Городские легенды

Часть 2 Поиграем? Глава 9

Приехав в Нижний, Максим снял комнату возле станции Пролетарская. Ближе к центру — дороже, а у него пока нет ни денег, ни работы. Никаких планов тоже пока не было, кроме самых общих: немного отдохнуть и там... что получится.

Нижний Максиму понравился. Город большой, на слиянии двух рек, центр старинный, красивый. Он полюбил ездить через метромост, за реку. Там можно гулять целыми днями, если дыхалка хорошая. Подняться на Чкаловскую лестницу — мало не покажется, сто пятьдесят метров, ага.

А потом ещё выше — за набережной новый подъем, к стенам древнего Кремля. Пройдя сквозь которые снова задираешь голову в удивлении: опять наверх что ли?! И снова не меньше пятидесяти метров.

Устав лазить по холмам, Максим захаживал в разные кафе на Рожденственной. После Кайбушка от цен глаза на лоб лезли — дорого! Ещё бы, туристический район, что вы хотите! Но очень красиво. Он даже нашел любимое кафе в начале улицы с синими диванчиками. Если заказать только кофе, нормально. Зато в просвет меж домами видно Волгу.

В этот день он пришел рано, когда еще на Рождественной догуливали вчерашние гости, а все кафе были закрыты, кроме его любимого.

Максим привычно поднялся на веранду, заказал кофе, сел. Огляделся, впитывая утренний, тёплый воздух, биение наступающего дня и... увидел девушку за соседним столиком. Она была какая-то потерянная. Глаза заплаканные, синие. Волосы собраны в пучок, наспех.

Он отвернулся, взглянул на реку. За столиком, где была девушка, раздался всхлип. Да твою ж налево! Нет, его это не касается.

Максим достал телефон и нашёл канал Мистический Нижний. Тут публиковали истории обо всяких странностях, порой полную чушь, иногда что-то похожее на правду. Ну как похожее… он бы посмеялся надо всем этим ещё месяц назад. Теперь уже не смешно.

Девчонка вскочила, убежала куда-то оставив недопитый чай. Ну и ладно. Он как раз нашел историю, что на Ново-Сормовском кладбище видели как из могилы вылез мертвец. В комментариях шла дискуссия. В основном все спрашивали, что курит парень, который видел это, но были и те, кто верил.

Максим не знал, верит, или нет. После того, что видел в Кайбушке, может поверить. Он вздохнул и вдруг услышал:

— Вы верите в такое?

Поднял голову: та самая, с синими глазами на мокром месте. Стоит возле стола и тычет тонким пальчиком в телефон.

— А?

— Простите, я не хотела навязываться. Мне просто... мне страшно! Можно мне с вами поговорить?! Хотя бы немного?

Максим оглядел её. Видимо ходила в туалет, плакать. Потом мыла глаза, вон красные веки. Он кивнул с мрачным видом.

Девушка села напротив, забыв про свой чай, или что она там пила. Сложила на столе руки:

— Я — Маша.

— Ну а я Максим, — Максим отхлебнул кофе.

— Максим, простите, что я такое у вас спрошу…, но как вы думаете, если на меня напал плюшевый медведь, мне пора в дурдом?

Он чуть не поперхнулся:

— Кто, кто напал?

— Плюшевый медведь, с которым я играла в детстве, — мрачно сказала она. — Я думаю, что сошла с ума.

Сперва Максим хотел ей сказать: «Ага. Сошли». Но потом вспомнил, как сам ходил не в себе после посещения Сливовского и сказал:

— Ну, рассказывайте.

Девушка проговорила:

— Спасибо. Я вижу, вам не до меня. Но вы всё же…

— У меня тоже недавно было такое. Давайте, жгите уже про вашего медведя.

Она втянула воздух:

— Правда?!

Максим молчал.

— Ну… хорошо. Сначала у меня умер папа…

— Задушили? Медведем? — спросил Максим.

— Нет. В дом пробрался грабитель с… гвоздодёром и… — она всхлипнула.

— Ага. Ну и? — Максим вовсе не собирался её жалеть, хотя то, что она рассказывала было ужасно.

— Он не знал, что папа не хранил в доме ни денег, ни ценностей. Наверное пришел в ярость и просто… просто разбил ему голову со злости. О господи!

