось, вот-вот оживут в этих холстах. Женщины в великолепных платьях с пышными юбками, украшенными жемчугом и драгоценными камнями, с высокими прическами, усыпанными цветами, и непроницаемыми выражениями лиц, словно застыли в ожидании чего-то важного, чего-то, что должно случиться в ближайшее время.

Мужчины в бархатных кафтанах с замысловато вышитыми воротничками держали в руках мечи или скрижали, их взгляды полны власти и не просто следили за нами с полотен, а будто пытались проникнуть в наши мысли, прочитать наши тайны. Их лица казались непроницаемыми, как маски, скрывающие подлинные эмоции. В них чувствовалась гордость, власть, но в то же время некая печаль, как будто они знали что-то такое, что не должно было быть известно простым смертным. Их взгляды выглядели холодными и проницательными, словно они видели нас сквозь время и пространство, знали все наши мысли и желания.

В нише, среди других картин, висела работа, которая особенно привлекла мое внимание. Она изображала загадочный лес, заполненный туманом и тенями. Стволы деревьев казались искривленными, и на их ветвях сидели необычные птицы с яркими, нереальными окрасками. В этом лесу чувствовалось нечто таинственное, что-то непонятное и манящее одновременно. Я не мог отвести от нее взгляд, будто она притягивала меня к себе невидимой силой.

В кофейне не имелось обычных столиков, а лишь два огромных дивана, обтянутых бархатом цвета глубокого индиго, настолько мягким, что в него, казалось, можно было провалиться. Диваны стояли по обеим сторонам от камина, из которого струился золотистый свет, создавая уютную атмосферу. Напротив камина располагалась целая группа кресел с высокими спинками, обитыми темно-красной кожей, с изящными резными подлокотниками. Они выглядели так, словно сошли со страниц старинной книги о дворянских поместьях.

Воздух был пропитан ароматом кофе, корицы и ванили, смешиваясь с запахом свежих цветов, которые стояли в изящных хрустальных вазах на каменных подоконниках огромных окон, выходящих на тихую улочку. Солнечные лучи пробивались сквозь тонкое кружево штор, оставляя на бархатных диванах и кожаных креслах игривые пятна света.

В кофейне царила тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом страниц книг, которые читатели, уютно устроившись в креслах, держали в руках. Некоторые закрывали глаза, погружаясь в истории, рассказанные на желтых, пожелтевших от времени, страницах. Другие погружались в раздумья, глядя в огни камина, где танцевали яркие языки пламени, отбрасывая причудливые тени на стены. Воздух наполнен спокойствием и умиротворением, будто весь мир остановился вокруг этой кофейни, чтобы дать возможность людям отдохнуть, погрузиться в свои мысли и насладиться тишиной.

На одном из диванов сидела женщина в шикарном бархатном платье с глубоким декольте, и ее улыбка была остро контрастна мрачной атмосфере этого заведения. Она словно выпорхнула из страниц романа о любовных интригах и опасных страстях. Ее платье было цвета темного вина, с вышивкой из блестящих пайеток, которые переливались в свете камина.

Ее глаза цвета темного шоколада украшены черной тушью, что делало их еще более выразительными. Они горели изнутри, отражая непокорный и загадочный огонь ее души. Она держала в руке бокал с красным вином, и ее тонкие пальцы с массивным кольцом, украшенным огромным изумрудом, выглядели необычайно элегантно.

На нее было невозможно не смотреть. В ее образе было что-то притягательное, что-то таинственное и даже немного опасное. Она выглядела как огонь, который может как согреть, так и сжечь. С улыбкой она встретила мой взгляд, и ее губы раскрылись в широкой ухмылке, открывая ряд белоснежных зубов. В этой ухмылке было что-то хитрое, что-то неуловимое, что заставляло сердце биться быстрее. Она казалась загадкой, которую хотелось разгадать.

— Добро пожаловать, дорогие господа, — прошептала она, и ее голос был мягким и приятным, но в нем слышался легкий налет иронии. — Я вижу, что вы заинтересовались нашим заведением.

Я невольно кивнул, и мой спутник слегка прищурился, осматривая женщину с нескрываемым интересом.

— Что вам принести? — спросила она, не снимая с нас своего проницательного взгляда.

— Кофе. И, возможно, что-нибудь покрепче.

Я ответил, стараясь удержать свой взгляд от ее глаз, словно боясь, что они прочитают мои мысли, увидят мои тайны. Ее взор был острым, проницательным, словно она могла проникнуть в глубину души и увидеть все ее тайники.

