Горячие блюда

Глава 2 Место проживания

Обладание запредельной, доселе невиданной суммой, как оказалось, настраивает на завышенные ожидания и на желание эти деньги потратить. По прибытию в Нирвину мне хотелось купить большой дом в хорошем районе города, сменить омни на что-то более быстрое, мощное и престижное, одеться в вещи самых именитых фирм, да и вообще вести способ жизни, положенный нуворишу. Причём, больше всего хотелось тратить деньги не на себя, а на Кениру, осыпать её каждый день подарками и украшениями.

Держать себя в руках оказалось поразительно трудно, но к счастью, моя подруга оказалась более здравомыслящей, чем я. Она сразу обрубила все мои устремления и заявила, что деньги нам ещё пригодятся, а без ювелирного браслета из орихалка или пурпурной бронзы она как-нибудь обойдётся. И что в выборе дома для покупки следует учитывать не престижность района, а практичность, соответствие нашим общим целям. Я согласился с ней полностью — в конце концов мяч в столице следовало держать спущенным, не привлекая внимания ни охотников за головами, ни Эгора.

Мы не знали внутренних порядков Нирвины — лишь общие географические особенности. К примеру, город пересекала надвое река под названием Тириш, на вершине одного из самых высоких холмов находился Рычащий Замок, где заседал Высший Совет Федерации, известный также как Коллегия Восьми, а на склонах второго находился кампус университета Нирвины, куда Кенире и предстояло поступить.

Дорога к долине, в которой располагалась Нирвина, спускалась по пологому склону, и отсюда, с высоты, можно было прекрасно рассмотреть город — порт и доки, мосты, промышленную зону и утопающие в зелени престижные кварталы. Путь наш лежал в район, не считающийся элитным, но и к трущобам тоже не принадлежащий.

Пусть дорожное движение в городе было непривычно интенсивным, до нужной улицы мы добрались всего лишь за час. За местный, конечно же, а не земной. На улице Кожевенников, где, вопреки названию, мы не увидели ни одной кожевенной мастерской, среди жилых строений, магазинчиков, сквериков и фонтанов быстро нашли дом номер двадцать три. Вывеска на фасаде с надписью: «Исцеление Табран, дипломированный доктор, диагностика и лечение» показала, что мы попали именно туда, куда надо.

Мы оставили омни на маленькой пустующей стоянке перед домом и зашли через центральный вход. О нашем приходе сообщил перезвон маленького колокольчика.

Молодая девчонка, лет двенадцати от роду, вскочила из-за стойки, где она листала какой-то цветной журнал, и бросилась к нам навстречу.

— Чудесное исцеление Табран! Чем могу вам помочь? — затараторила она.

— Мы друзья Ксандаша, — представился я. — Меня зовут Улириш, а это Алира.

— Папы сейчас нет дома, — ответила девчонка, — а мама с пациентом, но скоро освободится. Папа о вас рассказывал! Он говорил, что придёт толстяк и настоящая красавица! Госпожа Алира, вы действительно очень красивая, почти как мама! А вы, господин Улириш, старый, но совсем не толстый! Ой, что я такое говорю? Мама говорит, что я постоянно тараторю без умолку, что это невежливо! Я не должна держать вас в приёмной, а пригласить в гостевую комнату и предложить чаю! Проходите, пожалуйста!

— Называй меня просто Алирой, — улыбнулась Кенира, — А его — Улиришем.

— Ой, меня зовут Пала, — представилась девочка, — если официально — то Патала Табран, но так меня никто не называет, говорят, надо ещё подрасти! Вы проходите, присаживайтесь, я сейчас!

Она провела нас в небольшую комнатку с удобным диваном, низким столиком, парой шкафов с книгами и большим светлым окном.

Кенира присела на диван, а я прошёлся к шкафам, с интересом разглядывая сквозь прозрачные дверцы книжные корешки. Тут была художественная литература, несколько книг по медицине, здоровому питанию и физическим упражнениям. Одно из названий мне показалось знакомым, так что я вынул книгу, и с интересом её просмотрел. Почувствовав неожиданно тёплое и светлое чувство ностальгии, я закончил листать книгу и приготовился поставить обратно на полку.

— Нашёл что-то интересное? — спросила меня Кенира.

— Можно сказать и так, — рассеяно улыбнулся я. — Тут в основном скучная теория, но сама тема очень полезная, причём на практике. Речь идёт о трансляции сложных трёхмерных ритуальных структур в упрощённые двухмерные. Пусть требуется больше места для схемы ритуала, но при этом теряется не так много возможностей. Забавно, что теорему Каапо-Кросгрома, лежащую в основе методики, вывел не кто иной…

— Ули! Стоп! Остановись! Немедленно! — крикнула Кенира.

Я оторвал взгляд от книги и удивлённо взглянул на девушку.

— А разве тебе можно всё это рассказывать? Ты же сам говорил…

Книга выпала у меня из руки и шлёпнулась на пол. Я стоял, открыв рот, и дышал, словно рыба, выброшенная на берег. Кенира была права, книгу «Основы магии. Использование сафир-перехода в двухмерных структурах» я прочитал в Цитадели Ашрад, а значит, наказание за разглашение полученных там сведений должно было последовать на втором-третьем слове. Но мне удалось без малейших проблем не только рассказать в общих чертах о содержании книги, но ещё и помянуть конкретный специфический термин, которым являлось название теоремы.

Ценность данного открытия трудно было выразить словами. Оказывается, сведения, полученные в Цитадели, можно разглашать, но лишь в том случае, если я узнаю их снова из другого источника! Причём, саму книгу-то я просто наскоро пролистал, не вникая и не вчитываясь в текст, но даже этого формального ознакомления оказалось достаточно, чтобы запрет перестал действовать.

Я наклонился, подобрал книгу и поставил её снова на полку. Затем, повернувшись к Кенире, расплылся в довольной улыбке.

— И знаешь, что это значит? — спросил я её.

— Что? — не поняла она.

— Я смогу тебя всему научить сам! — захохотал я. — Нужно просто найти нужные книги!

