Гордость, сила и зима

Глава тринадцатая, с приветом из прошлого

Я шла по густой траве за светящимся желтым шаром. Мне до смерти хотелось развернуться и уйти или, на худой конец, отвести взгляд, но пульсирующий сгусток словно сковал и манил за собой. До моих ушей долетала какая-то смутно знакомая мелодия, но я никак не могла определить, откуда же она доносилась.

Внезапно светящийся импульс приобрел красноватый оттенок и разорвался на сотни маленьких искорок, которые начали кружиться вокруг в своем огненном танце. Музыка, которая настойчиво преследовала меня, исчезла, я поняла, что она звучала из шара. Контроль над телом постепенно возвращался, и вот я уже смогла идти по собственному желанию, а не по принуждению.

А завел меня шар в поле, посреди которого стоит заброшенный, полуразрушенный храм. Практически во всех окнах стекла выбиты полностью, относительно неплохо сохранился витраж над входной дверью — не хватало только небольшого кусочка, как будто камнем кинули. Двустворчатые двери храма рассохлись, правая створка висела на одной петле, угрожающе поскрипывая на пронизывающем ветру. Ступеньки, ведущие к входу, заросли мхом и лишайниками.

Я еще некоторое время разглядывала витраж, а посмотреть там было на что — в центре изображена женщина в ярко-красном платье, со светлыми, торчащими в разные стороны волосами. Неизвестно, какая задумка была у автора, но выражение лица и больше напоминало оскал тещи, которая увидела на пороге загулявшего зятя как раз в тот момент, когда к ней пришли гости. Вроде и прибить хочется, но как-то свидетели смущают. Кстати, правая рука женщины была поднята над головой. Я мысленно вложила ей в руку скалку, так сказать, для завершения образа. Что сам автор «дал» женщине в руку, я так и не узнала — именно этого участка витража не хватало.

Вдоволь налюбовавшись мрачным сооружением, я уже хотела было покинуть это негостеприимное место, но разразившаяся гроза спутала все планы. Взвизгнув, я практически влетела в храм, едва не растянувшись на ступеньках. Внутри оказалось еще более мрачно, чем снаружи. Такое чувство, что здесь была какая-то битва — скамьи перевернуты, кое-где висели обрывки ткани. Я подняла глаза к алтарю и поперхнулась.

Там кружились в вальсе мой отец, Дориан Прайд, и Дерек Уоррен! Я поблагодарила Всевышнего за то, что оба были в камзолах, а не в платьях. Этого моя психика бы точно не перенесла. А эти двое продолжали вальсировать с самыми блаженными улыбками на лице.

Меня, наконец, заметили:

— Леди Валерия, позвольте пригласить вас на танец, — обратился ко мне сэр Уоррен.

Через секунду уже я кружилась с ним в вальсе и заметила, что на мне точно такое же платье, как на женщине с витража. Внезапно сэр Дерек толкнул меня назад, и я упала. Руки тут же сковали откуда-то взявшиеся цепи. Я попыталась закричать, но из горла не вырывалось ни звука. А отец в это время танцевал сам с собой…

Появилось новое действующее лицо — некромант. Он достал откуда-то из складок одежды ритуальный нож и занес его над моим телом.

— Милочка, это ради всеобщего блага, — произнес нараспев проклятый колдун.

Клинок с первого удара пробил сердце.

Я резко села и начала лихорадочно себя ощупывать. Приснится же ерунда такая. Определенно, дома следует валерьяночки попить, а то нервы совсем расшатаны. В пещеру уже начал пробиваться солнечный свет, скоро совсем рассветет. Поняв, что заснуть уже не удастся, я вышла наружу, на ходу стягивая волосы в косу.

Комар, решивший испить кровушки из моей шеи, быстро поплатился за свое злодеяние. Вздрогнув, я начала трогать шею. Так и есть! Потеряла цепочку. Заметно расстроенная этим фактом, я мрачно кивнула Эвану, который сидел у костра, и отправилась умываться. На берегу и на дне речки я, естественно, ничего не нашла, так что вернулась еще более мрачная. Наверняка порвал этот громила, когда схватил за горло. Или же цепочка слетела во время бега по лесу.

