Городские легенды

Часть 1 Подселенец. Глава 5

Максим смотрел, как по голому участку, засыпанному просевшим снегом, прыгают две вороны. Он спросил:

— Так, ладно, но кто же всё-таки убил Андрея?

— А никто! — торжествующе сказала старушка. — Андрей умер своей смертью. Устал, замотался, сердце слабое было. Лёг и умер.

— А вы откуда знаете, что это так? — спросил Максим.

— Я имею кое-какие таланты. Травница в седьмом поколении, — горделиво сказала старушка и добавила: — Люба мне про него рассказала, а я потом немножко проверила.

— Это вам Мергарина про него рассказала?

— Не Люба, а Наташа, ещё зимой, когда Андрей из Сливовского приехал и рассказал жене, что Светка ему отомстить грозила. Наталья пришла ко мне за советом, а я проверила и не нашла ничего. Не было на Андрее ни сглаза, ни порчи.

— Вот как.

— А с Любушкой мы много лет знакомы. Хорошая она, добрая душа. В юности Люба связалась с дурным человеком. Я уберегла её от него и с тех пор она доверяла мне. И приходила за советами. А последний раз пришла, когда дети пожаловались.

— Так! — Максим поднял руку. — А детей-то зачем он мучил, этот подселенец?

Старушка покачала головой:

— Подселенец не мучил их. Никого он не мучил. Его суть такая, людей «заселять», занимать место.

— Что значит заселить? — спросил Максим.

— Это значит загубить душу человечью и своей сущностью заменить, — Старушка поджала губы:

— У подселенца во рту острое жало. Он им жалит человека, в шею, сзади. Прежняя душа умирает, остается оболочка. Потому он так и зовётся, подселенцем. «Заселить» человека он должен трижды. После первого раза человек ещё жив внутри, но воли уже не имеет. Кто посильнее могут держаться, другие сдаются сразу. Будет делать, что подселенец скажет. После второго раза человека почти и нет. Внутри растет новый хозяин. Ему нужно ещё одно «заселение» и на этом всё кончается. Умирает сам человек. Дети для подселенца — самый лакомый кусок. Из них получаются полноценные.

— Это как, полноценные? — спросил Максм.

Она хмуро сказала:

— Это те, кто может дальше «заселять». Те, кого он покусал из взрослых, они только рабочие особи, а вот дети, они сеют дальше.

— Сколько раз он уже заселил Кривоносову?

— Трижды. Первый раз, когда она ездила весной, замириться. Потом ездила попросить у Светы помощи. Она мать, сопротивлялась. Но вместо помощи её второй раз заселили. Тогда она вернулась и взялась за детей. Приготовила их и подселенец «заселил» детей. Потом она уехала в третий раз и дети сбежали. С Любой.

— То есть, детей он уже заселил, но пока только один раз, да? — спросил Максим.

— Верно.

— Что будет, если они сбегут сейчас и он не заселит их больше?

— Ничего не будет. Немного полихарадит и пройдёт. Только ведь уберечься трудно. Уж как мы спрятали детей, нет, всё равно нашли их! — она наклонила голову и добавила грустно: — И прямо в лапы ему. Прямо в лапы!

— Слушайте, — Максим покачал головой, — На один миг, представьте что вы ошибаетесь. Возможно такое?

Старушка крикнула:

— Де-ми-ид! Неси, мальчик, он готов увидеть.

— Что увидеть? — уточнил Максим.

— Видео. Мне его принесла Люба. У детей была старая камера, они записали всё. Глянешь?

— Гляну, но... стойте! Значит, есть видео?! — проговорил Максим.

— Есть.

— Так зачем же было красть детей, а?! Разве нельзя было прийти в полицию?! Детей бы забрали! Наталью посадили! - вызверился он.

