Гоблин Том 1

Глава 18

Айра была рада. Несколько лет главным ее страхом было то, что сын не переживет Испытание. Ее единственный сын.

И сейчас, несмотря на рискованный поступок, — когда она уговорила Ксорха достать ядро, — всё вышло лучше некуда. Сын выжил и стал сильнее. Она накрыла его тонкой шкурой-накидкой и притушила огонь костра, на котором готовилась еда.

Весь этот день, когда она очнулась, а сын уже отправился на Испытание, она не могла найти себе места. Но и выходить из шатра не могла. Она не хотела никого видеть, и не хотела, чтобы кто-либо видел ее.

Полдня с ней сидел Драмар, пичкая ее отварами и зельями, однако его присутствие делало ее настроение еще более тягостным. Потом он и сам понял, что нужно ненадолго оставить ее одну и пошел куда-то.

Он ее вылечил — это она понимала. Без помощи Драмара, с ранами, оставленными теми мерзкими ядовитыми насекомыми, ее ждала бы только смерть. Она выжила… Но…

В ее голове крутилась только одна мысль…

Что мне делать?

ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ⁈

Она была больше никому не нужна. Не с таким лицом и рубцами на теле. Собственно… Это и лицом-то теперь не назвать. Просто куски кое-как проеденной плоти. Издырявленный, обезображенный кусок мяса. Быть зурой она уже не сможет. Ксорх уйдет — это понятно.

А без своей красоты кто она? Уродина? Огрызок? Изгой? Кому она теперь нужна?.. Как на нее теперь будет смотреть Ксорх, если она сама на себя взглянуть без боли не может?

— Тьфу. — Она сплюнула, распаляясь. Да разве только он? А остальные?

Это она еще не показывалась наружу. Боялась.

А ведь те суки будут смеяться. Да что там смеяться — насмехаться! Каждый раз видя ее. И теперь самая большая уродина из них желаннее для самого последнего самца нежели она.

Раньше им приходилось считаться с ней, а теперь…

Пусть они и не могут ее выгнать из дома, но зато они могут многое другое. Например, сделать ее жизнь невыносимой. По-настоящему невыносимой, а не вроде тех мелких пакостей как раньше.

Теперь у нее не было того преимущества перед всеми гоблиншами-самками, того единственного, которое давало ей несокрушимый стержень уверенности в себе — красоты. Недосягаемой ни для одной женщины в племени красоты. И как легко оказалось ее забрать. Нужно было лишь набраться смелости и изуродовать ее… И всё… Конец красоте.

Она горько рассмеялась, а потом тихо заплакала.

Вот и всё, — поняла она, — Пришел конец ее легкой жизни, теперь ее ждет кошмар наяву.

Хуже всего было то, что она даже не знала кто виноват. Она думала сначала на зур, на Ташку, но после, лежа, вспоминая и прокручивая произошедшее поняла — это совершил кто-то другой, кто-то ненавидящий ее так сильно, что решился на такое.

Нет, — думала она, — Ташка не при чем. Насколько сильно Ташка меня не ненавидела.

Она все еще надеялась, что сможет вспомнить какую-то деталь. Что-то, что даст ей зацепку, подсказку о том, кто же это все-таки был.

Ее подловили, когда она еще даже не дошла до круга зур, намного раньше, а потом, сильно ударив по затылку, высыпали личинки на лицо и на верх тела. После чего перетащили и кинули у ее жилища. Окровавленную, в полубессознательном состоянии.

Если бы они говорили, шептались, сказали что-то, она бы может узнала бы их голоса, уж запомнила бы точно. Но эти твари молчали! Проделали всё тихо и молча, будто немые!

Айра тихо взвыла и сжала тряпку в руках. Как отомстить, если не знаешь кому?

Эти твари всё предусмотрели! Они знали, что зуры их не выдадут. А то, что зуры видели кто ее притащил, она не сомневалась.

Бросив взгляд на спящего сына, она стала осторожно убирать накопившийся за пару дней беспорядок. Это позволило ей на некоторое время унять бушующие эмоции. Отвлекло.

Но ненадолго. Уборка заняла совсем немного времени.