Она всхлипнула снова.

— Знаете, это очень тяжело, терять близких. Я вас понимаю, у меня умерли все, кроме брата. Но если вам надо поплакать, то лучше вам к психологу. А если у вас проблема с… потусторонним — рассказывайте.

Она уставилась на него круглыми глазами:

— Мне… так жаль! Ваших близких!

— Угу. Мне тоже. Рассказывайте.

— Потом умерла мама. Знаете, они с папой были в разводе и каждый жил своей жизнью. Я думала, мама его не любила. Она на него сердилась всегда, а когда папа умер, она даже не сказала мне про это! И я накричала на неё, сказала всякие злые слова! А мама... поехала в дом папы и она… она умерла прямо там, в кабинете, где за день до того убили папу! Представляете?!

— Да, да. А почему она умерла? Её задушили?

— Я думаю, она вошла туда, увидела место, где папа умер, не выдержала и… остановилось сердце… она любила его, а я думала, что она чёрствая, эгоистичная! А она просто была обижена и всё. И сердце...

— Ясно. Плюшевый медведь появится в вашем повествовании? Что-то вы совсем издалека зашли.

Она немного разозлилась:

— Ничего не издалека! Я училась в Москве. Когда узнала, что папа умер, прилетела домой. Пока была в пути, мама умерла. Я была в шоке... и сейчас я в шоке тоже. Не важно, я решила остаться в папином доме, знаете, попрощаться с ними в ночь перед похоронами. Вспомнить счастливое детство и их...

— Прекрасный порыв! Что потом случилось?

— Я пошла в душ, а когда вернулась нашла на постели плюшевого медведя.

— Того самого?

— Угу. Только я его не клала на кровать. Я его вообще не видела много лет до вчерашнего вечера. Этот медведь моя детская игрушка, я спала с ним всегда. Но потом папа забрал медведя и не отдал его мне даже когда они разводились…

— Плюшевого медведя забрал? Простите, он много пил? — сдвинул брови Максим. — ну ни хрена себе.

— Папа вообще не пил! — горячо возразила она. — Это просто был еще папин медведь. Он сам с ним играл в детстве.

— И видимо не повзрослел! — Максим тут же сдал назад: — Ладно, простите! Я не хотел. Продолжайте.

— Короче, я нашла на постели медведя когда вышла из душа. Он там лежал, а до того его там не было. И я его туда не клала! Но я не удивилась. Я как-то даже обрадовалась. Типа вот, знак от родителей. И обняла его. Уткнулась в бок, а он… он вдруг обхватил меня лапами и начал душить.

Максим почесал бровь. История совершенно идиотская.

— Вы уверены, что он вас душил? Может быть вы уснули, носом в него уткнувшись?

— Я не уснула. Мне ничего не померещилось потому, что когда он начал втискивать мое лицо в свое кудрявое пузико, я не могла оторвать его ещё довольно долго. И еще вот. Видите? — она указала пальцем на царапину на щеке. — Это от его пуговичных глазок.

Конечно Максим ей не поверил. Плевать, что она говорит, ей могло и показаться. Одна в доме, где только что умерли родители. Не зря же ей этот медведь привиделся.

Был бы он психологом, завернул бы что-то умное про чувство вины перед родителями, рядом с которыми она не была в последний трагический момент их жизни.

Но где-то в глубине его сознания маячил мальчишка с жалом, выпадающим изо рта и развидеть его никак не удавалось. Только из-за этого Максим согласился поехать с ней вместе и посмотреть на плюшевого медведя — душителя.

Выехали утром, на другой же день. Мария была такая же потерянная, глаза стали ещё краснее.

— Знаете, что странно? — сказала она, когда выехали из города в сторону Заволжья.

— Ну, расскажите.

— Тот мужчина, который убил папу. Знаете, он умер следом, в тот же день.

— Да? И отчего? Задушили?

— Нет. Истыкали чем-то острым, в низ живота, где пах и бедра. Он истек кровью прямо в душе. Знаете, что еще?

— Что? — от её истории в низу живота у него всё сжалось.

— У отеля была припаркована его машина. В ней собака. Мёртвая. Так же истыкана чем-то острым типа спицы.

— Камеры смотрели? — спросил Максим.

