Гнилые плоды моей любви (СИ)

Рыба

Я накрывала на стол, Влас и Глеб играли в приставку в гостиной, Валя крутился возле меня и капризничал, а Сергей пил кофе, читал что-то в телефоне и краем глаза поглядывал на меня. Этот его взгляд не сулил ничего хорошего. Я нутром чувствовала, что сегодня случится что-то нехорошее. Впрочем, ничего особенного я по этому поводу уже не испытывала. Ни испуга, ни злости, ни сожаления — ничего.

Когда стол был накрыт, я позвала старших сыновей ужинать. Все расселись по местам, и я принялась накладывать каждому еду. Наконец все бодро заработали вилками и ложками, и я смогла наполнить и свою тарелку тоже. Влас начал рассказывать отцу, что его снова выдвинули от школы на олимпиаду по химии, Глеб хвастался своей медалью, полученную накануне за победу в турнире по каратэ, а Валя сбегал в свою комнату и притащил рисунок, который нарисовал в детском саду специально для Сергея. Со мной никто не разговаривал и ни о чем не спрашивал. Как будто меня вообще не существовало. Было ли мне обидно? Нисколько. Я уже привыкла. На меня обращали внимание, только когда нужно было что-то помыть, подать, принести, приготовить — в общем, как-то обслужить. Больше всего внимания мне пока уделял только пятилетний Валя, но я понимала, что скоро и он помашет мне на прощанье маленькой ладошкой. Не знаю, что именно говорил детям Сергей, но ему мастерски удавалось лишить меня всяческого уважения и авторитета в этом доме.

— Глеб, ты почему не ешь? — спросил муж.

— Я не хочу рыбу, она противная.

— Ты же сам попросил положить, — решила высказаться я, прекрасно зная, что все остальные тоже помнят о любви Глеба к форели.

Но на меня даже никто не взглянул.

— Чем же она противная? — сдвинул брови Сергей.

— Не знаю. Противная и все. Какая-то мокрая.

Сергей потянулся вилкой в тарелку сына и отделил себе кусок форели.

— Да, — прожевав, закивал он, — действительно, мокрая. Как будто сырая.

— Она не может быть сырая, — спокойно возразила я. — Я готовлю ее уже много лет. В моей тарелке та же самая рыба, с того же противня. И она полностью готова.

— Свое не пахнет, — небрежно бросил куда-то в сторону Сергей и вновь обратился к сыну: — Не ешь, а то еще отравишься. Положи себе что-нибудь другое. Остальная еда меньше похожа на отраву.

— А куда мне девать рыбу? Она мешается на тарелке.

Муж пожал плечами:

— Пусть мать уберет.

— Перестаньте говорить обо мне так, как будто меня здесь нет, — попросила я. — Глеб, если ты не хочешь рыбу, давай я уберу ее обратно на противень.

Сын перевел на меня взгляд и показательно наклонил тарелку. Кусок форели медленно сполз с нее и упал на пол.

— И вонючий соус туда же, — радостно произнес Глеб и вилкой вывалил весь соус на рыбу. — Во! Теперь я смогу поесть салат.

Сергей никак не отреагировал на это выходку. Он молча пододвинул салатник поближе к сыну и продолжил есть. Влас издал короткий смешок, а маленький Валя сказал: «Фу-у, вонючая рыба!».

— А теперь бери тряпку и мой за собой пол, — велела я Глебу.

— Он вообще-то ест, — зыркул на меня Сергей. — Не видишь что ли?

— Да, я вообще-то ем, — наглым тоном повторил сын.

— Я тоже ем, — вяло отозвалась я. — Не заметили?

— Глеб, не вздумай вставать, сиди на месте, — скомандовал Сергей. — Не ты готовил эту вонючую сырую рыбу, не тебе и убирать. Нина, будь добра, вытри пол, — он одарил меня недобрым взглядом. — Так воняет, что у нас у всех портится аппетит.

— Да-да, рыба вонючая, — загалдели дети, — воняет до космоса, убери ее с пола!

Думаете, я возмутилась? Отнюдь. Я молча пошла в ванную, открыла шкафчик, достала тряпки и моющее средство, а затеи вернулась в кухню и принялась за уборку. Мне было дико жалко выбрасывать рыбу, ведь она была вкусная, с корочкой и соусом, который прилагался отдельно. Я бы с удовольствием съела ее сама, но нет, теперь она отправится в мусорное ведро, а после ужина — в мусоропровод, который имелся у нас в подъезде.

— Кто хочет спагетти? — спросил Сергей.

Дети ответили одобрительными возгласами. Это был такой намек мне. Я послушно поднялась с колен, помыла руки и взяла с плиты кастрюлю со спагетти. Положила каждому в тарелку и затем снова села на колени мыть пол.

В какой-то момент мне в голову прилетела макаронина. Решив, что это Валя снова случайно выронил с вилки, я молча сняла макаронину с волос и бросила ее рядом с одной из тряпок. Но следом у меня на волосах оказалась внушительная порция спагетти. Часть упала на пол, другая на плечи. Я подняла голову и увидела, как Глеб уже заносит вилку, чтобы бросить на меня следующую порцию. Увидев, что я смотрю на него, он захихикал и сделал вид, что ест, но сзади его тут же подстраховал Влас — кинул в меня еще макарон.

— Что вы делаете??

В ответ дети засмеялись.

— Так, — раздался голос Сергея, — тихо! Во время ужина мы ведем себя спокойно. Посмеетесь, как поедите.

— Хорошо, пап.

Я поднялась на ноги, держа спагетти в руке.

— Сережа, а ты ничего больше не хочешь им сказать? Тебе главное, чтобы они не смеялись, а в остальном все нормально?

Муж поднял на меня удивленный взгляд:

— Дети случайно уронили макароны, в чем здесь проблема?

— Случайно?? Да тут грамм двести, не меньше!

— Ты постоянно к ним придираешься. Самой не надоело?

— По-твоему, я должна была просто молча все убрать, как будто все так и должно быть?

— Да, Нина. Как сделала бы любая нормальная мать. Но, увы, ты далека до этого понятия.

— Я не служанка! Я твоя жена, а для них, — чуть не плача, я указала на детей, — мать! Чем я заслужила такое потребительское отношение??

— Другого отношения ты не заслужила тоже, так что закрой свой рот и вытирай пол.

— Я не служанка, — едва слышно повторила я.

— Правильно, — кивнул Сергей, — ты хуже. Служанка бы никогда не подала детям сырую рыбу. Но пол тебе вымыть вполне под силу, так что вперед. У тебя десять минут, потом мы с детьми будем пить чай.

Я знала, что, если ослушаюсь, ночью меня ждет особый кошмар, к которому в последнее время пристрастился Сергей. Унижение было наилучшим выбором из двух зол, поэтому я снова села на колени и, глотая слезы, продолжила мыть пол.