— И мне не надо будет поступать в университет? — улыбнулась она в ответ.

— Только если ты этого захочешь сама. Всему остальному тебя я обучу во сне.

Лексна оказалась очень красивой женщиной, выглядящей ненамного старше Кениры. Она обладала прекрасной фигурой, которую только подчёркивала бледно-жёлтая униформа целителя, большими светло-карими глазами, и весёлым дружелюбным нравом. Извинившись за то, что не может уделить друзьям мужа достаточно внимания, она сообщила, что он должен вернуться в течение часа, а потом убежала к следующему пациенту.

Кажись, я проявил невежливость, так как отвечал невпопад, до сих пор пребывая в прострации от нового открытия. То, что у меня появилась возможность делиться знаниями, стоит мне их получить ещё раз, кардинальным образом меняло всю ситуацию. Мне достаточно было повторить хотя бы основные магические методики, ознакомиться с университетским курсом высшей магии и смежными дисциплинами, и я смог бы начать обучать Кениру по-настоящему. Более того, прежде чем углубиться в специализацию, во вводных главах учебники часто давали поверхностный обзор темы, а это тоже являлось формальностью, способной снять наложенный на меня запрет хотя бы частично.

Ксандаш вернулся через полтора часа. Он обрадовался, когда увидел нас с Кенирой, признавшись, что на наше возвращение уже особо не надеялся. Сказанное мной всё-таки было слишком уж невероятным, чтобы верить, что человек, давший обещание, попытается его исполнить. Я не стал из себя корчить человека-загадку и, таинственно двигая бровями, отделываться туманными намёками, не рассказывая, как именно планирую возвращать Санду конечности. Наоборот, воспользовался опытом Лексны, отведя её в сторону обрисовав свою идею. Жена Ксандаша глубоко задумалась, потом убежала, вернувшись со стопкой книг, среди которых был огромный анатомический атлас, что-то долго считала в уме, но потом всё-таки признала, что я, оказывается, не совсем уж старый идиот, в приступе маразма решивший, что ему всё по плечу.

— Не скажу, что я какая-то студентка первого курса, — сказала мне Лексна, — и над чем-то подобным не думала сама. Всё упирается в сложность ритуала и количество требуемой для этого элир. Санд уже язык стёр, рассказывая о твоей жене и о том, сколько груза она смогла унести в сундуках. Так что, допустим, элир у тебя есть. Но что касается ритуала… Боюсь, схемы такой сложности пока что намного выше моего уровня.

Я не стал возражать и рассказывать, что Кенира мне не жена. Меня больше интересовали практические вопросы.

— А то, что система кровообращения и нервов у человека не совсем симметрична? — спросил я. — Вопрос соединения — это, наверное, единственное слабое место моего плана.

— О, об этом как раз не беспокойся, — засмеялась Лексна. — С подобными вещами студенты-медики сталкиваются чуть ли не на первой практике. Если получится всё остальное, то тут уже помогу я.

— Эй, Ули! — окликнул меня Ксандаш. — Сегодня уже поздновато, а завтра с утра я кое-кого поспрашиваю, так что дом вам подберём. Мне бы хотелось, чтобы вы поселились где-то рядом, но этот район не рекомендую.

— Почему, — удивилась Кенира. — Мне показалось, что тут миленько.

— Только на первый взгляд, — покачала головой Лексна. — Когда мы с Сандом поженились, я ушла в отставку со службы. Мне хотелось помогать простым людям, так что практику я открывала поближе к пациентам. Единственное хорошее в недвижимости тут — это цена. Остальное… Скажем так, первые два года нас навещали четыре раза, предлагая защиту и покровительство — ведь с домом простого доктора и его мужа-инвалида может случиться что-то нехорошее. Да и такой красивой женщине как я опасно ходить по улицам без защиты.

— И мне пришлось подробно разъяснить, с кем случится это самое «нехорошее», — осклабился Ксандаш. — И потом даже повторить.

— Они слегка не учли, что если эта «беззащитная хрупкая женщина» лечила штурмовиков и диверсантов, то прошла и обязательную военную подготовку, — хихикнула Лексна. — Весёлые были времена. Напоследок они даже сожгли наш дом.

— А что полиция? — удивился я. — Мне казалось, что здесь, в столице, с преступностью должно быть строго.

— Полиция у нас, конечно, есть, — хмыкнул Ксандаш. — Они взяли показания, обещали провести расследование, но не смогли ничего найти из-за отсутствия улик. Дом был застрахован, и мы, конечно, могли воспользоваться страховкой. До следующего пожара.

— Тут у нас всё сложно, — сказала Лексна. — Близость к докам и промышленной зоне, народ здесь очень простой. Не трущобы, конечно, как в Соринизе, но и не Рассветный Квартал. В Нирвине есть четыре преступные группировки, на существование которых магистрат и Совет закрывают глаза. Так их легче держать под контролем, ведь иначе пришлось бы иметь дело с отдельными бандитами. Но иногда и они выходят за круг, приходится разъяснять.

— И я всё разъяснил, — оскалил зубы Ксандаш. — Позвал ребят из своего старого отряда, интендант внезапно заболел, поэтому не заметил, что кто-то одолжил из арсенала несколько комплектов штурмовой брони. После небольшой прогулки и очень приятной вежливой беседы, эти милые господа согласились, что произошло чудовищное недоразумение, дом семейства Табран, конечно же, будет отстроен заново, ведь соседям в беде нужно помогать безвозмездно, и что ни пациенты, ни уж тем более сама целитель Лексна не должны ничего опасаться, пока в этом месте живут такие граждане, всегда готовые протянуть ладонь помощи.

— Но наш район я бы все равно не рекомендовала, — добавила Лексна. — Договорённости касаются только меня, его и наших детей. И если вдруг возникнут неприятности… Нет, Санд, конечно, вступится, но это станет нарушением уже с нашей стороны. Ничего страшного не произойдёт, Санд разберётся, но спокойно уж точно не будет.

Мы с Кенирой кивнули. Ни я ни она жить в криминальном районе не мечтали, так что согласились, что стоит поискать место потише.