— Я?! — изумилась Маша. — Конечно нет. Полиция смотрела. Убийц пока не нашли. Зато в номере, в сейфе этого парня знаете что нашли?

— Что? Вы можете, нет, давай на ты! Ты можешь сразу нормально говорить, Маш? Без лишних вопросов?

— Нашли комбинезон весь в крови моего папы и гвоздодёр. Знаете какой?

Тут она повернулась и посмотрела на него.

— Какой? — со вздохом спросил он.

— Фирмы Суприм. Такой гвоздодер стоит около ста двадцати тысяч.

— Чего?! — подскочил Максим. — Сколько тысяч?! Гвоздодёр?!

— Сто двадцать, — ответила она. — Да уж.

— Так, подожди! А откуда ты узнала про это? Тебе что, полицейские рассказали?

Она кивнула:

— Да. Рассказали. Они спрашивали не знаю ли я, принадлежит ли гвоздодер моему папе. Это важно для расследования. И они считали вначале, что это папин инструмент.

— То есть, они думали, твой папа купил гвоздодёр за стольничек? Почему?

Она только усмехнулась краем губ.

— Скоро увидишь.

Машина скользнула с травянистого холма в долину. Отсюда было видно высокий, изогнутый забор. Мелькнул вид внутреннего двора, стеклянный блеск воды ударил в лицо и исчез. Многоуровневая крыша и часть верхнего этажа теперь виднелись над забором. Максим оценил картину:

— Твой папа что, был миллионер?

Маша кивнула:

— Да.

— Я-асно. Его не конкуренты убили?

— Папа — коллекционер. Он родился в Аргентине, переехал лет двадцать назад вместе с мамой и коллекцией редкостей. Он никогда не занимался бизнесом, у него «старые деньги».

— То есть жил на ренту?

Маша кивнула:

— Да. Жил на ренту. Нигде не бывал, всегда дома, над книгой. Он изучал альбомы, составлял каталоги. Кроме этого его вроде ничего не интересовало. Никогда не ездил отдыхать, даже на несколько дней. Маме было очень скучно с ним. Вообще не понимаю, как они поженились! Наверное, когда разошлись, оба спокойно вздохнули. Хотя… мама ведь покончила с собой...

Максим заметил, что она разговорилась. Видимо нервничает. Это началось теперь, когда они подъехали к дому родителей. Даже сейчас она не в себе. Что же было, когда она тут осталась одна на ночь? Конечно ей мерещилось чёрт знает что.

Маша с пульта открыла ворота. Машина въехала на площадку и остановилась.

— М-да… — протянул Максим.

Он вложил в это «м-да»: «что же нужно делать, чтобы заработать на такие хоромы?!» Ему никогда такого не купить.

Маша поняла его по-своему:

— Согласна, тут очень красиво. Папа обладал изысканным вкусом. Сад невероятно хорош.

Она вышла из машины, Максим тоже. Окинул взглядом зеленеющие изумрудной травой холмики. Сад был и правда хорош. В траве тут и там фигурки зверей из камня. Очень подробно выполнены. Вот пантера, а вот медведь. В пруду будто стая цапель приземлилась, стоят, задрав в небо длинные клювы.

Над протокой между каскадом прудов мостик, на перилах сидит орел, рядом еще один, расправивший крылья.

— Целый зоопарк. Но красиво, — оценил Максим.

— Раньше этого не было. Я имею в виду зверей. Папа установил их в последний год, видимо, — сказала Маша. — ну, идём?

— Пошли. Поймаем твоего медведя, — кивнул Максим.

Он только крякнул, когда Маша, открыв стеклянные двери, шагнула прямо на белый ковролин и так и пошла, не снимая ботинок.

— Маш, ты же вроде в России родилась?

Она посмотрела вниз:

— Что? А, обувь… я всегда снимаю, но сейчас не хочется. Если останусь в обуви, я как будто не дома, понимаешь?

Он кивнул.

— Ты тоже не снимай.

Максим, который начал было разуваться, поднял голову и нагнулся снова — надеть кроссовок. В этот миг на стекло легла тень. Он резко развернулся. Никого. За спиной только пустой сад, полный каменных животных.

— Папа в последнее время помешался на каменных фигурках, — говорила Маша, — Я не понимаю, что он хотел с ними сделать. Может быть планировал открыть новое направление в стиле реализма?

