Гнев Империи I

Глава 8

В Ефиме меня в первую очередь впечатлил вовсе не грозный внешний вид, а аура. Это было совсем не внешнее проявление, а ощущение, которое возникает, когда смотришь на этого человека. Такое же бывает при взгляде, к примеру, на одного из Детей Хлада. Словно твои инстинкты говорят, что перед тобой далеко не обычный человек, и с ним нужно соблюдать осторожность.

Он вошел в комнату, загородив своей массивной мускулистой фигурой выход и заставив меня отступить чуть назад.

— Значит, ты знаешь, кто я?

— Ага.

— И знаешь, зачем я здесь?

— Пёсик пришел выполнять приказ хозяина, — попытался я задеть мужчину, но не почувствовал никакого отклика. Неприятно. А я-то думал разозлить его и использовать гнев против него самого, но Ефим был невозмутим как гранитная скала.

— Можешь говорить, сколько угодно. Кричать, сколько угодно. Тебе никто не поможет, — сказал он, расстегивая свой китель и наглейшим образом швыряя его на мою кровать. — А теперь…

Он протянул руку, чтобы схватить меня, но я отбил её, не позволив ему даже пальцем меня тронуть.

— С гонором значит… Люблю таких ломать.

И тут же ударил левой.

Таня не просто так предупреждала о нем. Ой не просто так…

Несмотря на то, что я успел поставить блок, в меня словно бетонной балкой швырнули. Ноги оторвались от земли и я крайне звучно врезался в противоположную от двери стену.

— Тц… — цокнул он языком. — Малость переборщил. Надеюсь, ты жив?

— Жив? — рассмеялся я, рывком поднимаясь на ноги и сплевывая кровь. — Да ты бьешь, как баба. Моя сестра в детстве меня лупила сильнее, чем ты.

— Шутишь значит, ну хорошо… — в его исполнении эта фраза прозвучала зловеще.

Я скакнул вперед, собираясь максимально сократить дистанцию, но мужчина тут же попытался это пресечь, нанеся удар мне в грудь ногой. За миг до удара я затормозил, практически полностью остановившись, перехватил его ногу и что есть силы дернул ту вверх.

Пришел черед Ефима полетать. Его массивная туша взмыла в воздух, врезалась в потолок, расколов штукатурку, и следом рухнула вниз. Он почти сразу поднялся, но на лице скользнуло удивление.

— Неужели Беспалов прислал ко мне беззубого песика? — улыбнулся я.

Ефим заскрежетал зубами, и я ощутил, как от него пахнуло гневом. Скала треснула, а я теперь питался моим же противником.

Он ударил прямым ударом, быстро и четко. Я отклонился в сторону, но тут же получил ударом коленом. Поставленный блок не слишком помог, меня все равно сильно приложило об стену. На миг показалось, что я её проломлю и ввалюсь в комнату Миши.

Ещё один удар, на этот раз кулаком в голову. Видимо, Ефим собирался добить меня, но я отклонился в бок и тут же контратаковал, нанеся один удар по корпусу.

Его не отшвырнуло и не отбросило. Нет, большая часть силы удара словно “утонула” в чем-то, что невидимым слоем обволакивало его тело словно броня.

Это ещё что за хрень?!

Мы обменялись ударами, после которых от штукатурки на потолке и стенах почти ничего не осталось, но это меня волновало меньше всего. Я… проигрывал. Нынешние травмы уже были несовместимы с жизнью, а я при этом смог оставить на противнике всего пару синяков. Его невидимая глазу защита поглощала большую часть урона.

— А ты… крепкий… — тяжело дыша, сказал Ефим. — Все поднимаешься и поднимаешься, сколько бы я не бил. Другой на твоем месте был бы уже мертв. Что, во имя Императора, да будет править он вечно, ты такое? Подклятвенный? Реликт? А впрочем… не важно… Мне тут сказали, что на техническом учится твоя сестра.

Сказали? Кто сказал? Лицеисты не должны об этом знать…

— Как закончу с тобой, пойду к ней. Надеюсь, она красивая.

— Ты хотел знать, кто я… — зарычал я, вскипая внутри. Спасибо за отличную провокацию, мудила. Мне как раз не хватало стимула. — Я ГНЕВ. И сейчас ты познаешь, что это значит, на себе!

И я ударил. В последний миг Ефим что-то почувствовал, поставил блок, но его это не спасло.

Комната словно взорвалась. Ударной волной выбило стекла, а Ефима вышвырнуло в коридор, снеся дверь. И в этот раз его хваленая защита не помогла. Он был ранен, изо рта текла кровь, а попытки подняться успеха не приносили.

