Гнев Империи I

Глава 29

— Ну и что ты тут устроила, Цукимару? — спросил я, смотря на свою избитую и ползающую на коленях слугу.

Она подняла голову и удивленно уставилась на меня, моргнула, а затем заревела.

— Хозя-я-я-я-яин, — она бросилась липнуть к моим ногам, рыдая и плача. — Я думала, что умру-у-у-у…. Уа-а-а-а-а…

— Да тихо ты, успокойся, — опешил я от такой внезапной реакции.

Кажется, я успел как раз вовремя. Казимир несся как ветер и привел меня прямо к общежитию Даши. Сестру я нашел неподалеку в лесу, и она просила помочь женщине-лисе, которая её спасла. И вот я тут, герой, явился в самый последний момент, чтобы спасти положение.

Я окинул взглядом поле боя и увидел джинна, того самого, с которым столкнулся во время покушения на принцессу. Это было… странно. И неожиданно. Вот уж кого-кого, а его я тут увидеть не ожидал. И его присутствие тут же порождало море вопросов. Беспалов же занял место главы телохранителей Императора, но если джинн — посланный убийца, то выходит, что он в сговоре с османами? И более странно то, что принцесса его будущая невестка. Зачем убивать ту, что станет членом его семьи?

Впрочем, плевать…

Затем я взглянул на дерево неподалеку, на котором висел Эйрик. Из его живота торчал толстый сук.

Хлад! Ему-то что тут понадобилось?

— Ты! Какой подарок! — рассмеялся джинн. Выглядел он плохо. — Ты убил моего брата, и за это я убью всех, кого ты любишь!

— Цуки, Казимир, у меня есть к вам маленькая просьба, — тихо сказал я. — Разозлитесь. Вспомните самое болезненное воспоминание в своей жизни. Вспомните то, что ненавидите больше всего, и держитесь за это. Дайте мне свою злость.

Казимир ответил тут же. Я ощутил, как от него пахнуло невероятной, бушующей яростью. Цуки на это потребовалось гораздо больше времени, но и от неё я стал ощущать тонкий ручеек силы. Ну и разумеется сам джинн. Он ненавидел меня каждой клеточкой своего тела.

Я вдохнул эту силу и загнал в Сосуд Правителя, разгоняя и напитывая себя.

— Я сдеру с тебя кожу, я… — начал было джинн, но я не желал тратить время на пустые разговоры и рванул вперед, мгновенно сокращая дистанцию.

Реликт попытался ударить меня. Его кулак распался, чтобы превратиться в огромный песчаный, и я встретил его своим кулаком. От удара моей алой энергией песок взорвался, разлетевшись в стороны тысячами сияющих искорок.

Я схватил джинна за лицо, впечатал в землю, чувствуя, как он пытается рассыпаться, но моя сила плотно его сковала, и протащил по земле, оставляя глубокую борозду.

— Ты хотел убить мою сестру?! — рычал я и, подбросив его, нанес удар. Джинна отшвырнуло на несколько десятков метров, и попутно он снес пару деревьев, оказавшихся на пути. Джинн рывком поднялся, но мой кулак снес ему часть лица, отчего та тут же превратилась в песок.

Он вцепился мне в горло, его песок стал раздирать мне кожу, и я вновь отшвырнул его.

— Скажи мне свое… — начал было джинн, поднявшись, но прежде, чем он договорил, я проткнул его красный глаз во лбу двумя пальцами, заставив того взвыть.

— Ты пытался убить моего слугу! — продолжал реветь я и ударом сверху уронил джинна на землю. Он распластался по земле, и часть его тела под воздействием жара алых молний превращалась в стекло.

— Я убью тебя… — хрипел джинн.

— Нет, ведь ты уже мертв, — с этими словами я вонзил руку ему в грудь и вырвал сердце.

— Нет! Нет! — кричал он, но я прижал его ногой к земле, нависая сверху. Сердце джинна билось в моей руке, а затем я сдавил его, усилив хватку алыми молниями. — Верни! Верни… кха…

Сердце обливалось кровью, а затем начало гореть. Джинн кричал, извивался под моей пятой, бился в предсмертной агонии, а затем обмяк. А миг спустя от него осталась лишь песчаная статуя, которую я раздавил.

