Главный везунчик королевства

Глава 24

Звук упавшего металлического предмета на каменный пол всегда заставляет вздрогнуть, будь это ложка, вилка или железная кружка. Он такой резкий и звонкий, что ты или моргаешь, или подскакиваешь. Но я понятия не имел, как звучит упавший на пол нож, который должен был вонзиться в мое сердце. Этот звук мне показался совершенно особенным, не похожим на другие.

Я медленно открыл глаза и уставился на Литу. Может, это просто была такая шутка? Но в ее глазах плескалась ненависть похлеще той, что напугала меня у Эрис. Она искусала все губы и дергала браслет, который никак не снимался.

— Ты не можешь мне причинить вред, потому что ты моя жена! — сообразил я.

Лита взвыла от ярости и сильнее задергала браслет, царапая нежную кожу до крови и словно не замечая этого. А я с облегчением рассмеялся. Надо же! Поспешное решение оказалось спасительным!

Я уже всё понял, кроме причин Литы так со мной поступать. И полагал, что после очистки моей квартиры она выжидала, когда я вернусь, проводила в моих апартаментах день и ночь… Это звучало даже немного мило, если не считать того, что было совершенно жутко.

— Лита, я разведусь с тобой и сниму браслет, если ты поклянешься, что не будешь пытаться меня убить, — всё-таки быть женатым на психопатке мне совершенно не улыбалось. Лучше найду себе потом нормальную жену. Или женюсь всё-таки на Вельме.

Лита взвыла снова и обругала меня так заковыристо, что я не понял половины слов, зато вот остальные понял!

— Я изменила твой браслет, тварь, — наконец выплюнула хрупкая женушка. — Чтобы ты был женат на одной женщине всю жизнь и не мог ей изменять до самой ее смерти!

Глаза ее расширились от страха, а потом она снова успокоилась.

— Причинить вред не могут друг другу оба супруга, — сообщила она мне то, о чем я и так догадывался. Что же… Меня сильнее всего ударило то, что изменить я ей не могу, а не то, что я не могу развестись. Но убить можно ведь и не самому.

— Убить может и кто-то другой, мирра Лита Гарр, — произнес я, догадываясь, что она и сама сообразит об этом и очень скоро. — А мне и без того надоели покушения, так что я не выпущу тебя отсюда без второго браслета, ограничивающего магию и без клятвы не искать способа меня убить.

Я еще говорил это, а сам схватил ее за запястья, чтобы не гоняться за ней по всей столовой. Лита трепыхалась в моих руках, но физически она была куда слабее Фила Гарра. Я чувствовал, что вжимаю браслет ей в кожу до крови, но это не могло навредить ей серьезно, и потому брачная магия меня не останавливала. Какие прекрасные новости.

— Ненавижу! — выплюнула Лита. Ее глаза покраснели и по щекам текли слезы от боли, но она не рыдала и не переставала бороться. Это было… даже как-то привлекательно.

Почему-то именно сейчас, прижимая к себе эти сорок пять или около того килограмм чистой ненависти и ярости, я наконец почувствовал возбуждение к Лите. Похоже, первая брачная ночь всё же состоится. После нее Лита уже не сумеет дотягиваться до браслета так, чтобы поправить его самостоятельно.

Возможно, она и так это не могла, брачный артефакт, надетый на руку и свободный брачный артефакт — не одно и то же. Но рисковать в том числе и своей жизнью я не собирался.

Мы всё-таки поужинали. Я привязал невесту к креслу, оставив ей свободной только левую руку с браслетом.

Конечно, сначала она не собиралась есть, орала и пыталась раскачать кресло, которое было не слишком легче ее самой. Но я обыскал ее и убедился, что защиты от голоса она не имеет.

Так глупо, быть артефактором и не защититься от таких штук. Тем легче для меня.

— Успокойся и принимайся за еду, — потребовал я, и понял, как сильно соскучился по этому дару. Может, запретить носить скрытые защиты? Хотелось бы знать, кто может мне противостоять, а кто нет.