Цепочка и висевший на ней кулон в виде олененка были сделаны из серебра и не представляли особой материальной ценности. Окажись это любое другое украшение из моей шкатулки, я бы не особо расстроилась. Но это — мамин подарок на десять лет — мой последний День Рождения, который она еще застала.

Мое дурное настроение не осталось незамеченным.

— Что так рано проснулась? Иди, поспи еще немного.

— Не хочется, — разочарованно пробормотала я.

— Кстати, ты обронила, — парень залез в карман и достал что-то, а затем вложил мне в руку. — Будить не стали.

Я раскрыла ладонь и увидела свою цепочку. На глаза тут же навернулись слезы умиления:

— Ох, спасибо! Я уж думала, что в лесу где-то потеряла, — радостно начала я разглядывать украшение. Замочек сломан, но это не страшно — дома сразу отдам ювелиру на починку.

— Да не за что, а вообще, Дика благодари — он ее подобрал. Впрочем, — ясновидящий подмигнул мне, — за ним должок был. Хотя, если бы мы не нашли тогда его медальон — папа, конечно, не стал бы его убивать или лишать наследства, это мы краски тогда сгустили, но ворчал бы долго. А потом торжественно бы вручил новый. Твой олененок — как-никак, подарок матери…

— Откуда знаешь? — сказать, что я ошарашена, ничего не сказать. — Очередное видение с моим участием? Знаешь, у меня закрадывается чувство, что ты знаешь обо мне больше, чем я сама.

— Нет, на этот раз дар моего братца проявился во всей своей красе, — засмеялся Эван, но замечая мой заинтересованный взгляд, добавил, — он просто сказал, что его раньше твоя мама носила. И потом подарила тебе, незадолго до своей гибели. Извини, не стоило это упоминать.

Некоторое время мы смотрели на тлеющие угли. Лес тем временем начал оживать, во всех смыслах этого слова — стали доноситься звуки природы: пение птиц, шелест травы, в которой прошмыгнуло какое-то мелкое животное.

— А как ваши родители относятся к тому, чем вы занимаетесь? И, кстати, как тебя вообще приняли в орден? Я, конечно, ни на что конкретное не намекаю, но тебе девятнадцать только. Как-то не сильно ты тянешь на защитника короля.

— Родители… Мама, конечно, жутко переживает всегда. Когда мы домой приезжаем, каждый раз не хочет отпускать нас обратно. Но в глубине души она нами гордится, а про папу и говорить нечего — ему более чем нравится, что его отпрыски занимаются благородным делом. Согласись, здорово поднимает престиж, когда ты в разговоре с поставщиками говоришь что-то в духе: «Помните Зейнский тракт? Там теперь безопасно, мои сыновья недавно обезвредили банду разбойников, которые там промысел вели».

Я согласно кивнула. Насколько мне известно, Форсы уже много веков занимались добычей и продажей драгоценных камней.

— А в орден-то ты как попал? И как давно ты в нем?

— Ордену чуть меньше двух лет — король Филипп, как взошел на престол, практически сразу его основал. Я в ордене почти полгода, зато Лекс, так сказать, стоял у истоков. Уж где они с братом познакомились, я не знаю, не сознаются ни в какую, но Лекс стал иногда его просить прикрыть спину на задании, а год назад Дик стал полноправным членом ордена святой Линды.

— А тебе надоело, что старший братец путешествует без тебя?

— В точку. Один раз у меня было очередное видение, связанное с заданием Дика и Лекса. Тогда я и поставил условие, мол, берете меня с собой, я вам тогда говорю, что, где и когда будет. Постепенно я вошел в круг доверия Его Величества, и оп, Эван Форс — представитель ордена.

