Год хорошего Кощея

Возвращение в туристическое агентство

Василиса смотрела на мужика, что назвал себя Дедом Студенцом, и никак не могла понять, кто перед ней стоит. Кощея и Ивана она признала сразу, но этот человек ей казался незнакомым.

Близко соседа по Заколдованному Лесу баба не видела никогда, так как подходить к нему считалось смертельно опасным делом. Обычно эти встречи заканчивались тем, что беднягу-путника находили насмерть замёрзшим.

Еще девчонкой Василиса слышала, что люди описывали бога зимы и стужи как худого, костлявого, страшного лицом старика с кривыми зубами и длинной, косматой бородой, в которой прятались ветры и вьюги. От них же она знала, что ходил-бродил по земле Студенец в одной лишь длинной рубахе, зачастую – совсем босой. Сама она, помнится, видела его лишь несколько раз издали, да ещё порой натыкалась на следы босых человеческих ступней по первой пороше. На этом все её познания о том, как сосед выглядит, заканчивались.

Человек перед ней был высоким, но худым бы баба его не назвала. Судя по небольшому брюшку, жизнь в Москве у него была довольно сытной. Выглядел он пусть и пожилым, но совсем не дряхлым. Отсутствие легендарной бороды его очень молодило. К тому же он был одет совсем не в ту одежду, какую носили люди в тех местах, откуда она была родом.

– Узнала меня, Василиса? – тут мужик улыбнулся и отрекомендовался: – Мороз Иванович.

Блеснули в свете уличного фонаря его неровные, кривые зубы.

– Ты… изменился… сосед, – помедлив, ответила баба.

Студенец обошел машину, распахнул перед ней переднюю дверцу.

– Это верно, – ухмыльнулся он и добавил. – Больше, чем ты думаешь. Что же… садись в машину, коль приехала. Гостьей будешь. Не забоишься?

Василиса уже видела издали эти «самоходные избушки». Ей было страшно забираться внутрь. Но обилие впечатлений от Москвы и общая усталость привели к тому, что она покорилась неизбежности.

– Не забоюсь, – баба заглянула в салон. – Только я… с Метлой…

– Садись с Метлой, – покладисто сказал Мороз Иванович.

Для Василисы машина изнутри представилась очень маленькой горницей с мягкими стульями. Она с трудом примостила Метлу на заднем сиденье, а после осторожно села в кресло сама, положив на колени рюкзак с котом. Пахло внутри машины странно, но Москва и без этого была полна незнакомых запахов, с которыми Василиса еще ни разу не сталкивалась.

Студенец обошел автомобиль, сел за руль.

– Ты за ручку возьми, на себя потяни и легонько дверцей хлопни, – попросил он.

Василиса с трудом нашла то, что называется ручкой и хлопнула дверцей так, как по её понятиям было «не сильно», если бы она это сделала в своей избушке.

– В следующий раз раза в три тише, – покосился на неё с усмешкой Мороз Иванович.

Василиса чувствовала, как испуганное сердце неистово колотится в груди. Что бог зимы с ней сделает? Увезёт куда-то и заморозит? Можно ли доверять его кривозубой улыбке?

– Поехали… О многом нам с тобой потолковать нужно, – сказал Студенец и завёл автомобиль.

Заурчал двигатель. От страха баба зажмурилась, пропустив момент, как машина трогается с места. Но мотор был негромким, движение – плавным. Василиса осторожно приоткрыла сначала один глаз, после – второй, с удивлением наблюдая, как назад движутся фонари, деревья, дома и прохожие.

Они выехали на дорогу и попали в транспортный поток. Василиса с любопытством рассматривала странный, непонятный город за стёклами. Она уже не сомневалась, что живут тут одни кудесники и чародеи.

– Давай так… Пока мы едем, поведай мне, соседушка, как ты сюда попала. Я этого в толк не возьму.

Василиса вздохнула, но решила не лукавить, а рассказать всё по порядку.