Увы, хоть идея роскошная, мне вряд ли кто-то позволит так сделать. Может, причислить такие артефакты к опасным и искажающим волю граждан, а значит, доступными только определенным людям? Или просто контролировать создание и продажу таких штук…

Я снова отвлекся, но Лита послушно начала есть. Ее глаза смотрели равнодушно, а рука очень аккуратно, хоть и неловко кромсала рыбу в тарелке и маленькими кусочками отправляла в рот.

Кукла и только. Стало грустно. В постели я бы точно предпочел ту злючку и фурию, что была до использования голоса. Впрочем, мне никто не помешает отменить требование быть спокойной.

— За что ты хотела меня убить? — мне не нравились ее глаза. Вроде бы равнодушные, но у Вельмы они совсем стекленели. А у Мориса и Бестии? Вроде бы нет. Поди разберись, как оно должно действовать! — Подожди, не отвечай.

Вообще я человек не злой и не любитель глумиться над побежденными или вроде того, но мне нужно было убедиться, что Лита не занята тем, что придумывает, как скрутить с руки браслет и снова наброситься на меня.

Поэтому я взял нож и подошел к ней. В глазах не появилось страха — похоже, я параноик. Я срезал рукава ее халатоштанов и спустил до запястий, а потом разрезал ткань на плечах. Лита не дрогнула, даже когда холодное лезвие ножа коснулось ее кожи. Но, разумеется, я не собирался проверять, насколько далеко могу зайти.

Просто подумалось, что ужин будет пикантнее, если невеста будет полуобнажена. И я смогу привыкнуть к виду ее маленьких грудок. В столовой было тепло, но соски всё равно сморщились и заострились, так, что мне захотелось провести по ним рукой, погладить… Я счел это хорошим знаком и вернулся на место. Пододвинул ближе новое блюдо и приказал:

— Теперь рассказывай.

— Ты убил моего отца, — без эмоций на лице произнесла Лита и, прежде чем я успел возразить, закончила: — На моих глазах.

Мне показалось, что паузу она сделала, чтобы я успел откусить и подавился. Вот было бы смешно умереть от удушья на ее глазах, но такого удовольствия я ей не доставил, хоть и закашлялся. Но оправдываться, конечно, стало совершенно бессмысленно.

Чтобы понять, правильно ли я расслышал, может, ей вообще показался я со спины или в темноте, я попросил рассказать, как всё случилось. С ее точки зрения.

— Возможно, тебя обманули, дорогая супруга, — добавил я. В этот раз мне показалось, что она снова глянула на меня с ненавистью, но голос не подвел, и Лита чуть монотонно начала рассказывать.

Я зря воображал, будто Фил до меня был простоватым идиотом. Ему были свойственны некоторые крайне неприятные черты. Так как Филом сейчас являлся я, то хотелось выразить это помягче. Но получалось плохо. Потому как этот тип действительно убил ее отца. Он проник в дом артефактора, когда там были только Лита и ее отец. Лите он наколдовал маску вроде той, что носил сам. Так я узнал, что моя маска имеет и функцию защиты от распыленного в воздухе — очень удобно!

Так вот я-он распылил ту самую зиру, которую этот идиот заказал у Мориса, даже не позаботившись о подставном лице или вроде того. И ушел через портал. Оставив Литу погибать от рук вообще-то любящего ее отца. Почему он при этом не узаконил ее статус, я понятия не имел, но и спрашивать не стал.

— Но ты выжила, — я вздрогнул от звука собственного голоса. Мы давно оба перестали есть, мне кусок не лез в горло, а Лита говорила и без того с трудом проталкивая слова сквозь зубы, словно изнутри сопротивлялась этому. А я видел перед глазами руки Мориса. Он был один и успел вдохнуть совсем немного. Что творилось в доме артефактора, я боялся представить. И мне такое спустили с рук! Мир ужасал всё больше.

— Выжила, — эхом повторила Лита. — Папа очень меня любил. Он сначала…

Она запнулась, но тут же продолжила, хотя кожа ее стала прозрачной и бледной словно и мертвеца:

— Он был уже стар, но всё еще силен. Он сумел сначала разбить руки о стены, а потом броситься на меня, уже истекая кровью. Он выбил мною окно. Я упала в кусты сирени. Они смягчили падение, хоть и изодрали в клочья мою одежду и кожу на открытых местах. Когда я очнулась, наступила ночь. Все было уже кончено.

