Гнилые плоды моей любви (СИ)

Шаг

Я не помню, как вышла из квартиры и начала подниматься по лестнице, но зато прекрасно помню, как каждый шаг отдавался болью. Низ живота простреливал с каждым движением, я чувствовала, как по ногам стекает кровь. Казалось, кто-то сначала вспорол мне брюхо, выволок наружу все внутренние органы, а затем грубо запихнул их обратно.

Оставляя на ступенях кровавые следы, я наконец достигла пункта назначения — общего балкона на последнем, тридцатом этаже. В лицо мне ударил холодный ветер, но почему-то было так жарко, что я даже не стала застегивать шубу. Откупорив бутылку, я отпила из горла. Оперлась руками о бортик балкона и посмотрела на горизонт. Ночь еще была хозяйкой и до рассвета оставалась как минимум пара часов.

До моего последнего рассвета.

Я все еще раздумывала, стоит ли мне его дожидаться или же лучше сделать все под покровом ночи. Я специально выбрала балкон, который выходил на улицу. Проснувшись, дети не смогут увидеть из окна свою мать, лежащую на снегу, а значит, это зрелище не будет сниться им потом в кошмарах. Я хотела оградить их от всего этого. Уж лучше пусть меня обнаружат случайные прохожие.

Я сделала еще несколько глотков и поймала себя на мысли, что не чувствую горечи алкоголя. Мне вдруг стало страшно, что я не пьянею. А опьянеть было просто необходимо, иначе последний шаг мне не одолеть. Я слегка перегнулась через балконные перила и с облегчением поняла, что уже изрядно захмелела. Голова кружилась, как на аттракционе, к горлу подступали легкие намеки на тошноту. Но нужно еще больше. Чтобы забыться и шаг дался легко, будто я просто переступаю порог. Чтобы мой полет был легким, словно я птица. Чтобы не чувствовать боли в конце. Хотя в тот момент боль меня уже не страшила.

Ветер был сильным, вился в моих волосах, сдувал слезы, которые сами собой катились из глаз. Я закурила. Горло пронзила боль — видимо, там остались повреждения после того, как Сергей пытался скормить мне пачку сигарет. Я закашлялась, слезы полились еще интенсивнее, живот скрутил спазм, а кровь вновь побежала по ногам несколькими струйками. Внизу, на улице, росли деревья. Они расплывались перед глазами, но четко выделялось одно высокое дерево прямо под балконом. Я снова отпила из горла — водка была ледяная. Мне подумалось, что, когда я буду лететь вниз, это дерево протянет ко мне свои ветви, поймает, обнимет и заберет далеко-далеко. От этих мыслей хохот непроизвольно вырвался из моего садящего горла.

«Скорее всего, я просто напорюсь на эти ветви. Они проткнут меня насквозь, и спасатели будут долго материться, пытаясь снять мою грешную тушу с дерева».

Отсмеявшись хриплым невеселым смехом, я подняла бутылку и сделала большой глоток. Через время мне снова стало смешно. Наверное, просто началась истерика. Я смеялась до тех пор, пока боль внизу живота не заставила меня упасть на колени и согнуться в рыданиях. Рыдая, я представляла себе, как люди поутру увидят на ветвях дереванечто, завернутое в шубу. А, может быть, меня вообще не сразу заметят, и я буду висеть какое-то время, исклеванная воронами.

Кровь прекратилась. Я присела на корточки, погладила свой живот в попытках унять тупую боль, а затем принялась оттирать кровь своей же ночнушкой. Так я просидела минут десять, может, больше. Потом спохватилась, вскочила на ноги и посмотрела на горизонт. Все еще темно. Я решила, что рассвет не встречу точно. Боялась, что яркое зарево даст надежду на жизнь, а я не хотела такой жизни. Я жила лишь потому, что в сердце у меня теплилась любовь. Которая в итоге и погубила.

Мне всегда казалось, что любовь не может навредить. Ох как я ошибалась! Любовь коварна, безжалостна и необоснованно жестока. Она путает, заводит не туда, толкает на жертвенность и медленно убивает. И вот, сейчас, эта любовь толкает меня на долгий полет в бесконечность.

Я задрала голову вверх и закричала что есть мочи.

Мысли, мысли, мысли… Их было слишком много, учитывая, чтоименно я собиралась сделать. Перед таким шагом голова должна быть пуста, поэтому я налегла на алкоголь. Пила огромными глотками, чтобы поскорее прикончить эту бутылку и сделать шаг.

Пузыри взлетали вверх в прозрачной бутылке, жидкости становилось все меньше. Глаза и глотку жгло от спирта. Я давилась, но продолжала пить. Когда бутылка резко опустела, вместо облегчения на меня нашла злость.

— Сука! — крикнула я и швырнула бутылку об стену, что отозвалось очередной пронзающей болью в животе.

Мне было по-прежнему страшно, но — либо сейчас, либо никогда.

Я перегнулась через балкон, наклоняясь все ниже и ниже. Попробовала перекинуть ногу через перила, но боль не позволяла мне поднять ее так высоко.

Неважно, нужно попытаться еще раз.

Кровь снова теплой струйкой покатилась вниз по щиколотке, нога дрожала от боли, но мне все же удалось перекинуть ее на другую сторону. Теперь я была наполовину свободна от этой жизни. Осталось совсем немного.

Ветер ударил с новой силой, все вокруг закружилось, ночное небо будто рухнуло мне на голову и накрыло меня сине-серым куполом. Продолжая обеими руками держаться за карниз, я наклонилась спиной в бесконечность.

«Вот и все!» — подумала я, разжимая замерзшие пальцы.

А потом упала…