Бабка посмотрела снисходительно, как на блаженного:

— Чем бы помогло, что Наталью арестовали? Думаешь, подселенцу она вообще нужна? Нет, миленький. Он глядит на тебя глазами любого встречного. Копии делает легко и быстро. Я уж знаю, появились они и в Кайбушке! Ищут детей. И скоро найдут…

Максим смотрел, как парнишка тащит старый видеоплеер. Вихрастый, с упрямо сжатыми губами.

— А он для подселенца дитя, или уже вырос?

— Демид? Пока ещё подходит. Лет до пятнадцати все подходят, — старушка посмотрела на внука пристально: — Носишь амулет?!

Он зыркнул сердито:

— Ношу!

— Ну и молодец. Молодец.

Она снова повернулась к Максиму:

— Люба тоже сперва хотела в полицию, но я ей сказала — нельзя. Подселенец займёт тело любого, хоть врача, хоть полицейского. Войдёт куда хочешь, не спрячешься. Тем более за дитём. Чтобы спастись, была только одна возможность.

— Какая? — спросил Максим.

— Спрятать их в недоступном месте, на месяц. Тогда его мерзость в детях умерла бы, а в теле появилась бы защита. Навроде прививки. После такого им никакой подселенец не страшен.

— Тогда надо было их подальше отправить! — удивился Максим. — Спрятали бы их… да хоть у себя в погребе. Их бы тут вообще не нашли.

— Нельзя было в погребе. Подселенец далеко видит. А в водонапорку я их отправила вот почему. Раньше село Старое было там, где теперь волны плещутся. В пятидесятых Волга разлилась, а людей из старых деревень переселили. И никто уже не помнит, что там, где теперь дамба, стоял храм. Когда Волгу подняли, его подтопило и паводком унесло. А потом насыпали дамбу и на старом фундаменте построили водонапорную башню.

— Ага! — сказал Максим.

— Вот так-то. А земля у храма — святая. Там подселенцу их было не достать. Вот я и посоветовала Любови укрыться. Дали мы им теплой одёжи, еду носили с осторожностью. Только ты все-таки меня выследил, ирод. Что ж делать, я старуха, внук мальчишка еще. Все, пропали дети. Вот потому мне и смотреть на тебя противно, ты хоть не со зла, но загубил их.

Максим сказал:

— Так, ладно. Если все-таки принять, что этот подселенец существует, как спасти детей от него? И не только детей?

Бабка только покачала головой:

— А ты что же, в бой собрался? Воин? Не знаю, выйдет ли... Поздно. Дети под охраной сидят, как их вытащить? Я ездила, но не пробраться. А подселенец скоро к ним пройдёт. Только найдёт того, кто рядом, заселит и... всё. Совсем пропали дети.

— Хорошо, не будем говорить про то, как их вытащить. Предположим, я смогу. Но как быть дальше? Его же надо как-то ещё убить? Нельзя же вечно прятаться. И потом, если всё так, он же других детей схватит.

— Его надо найти, чтоб убить. Самого первого, который в мир вышел. Он — ключ ко всем копиям, они без него не живут. Они же все для него, понимаешь? Ни воли, ни жизни нет без главного. Но найти первого никак нельзя. Нет на нём надписи «я подселенец». Он может рядом ходить, как ты, как я, как Демидка, а никогда не догадаешься! А их, я тебе точно говорю, и в Кайбушке уже не один бегает.

— Значит, нужен первый. Бабуся, а ведь первый будет из Сливовского, да?

— Совсем не обязательно, — она пожала плечами, — Я не знаю. Знаю только, что он где-то рядом с детьми обретаться будет.

Максим кивнул:

— Уже что-то. Так как же его убить? — спросил Максим.

— Сперва отрубить ему жало. Жало у них слабое место. Но его не найти. Он хитрый и сильный. Одно слово — демон. Тут ведьма нужна, чтобы могла видеть сквозь землю, но где такую искать, я не знаю.

— А вы? — спросил Максим.

— Я так… травница. Демона мне не разыскать, — вздохнула старушка.