Она отпила немного морса. Ее губы были до того бледными, что обычный морс окрасил их в кровавый цвет. Несколько багровых капель упали на грудь и стекли по бледной коже между грудями. Красиво.

— Вызванный кем-то химозник убрал всю зиру и позвал лекаря. Мирр Нантель констатировал тяжелую форму астмы. Меня они не видели.

Мне определенно нравился этот их добрый лекарь! Вот кто главная мафия мира, заметать следы за всеми — работка не соскучишься! И снова никакого расследования. Может, мне стоит создать нормальную полицию?

Хотя нет. Пока меня все устраивает и так.

— Но, если убийца был в маске, почему ты уверена, что это был я? — вспомнил я, что меня смутило. — Мало ли кто может скрываться под ней.

Лита качнула головой.

— Твое кольцо, — пояснила она сухо. — И еще. Отец был в стеклах истинного зрения. Он назвал тебя.

Я чуть не крикнул: «Да у вас и очки тут есть!», но прикусил язык. Спросить бы, почему он был в этих стеклах, вряд ли это обычное дело, носить их. Но я не спросил.

Не стоит давать Лите больше подозрений, чем у нее уже имеется. И так с ней как-то надо будет жить, чтобы она не сболтнула никому лишнего и не нашла исполнителя для убийства. Если она узнает, что я иномирец, она наверняка найдет как это использовать.

Жаль, что и спросить, зачем я убил ее отца, тоже никак нельзя. Я вроде как должен это знать. Она хотя бы не удивилась тому, что я ее не узнал. Оказывается, у нее раньше были красивые длинные волосы, почти такие же светлые как у Воргов.

Я в сердцах ударил по столу. Что за гадство! Почему об этом ничего нет в дневнике! Неужели прошлый Фил подозревал о том, что над ним проведут ритуал, и это не случайность?

Одна часть меня думала, что надо узнать, не связана ли Лита с ритуалом, и, если нет, продолжить вычислять эту опасность. Другая полагала, что за день разделаться с двумя опасностями — это и без того идти с опережением графика.

Человек слаб. Я смотрел на эту полуобнаженную неудачливую убийцу и понимал, что эта моя законная жена и, по ее же вине, единственная доступная мне до самой ее смерти женщина. Хотелось уже наконец заявить на нее свои права.

Я отвязал ее, словно случайно касаясь ее тела, но не получал на это никакого отклика. Кукла. Как есть кукла.

— Лита, ты не будешь пытаться убежать и станешь выполнять каждое мое требование, — я вложил всю силу в голос, девушка даже покачнулась. — А в остальном веди себя естественно. Как тебе хочется.

Вот теперь ее глаза засверкали яростью, и она поспешила отстраниться от меня, едва не упав обратно в кресло. Ну совсем другое дело!

Я ухватил ее за подбородок и притянул ближе, втягивая в поцелуй. Жестко смял губы, не позволяя вдохнуть, впился в ее рот. Она снова сладко трепыхалась в моих руках, и я уже думал стряхнуть со стола все на пол и разложить ее на столе, как маленькая дрянь укусила меня за язык. До крови!

Похоже, то, что не несло желания убить или сильно покалечить, было доступно в браке! Я взвыл и плашмя ее ударил по лицу. Как мне показалось, совсем не сильно, но на ее щеке расплылось алое пятно. Даже стыдно стало, но лишь на мгновение, пока я не вспомнил, что она хотела меня убить.

— Иди в спальню, — отрывисто приказал я, ища на столе салфетку, чтобы вытереть кровоточащий рот. — Разденься. Ляг на спину и раздвинь ноги пошире. А руками держись за спинку кровати.

Сам я остался на кухне, нашел наконец салфетку и, прижав ее к языку, попытался успокоиться. Мне не хотелось проверять, могу ли я убить случайно жену, вроде как совсем не желая ей смерти. Потому что я и правда слишком привязался к Лите за такой короткий срок и в моей голове она никак не желала объединяться с хладнокровным убийцей, желающим мне смерти.

Когда я пришел, Лита лежала точно так, как я сказал. И на кровати, хотя я был уверен, что она извернется, чтобы насолить мне и уляжется на пол или вроде того. Я и про руки на спинке для этого упомянул, чтобы усложнить ей жизнь.

