Город, которого не было

1

Никто не видел, как приземлился Пришелец. Только старый Михалка, потрясая сухими кулачками, запальчиво доказывал, что он-де был единственным очевидцем этого события. Ему особо никто не возражал — просто не хотели связываться. Может, он первый увидел, но скорее всего нет. Все были твердо уверены, что этот старый враль может насочинять «семь верст до небес, и все лесом». Однажды он исступленно доказывал, что самолично видел в 1054 году вспышку сверхновой звезды. Ту самую, которая описана в древних китайских хрониках. Вот именно отсюда, находясь на этой самой улице, стоя на этом самом месте.

Над ним посмеялись. Все в городке от мала до велика знали год его основания — 1154-й, а потому не мог старый брехун наблюдать космическую катастрофу, стоя на улице, которая и построена-то еще не была.

Михалка в ярости порвал на груди рубаху и обозвал всех безмозглыми баранами и придурками жизни. Потом он, вдохновившись, понес такое, что женщины поспешили увести детей, а мужчины краснели, покряхтывали и говорили, то ли удивляясь, то ли возмущаясь:

— Вот дает! Ну и дает!

После каждой порции ругани он добавлял:

— А вот так ругались в Древней Греции… А вот так в Вавилоне…

Сам факт необыкновенного долголетия старичка никого особенно не удивлял и принимался без особых возражений. К чудесам в городке привыкли. Ведь взаправду самые древние деды помнили Михалку уже старым.

Еще в дни их юности старый кладбищенский сторож Михалка был таким, каким он был сейчас: юрким, подвижным, часто-густо пьяным старикашкой, поросшим клочковатой бороденкой.

А местечко Глуховичи и взаправду было довольно древним. Предметом особой гордости местных жителей было то, что городок их упоминался в Ипатьевской летописи.

Многие из них могли цитировать по памяти: «Князь Юрий Беспрозванный, дабы где обосноваться ему было при выезде на ловы, повелел три избы срубить. А супротив татей и другого разбойного люду к избам охрану приставил».

Так по летописи возникло местечко Глуховичи.

Между тем у автора есть основание думать, что Михалка не врал ни в том, ни в другом случае.

Рано утром в первую пятницу июня месяца Михалка, как всегда, проснулся с привычно тяжелой головой. Как был нечесан и неумыт, он выволокся за дверь по нужде и вдруг замер в неудобной позе, прислушиваясь к незнакомому звуку. Громкий треск вперемежку с могучим кудахтаньем невообразимо гигантской курицы доносился до слуха изумленного сторожа. Звук шел сверху. Михаил поднял голову и увидел, как пробив белесую тучу и взблеснув под косыми лучами восходящего солнца, к земле мчался странный летательный аппарат. Был он похож на гигантскую детскую юлу, только не ярко окрашенную, а серебристо-серую.

Аппарат вошел в колеблющиеся струи тумана, хрустнул опорами, будто сломался сухой сук, и замер.

Михалка прекрасно видел всю эту картину, ведь космический корабль приземлился неподалеку от совхозного яблоневого сада, почти рядом с кладбищенской оградой.

Рука сторожа привычно метнулась ко лбу для свершения крестного знамения, но тут же опустилась, потому что опытный старичок сразу уразумел, что перед ним самый что ни на есть обычный космический корабль.

Надо было срочно встречать гостей. Михалка заторопился, как мог. Он заковылял в чуланчик в надежде найти там транспарант «Добро пожаловать», который он когда-то по пьяной лавочке содрал с Дома культуры и повесил на ворота кладбища. Чистота и благородство его помыслов не были по достоинству оценены руководством.

Председатель горсовета Иванов Никодим Осипович, узнав об экспроприаторской акции сторожа, осерчал и приказал транспарант снять.

Сильно обидевшись на начальство, Михалка транспарант все же снял, но Дому культуры его не отдал, а положил в чуланчик, где он валялся и теперь под кучей всякого хлама.

Смахивая с лица паутину и ежесекундно икая, сторож вылез через дырку в заборе за пределы кладбища. Там он стал невдалеке от аппарата, развернул транспарант и, держа его перед собой, как американский безработный на демонстрации, приготовился ждать.

«Лишь бы не паук, — озабоченно думал Михалка, снимая с лица остатки паутины и цепенел, представляя двухметрового лохматоногого монстра. — Если на человека похож — порядок. Человек с человеком завсегда договорится. Хотя, снова же, смотря об чем».

Так уговаривал себя старый Михалка, пытаясь поднять в себе силу духа.

Страхи сторожа были напрасны. Пришелец не был монстром.

Он появился во внезапно возникшем отверстии в верхней части «юлы», и сторож облегченно вздохнул.

Михалка рассказывал после:

— Я, честно говоря, побаивался вначале. Какой он? А вдруг сразу бросится и грызть начнет? Однако нет. Оказался он обычным таким мужичком. Лоб здоров, хоть орехи коли. А хлеборезка маловата. Прямо скажем: хлипкая хлеборезка. Для жратвы непригодная. Только для питья и шаманья кашки.

Пришелец был бледным, тонким в кости, изысканно грациозным в движениях. Вначале Михалке показалось, что Пришелец роста высокого, но потом, подойдя поближе, убедился, что рост у него самый обыкновенный, средний. А высоким он кажется из-за своей непомерной худобы.

— Здравствуйте, — звенящим голоском обратился Пришелец к Михалке. — Вы не могли бы мне помочь? Мне необходимо повидать ваше начальство. У меня вынужденная посадка.

Михалка опешил и несколько огорчился бестолковости инопланетного существа. Разве так, разве такими словами начинают встречу с представителем иной цивилизации?!

Он вытянул руку ладонью вперед, как бы останавливая Пришельца, и сказал с укоризной:

— Погоди. Не спеши поперед батька в пекло. Значит, так. Прежде всего: «Добро пожаловать!» — Сторож пальцем потыкал в надпись. — Разрешите мне от моего имени, а также от имени, — он замешкался и сделал широкий жест, будто охватывая все свои безрадостные владения, — словом, милости просим на Землю.

— Благодарю, — вежливо ответствовал Пришелец и, поняв что без ритуала не обойтись, протараторил, словно прозвенели серебряные бубенцы:- Благодарю вас от своего имени, без поручения. Но скажите, как пройти к вашему руководству?

Прилив энтузиазма у Михалки неожиданно схлынул. Он снова почувствовал, как с тяжелой тупой силой давит на подреберье печень и как в мучительных судорогах извивается желудок. Краски окружающего мира поблекли, будто кто-то убавил яркости в цветном телевизоре. Все стало безразличным старику: и сверкающие бриллианты росы на серебряном плетении паутины, и изумрудная зелень травы, и лазурная голубизна цветов петрова батога, теряющих насыщенность тона в лучах восходящего солнца.

— Никодим Осипович Иванов у нас начальник, ну его в баню. Председатель горсовета он. По Хорогодской улице прямо пойдешь — вон она, — по левую руку горсовет будет. — Старик говорил все тише, потом перешел на бормотание и вовсе умолк.

Главная и основная особенность городка таилась в том, что в описываемые мною времена творились в местечке вещи маловероятные и случались в изобилии дела необычайные. Местные жители, привыкнув к разнообразным диковинам, перестали им удивляться, ибо человек привыкает ко всему, даже к чуду.