— Ладно, скажем, я его найду и смогу отрубить ему жало. Это всё? На этом всё закончится? — спросил Максим.

Старушка крикнула громко:

— Демидка! Малыш, принеси мой сундучок. Ты знаешь, про что я…

Она откинулась на спинку скамьи и прикрыла глаза.

Вскоре пришел сердитый внук, положил на пыльную поверхность сверток.

— Что ты делаешь, нужно было протереть сначала… — старушка взяла сверток в руки и споро принялась развязывать завязки, а внук фыркнул и ушёл.

Вскоре на сукне тускло блеснуло короткое лезвие.

— Что это? — спросил Максим.

— Это заговорённый кинжал, сделанный в старое время. Подселенцы ведь много раз приходили в мир, этот не первый. Так вот, этот нож особый, заговорённый. После того, как отрубишь первому жало, надо его этим ножичком пырнуть. Тогда всё и закончится. Бери, — и она протянула ему лезвие. — Может хоть что-то сможешь. Демид ещё ребенок, я старая.

— А! Ещё вот что, — сказала она. — Если им ранить обычного человека, человеческая кровь уничтожит дар. Понимаешь? Будет обычный ножик. Только подселенцы.

Максим кивнул:

— Понял.

— Тогда бери. И его бери и амулет вот тебе. Амулет не снимай, от греха. Пока он на шее, подселенец тебя не тронет. Убить убьёт, но хоть не заселит.

— Спасибо, бабуся! — усмехнулся Максим. — Это мы посмотрим, кто кого убьёт.

Она вздохнула:

— А теперь иди. Устала я.

Оказавшись за калиткой, Максим задумался, что теперь делать? Во-первых нужно решить, верить, или нет во всю эту чертовщину. Вроде бы всё логично изложено, всё сходится, но…

Он шёл, погрузившись в свои мысли, как вдруг у поворота заметил мужчину, который смотрел на него, прячась за кустом. Максим бы не заметил его, если б сам недавно не скрывался там от внука старушки Раисы.

Максим прищурился:

— Здорово! Ты чего там забыл?

Поняв, что обнаружен, из-за веток вышел следователь из области, который только что, на дамбе, спрашивал, кто он такой, у Максима.

— Что тут делаешь? — спросил Максим.

— А ты? — следак склонил голову на плечо. — Ходил к ведьме что ли?

Максим поперхнулся:

— Ты откуда про неё знаешь?!

— Чему удивляться! — тот усмехнулся и усмешка вышла паршивой. — Врагов нужно знать в лицо. Чтобы во-время превратить их в своих друзей. Или убить.

Он сделал шаг к Максиму:

— Пора и тебе решить, что делать. Хочешь сдохнуть? Или с нами будешь?

Максим видел, что его зубы скалились и почти не думая, сунул в карман руку, вытащил тот самый нож. Увидев его следователь зашипел, как кот, отпрыгнул и замер.

— Так это всё правда… — проговорил Максим. — То-то тебя перекорёжило.

Следователь оскалил рот:

— Мы все его часть. И ты будешь с нами, или умрешь.

Доехав до Кайбушка, Максим хотел было купить вина, а потом передумал, в такое время пить вовсе не стоит, нужно сохранять свежую голову и быть наготове. Он запарковался у магазина и ввел в строку поиска слово «подселенец». Тут же появились ссылки.

Первая же вкладка ввергла его в гомерический хохот. Он даже заскринил пару страниц — показать потом знакомым. Чего только тут не было1 Какой-то школьник нарисовал схематично человечка, а рядом с ним темно-зеленые полоски, которые перекрывали человечку «входы космической энергии» (кстати, о выходах не было ни слова).

Сущность-гусеница (с присосками на каждый позвоночник!)

Сущность-улитка (с жалом!) зачем улитке жало?!

Сущности были с хоботками и присосками, через присоски присасывались к «вампиристическому», да-да! каналу в человеке! Максим читал, поминутно крякая от смеха.