— Всё…кончено? — осторожно спросила Цуки.

— Ага, — отбросил я уголек, оставшийся от сердца джинна. — Похоже на то…

— Ну и дел вы тут наворотили, — хмыкнул Рубцов, закурив сигару и рассматривая разрушения в Ильинске: разрушенную мостовую, пролом в “царской” гостинице, внутри тоже многое было разбито. Пострадало несколько человек, но к счастью ни одного трупа. Жаль, что подобного нельзя было сказать о произошедшем в лицее.

— Разумеется, я покрою все расходы, — отозвался Беспалов, стоя рядом с Рубцовым.

— Разумеется, — согласился работник Тайной Канцелярии.

— Так как всё будет?

— А вот это уже зависит от вас, Павел Иннокентьевич. Буду ли я давать делу ход и рыть землю в поисках ответов, или обойдемся устраивающим всех исходом.

— Ваши предложения?

— Вы оставите Старцевых в покое. Обоих. Вы не станете подсылать к ним убийц или как-то ещё давить на них. Не думаю, что для вас это будет так уж сложно. Взамен же я сделаю вид, что всё было именно так, как говорят ваши люди: джинн решил закончить начатое. Вначале попытался напасть на охрану, что сопровождала принцессу сюда, но не преуспел. Сбежав, он отправился в лицей, где перепутал военную кафедру и техническую. В конечном итоге совместными усилиями Детей Хлада и ваших людей джинна удалось убить.

— Думаю, я могу пойти на такую сделку, — после короткой паузы согласился Беспалов.

“Ещё бы ты не пошел”. — мысленно фыркнул Рубцов.

Оба прекрасно понимали, что Рубцов ничего не найдет. Ни улик, ни других доказательств того, что Беспалов как-то связан с недавним покушением на принцессу. Если бы не Дмитрий, сообщивший о встрече с главой рода, то сыщик так бы и не узнал, что именно Беспалов стоит за покушением в театре. Рубцов уже нашел бы улики, если бы они были, а следовательно всё, что у них есть, это показания Дмитрий Старцева.

И получается слово Беспалова, уважаемого и богатого дворянина, против слова сына предателя.

К сожалению, сегодняшнюю “схватку” придется свести в ничью. И они оба это понимали.

— В таком случае договорились, — удовлетворенно кивнул Рубцов.

— Очень жаль, что мы оказались по разную сторону баррикад, Виктор Степанович.

— Вы хотите развязать новую войну, Павел Иннокентьевич. Ваши оружейные заводы работают круглые сутки, создавая новые боевые машины, и мне это прекрасно известно, — скорее всего, именно для этого было устроено покушение в театре: вынудить Императора объявить войну хагга и османам, закончив затянувшееся перемирие. И всё же Рубцов был удивлен, что Беспалов желал войны настолько, что готов был убить собственную невестку.

— Я просто патриот, как и вы. И хочу, чтобы наша страна жила в мире и процветала. К сожалению, этого не случится, пока демоны покусывают нас на границе.

— Павел Иннокентьевич, в отличие от вас я был на войне и прекрасно представляю, что это такое. Знаю, каковы воины султана, и искренне уверен, что худой мир лучше войны.

— Слова труса и пораженца, — фыркнул Беспалов. — Нравится вам или нет, но война начнется. Султан ясно дал понять, что ему мало лишь левого берега Днепра. И я предпочту быть готовым, когда его армия начнет переправу.

— Как вам будет угодно, — сухо ответил Рубцов, потушив сигару и собравшись уходить.

— Не прикидывайтесь святым, Виктор Степанович, — бросил Беспалов ему вслед. — Вы тоже разрабатываете оружие для этой войны, но в итоге в этой гонке выиграю я. Можете передать это Мальцеву. Его время тоже придет, как когда-то Старцева, а вместе с ним придет и ваше. Советую подумать над тем, кому именно вы служите, Рубцов. Милость Его Величества не вечна.

— Советую вам задуматься о том же, — ответил ему Рубцов, после чего приподнял шляпу в знак прощания и зашагал прочь. У него сегодня было ещё слишком много дел, чтобы слушать самодовольные речи Беспалова.