Драмар. — подумала Айра, — Надо выйти и найти его… Поговорить. Обязательно… попросить…

Она встала и застыла на пару мгновений. Идти к этому старику она хотела не только для благодарности, которую он заслужил более чем, когда помог в такой тяжелый момент.

У нее была к нему одна просьба. Всего одна. И на эту просьбу она сейчас не могла никак решиться.

С трудом преодолев собственную слабость и сделав шаг, Айра застыла перед пологом. Он отделял ее жилище, ее мир от внешнего. И сейчас она боялась сделать шаг не из-за будущей просьбы к Драмару, а из-за лица. Уродливого лица.

Один шаг. Всего один шаг. Нужно сделать один шаг, а там… Там она просто рванет вперед.

Разве сложно? Давай, Айра!

Сердце бешено заколотилось.

А если там кто-то сидит? Эти гребаные суки. Точно ведь будут сидеть. Будут ждать.

Нога застыла перед пологом.

Но не будут же они ждать пока я не выйду? Или будут? Они могут…

Раньше она никогда не боялась остальных зур. Просто относилась к ним со сдерживаемым отвращением — что ей было за дело до этих уродин?

Но теперь…

Она сильно и громко выдохнула и шагнула наружу.

Знакомый мир будто ослепил, хотя снаружи царила привычная полутьма, сумерки пещеры.

И сразу же, справа от себя, она услышала хохоток. Мерзкий, злобный, довольный хохоток.

Ах ты сука! — закусила от злости и обиды губу Айра мысленно послав зуру.

— А кто там вышел? Кто выглянул? Наша красавица? — сказав это, Ташка залилась заразным, звонким смехом, содрогающим всё ее огромное тело, — Что с личиком, а? Покажи красоту, дашь поглядеть, а? Покажешь, что там под обмотками?

Кулак Айры сжался в бессильной ярости.

Нет. — остановила она себя. — Пусть. Пусть смеются. Теперь это неважно. Уже неважно.

Ташка шагнула было к ней от своего шалаша.

— Не подходи, сука. — жестко и с металлом в голосе сказала Айра.

И у нее в голосе звенела такая решимость и угроза, что Ташка на мгновение замешкалась и… неожиданно трусливо попятилась обратно.

Она никогда не слышала у Айры такого голоса — обреченного, готового на всё. Она сразу поняла, что с ней сейчас связываться себе дороже.

Айра, тем временем, прошла мимо нее и двинулась дальше, на прощание показав жест, простой и понятный — посылающий в одно место.

Сразу после этого она направилась на окраины, к изгоям. Потому что Драмару было просто больше негде жить.

Напоследок она бросила взгляд на оставшийся за спиной круг зур.

Как же я вас ненавижу! Всех! До единой! Суки драные!

Айра всё решила. Она вернулась от Драмара два дня назад и сейчас сидела на подстилке. Зур'дах ушел бродить по селению и она осталась одна.

Да — это единственный выход.

Мысли в который раз вернулись к сыну.

Зур'дах маленький, но уже не беспомощный. Он уже прошел Испытание и у него есть знак стража, а это неплохое будущее. Лучше чем-то, что было у неё.

Некоторое время по возвращении сына Айра думала, что сможет пересилить себя. Сможет жить для него.

Она поняла, что ошибалась. Не сможет. Не сможет она жить как раньше.

Каждый раз, когда Айра смотрела в свое отражение ей хотелось умереть. Повязки уже были не нужны, но она их все равно не снимала, хоть все раны зажили быстро — у Драмара оказались прямо-таки чудодейственные мази, вот только он сразу сказал, что примерно так всё и будет выглядеть, только без кровавых подтеков.

Айра еще раз посмотрела в небольшой кусок металла, начищенного до блеска в свете огня, служащего ей зеркалом, и в который раз убедилась — она теперь стала уродом.

Как ни крути и ни пытайся взглянуть на ситуацию и лицо иначе — этого не скрыть никак. Вернее, скрыть можно, но тогда придется скрываться за тряпками всю оставшуюся жизнь. Всю!

Она еще раз пыталась найти в отражении старую себя — красивую молодую женщину, но глаза видели только лицо какого-то незнакомого чудовища, уродливой обезображенной самки.

Айра в ярости отбросила кусок металла в сторону.

Нечего тут смотреть.