Писали, что человек мог поймать полевых паразитов ногами прямо через ботинки. А некоторые астральные сущности заставляли пить алкоголь, курить и совершать преступления.

— М-да, надо распускать отдел, — бормотал он. — Что он нас прока, когда тут сущности!

Вдруг позвонила Анна.

— Привет. Как дела?

Он хихикнул:

— Неплохо. Ты как?

— Развлекаешься? — спросила она.

— Нашел прикольные картинки.

— Мне скинешь?

— Разве мы уже настолько близки? — спросил он и оба захохотали.

— Хочешь, я приеду? — спросил он, отсмеявшись.

— Я готовлю баранину, — вместо ответа сказала она.

— С меня тогда хорошее вино, — он глянул в сторону витрины. — Если получится выбрать хорошее.

— Ну привози, разберемся.

В квартире у Анны пахло вкусной едой, Максим сбросил обувь, передал хозяйке пакет.

— Помочь?

Она отказалась:

— Я сама, отдыхай!

И ушла на кухню, а он прыгнул на диван и снова открыл интернет. Морща лоб читал очередную ссылку про сущностей, уже не надеясь найти что-то путное и не заметил, когда Анна оказалась рядом, заглянула через плечо:

— Ничего себе, ты зачем это читаешь?

— Это так, просто, — вдруг смутился он.

— В смысле так? Серьёзно, зачем?

Максим спросил:

— Что тут плохого?

— Ты правда решил почиститься у этих… мошенников всяких?

— В смысле почиститься? — уточнил он.

— В смысле сейчас полно кто предлагает чистить от всякой неведомой хрени, типа такого, — Анна щелкнула по экрану. — Кто с помощью трав, кто заговорами.

— Серьёзно? — искренне удивился он. — И что, люди соглашаются? Видно же, что это так, народное творчество.

— Увы соглашаются! — печально усмехнулась Анна. — А ты не знал?

— Не, я не знал. А чего они не идут в больницу, чтобы им таблеток выписали?

— Ну, так ведь врачи такого не диагностируют. Это же невидимые сущности, их ни на УЗИ, ни анализами не выявить, — она сделала большие глаза.

Максим задрал голову:

— Ты серьёзно? И кто на это вообще купится? Если их не УЗИ, ни рентгеном, как же эти чистильщики их видят?

— А вот своими космическими навыками видят. У меня подругу так развели на бо-ольшой кредит! Эти травки стоят о-го-го! — усмехнулась Анна и потянула его в кухню. — Пошли есть, всё готово!

После, уже ночью, Максим обнимал её в темноте. Анна уснула, в квартире стояла ночная тишина. И ему было хорошо тут, с этой девушкой. Может быть всё получится? Подумал он и тут затрезвонил телефон, разбивая все приятные мысли.

Он подскочил, схватил его. Николай Семёнович, начальник… что это он в такое время? Анна сонно спросила:

— Что там?

— Это с работы, — шепнул он. — Спи.

И ушёл на кухню.

— Алло, Николай Семёныч?

В трубке раздался усталый голос:

— Максим, я по делу. Ты мне можешь объяснить, что случилось у тебя?

Максим переспросил:

— А что... случилось?

— Я не знаю, — раздался вздох. — Но получается, с утра я должен за тобой отправить группу.

— Зачем? — удивился Максим.

— Тут вот передо мной лежит заявление следователя Грисова, который приехал к нам из Нижнего. Он пишет, что ты напал на него с ножом. Сегодня, у посёлка Старый. Будто ты приехал на место преступления, что-то выведывал, а когда он спросил на каких основаниях ты вмешиваешься, ты попытался сбежать. Далее следователь Грисов догнал тебя на улице Степной, но ты набросился на него с ножом. Такие дела.

— Он врет! — истово произнёс Максим.