— В смысле продавать статуэтки? Дело хорошее... — Максим оглядывал роскошный зал. Дерево, камень и белый ковролин. Картины на крашеных матовой краской стенах, будто яркие пятна.

— Не думаю, что он собирался чем-то торговать. Но он собрал очень много скульптур животных. Даже тут, в доме я нашла несколько штук. У рояля, в гостиной.

Она показала рукой. Рояль блистал, рядом с ним ваза с метелками сухих цветов.

— Я их все вынесла в гараж. Мне не хотелось, чтобы они были в доме.

По лестнице они поднялись на второй этаж.

— Вот, это моя спальня, — Маша открыла двери и пропустила его вперед.

Он вошёл и присвистнул.

— Что такое? — спросила Маша.

— У тебя тут целая квартира, что ли?

— Ну, тут несколько помещений, холл, гардеробная, ванная и сама спальня, — кивнула она. — А что?

— Мы с папой, мамой и братом жили в твоей гардеробной и считали, что это и есть квартира, — схохмил он, но получилось, будто завидовал.

— Я же говорю, мой отец был очень богат.

— Это видно. Так где преступник? — усмехнулся он.

Маша, которая вошла в спальню и стояла теперь посередине, проговорила:

— Странно… я отбросила его на пол, вот сюда.

Максим подошел ближе:

— Ну, если он не убежал, должен быть тут.

— Но его нет!

Маша огляделась, обошла кровать:

— Ну вот, мешочек-то на месте! А где медведь?

— Что это? — спросил Максим, глядя на шёлковый мешочек, который она подняла.

— Это мамины украшения, я собрала те, что папа не позволил забрать. Решила взять их себе, на память, сложила вчера в мешочек. Я с ними даже в ванную ходила, а потом отбросила вместе с медведем. И вот они на месте, а его нет!

Она села на кровать, вытряхнула горсть ярких камней.

— Это что, из Африки? — подошёл Максим, невольно привлечённый сиянием. — Твоя мама носила такие?

— Почему из Африки? Эти украшения делали у неё на родине. Что тебе не нравится? Слишком ярко? Там такая природа, вещи отражают её суть и…

Максим ухмыльнулся:

— Это он? Твой медведь?

— Где? — Маша изумленно уставилась на стеллаж. — Как он туда попал?! Я кинула его на пол, говорю же!

Максим подошел, протянул руку. Пришлось встать на носочки — медведь был на верхней полке.

— Ну, ты могла его туда случайно закинуть…

Он повертел в руках медведя:

— Так. Признавайся, негодяй. Зачем душил хозяйку?

Стеклянные глаза смотрели безразлично.

— Не говорит! — хмыкнул Максим и присев на кровать, поднёс медведя к глазам. — Слушай, Маш. Ты говоришь, это игрушка твоего отца? То есть он в детстве играл в неё?

Она кивнула:

— Да, его старая игрушка.

— Странно…

— Что именно? — она вытянула шею, но ближе не подошла.

— Он должен выглядеть не так. Этот как будто новый. И шерсть и глаза не царапанные.

— Папа был очень аккуратным… — произнесла она.

— Аккуратным — небрежным, не важно. Этот медведь будто вчера из магазина. Сама посмотри.

— Не хочу, — она убрала руки за спину.

— Да брось. Смотри, ничего не будет, — Максим положил медведя себе на шею. Усмехнулся, наблюдая за ее реакцией: — Маш, это игрушка, всего лишь.

В этот момент внизу, в холле с грохотом осыпалось стекло. Маша чуть не подпрыгнула, Максим, убрав медведя, встал на ноги.

— Пойду, гляну…

Она потянулась следом, затаив дыхание.

— Кто тут? — крикнул Максим и повернулся к ней:

— Зачем твой отец построил дом на отшибе?

Она проговорила:

— Он любил одиночество, говорю же… ой! Максим, там наверху кто-то есть!

Перепрыгнув три ступеньки, она вцепилась ему в плечо. Оба чуть не покатились вниз. Максим, отодвинув её к стене, взглянул наверх. Пусто.

— Так! — он убрал Машины руки. — Успокаиваемся. Хорошо? Посиди в спальне пока я посмотрю что тут.