— Горячего шоколада? — Виктор усмехнулся, заметив моё смущение, и с лёгкой усмешкой вмешался в разговор.

— Как вариант, — улыбаюсь в ответ.

— А вам, сударь? — спросила девушка, ее голос был мягким и приятным, но в нем слышался легкий налет иронии.

— Воды, просто воды, — отвечает Виктор.

— А как же хвалёный кофе?

— Давно уже варю его сам, но ты попробуй. — его губ едва коснулась улыбка.

— И кто хвалит наш кофе? — интересуется дева.

— Да, есть, товарищи, — улыбаюсь в ответ.

Вскоре, как по волшебству, перед нами оказались два тонких фарфоровых стакана, наполненных до краев густым черным кофе. Аромат был таким сильным, что казалось, он проникает в каждую клеточку тела, будоража воображение и заставляя слюнки течь.

Первый глоток был настоящим открытием. Кофе был крепким, но в то же время мягким и бархатистым, с нежным привкусом корицы и имбиря. Он окутывал язык теплым, бодрящим облаком, пробуждая все чувства и заставляя забыть о всех проблемах.

— Неплохо, да? — спросил Виктор, улыбаясь и делая глоток своего напитка, совершенно не возмущаясь тому, что вместо воды был кофе.

— Да, — согласился я, наслаждаясь послевкусием. — Знаешь, — продолжил я, — думаю, что этот кофе хорош не только из-за своего аромата и вкуса. Но и из-за того, что мы прошли весь этот путь, чтобы добраться до этого места.

Кофе как кофе, но теперь у него имеется история, свое лицо, свой характер. И он был не просто напитком, а воспоминанием о нашем путешествии и встрече с этим загадочным городом, и попытке разгадать его тайны.

Виктор непонятно зачем уверенно встал и направился вслед за официанткой, что, заметив преследователя, лишь обаятельно улыбнулась на миг, показав два небольших клыка. Ее губы, очерченные ярко-красной помадой, раскрылись в улыбке, но в глазах мелькнула искорка холодного удовольствия. Улыбка больше походила на приглашение к танцу с опасностью или же к игре с огнем.

Но Виктора это ничуть не спугнуло. Он сделал еще пару шагов навстречу явно вампиру, и в его глазах зажглась искра вызова и капелька интереса. Шеф сделал уверенный шаг вперед, и его рука невольно потянулась к ручке ножа, который он всегда носил с собой. Он был изготовлен из темной стали, с резной рукоятью из черного дерева, украшенной серебряными вставками. На клинке изящно выгравированы древние руны, которые служили не только украшением, но и защитой от злых сил.

— Что высший вампир забыл в столь уютном городке? — сухо интересуется Виктор, пока нож напитывается его магией и сияет всё ярче от магической мощи. Клинок ножа сиял холодным светом, отражая яркие искры магии, что вихрились вокруг него.

— Ничего такого, дяденька ликвидатор, — съехидничала она. — И кто сказал, что это твой город?

В ее глазах зажглись озорные искорки, и она сделала небольшой шаг вперед, словно приглашая Виктора к игре. Она явно уверена в своей силе, и, по всей видимости, являлась высшим вампиром, и не боялась вообще никого.

— Его основатели, — лаконично произнёс Виктор, и в его голосе зазвучали стальные нотки. Он, как и всегда, спокоен, уверен и готов к любому развитию событий.

— И что же ты намерен делать, маг? — прошипела она, ее глаза были наполнены холодным презрением. Она не верила, что этот человек может ей что-то сделать или же угрожать.

— Не я, они... Или ты думала, что тебя приютили по доброте душевной? — Виктор усмехнулся, его улыбка была холодной и безжалостной. — Вампир — именно то, что нам нужно для ритуала, а уж высший вампир... Он замолчал, и в его голосе зазвучали нотки неизбежности.

— Стой. Какой ещё ритуал? — Дева замешкалась, и в ее глазах мелькнул страх. Она не верила, что ее хотят использовать в каком-то ритуале, она считала себя выше этого. Но люди, до этого сидевшие в креслах и занимавшиеся своими делами, спокойно достали серебряное оружие и утяжелённые сети, созданные специально для охоты на нежить. — Вы же меня знаете? Я своя... — Она пыталась выкрутиться из ситуации, но Виктор явно устал от этого шоу.

Ликвидатор стал вмиг размытой тенью и свернул ей шею, выключая ее на какое-то время, а затем уже местные упаковали девушку в серебряные наручи и цепи. Цепи были тяжелые, из чистого серебра, с резными узорами, которые были нацелены на то, чтобы удерживать вампира в плену.