— А почему, если Лекс был в ордене с самого его основания, то он с вами в команде? Я так поняла, что у вас там закрытое общество, кого попало не берут, только тех, кто свою преданность доказал. Почему же Винтер с теми, кто вступил в орден позже всех? Или…

— Я понял, о чем ты подумала: у него раньше была команда, но все волею судьбы погибли, выжил он один, и с тех пор работает с теми, кто потом присоединяется. Это не так. На самом деле, он утверждает, что привык работать в одиночку. В общем, не сработался ни с кем. Если честно, то и мы между собой довольно часто цапаемся.

— О да, я это заметила вчера. Слушай, а ты мне часом не секретную информацию разглашаешь? Тебе по голове не настучат потом?

— Да нет, я же тебе не тайные ходы замка описываю. Или еще что-то в этом духе. Так, надо начать кашу варить.

— Может, лучше я? — с надеждой задала я этот вопрос, поскольку воспоминания о вчерашней стряпне до сих пор были свежи.

— А ты умеешь?

— В любом случае, получится лучше, чем у тебя.

Парень возмущенно засопел, но все-таки кинул мне мешочек с крупой.

Ха, значит, это было пшено! Никогда бы не догадалась.

После смерти мамы моим воспитанием занималась гувернантка, тогда как Кристофер сначала обучался в школе, а потом в Академии. Меня же отец не захотел никуда отдавать, опасаясь, что я попаду под дурное влияние. Посещали мысли, чтобы выучиться в соответствии с даром, но, вот незадача, учебных заведений для целителей (именно целителей, а не врачей) не существовало. В основном потому, что их раз, два и обчелся. Иногда посещали мысли, чтобы стать лекарем, но отец оказался решительно против, мол, девушка должна дома сидеть, семью держать, а не по госпиталям таскаться.

Читать, писать, считать я умела благодаря матери, еще она успела посвятить меня в основы школьной программы, поэтому гувернантка обучала чисто женским вещам — пение, игра на фортепиано, рисование, вышивание, оставляя на изучение наук совсем немного времени. Впрочем, уроки рисования были быстро заброшены, поскольку маминым талантом к живописи я не обладала, а вышивание вызывало у приступы ярости, потому что нитки немилосердно путались, и это просто выводило из себя. Относительно неплохо меня удалось научить играть на фортепиано, я до сих пор иногда, по папиной просьбе, садилась за инструмент и исполняла несколько романсов.

Папа, кстати, быстро заметил, что все эти женские занятия доводят меня до зубовного скрежета, и, чтобы как-то скрасить горечь пилюли, начал обучать меня боевым искусствам. С ним занятия были более успешны. Я, конечно, не стала великим воином, но мечом владела вполне сносно. Но опять-таки, с кем сравнивать — с кем-нибудь из городской шпаны я бы не побоялась вступить в бой, а вот за исход серьезного поединка с тем же Эваном поручиться не могла.

Когда услуги гувернантки больше не потребовались, у меня появилось много свободного времени, и я стала проводить его с Мартой и Кристиной на кухне. Мы с Кристиной болтали о всякой ерунде, попутно помогая ее матери готовить. На деле готовка мало чем отличается от варки зелий, так что с приготовлением пищи у меня нет особых проблем.

Когда Лекс и Дик наконец проснулись, пшенная каша была готова и похожа, собственно, на пшенную кашу, а не продукт вторичной переработки.

Наконец, с завтраком было покончено. Лекс и Эван начали собирать вещи, а я принялась залечивать бок Ричарда.

— Спасибо, — поймала я на себе недоуменный взгляд и добавила: — за цепочку.

— Квиты. Там, правда, замок сломан, но ювелир быстро сделает, скоро носить сможешь.

— А что вы решили делать с некромантом? Нельзя же его оставлять на свободе, кто знает, что этому ненормальному в голову взбредет. Не вертись, Форс.

— Лексу удалось его след зацепить, так что направление для поиска у нас есть. Впрочем, он сейчас будет тише воды, лишний раз высовываться не станет. Жаль, по горячим следам взять его не удалось. Мы с Эваном его здесь подождем, пока он тебя телепортирует. Уж извини, Прайд, — язвительно сказал Дик, а потом добавил: — торжественно провожать не будем. Представь, как твой папочка изменится в лице, если узнает, ктоспас его драгоценную дочурку.

