Гори для меня, ведьма

Глава 3. Воспоминания

Уснула я, когда рассветные лучи уже коснулись верхушек деревьев, а селяне, живущие поблизости с нашим замком, уже приступили к своим ежедневным обязанностям — уборке последнего урожая, выгулу скотины, заготовке дров на зиму.

Мне снился сон, что преследовал меня большую часть моей сознательной жизни. Нет, не тот кошмар, подробности которого я забыла, едва открыла глаза этим утром.

Картинки этого видения преследовали меня и днем, и ночью, заставляя сердце биться в грудной клетке, подобно испуганной птице.

Мрачный холл моего родового замка, сквозь высокие окна которого льется тусклый свет луны. В нем нет мебели, входы и выходы запечатаны, и передо мною лишь одна дверь.

Я открывала ее тысячи раз, каждый из которых заканчивался одним и тем же: я спускаюсь по темной лестнице в подземелье и вижу там клетку. Что-то темное, страшное ворочается за толстыми прутьями. Я вижу лишь клубящуюся тьму, слышу чей-то хриплый голос.

“Ты будешь моей”, — обещает он.

“Что ты такое?”

Все мои попытки разговорить чудовище, узнать о нем что-то новое, неизбежно проваливались. Я просыпалась утром со странной смесью тоски и облегчения.

Мне казалось, что едва я успела закрыть глаза и погрузиться в кошмар, как настало время просыпаться. В своем сне я не дошла даже до конца лестницы, чтобы встретиться со своим монстром. Смешно, но открыв глаза, я не могла отделаться от мысли, что он будет без меня скучать.

Даже зная, что предыдущая ночь выдалась утомительной, Герта дала мне поспать лишь до обеда. Она была невероятно взволнована предстоящим путешествием, в которое, как выяснилось, отправлялась со мной. Услышав это, я заметно воспрянула духом. Хоть мое тело пока не готово было к активным действиям, командовала с кровати я довольно бодро, указывая, какие вещи стоит положить в дорожные сундуки.

— Как быстро ты выросла, — пробормотала она, садясь рядом со мной. — Казалось, только вчера заплетала тебе косички, а сегодня ты готовишься покинуть отчий дом.

— Я рада, что еду не одна.

— Я никогда тебя не оставлю. — На ее глазах набухли слезы, голос задрожал. Рука нашла мою и крепко сжала.

— Помнишь, ты рассказывала мне легенду про Великое разделение? Можешь сделать это еще раз?

— Зачем? — Недоуменно произнесла она.

— Просто хочется…

Просто хочется вновь почувствовать себя маленькой девочкой. Вернуться хоть на десять минут в любой из дней, когда я была безмятежным ребенком, единственной заботой которого было выбрать цвет колготок или начинку для пирога.

— Хорошо, слушай… — Я закрыла глаза, и ее тихий голос перенес меня в прошлое.

— В древние времена, когда Светлое и Темное было неразрывно связано между собой, в самой обычной семье родилась девочка. Родители назвали ее Таль. Шли годы, из ребенка она превратилась девушку, до того прекрасную, что ее возжелал один из Богов. И был у Бога этого брат, которому тоже приглянулась красавица Таль…

Негромкий, звучный голос замолк, заставляя меня буквально подпрыгивать на месте от желания узнать, кого выбрала девушка.

— Нянюшка, нянюшка, что было дальше? — Я подошла к креслу, в котором сидела молодая еще Герта и заглянула в серые уставшие глаза.

— А дальше… Ни один из братьев не хотел уступать — каждый из них хотел присвоить Таль и сделать своей. Вражда переросла в войну, в которой приняли участие все Боги. Страшное настало время, моя ягодка, такое страшное, для живых и даже мертвых. Против воли они оказались вовлеченными в эту схватку, в которой не было победителей, лишь проигравшие.