Она оказалась бессильна. Ее гордость унижена, ее сила погашена, словно свеча. Она не могла поверить, что это произошло. Она была высшим вампиром! Но это её не спасло, и теперь её участь была предрешена. Ибо Крид никогда не отступал от своего...

Залпом допив свой прекрасный кофе, я последовал точно за Виктором, что закинул девушку на плечо и неспешно шёл куда-то в сторону подвала. Тяжелые дубовые двери с массивными железными ручками скрипнули, уступая путь в темноту. В воздухе пахло сыростью, плесенью и чем-то еще, неуловимым, но неприятным.

Спустившись по крутой лестнице, мы оказались в просторном подвальном помещении, освещенном тусклыми факелами. Их пламя дрожало, отбрасывая причудливые тени на каменные стены. Из темноты выступали каменные арки, ведущие в неизвестность, как пасти зверей, готовых проглотить всех, кто осмелится заглянуть в них.

Виктор, не останавливаясь, продолжал идти вперед, неся девушку на плече, как мешок с картошкой. Она висела без движения, лицо ее было бледным, а волосы развевались по ветру, что проникал в подвал через невидимые щели. Я следовал за ним, попытавшись разглядеть в сумраке путь, что лежит впереди.

Каждая арка скрывала в себе тайну, приглашая заглянуть в нее, но я чувствовал холодный ужас, который пробирал меня до костей. Каменные стены оставались холодными и влажными, на них видны следы плесени и паутины. В воздухе висел запах сырости и затхлости, который не выветривался веками.

Виктор не оглядывался, он шел прямо, как робот, запрограммированный на выполнение определенной задачи. Я пытался прочитать в его глазах, что ждет нас впереди, но они были пустыми, лишенными жизни. В глубине подвала слышались приглушенные звуки, которые не поддавались определению. Шум капающей воды, скрип камней, шепот, который, казалось, исходил из самых глубин земли.

Мы шли по узким коридорам, пробираясь между каменными стенами. С каждым шагом я чувствовал, как холод проникает в мои кости, и страх сжимает грудь.

Какая-то пара минут, и мы оказались на берегу Балтийского моря у скалистого пляжа.

Море казалось темным и грозным, словно гигантский зверь, готовый проглотить все живое. Волны с грохотом били о скалы, создавая неприветливую атмосферу и отбрасывая фонтаны брызг высоко в небо. Каменные уступы, изрезанные ветром и морем, стояли, как огромные зубы, готовые разорвать все, что попадет им в пасть.

Небо было затянуто темными тучами, которые висели над морем, как тяжелый погребальный саван. Холодный ветер пронзительно свистел в ушах, принося с собой запах соленой воды и гниющей морской травы. Я стоял на берегу, охваченный тревогой и непонятным чувством ожидания. Все вокруг дышало грозой, ощущалось что-то неизбежное, что-то темное и грозное, что скрывалось в глубине моря и грозило всему существующему.

Я почувствовал на лице холодное дыхание ветра и невольно отступил от моря, как будто ощутив на себе его недобрый взгляд. В этот момент я осознал, что мы не просто находимся на берегу Балтийского моря. Мы оказались на границе двух миров, где реальность соприкасается с мистикой, а тёмные силы поджидают своего часа.

На пляже совершенно пусто, только мы трое и бурлящее море. Песок под ногами был холодным и влажным, будто поглощая всю теплоту мира. Виктор опустил девушку на песок, и она очнулась, пытаясь осознать, что происходит. Ее глаза, углубленные от страха, были наполнены недоумением и паникой. Она пыталась подняться, но ее тело отказывалось слушаться.

Она оказалась в плену, словно пойманная в сети моря, которое готово поглотить ее целиком. Она осталась бессильна перед шефом, ее сила исчезла, растворяясь в холодных водах Балтики. Она отныне одна, потерянная в этом неприветливом мире, окруженная темными силами, которые скрывались в тени скал и в глубине моря.

Ее пальцы, холодные и влажные от пота, впились в грубую поверхность каменного пляжа. Колени горели от напряжения, мышцы били мелкой дрожью. Взгляд, полный панического ужаса, метался из стороны в сторону, словно загнанный зверь. Тьма, плотная и густая, окутывала ее со всех сторон, давя на грудь и перекрывая воздух.