— И ещё. Я оставлю Старцевых в покое, но не могу говорить за священников…

Даша плакала у меня на плече, я просто был рядом, приобняв её. Наверное, это все, что я мог сделать в данной ситуации. Цуки поспешила смыться, чтобы избежать лишних вопросов. Пусть руководство лицея и знает, кто она такая, но лишнее внимание к кицунэ в сложившейся ситуации точно не нужно.

Мы с сестрой сидели на лавочке неподалеку от общежития технической кафедры и наблюдали за тем, как разгребают последствия нападения джинна. Одни солдаты на носилках уносили тела, другие опрашивали очевидцев, медики хлопотали над ранеными.

В какой-то момент я заметил Хильду, а она заметила меня. Гордо выпятив подбородок, она решительным шагом направилась к нам. Даша тоже это заметила и попыталась взять себя в руки, вытерев слезы платком.

— За тобой долг, Старцев.

— Ага, — не стал спорить я. Цуки рассказала мне, что Эйрик пришел на помощь, но пока оставался огромный вопрос, откуда он узнал, что Даше грозит опасность?

— И я его спрошу, не сомневайся.

Я кивнул.

— Спасибо. Как он?

— Жив, — лицо Хильды дрогнуло. Было видно, что она очень сильно переживает за Эйрика. — Но очень сильно ранен. С ним сейчас работают хирурги и целительница из Хладных. — Он выживет. Я видела его смерть, и он умрет не сегодня.

И все же на этих словах её голос дрогнул, несмотря на демонстрацию уверенности.

— Я так понимаю, что ты его послала. Но как ты узнала?

— Увидела. Я вижу… разные вещи. Которых нет, но которые могли быть или могут случиться. И взглянув на твою сестру, я увидела, что она сегодня умрет. И если это случится, то произойдет что-то очень плохое. Ужасающее.

Она замолчала, недовольно пожевала губы, после чего продолжила.

— Знаю, как это звучит. Но это так. Я могу видеть прошлое и будущее, вот только не всегда это получается по моему желанию. Мои глаза сами решают, что и когда показывать. Иногда я вижу так ясно, словно смотрю своими глазами, а иногда это просто образы, смысл которых ещё нужно понять.

— Это весьма… интересная сила, — и полезная. — И что ты видишь, глядя на меня?

— Бурю, — тут же ответила девушкка, глядя мне прямо в глаза. — Бурю, что накроет всех. Бурю, что снесет любые стены. Бурю, что перевернет мир.

Я призадумался и через несколько секунд кивнул. Эти слова для меня каким-то сильным откровением не стали. Я буря и есть, само воплощение.

— Значит, поэтому ты выбрала меня своим фаворитом? Поэтому ты бросила того парня? Ведь знала, что он умрет, тронув колонну.

Хильда плотно сжала губы, и я ощутил, как внутри неё всколыхнулась ярость.

— Я пыталась его отговорить, но этот придурок… — я слышал боль в её голосе. — Он не хотел слушать. Считал, что я придумала. Мужчины бывают такими идиотами! Но… это бы все-равно случилось. Он мечтал стать Истинным, и даже если я бы его отговорила, то он бы все-равно попробовал и провалился. Не сегодня, так через месяц или через год. Такова была его судьба, и если человек сам не хочет её изменить, то я бессильна.

— В любом случае, спасибо ещё раз.

— Долг, Дмитрий Старцев, — напомнила девушка. — Теперь ты мой должник.

— И я что, должен теперь стать твоим фаворитом?

— Нет. Быть подле меня — честь, а не наказание. Использовать право долга для такого недостойно меня и моей чести. Ты сам должен этого хотеть, просить меня. Так что нет, но не сомневайся, я придумаю способ мне отплатить.

И с этими словами девушка развернулась и, шелестя юбками, направилась прочь с демонстративно поднятым подбородком.

— Странная она… — немного успокоилась Даша, но я все ещё чувствовал её дрожь.

— Есть такое.