— Ещё есть видеозапись. В одном из домов на Степной установлена видеокамера и она пишет часть улицы. Видео куцее и видно только твою спину и нож. Но это как бы подтверждает его слова. Косвенно, но... надо разбираться.

— Как он быстро всё провернул… — проговорил Максим.

— Это ещё не всё. Скажи мне, ты в Сливовском был?

Вот теперь Максим похолодел.

— Там два трупа. Старуха и молодая женщина. Старуху изрезали чем-то острым, женщина заколота ножам, найдена прямо посреди улицы. Есть свидетели говорят, они говорят, это сделал капитан Светлов, из Кайбушка.

— Местные меня опознали, да? Продавщица Лада?

— Да. Продавщица из магазина видела, как ты входишь в дом к старушке, ещё видели тебя местные дети. Ты там на всех камерах и у магазина и вообще. А ещё от местного участкового пришел сигнал, якобы ты звонил ему по поводу этих трупов. Сейчас там работают криминалисты, сняли отпечатки. Скажи, твои найдут?

Максим вспомнил, что касался там и двери и косяков и калитки. И у Светланы тоже. Так…

— Утром я тебя арестую. Должен, — сказал начальник. — Но пока что время есть и можно что-то сделать. Главное, скажи правду.

Максим напряженно думал. Они не смогли его «заселить», поняли, что он про них знает и даже имеет нож и решили действовать на опережение. В камеру ни ножа, ни амулета с собой не взять. А подселенец может принять какой угодно вид и прийти в виде конвоира. И тогда всё.

— Ты дома? — прозвучало в трубке.

— Нет, я в гостях.

— Так, давай-ка, езжай домой. И я к тебе подъеду. Поговорим, пока время есть. Расскажешь, как есть. Ты мне не чужой, твой отец был мне другом, чем смогу помогу. Максим, в то, что ты искромсал старуху в Сливовском я, извините, никогда не поверю.

— Я буду через полтора часа. Спасибо вам, Николай Семёнович! — Максим положил трубку и вернулся в комнату.

Анна мирно спала, он не стал будить её. Забрал вещи и вышел, захлопнув за собой дверь.

Он поехал не домой, в сторону пригорода. Нужно ещё раз поговорить с тётей Раей. Да, время ночное, но придётся побеспокоить. Теперь он поверил во всё, что она сказала. Ушли сомнения в собственной нормальности, осталось только желание прибить этих гадин.

Поселок Старый спал, свет в домах давно выключен. В пригородах почему-то всегда раньше ложатся. У тёти Раи темно и сколько он не стучал, никто так и не вышел.

Максим перелез через забор, поднялся на крыльцо:

— Это я, мне нужно срочно поговорить! Откроете?

Тишина. Он толкнул дверь и она вдруг открылась.

— Тёть Рая?!

Никто ему не ответил.

Максим прошел через темные сени, прихожую. В кухне громко тикали ходики.

— Тётя Рая, не бойтесь, это я… — он осёкся: старушка сидела в кресле, глаза закрыты, голова свернута на бок.

Максим подошел ближе, приложил руку к шее. Пульса нет, она мертва не первый час, уже наступало окоченение. Был же ещё внук, мальчишка. Демид. Он обошёл все комнаты в поисках пацана, но тот исчез. Успел сбежать, или его увезли. Хреновые дела...

Максим глянул на часы и покинул дом так же, как и проник — через забор. Ещё одна вещь, которую придётся рассказать начальнику.

Он не стал вызывать лифт, потопал по лестнице, пешком. На втором услышал, что наверху происходит какая-то возня. Преодолев последние ступени бегом, Максим оказался на площадке своего, четвёртого этажа. Прямо перед его собственной дверью, на полу боролись двое. Вернее борьба уже закончилась. Парень, распластанный по полу слабо хрипел, но ещё отбивался, скреб ногами.

Второй крепко держал его за горло. Максим увидел длинное жало, которое качаясь, показалось из его рта и коснулось шеи уже почти обмякшего мужчины.