Узнав, кто вызвал раздор среди Богов, люди решили убить Таль. Но были среди них и те, кто встали на ее защиту. И вот и на земле началась глупая война, которой не было конца. Одержимые жаждой крови они даже забыли, за что боролись. Многие погибли в те годы…

Не выдержав, Таль сама ушла за грань, надеясь, что это остановит войну. Но не знала красавица, что на самом деле не была причиной раздора, лишь предлогом. Последней каплей в череде противостояний между братьями.

Они так и не смогли помириться, но, в конце концов, решили остановить кровопролитие. Тот, кто начал войну, Фарис, создал Нижний мир и, вместе с Богами, вставшими на его сторону, спустился туда. Дар, брат Фариса, вместе со своими приверженцами остался восстанавливать прежний мир Богов. Те Боги, которые не вмешивались в войну, объявили себя Отступниками и остались в нашем мире. Их кровь положила начало новой эпохе — эпохе магов. Вот так произошло Великое Разделение. А теперь спать! — Вокруг глаз рассказчицы чуть четче обозначились морщинки.

— Я не хочу спать. Я хочу знать, что случилось дальше. — Я притащила от камина маленький стульчик и села напротив женщины. Та тяжело вздохнула и погладила меня по голове. Я привычно увернулась.

— Ладно, слушай, малышка. Прошли столетия, прежде чем братья вновь решили встретиться и поговорить. Оба явились в наш мир и знатно удивились! Как оказалось, они потеряли прежнюю власть — люди забросили храмы и жертвенники и теперь слепо шли за потомками Отступников. В попытке вернуть утраченное, Дар и Фарис поделились искрой своей силы с магами. Так произошло Второе Разделение. Все, кто приняли сторону Дара, были обязаны сражаться на стороне добра до конца своих дней. Со временем глаза светлых магов стали цвета неба — места, где обитал их Бог и его приспешники. Темную сторону приняло лишь женское нутро, и с тех пор появились ведьмы. Их глаза стали черными, как сама ночь, отражая темную сторону их души.

— Но почему их так не любят? — С возмущением воскликнула я, отреагировав, пожалуй, чересчур эмоционально.

Женщина словно и не заметила этой вспышки. Лишь зевнула и продолжила рассказ.

— Но были и третьи — Целители. Как и их предки, они не приняли ни одну из сторон, предпочтя нести людям исцеление. Их глаза стали цвета сочных трав. Сейчас их почти не осталось…

— А ведь у Керки, нашей поварихи, глаза черные. Получается, она ведьма? — Я сосредоточенно нахмурилась.

— Нет, моя хорошая. Глаза магов искрятся силой. Ты поймешь, когда сама увидишь.

— Как у дяди Вениамина? Голубые, как небо, но словно солнце внутри переливается…

— Да, мое сокровище. Сейчас такие мало у кого увидишь. Расстарались ведьмы, уничтожая носителей силы Дара, почти никого не оставили… — Мне хотелось задать еще сотню вопросов, но Герта резко прервала рассказ, видимо, устав. — А теперь марш в кровать, а то придет злая ведьма и утащит тебя в Нижнее царство!

Я шутливо взвизгнула и помчалась в свою комнату. Женщина едва успевала за мной.

Чуть позже, уже лежа в своей кровати, я размышляла о словах няни. Старинное предание никак не могло выйти из головы.

Я осторожно сложила ладони лодочкой. Между ними блеснула алая искра. Зеркала не было, поэтому я могла только представить, как она отразилась в потемневших глазах. Я задумчиво свела руки вместе и выдохнула. Комната погрузилась во мрак.

Получается, я плохая? — Вертелось у меня в голове.

Поначалу слухи о том, что хозяйская дочка владеет магией, не вызвали особого интереса. Светлые маги успели отметиться в большинстве аристократических семей, а дар мог проснуться даже спустя поколения. Что же до характера, то я росла спокойным и добрым ребенком: не мучила животину, не издевалась над слугами, не проклинала прохожих за один лишь косой взгляд, в общем, не делала ничего из того, что могло выдать во мне ведьму.