Мороз Иванович слушал внимательно, не перебивая, только иногда качал головой и чему-то своему улыбался.

Ехали они не очень долго, так как через несколько кварталов свернули на улицу, на которой находилось туристическое агентство Студенца.

Василиса вновь увидела витрину с глобусом земного шара, на который сверху была надета шапка Деда Мороза. Сейчас, поздно вечером, всё было подсвечено огнями новогодних гирлянд. Это было так красиво, что она невольно залюбовалась.

Дед Студенец отпер двери, пропустил гостью внутрь.

– Вот тут, в шкафу, вешалка есть.

Шкаф занимал отдельную нишу и был сделан под цвет стен, поэтому в первый раз Василиса его даже не заметила.

– Ты тулупчик-то сними, – продолжал Мороз Иванович. – Тепло у меня тут.

Баба стянула верхнюю одежду, не очень понимая, как пользоваться плечиками. Дед Студенец понял её замешательство, забрал тулуп и убрал его в шкаф сам.

Найдён тем временем выбрался из рюкзака.

Василиса огляделась, остановив свой взгляд на гирляндах. Чудесные, волшебные мерцания сейчас завораживали её так, будто бы она попала в какое-то сказочное место. Страх отступил, сменившись детским восторгом.

Баба подошла к ёлке, коснулась веточек. Она думала, что здесь, как и в Доме детского творчества, будет не настоящее дерево. Но иголки были колючие, а сама ёлочка пахла смолой и хвой. Василиса заворожённо смотрела, как огоньки отражаются в шариках. Очень осторожно она поднесла палец к светодиодной лампочке. Кожа осветилась, но тепла баба не почувствовала.

– Как ты попала сюда, я понял, – Студенец прошел к столу, открыл внутреннюю дверцу, достал две чайные пары. – А про Кощея не очень…

– Сама не знаю, – призналась баба, любуясь ёлкой. – Тридцать восемь лет о нем ни слуху, ни духу… Кто же ведал, что тут он.

– Тут, – подтвердил Студенец. – Давно уж… Но Горыныч… Откуда в Москве ему взяться? Извели же его давным-давно…

– Что ты меня спрашиваешь? Волшебное Зеркало твоё учудило. Не для меня эти подвиги задуманы были, а для царевича Прохора. Только вместо него я теперь тут… случайно…

Студенец продолжал доставать из стола съестные припасы.

– А, может, и не случайно. Э-эх… Раззадорила ты моё любопытство, Василиса, – покачал он головой. – Мне даже интересно, что этот мальчишка, Кощей, задумал? Я за ним приглядываю тут. Сама знаешь, натура у него всегда была… пакостная.

– Пакостная? Это ты, соседушка, мягко сказал. Скольким же девкам он жизнь поломал? Не мне же одной!

– Да знаю я. Но он… как бы сказать… Весь последний год, что я за ним наблюдаю… не придраться. Думаю, не стал ли исправляться наш Кощей?

– Он? Исправляться? – удивилась баба. – Ни в жизнь не поверю.

– Хочешь верь, хочешь – нет, но ведёт он себя – идеально… Да ты не робей, к столу иди. Чай пить будем, да покумекаем вместе…

– Меня уж напоили, накормили, – улыбнулась Василиса.

– Накормили? Тогда чай с конфетками попробуй. Давно, поди, сладкого не ела.

– С тех пор, как из дворца меня похитили, – улыбнулась баба.

– Это хорошо, – согласился Студенец, наливая ей в кружку кипяток из кулера.

– Что же тут хорошего?

Дед заварил чай, поставил перед гостьей чашку и вазочку со сладостями.

– К стоматологу не надо. Улыбка у тебя, Василиса, как в Голливуде.

Баба недоверчиво взглянула на бога зимы. Это он мудреными словами ругается на неё, что ли?

– Красивая улыбка, говорю, – рассмеялся Дед Студенец, заметив замешательство на её лице. – Давай, садись. А коль вопросы есть, спрашивай.