— Ну да, а как твой папочка изменится в лице, если узнает, коготы спас, — отбила я подачу вещевика.

Спустя еще минут пятнадцать ребра полностью восстановили свою целостность. Я встала и сделала парочку робких шагов, но особой слабости не ощущалось, только легкое головокружение, которое достаточно быстро прошло.

А Лекс тем временем начертил на земле пентаграмму для переноса и уже был готов отправить нас троих в Малые Озера — себя, меня и коня.

— Ну что, красавица, запрыгивай. Пора возвращать тебя папочке. Хе-хе, как думаешь, какова вероятность, что он отдаст тебя в жены благородному спасителю?

— А что, это идея, — с притворной радостью подхватила я, — я выхожу за тебя замуж и сопровождаю на всех заданиях, как приличная жена.

Перекошенное лицо Ричарда Форса стало мне прекрасной наградой.

Папа, разумеется, не стал выдавать меня замуж за Винтера, но проникся к нему самыми теплыми чувствами. А узнав, что он находится в непосредственном подчинении у короля, так и вовсе чуть ли не усыновил мага. Лекса спасло только то, что оба его родителя пребывали в добром здравии и по сей день. В общем, сошлись на том, что папа пообещал отправить во дворец, где жили все члены ордена, лучших скакунов из наших конюшен.

Также отцу мы не стали сообщать, кто навел команду на лес Терпимости, а рассказали придуманную по пути историю про проверку аномалий на территории, а также про то, как меня случайно обнаружили в компании некроманта. Еще Лекс пообещал отцу, что он и его друзья, имена которых остались неназванными, обязательно найдут колдуна. Эта фраза еще больше укрепила симпатию моего отца по отношению к Винтеру.

А вот сэр Уоррен принял Александра довольно холодно и явно пытался побыстрее выставить его за ворота особняка. Чем была вызвана столь ярая антипатия, я так и смогла определить.

Практически сразу же мы покинули его поместье и вернулись домой, где я, как и обещала, пропила курс валериановых капель. Кристина долго охала над моими приключениями, точнее, над их подправленной версией. О том, что в спасении принимали участие Форсы, я решила никому не говорить, береженого Всевышний бережет.

В один из дней я сидела у себя в комнате рядом с камином и читала письмо, которое прислали из столицы:

Я смяла прочитанное письмо и бросила его в камин, некоторое время наблюдая, как пламя пожирает бумагу. Значит, «Весенний листопад»…

Так иронично назвали сильнодействующий яд, который изготавливается из плодов норлака — многолетнего кустарника, внешний вид которого больше напоминает болотную кочку. Собственно, на болотах норлак и растет, точнее, рос. Все кустарники вырубили почти десять лет назад. Ради этого благого дела объединились представители всех королевств.

Как и большинство ядов, «Весенний листопад» с годами не только не терял своих свойств, а наоборот — накапливал их. А самое интересное заключалось в том, что противоядие готовилось на основе пресловутого «ВЛ». Иными словами, жертва практически во всех случаях погибала.

Даже в то время, когда норлак еще не истребили, достать этот яд было чрезвычайно сложно — изготовители заламывали неимоверно высокую цену, что легко объяснялось риском — за одно изготовление можно было отправиться на рудники на добрый десяток лет. Но кто-то, похоже, сделал запасы «Весеннего листопада» и весьма успешно ими воспользовался…

Моя мама скончалась от этого яда.

Связан ли как-то человек, отравивший колдуна, с маминой гибелью? Распознать связь между свихнувшимся некромантом и Амелией Прайд я так и не смогла. Жаль, что он теперь смог бы что-то рассказать только своему коллеге… Кому потребовалось его устранять? И главное, за что? Неудачно воскресил покойника с ближайшего кладбища по заказу незадачливых родственников, а результат не оправдал их надежд? Нет, скорее устранили как свидетеля, как человека, который может раскрыть карты раньше времени.

Вопросов без ответов становилось все больше и больше.