— Но симпатичная, — шмыгнула носом сестра. — Как сестра и подруга я бы сказала тебе забыть о ней и помнить о Тане, но как член нашего довольно слабого рода советовала бы к ней присмотреться. Северяне — народ необычный, но она дочь ярла Тысячи Фьордов. Брак с ней вернет нам дворянство.

— Ты забегаешь слишком далеко, Даша, — покачал я головой. — Брак? Пф-ф-ф… У меня сейчас дел куча. Нужно разобраться с Беспаловым как-нибудь.

— Дим, нравится тебе это или нет, но ты глава рода. Если я выйду замуж за дворянина, то мне придется уйти в другую семью. А Старцевым нужны наследники, иначе наш род канет в лету. В другой ситуации я бы сказала не торопиться и найти себе хорошую жену, но когда нас регулярно пытаются убить, я начинаю думать, что стоит сделать это поскорее и заделать уже наследника.

— Чтоб и их заодно убили? — хмыкнул я.

— Да. Что?.. Нет! Дима! Придурок! — сеестра ударила меня кулаком по плечу, а я улыбнулся, увидев, что ей лучше. — Я имела в виду… Ты же говорил, что твой контракт завязан на мне и чести рода. А если бы меня сегодня убили, что бы случилось с тобой?

— Думаю… Меня бы вышвырнуло из тела, оставив пустую оболочку.

— Вот именно! Ничего бы не осталось от нашей семьи. Ни детей, ни наследников.

— Мне кажется, ты немного драматизируешь.

— Вовсе нет! Я… Ладно… — выдохнула Даша. — Давай обсудим этот вопрос потом. Но Дим, правда, держи его в голове. Если не станет нас двоих, то не станет Старцевых, а этого нельзя допустить.

— Я понял. Понял, — отмахнулся я.

— И это сойдет ему с рук?! — зарычал я и ударил по столу, снеся его. Валентина Сергеевна тут же отступила, а Рубцов поморщился, поглядывая на обломки стола.

— Держите себя в руках. Можете мне не верить, но мне это нравится не больше, чем вам. И все же мы бессильны. Беспалов сейчас очень могущественный человек, он держит в своих руках почти все оружейные заводы страны. И если мы придем к Его Величеству и скажем, что он участвовал в покушении на Лизаветту, случившемся в Мариинском театре, то нас подымут на смех.

— Он пытался убить мою сестру. Он направил джинна из тех двоих, что пытались убить Лизаветту, и вы говорите, что не можете это доказать? — я подошел и взял старика за грудки. Он ахнул, Валентина бросилась к нему, но тот жестом остановил её. — Да что вы вообще можете, Рубцов?

— Я понимаю, что вы злитесь.

— Нет. Я ещё не злюсь. Но когда разозлюсь, вы узнаете, — сказал я ему прямо в лицо и отпустил старика.

— Дмитрий, поймите, мы противостоим очень могущественному и хитрому человеку. Он построил целую металлургическую империю. И боюсь, чтобы его свергнуть, нужно нечто большее, чем простые слова. На данный момент его слово против вашего.

Я заскрежетал зубами.

— Но во всем есть и плюсы. Мы многое узнали за эти месяцы. Совсем недавно мы и понятия не имели о его причастности к трагедии Мариинского театра. Теперь мы об этом знаем.

— Но зачем? — уже чуть спокойнее спросил я. — Зачем ему предавать Императора?

— Он не предает Императора, да будет тот править вечно. Беспалов считает, что делает это для блага страны. Ему нужна война с хагга и османами, и он пытается спровоцировать конфликт. Смерть или похищение принцессы могли стать той искрой, что подожжет пороховую бочку, что осталась от прошлой войны.

— Война? — удивился я. — Зачем это ему?

— Власть, влияние, деньги. Он уже давно пытается стать вторым человеком в стране, и эта война — его шанс. За последние годы он построил больше двух десятков новых оборонных заводов, производящих оружие и транспорт. Потратил на это почти половину состояния, но война всё это окупит. По его мнению, война ослабит внешних врагов и укрепит власть Императора, да будет править он вечно, а заодно и его. Понимаешь?

— А мой отец был противником войны? — догадался я, и Рубцов сдержано улыбнулся, подтверждая эту мысль.

— Верно.

— И имел большое влияние на Императора?