Но Лита меня разочаровала, она не догадалась сделать ничего из того, что предполагал я. Просто продолжала прожигать меня взглядом.

Не такой я представлял нашу первую брачную ночь. Я в общем ее вообще не особо представлял, но хотелось уделить невесте больше внимания. Мне же с немеющим на месте ранки от укуса языком совершенно расхотелось ее целовать и ласкать. Еще и ее худоба — я почувствовал ее выпирающие косточки бедер, когда навалился сверху.

Она негромко вскрикнула и заелозила, пытаясь выбраться из-под меня, но браслет на ее руке уже начал двигаться, и останавливаться, чтобы позволить ей передохнуть, я не собирался.

На глазах ее снова выступили слезы, хотя, видит бог, я совсем незначительно увеличил размер.

— Не плачь, — шепнул я ей в приоткрытый в немом вскрике рот. — Мы найдем способ немного исправить браслет, и я буду редко навещать твою спальню.

— Браслет… — выдохнула она и болезненно искривилась. — Нельзя. Изменить.

Наверное, мне стоило остановиться после первого раза, когда по пятну на постели я понял, что для нее он и впрямь был первым. Но я, воодушевленный тем, что ее гримасы относились не совсем к моей технике, решил продолжить. Прервался лишь чтобы позволить ей попить. Когда я зашел за ней в столовую, она пила из того же стакана, что в первый раз, но воду. Стеклянный кувшин рядом призывно блестел прозрачной чистой водой. Я налил и себе тоже, а потом всё-таки решил выполнить свою фантазию на столе.

Лита уже не трепыхалась, безропотно принимая ту позу, которую я для нее придумывал, но мышцы ее сжимались, и сама она извивалась как угорь, едва я проникал в нее, так что возбуждение не пропадало.

Тут я вспомнил о тайне, которую нужно было прицепить в виде интимного пирсинга.

Лита порозовела. То ли от возможности передохнуть, то ли от нетривиальности задачи, то ли от расположения. Она стояла на коленях передо мной и очень легко касалась руками, а я с тоской думал, что ненависть на ее лице категорически портит момент. Дождется, буду по любому случаю дарить букеты сирени! Уверен, их запах будет напоминать ей о чудесном спасении. Ха.

А вот что мне понравилось, что пирсинг здесь крепился безболезненно. И я всерьез подозревал, что и дальше так будет. Похоже, мне стоит пересмотреть отношение к амулетам и пирсингу. В своем прежнем мире я относился к этому увлечение двояко. Многие мои друзья прокалывали что-то, но я сам не хотел. А здесь мне бы пригодилась любая защита.

— Лита, у тебя уже был тот самый момент, когда ты совершила главную глупость? — когда она поднялась на ноги, я легонько подтолкнул ее к столу, заставляя развернуться и лечь на него грудью. И она послушно это проделала, но с такой вялостью, какая бывает у очень уставших людей.

— Я надеюсь, это сегодняшний день, — тускло ответила она, упираясь лбом в сложенные в замок руки.

Удивительное дело, мой организм был куда выносливее, чем я ждал от нормального мужского организма. Может, дело в мимикрии?

Неважно. Но, хоть и мне неплохо было бы уже добраться до кровати и уснуть, не проверить, как пирсинг влияет на чувствительность, я не мог. Помню, как обхватил ее за бедра, натягивая на себя, и больше не помнил ничего.

Снова очнулся я там же в столовой на полу. Голый, но прикрытый липкой от соуса и морса скатертью. Было странно сухо во рту, но в то же время радовала мысль, что Лита поддалась всё-таки браслету и моему голосу. Полюбить она меня не полюбит, конечно, но даже такая забота уже значит многое.

Я пошевелился, пытаясь понять, почему мне так нехорошо.

— Лита! — вместо крика получился шепот. Проклятье! Эта дрянь небось ушла спать в кровать, бросив меня тут. А ведь можно было бы использовать амулеты для переноса! Всё-таки показала свой дрянной характер! — Лита!

— Нет, до чего везучий идиот, — раздался позади голос, который я совершенно не ожидал услышать в своем доме.

— Согласен, — второй голос я не ожидал услышать ничуть не меньше. — Мог ведь и вовсе не проснуться.