Денег у нас хватало с избытком, так что мы собирались снять в городе гостиницу, но Ксандаш и Лексна этого не поняли, заявив, что для нас у них найдётся гостевая комната. Столичные гостиницы я собирался в любом случае посетить, чтобы вести там свою деятельность паладина и проповедника. Хозяйку дома я спросил, не возражает ли она, чтобы крыло госпожи укрыло и их дом.

— Санд много рассказывал, как хорошо спал в Увядшей Долине, — улыбнулась Лексна. — Из богов мне, конечно, ближе Мирувал, но рьяной последовательницей я не являюсь. И уж, конечно, отказываться о возможности хорошо выспаться будет только полный дурак. Простите, мне надо бежать, у меня скоро приём пациента.

— Пока что я могу показать вам город, — предложил Ксандаш. — Можем поехать на моём омни или на вашем. Увидав ваш Чотош, я сначала удивился, подумал: «Где берутся такие идиоты, что готовы купить подобное чудовище?» Но теперь, зная, что на нём ездит Алира с её бесконечной магией, могу только поздравить с прекрасным выбором.

— Санд, я с удовольствием приму твоё предложение, — кивнул я. — Но хотелось бы не просто поглазеть на достопримечательности. Нам надо кое-что купить, кое-какие материалы.

Я протянул Ксандашу заранее приготовленный список. Тот развернул лист бумаги и начал внимательно изучать.

— Кое-что достать можно, но… — наконец, сказал он. — Мистриль, аурин и змеиное серебро? Это будет трудно. Милая, не уходи, сначала взгляни.

Лексна взяла протянутый листочек и быстро пробежала глазами.

— Проблема не в том, что это какая-то запредельная редкость или что-то запрещённое к продаже. Большая часть списка — материалы, которые обычному покупателю не нужны, а значит, в магазинах не продаются. Я, конечно, тоже поспрашиваю, но придётся ждать, и обойдётся в длинную монету, если вообще получиться найти.

— И что делать? — спросил я, приуныв. — Мне казалось, что тут в Нирвине можно найти что угодно.

— О, это всё наверняка есть, — сказала Лексна. — Просто не знаю где. На твоём месте я бы поспрашивала на фабриках артефактов, производствах големов, а также… да, это хорошая идея — можешь поинтересоваться в университете. Даже при факультетах теоретических дисциплин есть мастерские, чего уж говорить о ритуальщиках и големщиках?

— Кое-что можно раздобыть на свалке, — добавил Ксандаш. — Знаю, что некоторые студенты пасутся именно там.

— Студенты? — удивилась Кенира. — На свалке?

— Да, а чего такого? — улыбнулся Ксандаш. — Устраиваются в качестве подработки. Лупят двоих задашей одним хлыстом — и зарабатывают денег, и выковыривают их рухляди что-то полезное. Вряд ли вам подойдёт, но спросить никто не помешает. Но я бы так делать не стал — чтобы что-то найти, придётся ковыряться в хламе аж до самой пятой кары Арунула.

В целом я был согласен с Ксандашем, тем более что денег на материалы должно было хватить. Но саму мысль посетить свалку не отбросил. Если в этом мире они напоминали свои земные аналоги, то существовала немалая вероятность отыскать всё, что мне нужно, и даже больше. В конце концов я слышал, что на Земле для схем и радиодеталей использовались драгоценные металлы, типа золота и платины, и что даже кто-то умудрялся их потом извлекать. Конечно, в таких случаях остро вставал вопрос переработки, но рутины восстановления Таага-18 умели находить недостающие материалы, пусть и в ограниченном радиусе.

Весь остаток дня мы колесили по Нирвине, осматривали городские достопримечательности, парки, памятники и храмы. Я, паладин богини снов, наконец-то впервые получил возможность поближе узнать другие религии, если, конечно, не считать мои близкое знакомство с силой Керуват, как во время игры, оформлении документов, так и заключения договора на продажу меня Кенире.

Именно по её просьбе мы посетили один из таких храмов. Странное здание, словно построенное из нескольких слепленных одна с другой сфер, давало ощущение не религиозного заведения, а какого-то футуристического института или обсерватории. Внутри не было ни стульев, ни скамеек, но пол всего здания покрывал пушистый ковёр с высоким ворсом, по которому в уличной обуви было даже жалко ходить. Несмотря на довольно небольшие витражные окна, внутри храма было так светло, словно тут сияло яркое полуденное солнце. Стены были изукрашены множественными фресками, которые варьировались от совершенно милых изображений влюблённых, семей с детьми, так и до совершенно порнографических картин, изображающих различные позы полового акта. В храме было не особенно людно, но на ковре сидели, лежали и даже устраивали пикник множество парочек. К счастью, ну а может и к сожалению, инструкциям на стенах никто не следовал, и всё оставалось в рамках приличия. Многих из присутствующих окутывало мягкое алое сияние, оставляющее за каждым движением шлейф из гаснущих искорок.

К моему полному удивлению, подобное явление охватило и нас с Кенирой: окутывающие нас шлейфы света тянулись один другому, извивались и переплетались. Из ниоткуда раздалась негромкая мелодия, чарующая своими аккордами и переливами.

Мы подошли к огромной статуе чрезвычайно привлекательного юноши, стоящего в центре храма, телосложением напоминающего культуриста. Над его раскрытой ладонью в воздухе парил шар алого света того же оттенка. Мне хотелось задать пару вопросов Ксандашу, но, увы, он остался на улице, заявив, что заходить сюда ему лучше только с Лексной.

Увидав моё растерянное лицо, к нам тут же поспешила красивая и очень скудно одетая женщина, чьи тонкие шёлковые одеяния в виде шортиков до средины бедра и свободный короткий топик были бы уместны не в храме, а на страницах с женским бельём каталога Отто.

— Здравствуйте, — солнечно улыбаясь, обратилась к нам она. — Вижу, что вы молодожёны и впервые решили проведать храм Фаолонде! Меня зовут Незель, старшая жрица Единителя Судеб.

