Голливудские дети

ГЛАВА 20

– Это непонятно что, Чарли, – скривившись, пожаловалась Джорданна. – Я никогда не вижу Бобби Раша. Как я могу быть его персональным ассистентом, если я по уши занята распределением ролей и целыми днями разбираю скучные актерские фото и резюме?

Чарли зевнул и потянулся.

– Э, детка, такова жизнь. Ты представляешь себе, сколько бедолаг не может устроиться на работу?

– Отстань. – Джорданна спрыгнула с постели, раздосадованная тем, что Чарли не принимает ее всерьез.

– Эй, вернись, – попросил он полусерьезно-полушутя. – У меня стоит так, что можно лед колотить.

– Вот этим и займись, – бросила она через плечо, направляясь в ванную. – Я не могу опаздывать на работу.

Она стояла в ванной нагишом и рассматривала свое отражение в зеркале. Последнее время ее мучил синдром «блондинки с большим бюстом». Обычно она была уверена в своей привлекательности, но за последние несколько недель ее измучили пышногрудые светловолосые актрисы, дефилировавшие по офису, как коровы-рекордсменки. Жаль, что рядом не было Черил – она могла бы пополнить свой штат дюжиной новеньких.

Джорданну раздражало, что, хотя она и была персональным ассистентом Бобби Раша, она его еще ни разу не видела. Он держал ее на расстоянии, как новичка.

Она выросла в Голливуде и видела самых лучших, самых знаменитых. Бобби Раш не произвел на нее впечатления, хотя оба его партнера оказались парнями что надо. Джорданна чувствовала, что один из них, Тайрон, Хьюстон, к ней неравнодушен, он явно не знал, что сейчас она живет с Чарли Долларом.

Тайрон был чернокож и очень сексуален. Если он ей предложит что-нибудь, это будет большим искушением, но – всего лишь искушением, потому что сейчас ее интересовали лишь моногамные отношения. Конечно, Чарли это безразлично – он такой. Вчера, вернувшись домой, она застала там его бывшую подругу и их трехлетнего ребенка.

– Ты знакома с Далией, детка? – Чарли, как водится, уже накурился марихуаны. Он показал на своего сына. – А это Спорт. Они поживут здесь две недели, пока у них в доме ремонт.

Джорданна не была знакома с Далией, но, конечно, слышала о ней. Далии Саммерс, величественной, талантливой актрисе было сорок лет. У нее были длинные волосы и суровое выражение лица. Говорили, что долгие годы они с Чарли то пьянствовали вместе, то расходились и сходились снова, а когда она стала настаивать на браке, он быстро купил ей дом и спровадил ее.

– Привет. – Далия даже не улыбнулась.

– Привет. – Джорданна подумала, что попала в странную ситуацию, но сумеет с ней справиться.

Они вместе обедали в большой темной столовой. Все выглядело весьма странно и не особо нравилось Джорданне. Если Далия останется здесь больше, чем на две недели, Джорданна определенно потеряет покой.

– Как насчет завтрака? – крикнул из спальни Чарли. – Я закажу бекон и сосиски. Хочешь?

– Нет, – закричала она в ответ. – Я не ем свиней.

– Меня ты не обманешь, – и он хрюкнул.

В студии она засела в своем крошечном офисе, роясь в бесконечных фото и резюме, перекладывая их из одной кучи в другую, и вскоре совершенно одурела от скуки. Днем зашла Флорри Фишер, ассистент Нанетты Липски, директора по распределению ролей у Бобби Раша. Флорри, добродушная толстушка тридцати с лишним лет, носила скобки на зубах – их надо было бы поставить лет пятнадцать назад – и влюблялась во всех мужчин без разбору.

– Тебя зовут, – сказала Флорри. – У меня ужасно болят зубы, и мне нужно к врачу. Сегодня на прослушивание придет пятнадцать актеров, и Нанетте нужна помощь.

– Какая помощь? – насторожилась Джорданна.

– Будешь делать то же, что делаю я. Встречать, здороваться. Затем читать вместе с актерами роль на просмотре.

– Что такое просмотр?

– Ты знаешь это, – нетерпеливо заявила Флорри. – Когда смотрят, не постарел ли актер на десять лет и не растолстел ли на двадцать фунтов. Ах, да, следи за любовными сценами – некоторые актеры забываются, и это достаточно неприятно. Один как-то раз чуть не задрал мне юбку. Целоваться тоже нельзя.

– Неужели я должна это делать? – застонала Джорданна, которую подобная перспектива отнюдь не вдохновляла.