Первыми ласточками всеобщей настороженности стали два события: когда я в возрасте десяти лет оживила свою умершую собаку (и так, что упокоевать ее пришлось замковому магу Вениамину под мои возмущенные крики), и когда в возрасте двенадцати лет меня похитили с целью получить выкуп. По стечению обстоятельств злоумышленников нашли мертвыми в лесу, а я из этого злополучного леса выбрала уже через сутки.

Если первое событие я едва помнила, то второе потом не раз являлось мне в кошмарах. О случившемся я рассказала лишь отцу, когда мы спустя несколько дней заперлись в его кабинете, и он впервые дать мне глотнуть мутное пойло, что всегда стояло на письменном столе его кабинета. Выслушав мой сбитый рассказ, он, как ни странно, отругал меня. До сих помню шок, который вызвали его слова.

— Но отец, он хотел надругаться надо мной, — в слезах воскликнула я, стараясь не воспроизводить в своей голове травмирующие картинки.

— Ты просто не представляешь, что случится, если правда о твоем происхождении всплывет! Ты помнишь, где это произошло? Нужно немедленно отправляться туда и скрыть все следы…

— Не нужно, отец. — Дрожащим голосом произнесла я, вытерев нос рукавом. Леди так делать не должны, и это движение заставило отца злобно сверкнуть глазами. К счастью, он смолчал, видимо, поняв, что еще хоть одно потрясение и я забьюсь в истерике. — Мне помогли. Там был мужчина.

Отец затрясся от гнева.

— И ты позволила ему уйти? Что он видел? Как он выглядел? Отвечай немедленно!

— Я не знаю, все случилось так быстро! — Я все-таки зашлась в рыданиях. — Я не видела! У него была повязка на лице.

Кулак с грохотом обрушился на стол рядом со мной. Стакан из толстого стекла упал на пол и покатился по мягкому ковру. Я изо всех сжала кулаки, чувствуя, как отросшие ногти впиваются в кожу.

В моей голове словно что-то щелкнуло. Я почувствовала отвращение к собственному жалкому виду. Слезы как-то разом прекратились.

— Не смей так со мной разговаривать, — ровным голосом произнесла я, поднимая взгляд. Воздух задрожал от чего-то темного, опасного. Вопреки моим ожиданиям, отец не разъярился, а изучал меня со смесью странного удовлетворения. Словно я была неким экспериментом, который только что стал казаться удачным.

— Именно это я и имею в виду. Знаешь, что делают с такими, как ты?

Узнала я позднее, когда добрые крестьяне, некогда с обожанием смотревшие на хозяйскую дочку, попытались меня убить в первый раз. Делали это не всегда открыто: подсыпали яд в еду, подожгли конюшню, завалив выход какими-то досками, и даже отправились к замковому магу, надеясь заручиться его поддержкой в борьбе с абсолютным злом. Вениамин напомнил, что менял этому злу пеленки, ни в каких реальных грехах я замечена не была, и устроил несколько показательных казней за попытку покушения на наследницу арронда.

Практика показывает, что суеверия отходят на задний план, когда видишь несколько покачивающихся в виселице трупов, и хоть некоторые по-прежнему считали, что я просто околдовала Вениамина, своими мыслями они делились шепотом в закрытых комнатах своих жилищ, а не шипели гадости мне в спину на улице. Подобный нейтралитет меня вполне устраивал, и менять ничего я не планировала. Длился он довольно долго, пока однажды, два года спустя, ко мне не обратился один из селян.

Заметив прогуливающуюся по рынку наследницу арронда, то есть меня, он долго шел следом, поглядывая на двух плечистых охранников, сопровождавших меня повсюду. Я могла бы притвориться, что не заметила его маневры, но любопытство в итоге победило. По моей просьбе мужчину отловили и привели ко мне, когда я чинно жевала яблоко, присев на бортик фонтана.

— Госпожа, — неуверенно проблеял он, словно ожидая, что в любой момент я поражу его ударом молнии. — Простите мне мою дерзость, но я хотел бы попросить вас об огромной услуге.

— Говори уже, — поторопила его я, с небрежностью, присущей подросткам.