— Мы не женаты, — ответил я, непроизвольно улыбнувшись в ответ.

— Я не говорю о формальностях, — звонко рассмеялась Незель, махнув рукой. — Вы любите друг друга, причём, не как родственники, а как мужчина и женщина. Ну или как женщина и женщина, или как мужчина и мужчина — Владыке Сердец чужды предрассудки.

Я повернулся к Кенире — её лицо сияло. Я улыбнулся в ответ, обнял её и поцеловал в губы.

— Если вас что-то интересует, не стесняйтесь спрашивать. Если хотите, я проведу вас, устрою небольшую экскурсию.

Её предложение мы приняли с радостью. Незель провела нас по храму, описывала фрески, рассказывала о чудесах, дарованных Фаолонде и о значимости любви, семьи и плодородия в жизни человечества. Признаюсь честно, если бы экскурсоводом была не столь красивая женщина в откровенных одеждах, то рассказ мне показался бы немного скучным, больше похожим на проповедь (которым, впрочем, он и являлся). Но Незель двигалась так грациозно, её голос был столь чарующим, что Кенира даже стукнула меня локтем в бок, намекая вытереть слюни.

— Скажите, госпожа Незель… — начала Кенира.

— Просто Незель, — перебила её жрица. — И обращайтесь ко мне на «ты».

— Хорошо, Незель, — кивнула Кенира. — Тогда и ты ко мне тоже. Я, кстати, Алира, а он Улириш. Так вот, не знаю, будет ли уместным спрашивать, но ваша, то есть твоя одежда…

Незель, увидев её замешательство, весело рассмеялась.

— Очень частый вопрос! Да, это жреческие одеяния. Нет, мирянам их носить не запрещено, наоборот, Единителю Судеб это угодно. И да, вы можете купить их в нашем церковном магазинчике, как и различные реликвии. И пусть это необязательно, ведь как ваши чувства угодны Фаолонде, и он взял вас в свои объятия и так, но вы также можете пожертвовать на храм Бога Любви. Мы, жрецы и священники его, можем заверить, что благословение нашего бога очень помогает в семейной жизни. В постели вы друг друга просто не узнаете!

— Мы не… — начал я.

— Да-да, вы уже говорили, что не женаты, — отмахнулась Незель. — Глупое и досадное упущение. Поверьте мне, как жрице бога любви, которая редко видела такие крепкие и взаимные чувства. Вы оба не глупые подростки и у вас не просто играет кровь. Пусть трудно встретить такую красивую женщину, как твоя, Улириш, спутница, но полюбил ты её не только за красоту. В тебе бурлит сильное желание, вот только простая страсть… Страсть ощущается по-другому. Не знаю, как тебе объяснить, я не просто это чувствую, это глубинное знание, дарованное силой моего господина.

— Не надо ничего объяснять, — усмехнулся я. — Мы с тобой, можно сказать, коллеги.

— Ты тоже священник? Значит ты-то меня прекрасно понимаешь.

— Почти. Паладин Владычицы Зыбкой Грани, Ирулин, богини, чьё Право — сны.

— Прости, Улириш, никогда не слышала о твоей госпоже. Но сны? — она хитро прищурилась. — Кое-какие сны приходят и от моего повелителя.

— С драконами, ведьмами богинями и невинностями в беде! — засмеялась Кенира.

Уловив непонимающий взгляд Незель, она тут же пояснила:

— Я имею в виду некоторые монетки, которые родители не разрешают смотреть своим детишками!

Незель звонко заливисто рассмеялась.

— Нашему храму такие монетки тоже очень угодны! Пусть речь идёт о чистой похоти, но это, помимо брака и семьи, всё равно один из Аспектов моего господина. Ну так вот, я чувствую в вас не только страсть или похоть. В данный момент эти чувства вы оба испытываете ко мне.

Мы с Кенирой ошарашенно переглянулись. Мне стало очень неловко, причём не только перед жрицей, но и перед Кенирой.

— Ничего не могу поделать, но она ведь… — попытался оправдаться я.

— Незель очень красивая, а я… — одновременно заговорила Кенира.

Мы замолчали, не в силах вымолвить ни слова. Наконец, я виновато глянул на Незель.

— Не беспокойтесь, я к этому привыкла, наоборот, чувствую себя польщённой, — улыбнулась она. — Так вот, чувства между вами — не какая-то похоть, а настоящая, чистая и очень крепкая взаимная любовь. И то, что вы до сих пор не женаты — всего лишь незначительная формальность. Если хотите, то Владыка Сердец скрепит ваш брак, да хоть прямо сейчас.

Я остановился, ошарашенно хватая ртом воздух. Чего-чего я не ожидал, так это превращения простой экскурсии по городу в самое настоящее бракосочетание. И, самое странное, единственный протест, который я ощущал внутри, касался только спонтанности и обыденности предложения.

— Алира, тебе он, наверное, и в любви ещё не признавался? — спросила Незель. — Не удивляйся, это же мужчины, они всегда такие. Ну так вот, теперь вы знаете оба.

— Для меня это вовсе не открытие, — улыбнулась Кенира. — Но получить такое подтверждение всё равно очень приятно. Понятно, спроси я его прямо, он бы стал что-то мямлить или вообще всё отрицать.

— Мужчины! — кивнула Незель. — Ладно, когда будете готовы, приходите в любое время. Сейчас вижу, что вы с дороги и даже не успели переодеться. А пока пойдёмте в магазинчик, покажу Алире жреческие одеяния.

Я осмотрел кожаный костюм Кениры и свой комбинезон, и почувствовал себя особо глупо. Мы так свыклись с походной жизнью, что даже не подумали о покупке нормальной городской одежды, кроме пары пальто, которые сейчас, зимой, приходилось носить даже в здешнем тёплом климате.

— Подожди, Незель, — остановил её я. — Мне хотелось бы сначала сделать пожертвование. Конечно, я ощутил себя очень глупо, когда мои чувства вывернули наружу, но теперь даже испытываю какое-то облегчение.