– Да, – ответила Флорри. – Это весело. По крайней мере будешь в одной комнате с Бобби. Разве ты не жаловалась, что совсем его не видишь? У тебя есть шанс произвести впечатление.

Производить впечатление? Не дождетесь.

Нанетта Липски была одной из тех маленьких остролицых дам, которые работали здесь уже лет сто и все знали досконально. Ее морковно-рыжие волосы уже поредели, левый глаз постоянно дергался в тике, а в зубах неизменно торчала сигарета.

– Надеюсь, вы знаете, что делать? – проскрипела она, ведя Джорданну наверх, в комнату для интервью.

– Разумеется, – ответила Джорданна, размышляя, знает ли кто-нибудь, что она – дочь Джордана Левитта. Вероятно, Бобби не позаботился о том, чтобы предупредить их. Ее это устраивало. Анонимность – божественное состояние, оно ей даже нравилось.

– Бобби и Мак очень неординарны, – продолжала Нанетта, попыхивая сигаретой. – Они не любят ждать, придется вам пошевеливаться. Никто не должен болтаться здесь, кто бы это ни был. Как только интервью окончено, выпроваживайте актера. Понятно?

– Думаю, что я справлюсь.

Ох, если бы Нанетта знала, скольких актеров она уже выпроваживала вон! Джорданна с трудом подавила хохот.

– Я сказала что-нибудь смешное? – недовольно спросила Нанетта. Ее левый глаз задергался.

– Ничуть, – ответила Джорданна, думая, что ей удастся одним выстрелом убить двух зайцев: не только оказаться лицом к лицу с Бобби, но и повидаться с Маком. Она помнила, что он был неподражаем в постели, хотя тогда ей было лишь семнадцать и опыта у нее было гораздо меньше, чем сейчас.

Джорданна Левитт. Специалист по мужчинам. Она подавила очередной взрыв смеха и последовала за Нанеттой наверх.

Через два часа она с головой ушла в новую работу. Она чувствовала себя важным и нужным человеком, и ей было весело – притом, без всяких наркотиков.

Они были одной командой – Бобби, Мак, Нанетта и она. Они сосредоточились на окончательном распределении ролей в «Ужасных глазах», и ничто больше их не интересовало.

Джорданна приводила актеров, читала с ними одну-две сцены, если было нужно, и затем выпроваживала их. Вскоре она научилась это делать так ловко, что обходилось без обид.

Сложнее было иметь дело с актрисами средних лет, успевшими сделать себе имя. Они были самоуверенны, выставляли напоказ те части тела, которые считали наиболее соблазнительными, и полагали уместным приветствовать Мака и Бобби звучным поцелуем.

Джорданна быстро выработала свою тактику. Она становилась между кушеткой, где сидели Мак и Бобби, и стулом в центре комнаты, который был предоставлен в распоряжение талантов, и не двигалась, пока все не улаживалось.

– Очень умно, – восхитился Мак, когда она проделала это пару раз. – Ты быстро обучаешься.

Через пятнадцать минут она поняла, что привлекла внимание Бобби. Хорошо. Самое время ему узнать о ее существовании.

Ей нравилось читать сцены с актерами и актрисами. Приходилось играть множество ролей, мужских и женских. Единственное, о чем Джорданна жалела, так это о том, что она не удосужилась предварительно изучить сценарий. Он ей показался очень интересным – Мак обладал талантом выбирать то, что надо. Пусть не все его фильмы удостаивались наград, но они всегда были интересны и оригинальны.

Последним на интервью явился молодой длинноволосый актер в рваных джинсах и ковбойских сапогах. Он надеялся получить небольшую роль охранника. В сцене участвовали он и Сиенна.

Это был короткий, исполненный чувственности эпизод, и Джорданна выложилась полностью, наслаждаясь неожиданными поворотами резкого, отточенного диалога. Когда они закончили чтение, Мак и Бобби, посовещавшись несколько минут, потребовали, чтобы сцена была прочитана снова. Джорданна и актер повиновались. Очередное совещание. Новый повтор. «Должно быть, он им понравился», – подумала Джорданна, посмотрев на парня. Он был весьма привлекателен.

Когда она вывела его из комнаты, он весь так и лучился энергией.

Она оглядела его.

– Вдохновился, а? Он хрустнул пальцами.

– Точно! Они заставили меня трижды прочесть сцену. Наверно, я им понравился.

– Думаю, что так.

– Думаешь? Разве ты не знаешь?

– Э, я здесь новичок.

– А вот как насчет того, чтобы узнать, что они скажут, и встретиться со мной на той стороне улицы, чтобы выпить по чашечке кофе?