— Жена померла два дня тому назад, еще и похоронить не успели. Слышал я, как вы однажды свою собачку подняли, может получится такое и с моей голубкой провернуть? Сил нет, как тоскую по ней, хоть бы пару слов еще хоть раз от нее услышать.

Мужик начал довольно картинно всхлипывать, но я, впечатленная его нежными чувствами, решила помочь несчастному.

Лишь когда мы достигли его дома, и я, потратив не меньше полупинты крови, смогла выполнить его просьбу, я поняла, как жестоко ошиблась. Пара слов, которые вдовец хотел услышать от погибшей жены — это где та прятала их сбережения. Минут десять он и так, и эдак пытался вытрясти из равнодушного ожившего мертвеца нужную информацию, но та хранила гробовую тишину. Тогда я и узнала новое свойство своей магии — я могла приказывать умершим, поднятым моей рукой. На мое «да расскажи ты ему уже» женщина послушно выдала искомые сведения и устремила на меня выжидающий взгляд, подернутый белой пленкой. Дрожащим от волнения голосом я выдала еще несколько команд: «встань», «повернись», «присядь», чтобы проверить догадку, и дождавшись выполнения, скомандовала «умри».

Через пару часов голубка оказалась предана земле, а счастливый мужчина, пересчитывающий заначку, буквально потащил меня в главную таверну, распространяя в каждое страждущее сплетен ухо, как я его выручила. Реклама сделала свое дело, и в ближайший месяц еще двое пожелали получить помощь ведьмы. В последующий их количество выросло до пяти.

Меня не особо волновало, что мое положение было куда выше, и мне не подобало заниматься подобными вещами. Я наконец-то чувствовала себя нужной, оцененной за свои специфические навыки, за то, кем я являлась. Мой родной отец скорее предпочел бы, чтобы над его единственной дочерью надругались, нежели правда всплыла бы наружу. Эти люди, хоть и по-прежнему опасались меня, большинство относились с уважением.

Никогда не забуду, как спустя полгода наш арронд посетили инквизиторы — последователи священного культа, призванного бороться со злом в лице ведьм. Как не пытались они выведать о запрещенных ритуалах, подозрительных активностях, ни один из жителей арронда ни словом не обмолвился о моей персоне.

Спустя некоторое время, когда презумпция невиновности стала распространяться и на представителей моего племени, народ потеплел ко мне еще больше. Они даже начали считать, что дурная слава о нас была сильно преувеличена, да и я тоже начала склоняться к этой версии. Пока не познакомилась с ней. Настоящей ведьмой.

В нашем арронде было пять крупных городов и пара десятков небольших селений, которые отец традиционно объезжал раз в год, общаясь со своими подданными и собирая подати. Нетрудно догадаться, какая часть этого мероприятия была для него любимой, а какая для галочки. Когда мне минуло шестнадцать, я отправилась с ним — отец намекнул, что пора бы мне начать поиски мужа, а в стенах замка с молодыми, знатными и неженатыми было туго. Мы были в часе пути от третьего города, Арема, когда я почувствовала, что что-то не так.

Чувство было странным — словно какой-то навязчивый шепот поселился на задворках сознания и пытается говорить мне, что мне делать. Его я подавила в самом зародыше, однако не могла даже предположить, что его главной целью была вовсе не я, а наша охрана.

Началось все внезапно. Один из сопровождавших нас воинов попросту догнал своего напарника и снес ему голову без каких-либо причин. Отец отдал приказ остановиться и не мешкая вытащил меч. На секунду его взгляд стал безумным, и мне даже показалось, что он кинется на меня, но нашлись более достойные противники — весь наш отряд буквально терял головы: кто в прямом, а кто в переносном смысле. Они набрасывались друг на друга, как дикие звери.

Поняв, что дело нечисто, я вытащила кинжал и, пролив свою кровь, перешла на магическое зрение. Каждого из солдат опутывало темной паутиной, которая становилась особенно плотной в области глаз, рта и ушей. Мой отец словно сопротивлялся — периодически он мотал головой, и тонкие нити на ненадолго отлеплялись от него, чтобы вскоре взяться за строптивца с удвоенной силой.