Она пыталась разглядеть хоть что-то сквозь чернильную черноту этого ужаса — какую-нибудь форму, свет, любой намек на понимание того, где и как она оказалась. Но всё тщетно. Только пустота, звенящая тишиной и давящая своим безразличием. Ее мозг лихорадочно искал объяснения, пытался ухватить за какую-нибудь ниточку рациональности, но только пустота. Она забыла, как оказалась здесь, в этом могильном холодном царстве. Единственное, что она знала, — это ужас, который пронзил ее до костей и отказался отпускать.

Виктор стоял, словно вырезанный из мрамора, фигурой, неподвижной и непроницаемой. Его широкие плечи были напряжены, спина прямая, как у воина на параде. Лицо, обычно оживленное и искрящееся добротой, сейчас было закрыто непроницаемой маской, будто высеченной из холодного камня. Он не смотрел на нее, не обращал никакого внимания, словно это не высший вампир, а какое-то назойливое насекомое.

Я непроизвольно попытался сделать шаг к ней, но Виктор быстро поднял руку. Жест был краток и понятен, и в нем читалась железная воля. Ее глаза, полные ужаса и отчаяния, быстро переметнулись ко мне, ища помощи, но я не мог ничего сделать.

Остановился, ощущая неловкость от беспомощности. Я хотел быть рядом с ней, успокоить ее, но невидимая стена простиралась между нами. Ну и какая-то правда в действии Виктора всё же была, а она — тёмная тварь, в отличие от оборотня, живущая чужой смертью.

Я заметил, как Виктор сделал небольшой шаг вперед, словно хотя бы слегка пододвинувшись к ней. Его рука оставалась поднятой, но теперь она была более мягкой, будто он пытался еще раз взвесить все за и против. И в этом нерешительном движении я увидел отблеск сомнения, которое пробивалось сквозь его железную маску. Но шеф оставался непоколебим, ибо следовал четкой, пусть и ведомой ему одному цели. Это пугало своим прагматизмом, но я всё равно никак не мог ему помешать. Да и хотел ли?

Данная мысль вскользь коснулась сознания. А что, если это всё просто вампирский шарм? А высшего вампира он явно сильней, так что удивляться здесь нечему. Взяв эмоции под контроль, я решительно отступил на пять шагов назад, более не смея мешать товарищу Криду. Да и вдруг это и правда что-то воистину важное, а я своей импульсивностью и максимализмом попросту помешаю ему, пусть и невольно или под шармом вампира? Это не мой грех, так что пускай шеф с этим сам разбирается, ибо я лишь новичок!

Крид властно щёлкнул пальцами, и на его зов тут же отозвались духи огня. Словно по мановению волшебной палочки, из воздуха вырвались языки пламени, мгновенно взметнувшиеся вверх и охватившие всю территорию пляжа. Синяя стена огня, пронизанная тысячами искр, возникла за секунду, отрезая нас от внешнего мира.

Внутри этого огненного кокона, защищенного от любопытных глаз, царила зловещая тишина. И только размеренное потрескивание пламени нарушало ее, создавая подобие зловещего саундтрека к происходящему. Внезапно из глубины огня, подобно фениксу из пепла, вырвался белоснежный ифрит. Он принял облик восточной танцовщицы, одетой в восточные платья, сплетенные из чистого пламени. Ее движения были плавными и грациозными, а на лице, обрамленном огненными волосами, сияла зловещая улыбка.

С каждым движением в танце танцовщица оставляла на песке след из раскаленной золы. Из отдельных символов, поначалу хаотично разбросанных по песку, постепенно стала складываться изящная вязь рунического письма. Это были не простые знаки, а слова, обладающие силой, которые Крид, вероятно, собирался использовать против нас. Воздух вокруг танцовщицы вибрировал от невидимой энергии. Ощущение опасности, которое витало в воздухе, становилось все сильнее.

Вампирша с застывшим выражением лица, будто загипнотизированная, следила за каждым движением Виктора. Ее взгляд, полный первобытного страха, абсолютно прикован к нему, как у мышонка к играющейся с его жизнью кошке. Он же, неспешно переступая с ноги на ногу, будто нарочно пытаясь запутать ее, изучая в ответ немигающим взглядом.

В его глазах, в миг ставших цвета холодного металла, не было ни капли тепла. В них читалась только холодная, безжалостная сила, от которой кровь стыла в жилах. Каждое его движение, каждый вздох, казалось, наполнен угрозой. Ее «мёртвое» сердце билось в бешеном ритме, будто пытаясь вырваться из груди. Она чувствовала, что Виктор рассматривает ее как игрушку, с которой можно играть, а потом просто выбросить или «нечаянно» сломать.