— Всегда рада помочь! — улыбнулась Незель. — Подтолкнуть влюблённых навстречу друг другу — тоже одна из моих обязанностей. Пойдёмте.

Она провела нас обратно к подножию статуи Фаолонде и указала на большую каменную чашу, в которой лежало множество монет и купюр. Вынув из нагрудного кармана бумажник, я взял две купюры по пятьсот курзо и положил в чашу. В руке Кениры материализовалась чёрная монета, и она бросила её сверху. Мы с Кенирой переглянулись. Несмотря на то, что две тысячи курзо были запредельно большой суммой, мы оба чувствовали, что потратили эти деньги с пользой.

— Таких щедрых посетителей встретишь редко, — удивлённо сказала Незель. — Следуйте за мной.

Она развернулась и направилась в противоположный конец храма, если, конечно, к полностью круглому зданию подходило слово «конец». По дороге я вновь засмотрелся на её грациозную походку, вновь получил под бок локтем от Кениры, а потом, когда увидел, что она сама завороженно смотрит, ткнул локтем и её.

«Храмовый магазинчик» оказался просто несколькими круглыми комодами, стоящими возле стены. Незель выдвинула один из ящиков, откуда достала полотняный пакет, который вручила Кенире.

— Твой размер, — пояснила она. — Денег не надо, не после такого пожертвования.

Мой взгляд зацепился за коробку, в который лежала груда маленьких предметов, похожих, судя по маленькому ушку, на кулоны. Каждое украшение было сделано из металла, напоминающего бронзу, и ярко-красной эмали. Они представляли собой композицию, состоящую из двух сердец. Не тех милых очаровательных сердечек, являвшихся на Земле символом любви, а анатомически достоверных органов, чьи верхние полые вены и аорты входили в предсердия друг друга, образовывая восьмёрку.

Незель заметила мой взгляд, взяла из коробки два медальона и протянула нам с Кенирой.

— Очень популярная реликвия, — улыбнулась она. — Будете смеяться, но чаще всего их берут владельцы кошек и крецашей. Хотя, слышала, что один садовник повесил на дерево, которое растил из семечка полторы сотни лет.

— Кошки? Деревья? — изумился я. — А что делает этот артефакт?

Незель скривилась, словно укусила незрелую айву.

— Артефакты — это у магов, — строго сказала она. — Как паладин ты должен знать, что у нас, служителей богов, реликвии.

— Я использовал только Атрибуты госпожи, — признался я. — И только единожды наделял предмет силою её.

— Понятно, — смягчилась она, — ну тогда ладно. Так вот, это реликвия называется «Связь Сердец». Изначально Фаолонде окутывал их святостью, чтобы влюблённые, оказавшись рядом, могли понимать друг друга без слов, ощущать эмоции друг друга, высказать всё то, что чувствуют в глубине души. Так как это по сути безделушки, которые делают младшие послушники, то и сила Единителя Судеб, которую они вкладывают, невелика. Сам понимаешь, чтобы получилось что-то значительное, в созидание нужно вложить душу.

— Невелика? В каком смысле?

— Пусть это звучит слишком по-научному, неподобающе для божественного, но радиус действия реликвии — не больше десятка ярдов.

— Но при чём здесь коты и деревья? — спросила Кенира — Ты сказала: «Связь Сердец», я думал, что это должно как-то касаться любви, Права твоего бога.

Незель вновь звонко рассмеялась:

— У тебя сложилось упрощённое представление о моём повелителе, но не расстраивайся, чтобы осознать всё полностью, нужно быть его жрецом. Пусть у дерева нет сердца, но любовь всегда многогранна. Крепкая дружба, привязанность хозяина и питомца, чувства, что садовник вкладывает, выращивая саженец, поливая его, удобряя и защищая. Все эти чувства создают невидимые узы, подвластные моему господину. Главное, чтобы изначальные чувства были сильны и искренни. Именно поэтому Фаолонде противны Узда и Поводок — извращённая и осквернённая связь, подменяющая любовь рабством.

Я сглотнул, вспомнив ту безграничную преданность меня-Нриза и готовность лебезить перед ауф Каапо, чтобы любым способом угодить своему рабовладельцу. Как бы мне хотелось, чтобы на Эгора обрушились все божественные кары, причём не только Фаолонде, но и всех остальных богов вместе взятых! Вот только я при этом понимал глупость и тщетность этого желания.

Незель взяла два кулона и протянула нам с Кенирой.

— Возьмите, — улыбнулась она. — Они, конечно, кажутся вам безделушками, но вы всё поймёте сами. Особенно, если наденете их на ночь.

Мы приняли реликвии из рук жрицы и переглянулись. Боюсь, что мой рот глупо приоткрылся — пусть глухо, пусть словно издалека, но я услышал чувства и желания Кениры. И она ошарашенно уставилась на меня в ответ.

— Сила господина безгранична, — улыбнулась Незель, — а эта реликвия — лишь малый её отблеск.

— Незель, скажи… — замялся я.

— Да, Улириш?

— А как бы мне получить третий медальон?

«Знакомым» Ксандаша оказался маленький и юркий мужчина неопределённого возраста по имени Жаген, который, назвал себя «свободным агентом по недвижимости». У него не было ни своей фирмы, ни какого-то официального места работы, ни даже помещения, где он бы мог встретиться с людьми. Как говорил он сам: «Улица — вот мой офис».

Несмотря на наш с Кенирой скепсис, в деле он действительно разбирался. За полные три дня мы исколесили всю столицу, разглядывая «объекты недвижимости», как их называл Жаген, встречались с хозяевами, и их представителями, проходили внутрь домов и апартаментов, чтобы присмотреть хоть что-то, подходящее для нового места жительства.