И всё равно у нее оставались сомнения… Хотелось жить. Очень хотелось. Наверное так, как никогда. Но и жить так было невозможно.

Она тихо и неслышно прошлась по шалашу. Прикоснулась то к одной вещи, то к другой. Внутри всё перевернулось.

Что делать она не знала. Она вроде и всё решила….Но… Окончательной уверенности не было.

Как так? Я же уже всё решила….Разве нет?

В памяти всплыли слова Ташки. Про лицо.

Айра почти зарычала от боли и злости.

Нет! Не будет такого.

Не буду я ходить уродиной! Я никому не нужна!

Она случайно уловила короткий миг уверенности, в который любое существо способно на всё. Когда все сомнения вдруг исчезают. Миг уверенности в непростом и, может, даже неправильном решении.

Айра почему-то точно знала, что если упустит этот миг, то больше не сможет решиться. Сейчас или никогда.

Бутылочка с зельем была приготовлена загодя. Она взяла ее со стола и подошла к постели сына. Взглянуть на него. Он крепко-крепко спал.

Это хорошо…

Она тихонько наклонилась и поцеловала его в лоб, осторожно дотронувшись ладонью до грязных, спутанных волос сына.

Левой рукой она ощупала свое лицо. Хотелось рассмеяться и заплакать одновременно, но она сдержалась.

С тихим хлопком она выдернула из бутылки пробку и в ноздри ударил душный, терпкий аромат концентрата сонной травы. В маленьких дозах — лекарство, обезболивающее, а в больших — гарантированная смерть за десяток мгновений.

Айра села на свою укрытую шкурами циновку и подняла к голове бутылку. На мгновение приложила горлышко бутылки к губам и застыла.

Надо, Айра. Ты всё решила. Просто сделай! Наклони эту гребаную бутылку!

Лёгкий наклон бутылки — и губы окунулись в синюю жидкость. Но, сама не заметив, она их плотно сомкнула.

Открой губы. Давай, просто глоток — и всё закончится.

Миг сомнения вернулся.

Глотать или не глотать?

Взгляд упал на спящего Зур'даха, а потом рука дотронулась до лица… Последнее перевесило.

Сердце начало разгоняться, биться всё быстрее и быстрее. Айра сейчас слышала в ушах только этот бой барабана. В глазах от резко нахлынувшего страха потемнело.

Бум! Бум! Бум!

Сейчас или никогда.

Губы, дрожа, открылись. Глаза она закрыла, чтобы не видеть ничего вокруг.

Жидкость потекла внутрь. Медленно и неумолимо, тонким холодным ручейком.

Айра начала дрожать. Не от действия зелья, нет. Это был страх тела, которое не хотело умирать. Айру начало сильно колотить. Она сразу быстро легла. Ни сидеть, ни стоять Айра была уже не в состоянии. Жидкость морозила внутренности. Холод начал разрастаться где-то внизу живота. Зубы бешено отстукивали.

Холодно. Очень холодно. — подумалось ей.

Дикая слабость сковала всё тело. Не хотелось шевелиться. Глаза закрывались. От холода она укрылась покрывалом.

Неужели это случится сейчас? — подумала она, — Может это не то зелье? Может не подействует? Может я ошиблась?

Пару секунд было очень страшно, потому что-то тут то там пространство затягивалось сгустками тьмы.

В сердце кольнуло.

Действует! — вдруг отчетливо осознала она.

И это вдруг испугало Айру до дрожи. Еще пару мгновений она думала, что ей кажется, что зелье недостаточно сильное, что оно не сработает. Но отнявшиеся вдруг ноги заставили ее осознать эту жуткую мысль, — она умирает.

Резко захотелось отмотать всё назад. Захотелось выбросить к тшаркам это сраное зелье. Захотелось не пить его. Захотелось вернуться на минуту назад и перебороть себя, преодолеть эту минутную слабость, которая привела к такому глупому решению.

Не хочу! Не хочу!

Вдруг захотелось до боли в сердце жить. Хотелось всё вернуть обратно. Обратить вспять по-глупости принятое решение.

Зачем я это сделала? Дура! Дура! Зачем поспешила? Не надо было!

Но это был почти последний всплеск столь сильных мыслей. Через секунду мыслительные процессы в голове внезапно потеряли свою четкость, а эмоции болезненную остроту.