— Как человек, что большую часть службы проводил рядом с ним — без сомнения.

— Ещё одна из причин, почему он мешал Беспалову, — вздохнул я. — Нам нужно как-то ответить. Нанести удар достаточной сильный, чтобы он почувствовал, но такой, чтобы в итоге не обвинили меня.

Рубцов согласно кивнул.

— Есть у меня пара мыслей на этот счет… — загадочно произнес старик и едва заметно улыбнулся.

— Ну и как всё прошло? — поинтересовался Вадим Мальцев, скрестив руки на груди. Глава рода Мальцевых был крепким, слегка упитанным человеком за шестьдесят, облаченным в дорогой парадный мундир, и ходил с тростью с рукояткой из бивня в форме головы волка.

— С Беспаловым или нашим юным другом?

— С обоими.

— Беспалов как обычно самовлюблен и считает себя самым умным и хитрым, — устало вздохнул Рубцов. — Уверен, что у нас на него ничего нет, а даже если есть, то мы не решимся это использовать. Но даже я не ожидал, что он пошлет джинна за дочерью Алексея.

— Он ходит по очень тонкому льду. Если Император, да будет править он вечно, узнает, что Павел стоит за покушением на Лизаветту, его ничто не спасет. Ни люди, ни деньги, — согласно кивнул Мальцев.

— В любом случае, он согласился на “ничью”. Он отстанет от Старцева на какое-то время. Не думаю что на долго. Алексей слишком его унизил тогда, и теперь Павел стремится закрыть этот гештальт, уничтожив род Старцевых.

— Мелочный, впрочем как и всегда, — довольно улыбнулся Мальцев.

— Ну а у нас как дела?

— Всё почти готово. Лёня ждет только тебя.

— Тогда не будем заставлять его ждать, — пожал плечами Рубцов, и мужчины отправились в подвальное помещение, где уже во всю кипела работа. Десятки людей в рабочей одежде подключали провода, а худощавый светловолосый мужчина с кривым носом метался то туда, то сюда, проверяя всё оборудование.

Мальцев провел Рубцова в контрольное помещение, немного возвышающееся над главным залом, откуда открывался отличный вид через панорамное окно.

Рубцов лишь мельком взглянул на развешанные на нескольких досках страницы дневников Дмитрия Старцева. Настоящего Дмитрия Старцева, а не того существа, что занимает его тело. Помимо них тут хватало и других записей, сделанных уже учеными Мальцева на основе дневников. Лёня во время их исследований то и дело причитал, говоря, какой же всё-таки гений был тот, кто это написал. Теперь же пришел черед проверить это на практике.

Мальцев присел на стул чуть в сторонке, бросая заинтересованные взгляды вниз, Рубцов же предпочел постоять. Внизу, в главном помещении, находилось три десятка стульев, точных копий того, что сделал Дмитрий Старцев. Лёня, разумеется, усовершенствовал некоторые компоненты и детали для лучшего контроля.

Наконец в помещение стали заводить “добровольцев”. Заключенных, которых должны были отправить в пожизненную ссылку в Королёв, но до места назначения они не доберутся. Одного за другим их стали рассаживать по стульям, крепко-накрепко приковывая.

Лёня лично контролировал всё, проверял каждый кабель и каждое подключение. Когда всех заключенных усадили на места и подключили, Лёня наконец закончил с подготовкой и отправился в контрольную комнату.

— Вадим Михайлович, Виктор Степанович, — поприветствовал он их.

— Всё готово? — спросил Мальцев.

— Можем начинать в любой момент.

— Замечательно, тогда за дело, — хлопнул в ладони Вадим Мальцев.

Лёня запустил аппараты, и Рубцов услышал, как загудело электричество в проводах. Затем проверил показания приборов и указал на рычаг перед собой.

— Всё запустится, как только вы повернете рубильник.

— Виктор Степанович, — улыбнулся Мальцев. — Предоставляю эту честь вам.

Рубцов спорить не стал, а кивнул и подошел к панели, после чего положил руку на рубильник.

— Ну что-ж, господа, давайте посмотрим, как много мы сможем отщипнуть от этого бога.

Улыбнувшись, он потянул рычаг.

Продолжение следует…