Она только покачала головой.

— Ладно, — проговорил Максим. — Пойдём вместе.

Вскоре перед ними открылся вид на гостиную. Рояль по прежнему блестел на своем месте, никого рядом не было видно.

Холл был так же пуст, только стеклянная дверь осыпалась прямо на ковролин мелким крошевом, сверкающим теперь под ярким солнцем.

Максим вышел на крыльцо, огляделся. Никого. Только каменные звери со всех сторон. Их будто стало даже больше.

Он повернулся к Маше сказать:

— Всё хорошо… — и замолк потому, что увидел у неё за спиной, прямо на ступенях, ведущих в гостиную, плюшевого медведя.

Но они же оставили его наверху, на постели… Что за чертовщина?! И тут за воротами раздался пронзительный сигнал клаксона.

— О господи! — подскочила Маша до потолка.

— Маша! Мария! — закричал женский голос из-за забора.

— Кто вы?

— Я Милагрес, невеста вашего отца! Маша, ради бога, выйдите, мне нужно с вами поговорить!

Максим, который в момент, когда раздался гудок, посмотрел на ворота, снова повернул голову. Медведь теперь лежал посередине холла и безразлично смотрел вверх стеклянными глазами.

— Знаешь, Маша, я думаю, нам стоит выйти к этой женщине… — проговорил он, увлекая её за собой.

— Маша! Вы там одна?!

— Нет, я с другом!

— Слава богу! Маша, прошу вас, вместе идите к воротам! Как можно быстрее! И всё время смотрите по сторонам, постоянно оглядывайтесь, хорошо?! И пусть ваш друг тоже смотрит в стороны!

— В стороны? — Максим проверил: отвернулся на миг и снова глянул в сторону медведя. Теперь он сместился на шаг.

— Да! Прошу вас, не отводите взгляда от животных! Ни за что!

Максим потянул Машу и едва они вышли с крыльца, поднял голову. С крыши прямо на них смотрел орел. Крылья раскинуты в стороны, клюв раскрыт.

— Вот зараза!

Он огляделся: фигурок в саду и правда стало больше. Они теперь располагались ближе к входу, одна из каменных цапель застыла у разбитой двери с занесённым вверх клювом.

— Максим… они… они как будто хотят на нас напасть, — пролепетала Маша.

И правда, каменный медведь прижал уши, каменная пантера напружинила ноги.

— Уходим, Маша! Быстро!

За воротами их ждала женщина. Тонкая, молодая. Красивая иноземной красотой. Темные глаза, волосы. Южанка, полная красок.

— Быстрее, в машину! — позвала она.

Маша остановилась, будто в растерянности.

— Прошу вас, не теряйте времени! Я всё объясню, но сперва давайте уедем!

— Хорошо, — дрожащим голосом проговорила Маша. — Только я поеду на своей машине.

Женщина воздела руки:

— Нет, нельзя!

— Почему?

— Вы ведь оставляли машину во дворе, когда заходили в дом?!

Максим кивнул.

— Тогда они уже в ней! Прошу вас, быстрее! Мы рискуем каждую минуту!

Маша вдруг сложила на груди руки:

— Я вас не знаю. Почему я должна…

Максим вдруг увидел над воротами, на коньке фигуру пумы. Она приготовилась к прыжку, наклонив тело. Каменная, неподвижная, но будто живая.

— Маша! Бегом! — заорал он, не сводя с пумы глаз.

Кинулся к машине:

— Смотрите на крышу! Я буду мониторить вокруг!

— О боже! — Милагрес тоже увидела пуму над воротами. — Мария, умоляю!

Впрочем, уговаривать её не пришлось. Маша, вся бледная, пятилась к машине не сводя глаз со двора.

Когда она подошла к дверце, Максим увидел тоже, что и она. Прямо за воротами стоял плюшевый медведь. В стеклянных, пустых глазах, отражалось солнце, испуская красноватые блики.

На кучерявой шее синий бант, из лапы торчит спица.

«Его нашли прямо в душевой. Он был весь исколот — пах, бедра».

Взревел мотор, женщина на полной скорости повела машину задом, подальше от ворот. Максим не мог отвести взгляд от забора. Всюду на нем теперь сидели каменные фигурки зверей. Все они застывшими взглядами провожали машину.