Увы, особого успеха нам не сопутствовало. В богатых престижных кварталах недвижимость была нарасхват, недостаток предложения сопровождался обилием спроса. Мы с Кенирой, считавшие себя не просто обеспеченными, но даже богатыми, в этот момент словно вернулись во времени назад, когда изо всех капиталов у нас оставались только топор, камни и вырубленные в лесу жерди. Стоимость домов на Рычащем Холме начиналась от четырёх миллионов курзо, и я бы не сказал, что при такой цене нам эти особняки нам пришлись по душе. Владельцы, казалось, соревновались в вычурности и величине строений, напоминавших настоящие дворцы. Вымощенные разноцветными камнями дорожки, изукрашенные статуями и аккуратно стриженными кустами и деревьями территории, затейливая лепнина и барельефы.

Несмотря на то, что отец частенько любил рассказывать о благородных корнях рода Зиберт, я вырос простым немецким парнем и к особой роскоши не привык. Мысль о том, что я буду жить в настоящем дворце, для которого придётся нанимать прислугу просто для того, чтобы поддерживать всё в порядке, вгоняла меня в депрессию.

Кенира, родившаяся и прожившая всю жизнь в королевском замке, ни за какие деньги в мире не хотела оказаться там снова, так что всю эту роскошь тоже забраковала.

Ощутив всё же мимолётное сожаление по уходящей вдаль жизни богача, я попросил Жагена присмотреть нам что-то попроще. И тогда он повёл нас в город, где показал несколько домов и даже отдельных квартир. Мне нравилась идея находиться среди людей, участвовать в жизни города, ходить по магазинчикам и сидеть в ресторанах, но нам требовался отдельный дом с большим залом, который можно было использовать для ритуалов. Тут же дома тесно жались друг к другу, росли ввысь, а не в ширь. Так что мы отклонили и этот вариант, хотя денег хватало с избытком.

И я, и Кенира собирались пойти в университет, так что желали мы расположиться как можно ближе к кампусу. Там имелось достаточно подходящих домов, окружённых высокими заборами и имеющих обширные участки с садами и двориками. Но, увы, поселиться в этом месте желали не мы одни — свободных домов не было вовсе, да и никто из владельцев со своей собственностью расставаться не хотел. У нас с Кенирой имелось достаточно денег, чтобы попробовать подобрать дом по нраву, предложив двойную, а то и тройную цену. Вот только тогда на покупку потребовалось бы значительно больше времени, а мы не хотели обременять Ксандаша и Лексну слишком долго. Жаген всё равно пообещал, что поспрашивает владельцев, кто и за какую сумму готов уступить свой дом, так что мы, сделав несколько кругов по кварталу, поехали смотреть недвижимость дальше.

К сожалению, дальше нам успех тоже не сопутствовал. Жильё, что мы осматривали, было то слишком далеко от университета, что сразу добавляло неоправданно большое время на дорогу, то не подходило по требуемым параметрам, то имело маловатую прилегающую территорию или слишком много лишних соседских глаз. Поэтому к концу третьего дня мы с Кенирой решили заплатить Жагену денег за столь познавательную экскурсию, а также уполномочить вести переговоры о покупке дома возле университетского холма, заранее смирившись с финансовыми потерями.

Признаться, пусть я и надеялся на скорейшее разрешение вопроса, но задержке не удивился. Даже в современном мире, в нашу информационную эпоху со всеми газетами, радио, телевидением, компьютерами и BBS поиск жилья мечты представлял собой длительный и сложный процесс, причём независимо от покупки или аренды. В особенности, если у покупателя имелись требования к месту или планировке. Возможно, нам с Кенирой следовало бы купить хоть что-то, может даже где-то в пригороде или деревне, а потом, получив регистрацию и вид на жительство в Федерации, подобрать дом по вкусу. Может стоило бы вообще купить какую-нибудь развалюху, обращая внимание лишь на место, снести и построить там свой дом, проект которого я, как архитектор, запросто смогу сделать и сам. Вот только это требовало массы времени, тратить которое мы не были готовы.

Рассчитавшись, мы пожали друг другу запястья, довезли Жагена к его дому и собрались отправиться назад ко Ксандашу и Лексне. Но тут я заметил, что Жаген не спешит заходить в подъезд, а стоит, будто колеблется.

— Жаген, ты хотел сказать что-то ещё? — спросила Кенира.

— Есть ещё вариант, — наконец, сказал он. — Но, признаюсь, он настолько плох, что мне даже не хотелось бы вам его предлагать.

— Мы пересмотрели немало не слишком подходящих домов, — усмехнулся я. — Одним больше, одним меньше ничего не изменит. Но если этот совсем не годится, то чего ты вообще решил о нём рассказать?

— О, в том и дело, что он-то как раз под ваши требования и подходит. Вот только сугубо формально.

— А в чём же тогда проблема? — удивилась Кенира. — Давай съездим, посмотрим. Время у нас есть.

— И вы, уверен, его потеряете зря, — вздохнул Жаген. — Но поехали.

Он снова запрыгнул в наш Чотош и принялся показывать направление. Мы проехали почти через весь город, пересекли мост и потом долго кружили узкими улочками. Наконец, мы свернули на набережную и проехали мимо доков и небольшой ремонтной верфи.

— Остановитесь возле того красного забора, — распорядился Жаген. — Мы приехали.

Вытянув из сумки большую вязанку ключей, Жаген долго их перебирал, пока нашёл подходящий. Сунув его в замочную скважину, он провернул пару раз, распахнул калитку и предложил нам зайти.

Внутри оказался просторный неухоженный двор, заросший высокой и уже пожухлой травой, несколько больших фруктовых деревьев, чьи схожие с яблоками плоды валялись и гнили на земле, высокие заросли кустов, через которые вела извилистая тропинка, спускающаяся к реке к небольшому покосившемуся пирсу для лодок. Такой же полуразвалившийся сарай стоял в углу дворика. Но моё внимание больше всего привлекал дом.

Большое здание с белыми стенами было укрыто потемневшей от времени черепицей, имело террасу с прекрасным видом на реку и большие окна, стекло в одном из которых было разбито. Здание скорее походило на маленькую гостиницу, чем дом для одной семьи, и так напоминало здания родины, что я даже сглотнул горечь во рту.

— Проходите, — сказал Жаген, открывая дверь.