Именно в этот момент по моей спине прошелся целый табун мурашек, прямо к копчику. Он не спешил, будто смаковал ее страх, и это вселяло настоящий ужас уже в меня, ну или это всё моя буйная фантазия, что разыгралась в данный. «И с этими людьми я собрался работать?» – пронеслось в голове. Холодный пот выступил на лбу, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Внутренний голос кричал: «Беги! Спасайся, пока не поздно!», но что-то удерживало от бегства. Может, это был страх, а может, надежда. Но сомнений не было, ей предстояло столкнуться с опасным врагом, готовым уничтожить ее без колебаний. И, чёрт возьми, почему так интересно, что будет дальше, и одновременно с этим так страшно?

Крид снова властно щёлкнул пальцами, и на этот раз пламя огня накинулось на одежду вампирши, жадно пожирая ее. Огонь, подчиняясь его воле, не касался ее тела, обтекая его, словно вода. За секунду, как по волшебству, она осталась совершенно обнаженной, но все ее украшения остались нетронутыми.

Она стояла, как статуя, охваченная ледяным ужасом. Ее кожа, бледная, как лунный свет, сияла на фоне пляжа. Она осталась совершенно беззащитна, уязвима перед лицом могущественного ликвидатора, что игрался с её жизнью, как когда-то привыкла сама.

Крид же спокойно наблюдал за происходящим. В его глазах, блестящих от магической напитки, как черные алмазы, читалось лишь равнодушие. Он задумчиво кивнул, и в следующее мгновение песок пляжа зашевелился. Он поднимался волнами, словно ожил, и образовывал монументальный алтарь для жертвоприношения.

Алтарь был выполнен в готическом стиле. Его острые арки стремились вверх, как пальцы призрака, а резные фигурки демонических существ украшали его стороны.

Прошла минута. Крид снова щелкнул пальцами, и магия прошла по песчаному алтарю. Песок начал сиять, становиться прозрачным, пока не превратился в закаленное стекло. Стекло было холодным, словно лед, и излучало странный, притягательный блеск.

Алтарь был готов. Жертва была уже перед ним. И теперь всё зависело от воли Крида.

— Подчинись, и ты уйдёшь в забытьё без боли, — сухо молвил ликвидатор.

— Никогда! — зашипела она, обнажая клыки.

— Да будет так... — Виктор произнес эти слова равнодушно, словно они обсуждали погоду. В его голосе не было ни капли сочувствия, ни малейшего намека на колебание.

В ту же секунду, словно из пустоты, появились ифриты. Их тела были сотканы из пламени, а глаза горели красным огнем. Они были не живыми, а воплощением чистой магической энергии. Ифриты быстро подбежали к вампирше. Их руки, сделанные из пламени, схватили ее за плечи и подняли над землей. Она пыталась сопротивляться, но ее сила была ничтожна перед мощью огненных существ.

Её мигом бросили на алтарь, тело лежало на холодном стекле, словно кукла на постаменте. Она пыталась встать, но ифриты удерживали её на месте, прижимая к алтарю. Но её взгляд был направлен на Виктора. В нём читалось лишь беспредельное отчаяние, страх и гнев. Но Виктор не обращал на неё внимания. Он стоял в стороне, не отрывая от неё холодного взгляда.

Очередной щелчок пальцев Виктора пронесся по пляжу, оглушая всех присутствующих. И это не просто звук, а удар грома, который пронесся по всем жилам. Руки Виктора вспыхнули белым светом, сияющим, как солнце. Это уже не просто магия, а божественная сила, которую он контролировал с нечеловеческой легкостью.

Глаза вампирши ещё больше расширились от ужаса. Она видела смерть в его глазах, она чувствовала ее равнодушно холодное дыхание. Она пыталась яростно заорать, но в ее горле лишь застрял крик отчаяния. Ибо отныне она бессильна перед этой мощью, перед этим бесчеловечным ликом, что возвышался над ней.

Виктор сделал шаг вперед. Его движения были медленными, словно он наслаждался страхом, царившим в воздухе. Его глаза, холодные, как зимняя ночь, были устремлены на вампиршу. Он не спешил.

Ладонь Виктора была направлена на грудную клетку вампирши.

И потом он ударил.

Удар был быстрый, мощный и точнейший. Словно нож в масло, его ладонь пробила грудную клетку вампирши. Ее тело содрогнулось от боли. Она вновь пыталась крикнуть, но из ее горла вырвался только глухой стон. Ее глаза расширились от ужаса. Она не могла поверить, что он сделал это.