Ей было нечего терять. Домой она не торопилась из-за гостей Чарли.

– Конечно, – ответила она. – Увидимся через пятнадцать минут.

– Я буду ждать.

И он улыбнулся. Ослепительная улыбка Полночного Ковбоя. Красивые зубы. Фигура еще лучше. Она вернулась в комнату для интервью.

– Все, – объявила она. – Этот был последним. Бобби, Мак и Нанетта внимательно посмотрели на нее.

– Что? Что я такого сделала? – встревожено спросила Джорданна, полагая, что в чем-то крупно провинилась.

– Джорданна, – нарушил, наконец, молчание Мак, – ты никогда не думала о карьере актрисы?

«Ты никогда не будешь значить ровным счетом ничего. Понимаешь меня? Ты – ничто, букашка, хуже, даже не букашка – букашкино дерьмо, ты это понимаешь?»

Да. Он понимал своего отца. Ему было десять лет, и Он понимал, что заслуживает вечного гнева отца. Он не знал, почему. Это был просто закон жизни, то, что следовало воспринимать как данность.

Мать никогда не защищала его. Она только грустно кивала, словно каждое слово, произносимое отцом, было истиной. Она кивала, соглашаясь, и смотрела на него грустными глазами. А когда отец уходил, она прижимала сына к груди и тихо напевала ему старые песни о любви.

Прежде чем выйти замуж за его отца, она участвовала в шоу в Лас-Вегасе и цеплялась за воспоминания о прежних днях так, словно она была Мерилин. Иногда она рассказывала о том, каким бешеным успехом пользовалась у мужчин.

О чувствах Он почти ничего не знал. Он знал, что все женщины – шлюхи. Шлюхи и суки.

О женщинах отец его говорил так: «Никогда, никогда не позволяй им добраться до тебя. Все они – дешевые проститутки, не забывай этого. Если забудешь, они рано сведут тебя в могилу и разорвут твое сердце на куски. Они раскрашенные ведьмы. Помни, что я сказал, сын, и ты никогда не будешь ошибаться».

Да, папа.

Папа был прав. Женщины – предательницы. Их надо карать за это. И Он делает нужное дело. Он едет за третьей жертвой.

Конечно, если бы Он как следует слушал отца, Он никогда бы не связался с девушкой. Она завлекла его своими голубыми глазами и невинной улыбкой, притягивая его, искушая, ободряя. В один прекрасный день Он поддался ее чарам…

Ну что ж, Он показал ей. Он показал им всем.

Иногда его удивляло, что Он был наказан за поступок, который совершил бы любой нормальный человек. Он взял ее за нежную белую шею и задушил. Давил, пока она не обмякла в его руках, как никчемная тряпичная кукла.

Она это заслужила.

Сука.

Шлюха.

Белый грузовичок, в котором сидели узколицый парнишка и потрепанная блондинка, обгонял его. Девица нажала на клаксон, затем грузовичок неожиданно выехал перед его машиной, заставив его резко затормозить. Потом грузовик набрал скорость и скрылся, а его пассажиры хохотали, как сумасшедшие.

Он не носил оружия. Возможно, следовало бы. Если бы у него был пистолет, Он мог бы убивать такую мразь, как эти двое. Он мог бы пристрелить их. Послать их туда, где теперь девушка расплачивалась за все свои грехи.

Ха! Если бы у него был пистолет, Он многое мог бы сделать.

Он внес пистолет в список покупок.

Дорога, идущая под уклон, манила его. Он почти достиг места назначения. Пасадена. Мирный городок. Когда он покончит со своим списком, нужно будет подыскать приличное место жительства. Пасадена вполне подошла бы. Улицы, обрамленные деревьями, широки и вполне приятны. Он уже представлял, как будет жить здесь.

Он уверенно ехал по улице, точно зная, куда направляется. Он уже побывал в доме, где занимала квартиру в нижнем этаже его очередная жертва. Ему даже удалось осмотреть местность, пока женщина была на работе. Она работала в банке. Никаких «звездных снов» о Голливуде; она бросила кино семь лет назад. Разумная девочка. Голливуд ничего собой не представляет, это грязная лужа, в которой валяются потерявшие себя типы.

Уж Он-то знает. Он видел, как там обстоят дела.

Семь лет назад. Он мог бы стать звездой, если бы все пошло, как планировалось. Он мог бы быть столь же знаменит, как Стивен Сигал.

Но нет, этому не суждено было осуществиться. Девушка разрушила все, а окружающие его предатели помогли ей.

Но им приходится расплачиваться за плохое поведение.

Одна за другой они платят за это.