Мы зашли внутрь и начали обходить здание. На земном этаже нас встретила одна огромная пустая комната. Видать, это когда-то действительно была гостиница, а тут находился обеденный зал. Высокие потолки удерживались деревянными балками, лестница возле одной из стен вела на первый этаж, а три двери — в уборную, кладовую и небольшую кухню. На первом этаже находилась туалет, большая ванная, четыре комнаты, выход на террасу и крутая лестница на второй этаж. Тут нас встретил длинный коридор, туалет, ещё одна ванная комната, три крошечные комнатушки и откидная лестница, ведущая на чердак.

— И сколько это всё стоит? — спросил я Жагена.

— Дорого, — признался он. — Для такого места — даже слишком. Сто сорок чёрных. Сами понимаете, зря потраченное время.

— Погоди, Жаген, — сказала Кенира, выразив наше общее удивление. — Но мы видели много домов гораздо хуже, причём за большие деньги. К примеру, последняя квартира стоила двести пятьдесят.

— Так то же в центре! — сказал Жаген тоном, словно объяснял что-то очевидное малым детям. — И полмиллиона возле Университетского холма, которые вы были готовы заплатить, это, конечно, в полтора раза выше реальной цены, но всё равно того стоит. Тут же…

— А что не так тут? — удивился я. — Холм вот он — только руку протяни, конечно, надо пересечь реку, мост недалеко, к тому же можно переплыть на катере или лодке. И дом выглядит хорошим, его, конечно, немного подновить да купить мебель… Стоп! А может он в таком состоянии, что сразу рухнет нам на голову?

— Да нет же! — фыркнул Жаген. — Простоит ещё века! Да и ремонт с мебелью не проблема — могу вам подогнать знакомых ребят, сделают всё за пару дней. Сразу скажу честно: для такого вы сможете найти кого-то и дешевле, а я имею свою выгоду и от них получу долю. Сами понимаете, что-то скрывать нет смысла.

Я его действительно прекрасно понимал. У нас хватало денег, чтобы заключить столько договоров именем Керуват, сколько нужно, а значит, любые попытки обмануть или нечестно на нас нажиться неизбежно бы вылезли наружу.

— И мы с удовольствием воспользуемся предложением, даже дадим премию за скорость и качество, — решил я. — Но ты всё равно не хочешь, чтобы мы эту сделку заключили. Слишком малая сумма, а значит, и твоя комиссия?

— Признаюсь честно, чем дороже дом я продам, тем больше получу от хозяев. Но дело не в этом, комиссия со ста сорока чёрных тоже очень неплоха. Мне не хочется за то, что поселил вас здесь, отвечать потом перед Ксандашем. Дом и участок тут отличные, расположение вроде бы тоже, проблема только в самом районе. Тут неподалёку доки, а там пересекаются интересы Красных Клыков и Теней Криаза. И если вам этого мало, то меньше чем в полумиле ниже по течению — свалка. К счастью, ветры тут дуют в другую сторону, так что запах доносится редко, но баржи с хламом плавают через день.

Мы с Кенирой внимательно переглянулись. Конечно, у места имелись некоторые недостатки, особенно что касалось криминала. Но в остальном это был лучший вариант изо всех, что нам встретились за сегодня. Отсюда было недалеко до университета, проехав через мост, можно было быстро прокатиться в центр города, да и улица Кожевенников, а значит и жилище Ксандаша, находились лишь на расстоянии броска камня. К тому же, для кого-то недостатки, а для кого-то — возможности!

— Свалка, говоришь? — улыбнулся я. — Берём!

В прошлой жизни я никогда не был богатым настолько, чтобы вести себя так, как сейчас. Всегда сравнивал ценники фирм, которым предстояло ремонтировать канализацию в родительском доме или же устанавливать кухонную мебель в моей квартире, разговаривал с менеджерами и прорабами и всячески пытался получить скидку на услуги.

Теперь же, после крупного выигрыша и огромной суммы денег, лежащей на счетах Объединённых Финансов Дариид, у меня появились какие-то совершенно неожиданные замашки нувориша. И с этим следовало бороться, но когда-нибудь потом. Пока что я просто описал Жагену, что хочу видеть в новом доме, и сделал, воспользовавшись земным профессиональным опытом, несколько эскизов. Жаген обещал, что «его ребята» управятся за четыре дня. Тем временем мы занялись оформлением бумаг в городском магистрате, где также находился и кадастр собственности, и отдел регистрации жителей города и провинции.

Мне, как человеку, знакомому с немецкой бюрократической системой, было умеренно интересно, насколько тут всё отличается от дома. Сравнивать не пришлось. Оказалось, что в мире, где клятвы могут принять боги, достаточно в присутствии чиновника уполномочить доверенное лицо, и оно может заниматься скучными формальностями безо всяких доверенностей. И точно такие же клятвы гарантировали добросовестность представителя и отсутствие обмана. Поэтому мы с огромным облегчением сбросили самую скучную и затратную по времени часть на того же Жагена, который хорошо знал все процедуры и только рад был возможности дополнительного заработка.

Не знаю, что послужило причиной — то ли количество гостиниц, которые мы обошли в Нирвине, то ли общее число людей, возносящих молитвы госпоже Ирулин, но вечером я почувствовал, как связь с богиней изменилась. Она стала более глубокой, более сильной, а количество чудес, благ, которые я мог призвать её именем, увеличилось. Яркой вспышкой озарения ко мне пришло осознание, что теперь, призвав её силу, я стал способен на массовые воздействия и уже могу укладывать спать людей не по одному, а целыми толпами.

У подобной силы имелась масса ограничений, которые я тоже чувствовал самой своей сутью. К примеру, такое чудо могло вступить в действие только после начала вечерних сумерек и пропадало с рассветом, хотя, конечно, заснувшим людям ничего бы не помешало продолжить спать. Как и все остальные чудеса моей госпожи, его не получилось бы применить с намерением навредить заснувшим — Ирулин являлась благой богиней, а значит, сила её не могла быть использована во зло. И, главное, эти люди и животные должны были сами испытывать желание поспать, без принуждения, насилия или тайком подсыпанного снотворного.