И далее лишь молча смотрела на него, словно хотела увидеть в его глазах хотя бы каплю сожаления. Но в его глазах не было ничего, кроме равнодушия.

В этот момент она поняла, что еще никогда не видела такой бесчеловечности. Он уничтожил ее не потому, что она была ему врагом, а потому, что она лишь часть какого-то из его планов, он не чувствовал никакой вины или сожаления.

И в ее сердце прозвучал последний удар отчаяния.

Но в глазах Виктора не было ничего, кроме равнодушия. Он сделал еще один удар. И на этот раз он рассек ее грудную клетку. Миг, и Виктор разрывает её грудную клетку, словно дверцы шкафа. Пара секунд, и он бесцеремонно начинает выкидывать из её тела и так немногочисленные органы, дабы освободить место под «артефакты», нужные ему.

Виктор, словно завороженный, извлёк из своей синей шинели два сосуда, оба заполненные пеплом дракона. Она сияла в его руках, как звёздная пыль, излучая нежное тепло. Первый сосуд он высыпал на алтарь. Пыль дракона осела на стеклянной поверхности, образуя тонкий, но непоколебимый слой. Затем он наклонился и начал лепить из этой пыли новое сердце.

Сердце получилось причудливой формы, не похожей ни на одно другое. В нем были заметны острые углы, а поверхность была испещрена тонкой сетью трещин. Это было не просто сердце, а символ его мощи и власти, которую он передавал вместе с ним.

Виктор щелкнул пальцами. Из его рук вырвался язык пламени, холодный и немигающий. Он покрыл сердце «дракона», сжигая его докрасна. Затем пламя потухло, и сердце дракона стало излучать бледно-голубой свет.

Он взял это сердце и положил его в грудную клетку вампирши. Сердце дракона вместилось в нее, как ключ в замок, и немедленно начало излучать синий свет. Это было не просто сердце, а артефакт, дарующий «жизнь». Он не вернул ей ее собственное сердце, но дал ей «новую жизнь», подчиненную его воле.

Виктор, не отрывая взгляда от «работы», извлёк из своей шинели ещё два фиала, также наполненных пылью дракона. Они переливались в его руках, словно два ярких звездопада, и излучали нежное тепло, ощущаемое мной даже на расстоянии. Пара секунд, и он высыпал пыль на алтарь, создавая основание для следующего артефакта. Его руки двигались быстро и уверенно, словно он творил не из пыли, а из живой плоти. Из этой пыли он начал лепить печень.

Она получилась огромной, с острыми углами, похожая на недожаренный стейк. В ее центре Виктор поместил огромный изумруд, сияющий зеленым светом, словно сердце леса. Этот изумруд был источником силы печени, ее «душой».

Ликвидатор щелкнул пальцами, и пламя снова ожило, охватывая печень дракона жарким объятием. Пламя горело недолго, но за это время оно пропитало печень своей магической силой. Она стала не просто органом, а частью его мощи и продолжением его воли.

Виктор поспешил вернуть печень на «законное» место. Он аккуратно поместил ее в грудную клетку вампирши, соединив ее с сердцем дракона. Она вписалась в ее тело, словно была там всегда. Он подключил печень к почти бездыханному телу вампирши, и она засияла зеленым светом.

Так он создал не просто монстра, а живое артефактное орудие, которое будет служить ему и выполнять его волю.

Виктор, словно хирург с нечеловеческой точностью, продолжал собирать с нуля остальные органы вампирши. Из пыли дракона он создавал легкие, желудок, кишечник, всё то, что было нужно для функционирования ее тела. И создания псевдоиллюзорной жизни этого тела.

Он работал неторопливо, но уверенно, словно знал каждый микрон ее анатомии. Его руки двигались с такой грацией, что казалось, он не собирал тело, а создавал его заново. И вот перед ним лежала «новая» вампирша. Ее тело было собрано из пыли дракона и изумруда, а ее сердце билось в ритме почившего дракона, и ее жизнь теперь зависела от его воли.

Виктор достал из своей безразмерной шинели черный бриллиант. Он был огромным, размером с голову младенца, и излучал холодный, непроницаемый свет. И поместил бриллиант в грудную клетку вампирши, в ту область, где должна была быть ее душа. Виктор взял в руки острый нож и начал вырезать на поверхности бриллианта символы. Это были не простые знаки, а древние руны, символы мощи и власти.