Стало вдруг спокойно как никогда. Исчез страх, как и всё остальное. Мгновения начали медленно растягиваться, словно время и вселенная вдруг дали Айре чуть больше времени, чтобы охватить взглядом этот ускользающий мир.

Сильно, почти как в самом раннем детстве захотелось спать. Когда как ни пытаешься, не можешь сопротивляться этому всепоглощающему желанию.

Ноги отмерзали, а потом и руки… Через пару мгновений и всё тело перестало ощущаться. Оно перестало быть ее телом. Айра и ее тело стали отдельно. Разделились навсегда.

Она проваливалась в какую-то бескрайнюю звездную тьму. Это было похоже на сон, только в десятки, в сотни раз глубже: до полного погружения, когда ныряешь в воду, а вынырнуть не можешь, и с каждым мгновением уходишь всё глубже и глубже. Сопротивляться не хотелось.

Появилось какое-то новое, незнакомое ощущение. Оно раз за разом сотрясало душу. Ее душа распадалась на части, разрушаясь.

Дух Айры захватил какой-то бесконечный восторг свободного падения, когда страх и восторг переплетаются воедино и от которого захватывает дух.

Но всё это резко пропало. Никаких звезд, никакого падения. Ничего. Только тьма, из которой нет возврата.

Сердце Айры перестало биться.

Наступила мертвая тишина.

Зур'дах проснулся разбитым и с ощущением, будто его разобрали на маленькие кусочки, да так и не собрали.

Болела каждая часть тела. Снилось ему разное: и лианы-убийцы, и странные пауки, которые следили за ним исподтишка, да всё не нападали, и… Испытание… и черные жгучие капли, и Ташка и… паук внутри него.

Вдруг он резко встал. Это был совсем не сон. Всё произошло в действительности. Он помнил.

Я выжил.

Правая рука, которую он поднес к глазам, подтвердила это. Знак стража был на месте. Он улыбнулся.

Может хоть теперь от меня отстанет сраный Саркх?..

А потом он понял, что не отстанет. Для него, будущего Охотника, ничего не изменилось. По крайней мере, пока он не вырастет и не станет настоящим Стражем. Может только тогда…

Живот скрутило от острейшего желания есть. Зур'дах поднялся. В шалаше было непривычно холодно, и он поёжился.

— Бррр….

Обычно внутри горел костер и было тепло, даже душно, но сейчас он был потухшим. Причем давно.

Зур'дах осмотрелся. Мать, свернувшись калачиком, спала. В шалаше стало вновь чисто. Всё лежало на своих местах. Пройдя несколько шагов он понял, что сил слишком мало. Поискав глазами еду он не нашел ее. Подошел к столу и к небольшим корзинкам, в которых хранилась еда, или ее остатки. Обшарив корзинки он ничего не нашел.

Еда закончилась…

Как не хотелось ему будить мать, острые рези в желудке были слишком сильны.

— Мам?

Похоже, крепко спит…

— Мам?

Зур'дах вздохнул. Придется будить. Он надеялся, что она не слишком крепко уснула и проснется как он ее позовет, как это было обычно. У нее всегда был чуткий сон: стоило позвать, как она тут же открывала глаза. Гоблиненок осторожно к ней подошел. Не хотелось будить маму резко. Он легонько встряхнул ее за плечо, прикрытое меховой накидкой.

Накидка сползла с плеча.

Гоблиненок еще раз дотронулся до плеча, но в тот же миг его тело будто чем-то прошибло.

Мама была холодной.

Не может быть….

— Мама, ну встань. — сказал он не то, что хотел. Совсем не то что хотел. Слова вылетели будто мольба.

Страшная мысль вмиг пронзила его мозг, который отказывался принимать ее словно какую-то нелепость.

Его руки безвольно обвисли, словно тряпки, вмиг потеряв силы.

Нет…

— Мама, ну давай, вставай. — толкнул он ее сильнее, собравшись с духом.

Тело лишь слегка качнулось.

Стиснув зубы, чтобы придать себе решительности, он дернул маму на себя. Дернул сильно. Слишком сильно.

Она перевернулась лицом к нему. Видно было только глаза и губы, всё остальное всё так же замотано. Только вот на губах запеклась какая-то застывшая синяя пена.