Не мешкая, я перерезала их кинжалом. Ритуальное оружие было эффективным как в материальном, так и в нематериальном мире. Отец пришел в себя, но его приказы потонули в общем гаме. Да и не смог бы он достучаться до отравленного сознания своих людей.

Воспользовавшись всеобщим помешательством, я спешилась с лошади и проскользнула в кусты, туда, куда вела тонкая, но прочная нить контроля заклинанием. Я могла перерезать и ее, останавливая всеобщее безумие, но любопытство пересилило.

Ведьма обнаружилась спустя несколько минут. Она сидела, облокотившись на ствол дерева, а ее лицо скривила гримаса брезгливого торжества, глаза были полузакрыты, зрачок прыгал в разные стороны под дрожащим веком. Совсем еще молодая, едва ли старше меня, но ее внешность уже приобрела все черты, присущие всем ведьмам: блестящие шелковистые волосы, бледная кожа, яркие губы, которые сейчас беспрестанно шевелились, почти не издавая звуков.

— Развлекаешься? — Спросила я, поудобнее перехватывая клинок.

Незнакомка испуганно открыла глаза, но тут же взяла себя в руки. С удовлетворением я поняла, что нить заклинания рассеялась, стоило ей потерять концентрацию. Остается надеяться, что папенька пережил резню. Править аррондом пока не входило в мои планы.

— Маленькая девочка заблудилась в лесу? — Ее губы растянулись в неуместной улыбке, настолько жуткой, что будь я просто человеком, то непременно уже бежала бы в лес без оглядки.

— Маленькая девочка? — Хмыкнула я. — Ты себя-то видела?

Ведьма и вправду начала себя осматривать, словно впервые видела эти руки, тело. Даже лицо ощупала. Вот же странные!

— Спрашивать, зачем ты напала на наш отряд, полагаю, бесполезно? — Продолжила я переговоры.

Девушка не отвечала, продолжая ощупывать свои конечности и тихо переговариваясь сама с собой. Я вздохнула. Неужели и меня когда-то поглотит это безумие? Говорят, что единственным способом избавиться от него был Нижний Мир, созданный Богом Зла, Фарисом — попадая в него все создания лишались магии, которая в первую очередь провоцировала безумие у большинства из темных созданий. Бывала я в нем, то еще местечко.

Внезапно девушка заплакала, спрятав лицо в коленях.

— Я не хотела… она заставила… сильная… тебя тоже это ждет… — смогла различить я среди непрестанных всхлипов. Она начала раскачиваться в разные стороны, словно пытаясь себя убаюкать.

— Давно ты инициировалась?

— Два дня… ошибка… нельзя так… не готова.

— К чему не готова? — Спросила я, сдвинув брови на переносице. Рука, сжимающая кинжал, побелела от напряжения. Мне бы уничтожить ее, пока есть возможность, но я первый раз говорила с настоящей ведьмой. Открытых сведений о них было крайне мало, и это был один из немногих шансов получить хоть какую-то информацию.

— Я тебя знаю! — Из груди ведьмы вырывались какие-то булькающие звуки, в которых я с неким запозданием признала смех. — Знаю твою силу.

— Что?

— Госпожа, берегитесь!

Я не успела не издать и звука, как откуда-то сбоку выскочил один из людей отца. Взмах меча и отрубленная голова катится к моим ногам.

— Бернард! — То ли облегченно, то ли раздраженно вскрикиваю я.

— С вами все в порядке?

— Да. Сколько наших погибло?

— Трое. — Мужчина зло плюнул в лежащий у его ног труп и пнул его ногой. В обращенном на меня взгляде медленно потухала ненависть. Кто был ее объектом? Не сомневаюсь, что частично я. — Вам удалось выяснить, зачем она это сделала?

На ее месте могла бы быть я, — пришла в голову неуместная мысль.

— Ведьма. Что с нее взять. — Пожала я плечами.