Он работал неторопливо, каждый штрих был продуман и точен. Он вырезал эти руны с нечеловеческой точностью и знанием. Это была не просто украшение, а ловушка для душ, и Виктор знал каждый ее элемент. Он работал несколько минут, и вот ловушка была готова. Она сияла темным светом, словно глаз зверя. Виктор узнал ее по символам из иллюстраций к учебнику некромантии.

И теперь он воссоздал путь к бессмертию? Я был и правда заинтригован, совершенно не обращая на все те ужасы, что творил шеф.

Виктор поднял руки к небу, словно призывая его к помощи. Молния, пронзившая небосвод, ответила ему громовым раскатом, эхом прокатившимся над пляжем. А затем, словно в отклик, две молнии спустились с неба, ослепив все вокруг своим белым светом. Они ударили Виктора по рукам, пройдя сквозь его тело, не причинив ему боли, а лишь зарядив его энергией самой природы.

Он стоял неподвижно, будто мощное дерево, впитавшее в себя силу грозы. Его тело светилось бледно-голубым светом, а вокруг него вихрился воздух. Затем он повернулся к вампирше. Его взгляд оставался холодным и размеренно спокойным. Он просто коснулся чёрного бриллианта, теперь заряженного его мощью, и вся энергия молний перетекла в него.

Бриллиант засиял ещё сильнее, его поверхность едва не треснула, словно от внутреннего давления.

Виктор начал читать мантры. Они казались не просто словами, а древними звуками, которые вибрировали в воздухе, проникая в саму суть бытия. Они были зловещими и в то же время завораживающими, и от них мурашки бежали по коже. Каждое слово Виктора погружало черный бриллиант в мощный энергетический вихрь. Он перекраивал его структуру, впихивая в него часть своей души, своей жизненной силы.

Бриллиант становился не просто камнем, а сосудом для души, орудием чёртовой некромантии, привязанным к Виктору на самом глубоком уровне.

И я совершенно не понимал, что он делает.

Виктор закончил читать свои мантры. Чёрный бриллиант перестал сиять, но его поверхность теперь всё же испещрена тонкими трещинами, словно он впитал в себя весь страх и боль этого мира, превратив её в своё топливо.

Ликвидатор повернулся к вампирше. Ее тело всё так же лежало неподвижно, глаза закрыты. Виктор положил руку ей на голову и снова призвал молнию. Она спустилась с неба с такой же скоростью и мощью, как и прежде, но на этот раз она прошла сквозь ее тело и прошила череп насквозь.

В этот же миг глаза вампирши открылись. Они сияли небесно-голубым светом, отражая молнию, которая только что прошла сквозь нее. В них не было жизни, не было страха, не было ничего, кроме пустоты. Она смотрела на Виктора прямо в глаза, и ее лицо было бесстрастным, нечитаемым. Она была пустым сосудом, готовым принять любую волю.

— С пробуждением, богиня гроз моих чудесных. — Крид был в приподнятом настроении и практически пропел ей приветствие.

— Сколько зим прошло с битвы на той горе? — механически интересуется она.

— Слишком много, красавица, слишком много.

— Тогда почему не раньше? — послышался резонный вопрос.

— Дракон стал слишком редкой птицей, — повторил он, словно соглашаясь с самим собой. И быстро прикурил от старой «ЗИППО», появившейся неизвестно откуда, которую он держал в руках, и затянулся, выдыхая дымовое кольцо, что растворилось в воздухе.

— В наше время они стали легендой, — продолжил он, словно ведя мысли вслух. — Их почти не осталось. Но я смог найти еще одного. Вернее, это он сам оказался у моих ног.

Он посмотрел на вампиршу, которая стояла неподвижно, ее пустые глаза были направлены на него.

— Ты понимаешь, что мы создали? Нет? Хотя кого я спрашиваю. Боги никогда не ценили дары... — спросил он, и в его голосе прозвучала нескрываемая гордость. — Мы же создали не просто сосуд и аватар для одной особенно наглой богини. Мы создали настоящее бессмертие! — всё так же пафосно продолжил Крид, наблюдая за тем, как тело «вампирши» полностью регенерирует до эталонного состояния, что он заложил в чёрный кристалл.

— Ты говоришь слишком заумно, ВИ... — посетовала девушка, что наконец-то покинула алтарь и совершенно не стеснялась своей наготы. И она была прекрасна в новом образе, что создал Крид: длинные волосы цвета воронова крыла до самых пят, изумрудные глаза, тело, словно выточенное из мрамора. Она могла бы поспорить с самой Афродитой за звание богини красоты.