У Зур'даха задрожали ладони, руки, коленки. Резко затошнило.

— Нет-нет-нет… Неправда… Не может быть… — испуганно и ошеломленно прошептал он, вновь дотронувшись до холодного и жесткого тела матери.

Что делать, что делать?

В голове была паника и растерянность. По щекам текли редкие слезы. А в мыслях царил полный хаос. Его дергало в разные стороны.

Может ей просто плохо?

— Мам… мама. Ну давай… Ну встань… Пожалуйста… Не спи… Перестань… — задергал он её тело, но оно лишь лежало таким же тяжелым и неподвижным.

На него что-то нашло и он начал трясти маму изо всех сил. Слёзы хлынули сильно как никогда.

Зур'дах пришел в себя через минуту. Когда в руках совсем не осталось сил.

Что я делаю?.. Надо позвать на помощь… Прямо сейчас!

Мысли заметались в голове, как испуганные животные в запертой клетке.

Надо кого-то позвать? Кого? Знахарку? Ксорха? Драмара?

Драмара! Старик поможет… Быстрее!

Он верил только этому странному старику. Только Драмару. Он лечил маму.

Уцепившись за эту мысль, он вскочил и побежал. Выскочил из шалаша и рванул в сторону изгоев, не разбирая ни дороги и не видя ничего перед собой. Какие-то предметы, гоблины, жилища мелькали вокруг, а ноги сами несли его на окраины.

Главное — позвать кого-то взрослого. Нет, не просто взрослого. Драмара. Надо его найти. Он поможет. Он и тогда помог.

Кажется, он в кого-то врезался… Потом еще раз. Его развернули. Попытались схватить, что-то крикнули вслед. Но он вырвался и побежал куда надо. Дыхание перехватывало от быстрого бега, ноги отяжелели.

Он где-то там… На окраинах.

Надо только найти его побыстрее, пока не поздно. Побыстрее.

Быстрее…

До сознания Зур'даха еще полностью не дошло, что уже слишком поздно, что изменить ничего нельзя.

— Мертва. Давно.

Голос Драмара звучал ровно, но даже в нем чувствовалась какая-то грусть и окончательное разочарование.

— Как? Как так? Не могла же она просто взять и. — Зур'дах не смог закончить предложение. Слезы безжалостно душили.

Некоторые слова, которые он хотел сказать, горло просто не пропускало. Отказывалось произносить. Сразу возникал огромный ком. Жесткий, непроходимый, заставляющий почти задыхаться, когда он хотел произнести некоторые слова.

— Она отравилась. — безжалостно вынес вердикт Драмар, внимательно осмотрев его маму, понюхав ее рот и подняв бутылочку с синей смесью, — Сама.

— Я не верю! Мама бы так не сделала. Не верю! — Зур'дах крикнул эти слова в лицо Драмару, и добавил: — Ее кто-то отравил. Не она сама. Она не могла. Моя мама бы не смогла.

Зур'дах отвернулся от старика. Уткнулся в противоположную сторону, чтобы не видеть ни его, ни маму. Слёзы бежали сами собой. Он сжал кулаки.

Он не верил в слова, сказанные стариком.

Старик поднял бутылочку с синей жидкостью:

— Это сонная трава, очень густая смесь: выпьешь такое — и станешь покойником через пару мгновений. Безболезненный способ покончить с собой. Так что это она сама. И ты сам это знаешь.

— Не верю. — выдавил Зур'дах.

— Я тебя вовсе не обманываю, малец, твоя мать недавно приходила ко мне… Просила присмотреть за тобой. Вот только я не думал, что об… об этом… Подумал, что она имеет в виду, чтобы тебя не били.

Зур'дах и услышал, и не услышал эти слова. Он думал о своём.

Кто-то сделал это с мамой. Ташка! Точно она! Эта жирная тварь! Пробралась, пока мы спали… И отравила…

Глаза Зур'даха вспыхнули холодной яростью.

Эта сука заплатит. Я ей отомщу! Она сдохнет.

Он уже знал, что будет делать. Мстить. Только пока ещё не знал как. Он понимал, что маленький и у него мало сил, но это всё было не важно. Зур'дах всё для себя решил.