— Ну что, пёсик? Кажется, я тебя сделал… — сказал я, подходя к мужчине и хватая его за бороду. — Не такой уж ты и силь…

Он ударил. Не сильно, если сравнивать с прошлыми ударами. Я не отлетел, даже не шелохнулся, просто ощутил удар двух фаланг пальцев куда-то в область сердца. И в следующий миг оно взорвалось. Лопнуло, разорвавшись на множество кровавых ошметков.

Ефим улыбнулся, увидев, что из моего рта хлынула кровь.

— Лыбишься? — прохрипел я, а он удивленно моргнул. Я должен быть мертв. Должен был замертво свалиться, лишившись сердца. — Я ГНЕВ, а ты пожалеешь, что перешел мне дорогу.

Если раньше я себя контролировал, то теперь любые тормоза отключились. Мир стал кроваво-красным, и я, схватив за лицо Ефима, поднял его и швырнул обратно в мою комнату. За драку в коридоре меня могут исключить, но если она будет в моей комнате…

Мужчина попытался выползти, но я поднял его и ударил в торс, услышав, как треснули кости, затем приложил его головой о стол, разнеся тот в щепки. Следующим ударом сломал Мужчине ногу в колене.

Открытый перелом. Ай-яй-яй… столько крови.

Ну и в завершение я впечатал его голову в стену, затем ещё раз, оставляя на той потеки крови. Третий удар, и тот окончательно прекратил сопротивляться, лишь стонал и кряхтел, изредка моля о пощаде. Я начал давить, чувствуя, как начали трещать кости черепа. Ещё чуть-чуть, и его головушка треснет как спелый арбуз…

— Дмитрий! — послышался внезапный испуганный возглас со стороны.

— Не смей называть… — начал было я, но осекся, увидев перепуганное лицо Миши.

Что, во имя Хлада, я делаю?

Злость стала стихать, и я отпустил едва живого Ефима, который тут же рухнул на пол.

Вот этого я и боялся… Я немного потерял контроль. Чем сильнее злюсь, тем меньше я соображаю. И кажется, сегодня я наделал так много дел, что меня тырнут из лицея с рассветом…

— Ну, чего встал? — буркнул я Мише. — Зови кого-нибудь. Пусть приведут медиков, — а затем чуть тише добавил. — А мне пока надо подумать…

До утра я просидел в карцере, что в принципе, неудивительно. Никого из старших, кто мог бы разобраться в произошедшем, на месте не было, ну а меня, как единственного целого, разумеется сделали крайним. Ефим вряд ли встанет на ноги в ближайшее время, и это он ещё легко отделался. Пусть радуется, что я его не убил.

В целом карцер оказался не самым плохим местом. Комната того же размера, что и моя, но без краски на стенах и окна, а из мебели лишь кровать. Довольно неудобная, кстати.

— Тц… Чтоб этого Ефима…

Он оказался неожиданно силен. Его невидимая глазу броня, скорость и отточенность движений… И я так и не понял, каким именно образом он уничтожил мое сердце. Казалось, что он влил в меня какую-то энергию, которая вступила в реакцию с моей и создала “взрывной” эффект.

Я так многого ещё не знаю об этом мире и его законах…

Спустя, казалось, вечность за мной все-таки пришли: несколько солдат при оружии, которые крайне невежливо надели на меня наручники и повели за собой. Я бы мог сказать, что это ни к чему, но какой смысл? Так что просто подчинился.

Меня привели в какой-то кабинет, где за выставленными в центре столами сидело несколько человек, включая декана Помникова. Вечно хмурый старый ветеран смотрел на меня странно, остальные с безразличием. Была тут и секретарь. Черноволосая красотка сидела чуть в стороне, положив пальцы на печатную машинку.

— Предварительную комиссию объявляю открытой, — сухо сказал декан, и пальцы Валентины застучали по клавишам. — Дмитрий Старцев, вы обвиняетесь вы нападении на офицера армии Его Величества, причинении травм тяжелой степени тяжести, нарушении комендантского часа и порче имущества лицея. Что можете сказать в свое оправдание?

— Самооборона, — коротко ответил я, сложив рук за спиной. Наручники, к счастью, с меня сняли.

— Так и запишем, — все так же сухо сказал декан, отметив что-то у себя на листочке.

Затем началось непосредственно само разбирательство, где от меня пытались добиться правды о произошедшем. Отвечал я честно, насколько это было возможно в моем положении. Про то, что я не Дмитрий Старцев, а Стремление, я рассказывать, разумеется, не собирался. Неизвестно, во что это могло по итогу вылиться, так что я раз за разом повторял одну и ту же “легенду”: Ефим пришел ко мне среди ночи, напал первым, в моей же комнате, а я защищался.

Разумеется, моя версия не выдерживала никакой критики. Человек без дара и навыков смог справиться с помощником мастера по рукопашному бою, да ещё и с Подклятвенным? Нереально. Его “броня”, возможно, даже пулю бы остановила, сделав из смертельного ранения маленький синяк.