Крид повернулся к ней. Его взгляд был насмешливым, но глаза светились теплом.

— Прости-прости. Всегда забываю, что тебе нужно писать пособие для блондинок и архимагов. — Он рассмеялся, и этот звук был похож на раскаты грома, но без угрозы.

— Ну и где моё пособие? - девушка и правда не поняла шутки?

— Как вернёшься на Олип, отправлю вороном, — совершенно серьёзно ответил Крид.

Девушка нахмурилась. Видимо, она прекрасно понимала, что Крид шутит. И похоже, что она не из тех, кто обижается на шутки. Но её любопытство, по всей видимости, было неистребимым, как и такая понятная мне жажда знаний.

— А что, всё уже готово? — Она подошла ближе, её взгляд был проникновенным, словно она хотела прочитать все его мысли.

Крид усмехнулся, протягивая ей сигарету.

— Почти. Есть еще один важный элемент. И он не из этого мира.

Девушка взяла сигарету, но не прикурила. Она смотрела на него, пытаясь угадать, что же еще нужно Криду для этого его «бессмертия». Она всегда знала, что он делает что-то необыкновенное, что-то великое. Но она также явно знала, что он может быть опасен.

— И что же это за элемент? — спросила она, её глаза сияли от интереса и скрытого волнения.

— Ты, — коротко ответил Крид, улыбаясь и подымая брови. В его глазах было что-то такое, что заставило девушку сжаться от неуверенности.

— Я? — Её голос звучал неуверенно. Она не понимала, как она может быть элементом «бессмертия». Она же просто богиня, хоть и не самая могущественная.

— Да, ты. Твоя душа, — Крид взглянул на нее более внимательно, и девушке послышался нежный шепот ветра, проникающий в её душу. Он не был груб, он не пытался её заставить. Он просто говорил.

— Но как? — Она задумалась. Всегда считала, что ее душа — это только ее личное достояние. Ее внутренний мир, ее мысли, ее чувства. Она не могла понять, как ее душа может быть элементом «бессмертия».

— Это долгий рассказ. Но если ты хочешь узнать больше, у тебя будет достаточно времени. В этом мире, в этой реальности ты уже не богиня, ты — девушка, которую зовут Ники. И ты будешь жить среди людей, будешь учиться у них. И будешь учиться у меня, как познавшего дзен. — Крид улыбнулся, но тут же по-стариковски вздохнул, ему, видимо, было нелегко рассказывать ей об этом.

— А что, если я не хочу? — Девушка спросила, не отводя взгляда. Она чувствовала, что её жизнь перевернулась с ног на голову. Ей предстояло учиться жить среди людей, учиться жить в этом мире, который казался ей чужим и незнакомым.

— Тогда ты вернёшься на пустой и разорённый лично мной Олимп. И твой мир останется таким же, каким был всегда. Но я тебе не советую выбирать именно это. — Крид посмотрел на нее, его глаза сверкают от неизвестных ей эмоций.

— И что ты предлагаешь? — Девушка задумалась, ей не хотелось возвращаться на Олип. Там была скука, рутина, вечные споры. Она хотела чего-то нового, чего-то неизвестного.

— Я предлагаю тебе жизнь. Не божественную, а человеческую. Со всеми её радостями и печалями, со всеми её препятствиями и победами. Я предлагаю тебе мир. Мир, в котором ты будешь учиться, расти, развиваться. Мир, в котором ты сможешь стать не просто богиней, а человеком. — Крид говорил с теплотой, с добротой, с тем самым теплом, которое она чувствовала в его глазах.

Девушка молчала. Она чувствовала, как в ее душе закипают противоречивые чувства. Страх, неуверенность, любопытство, жажда приключений.

— Я подумаю, — она ответила наконец, её голос был тихим, но решительным.

— Хорошо. У тебя есть время, как и у любого бессмертного существа. — Крид подмигнул ей и протянул руку. — Пойдем, тебе пора узнавать мир.

— А ты чего застыл, малыш Джи? — Виктор продолжал тепло улыбаться, словно ничего и не было.

— Я не малыш! — отвечаю на автомате.

— Тогда ты ведёшь... — Крид усмехнулся и выдохнул мне в лицо облако дыма и тут же кинул ключи от своего восьмиколёсного монстра и, поравнявшись с Ники, тут же её по-хозяйски обнял за талию. — Шевели поршнями, не малш, Джи. — Крид басовито рассмеялся, скрывшись из моего поля зрения.