— Прервемся, — внезапно предложил декан. — Оставите нас?

Вопрос был обращен к присутствующим членам комиссии, и те без какого-либо возражения стали подниматься со своих мест и уходить. Остался лишь он и секретарь, но черноволосая девушка убрала руки с клавиатуры.

— А теперь давай поговорим без протокола. Ты ставишь меня в кра-а-а-айненеприятную ситуацию, Старцев. С одной стороны, должен ли был Ефим Вальцев находиться в общежитии этой ночью? Нет. Имел ли ты право защищаться на территории своей комнаты? Да. И казалось бы, тебе можно было бы предъявить лишь порчу имущества, но есть и другая сторона. Вальцев — офицер армии, не работник лицея, а именно отправленный нам на помощь офицер, за здоровье которого отвечаю я. И когда мы с тобой закончим, мне придется отчитываться своему начальству о этом происшествии, и им это очень не понравится. У Вальцева тут была и другая работа, у Хладных, чем он там занимался — не в моей компетенции, но и там не обрадуются случившемуся, понимаешь? Он выполнял тут важные функции, а заменить его теперь некем. Лекари вообще удивлены, что он выжил. На поправку, даже с ними, уйдет не один месяц. Что-то с ним не так после вашей драки, целебные силы Хладных в лучшем случае вполовину эффективны.

Декан замолчал и с легким любопытством вглядывался в мое лицо. Видимо, хотел прочитать мои эмоции, увидеть мой страх, но я не боялся. Даже если меня выгонят, это не конец. В Лицее лишь отличная возможность добраться до принцессы, но не более.

— К тому же ваша драка… Я не могу поверить, что кто-то вроде тебя смог одолеть Вальцева. У тебя, Старцев, не должно быть ни навыков, ни физических возможностей. Как ты это сделал?

— Я тоже Подклятвенный, — соврал я. Ну а что мне оставалось? Это частично объяснило бы мои возможности.

На миг на лице декана мелькнуло удивление, но он тут же скрыл его за маской уверенности.

— Как ты мог стать Подклятвенным? Кто именно из Детей дал тебе силу?

— Не могу сказать. Я обещал, что это будет секретом. Даже то, что вскрылись мои силы, уже ставит меня в неловкое положение. Если я назову имя, то создам очень много проблем. Это не моя тайна, и я не вправе её открывать.

Я нес полнейшую чушь, но мне больше ничего не оставалось. Не люблю я врать. Я ГНЕВ, а это довольно прямолинейное Стремление. Я привык встречать проблемы лицом к лицу, и если бы Дмитрий написал в контракте не “восстановить честь семьи”, а “покарать виновных”, я бы тут не сидел. Я бы отправился прямиком к старшему Беспалову и оторвал ему голову, а затем сделал бы то же самое со всеми его прихвостнями. Но если я так поступлю сейчас, то никогда не выполню контракт. Мне нужно найти доказательства вины Беспалова и предъявить их Императору, чтоб ему икалось вечно, а бойней я лишь ещё сильнее очерню род.

— Тебя арестуют и казнят, если не скажешь.

Пусть попробуют, ха…

— Это не моя тайна, — повторил я.

— Ла-а-адно… — протянул декан, откидываясь на спинку стула и постукивая пальцем по столешнице. — Тогда другой вопрос: зачем ты здесь?

— Меня послали приглядывать за принцессой Лизаветтой, — честно ответил я. Полагаю, что декан мог догадываться о моей роли.

— “Приглядывать” в смысле “шпионить”?

— В смысле “охранять”.

— У принцессы есть телохранитель, — напомнил Декан. — Это Хаггарка, да ещё и Подклятвенный. О лучшем телохранителе можно только мечтать. Зачем ей ты?

— Два телохранителя лучше одного, — справедливо заметил я. — Враг может нанести удар в самый неожиданный момент, и я, находясь в стороне, смогу заметить угрозу.

— Складно балакаешь… — покачал декан головой. — Но…

— Все дело в моей семье. Вы знаете, что случилось. Я хочу смыть позор, что оставил отец на нашем роде. Если принцессе угрожают, то я защищу её и этим самым восстановлю честь рода.

— Вот теперь я верю, — хмыкнул декан, после чего они с секретарем многозначительно переглянулись. — Ладно, ты свободен.

— Сво…Я свободен? В смысле, мне возвращаться домой или…

— Идешь в свою комнату, разбираешься с тем бардаком что устроил, а я попробую всё замять. Но видит Император, да будет править он вечно, это будет сложно. За тобой серьезный долг, юноша. А теперь иди и веди себя хорошо. Не заставляй меня пожалеть о своем решении.