Ещё я почувствовал, что даже те чудеса, к которым я мог взывать раньше, стали глубже и многогранней. Я стал способен не просто помочь заснуть, но и даровать нескольким людям общий сон, даже не погружаясь в него самому. Более того, теперь спящие получили способность своим сном управлять, как это делал я сам, пусть в гораздо более скромных пределах. Вечером я поделился своим открытием с Ксандашем и Лексной, и они с энтузиазмом согласились стать первыми, на ком я применю эту силу.

Утром я запретил себе даже строить догадки, как они воспользовались подобной возможностью. И под «запретил» я имею в виду настоящий ментальный блок, который я сознательно выстроил в своём мозгу, воспользовавшись его вычислительным режимом.

И на это имелись очень веские причины. Когда утром мы собрались на завтрак в столовой, глаза у Ксандаша и Лексны очень ярко блестели, это заметила даже их дочь Пала. При взгляде на Кениру Лексна почему-то загадочно улыбалась, а её щёки подозрительно розовели. Ксандаш при этом пытался на Кениру вовсе не смотреть, а при разговоре со мной просто опускал глаза. Через связь божественной реликвии я ощущал, что саму Кениру ситуация очень веселит, но в её эмоциях проскакивало также какое-то чувство, очень напоминающее желание отомстить.

А когда после целого дня поисков доступных материалов для восстановления Таага, мы, наконец, вернулись назад и легли спать, Кенира начала претворять план своей мести в жизнь.

Царство сна встретило нас привычными облаками, которые тут же перетекли в обычный немецкий ландшафт с полями, садами, горами невдалеке и чистым голубым озером, раскинувшимся у подножия холма. Я горел энтузиазмом — ведь пролистанные у Лексны учебники и книги по магии открывали массу возможностей, которыми я мог бы поделиться с Кенирой немедленно.

Она возникла незаметно прямо рядом со мной, соткавшись из воздуха, и я приветливо улыбнулся, в очередной раз залюбовавшись её красотой и всё так же до конца не веря, что столь восхитительная и прекрасная девушка изо всей бесконечности мужчин мира Итшес избрала и полюбила (теперь я это знал совершенно точно) именно меня.

Кенира осмотрела окрестности загадочным взглядом и улыбнулась. Местность подёрнулась туманом, я почувствовал, как она делает попытку изменить течение сна, поэтому сразу же передал ей нити управления. Она благодарно кивнула.

Окружающее пространство тут же снова изменилось. Мы очутились в просторной светлой комнате с большими окнами. Теперь я почему-то лежал на очень высокой кровати, а две такие же по обоим бокам пустовали. Вокруг меня стояло множество загадочных артефактов, один из которых проецировал в воздух иллюзию с цифрами, меняющимися в такт каждому моему дыханию и сердцебиению. В совокупности с чистым, но каким-то безжизненным воздухом, это давало отчётливое ощущение больничной палаты. Укрепляла это ощущение моя одежда. Несмотря на весёлую разноцветную окраску ткани, покрой напоминал свободную ночную рубашку или же больничную робу пациента. Я удивлённо взглянул на Кениру, но её рядом со мной не оказалось.

Вместо неё я увидел Лексну, стоявшую неподалёку, одетую в свою жёлтую целительскую униформу, которая, казалась, села после стирки и теперь плотно обтягивала прекрасную фигуру, оставляя мало пространства для воображения. Лексна держала в руках планшет и со сосредоточенным вниманием пролистывала там бумаги.

— Итак, пациент Зиберт, — наконец, сказала она, — ваш случай очень запущен. Потребуется интенсивная терапия.

— Кенира, что…

— Пациент, похоже у вас провал в памяти, меня зовут доктор Лексна. Но не беспокойтесь, медицина в наши просвещённые времена способна одолеть любой недуг.

Она повесила планшет на изножье моей кровати и подошла поближе. Помахав несколько раз перед лицом ладонью, она расстегнула верхнюю пуговицу своего целительского одеяния, продемонстрировав соблазнительные полушария.

— Что-то в вашей палате слишком душно, — пояснила она. — Итак, мы начнём с небольшого массажа, чтобы разогнать кровь и усилить эффект от исцеления.

Она опустила одеяло, закрывавшее моё тело и положила руки мне на грудь. Больничная роба, в которую я был одет мгновением ранее, куда-то испарилась. Я скосил глаза. Моё тело во сне оставалось тем же привычным сорокашестилетним, вот только мускулы, которые я получил в реальности вследствие изнурительного труда и с помощью использования опасных для жизни препаратов, каким-то образом перенеслись и сюда. Как священник богини я чувствовал, что это вовсе не проделки Кениры, а результат моего нового самоощущения, что усилия, затраченные наяву, отобразились и на моём ментальном образе. Несколько раз проведя по моим грудным мышцам и прессу руками, она дотронулась до моей кожи заострёнными ногтями, покрытыми бледно-голубым лаком. По телу тут же пробежали мурашки, и я покрылся гусиной кожей.

— Похоже вы, господин Зиберт, почти здоровы, но требуется интенсивная реабилитация. К счастью, я являюсь именно таким специалистом, поэтому немедленно вам помогу.

Она окончательно откинула одеяло, а увидав, что тело пациента находится во всеоружии, лукаво усмехнулась и расстегнула на своей одежде ещё одну пуговицу.

— Пациент Зиберт, вы чересчур напряжены, — сказала она, охватывая «напряжённое» место ладонью. — И моя первая задача — помочь вам расслабиться!

Она исчезла и через мгновение очутилась на кровати, оседлав мои ноги верхом. Курточка униформы теперь была полностью расстёгнута и больше не закрывала красивую полную грудь, а жёлтые брюки куда-то и вовсе исчезли.

— Итак, пациент, приступаем к терапии, — хищно усмехнулась она. — Не беспокойтесь, больно не будет!

Она решительно подалась вперёд, но я вытянул руку, чтобы её остановить. Ладонь тут же ощутила теплоту и упругость её груди, поэтому я почувствовал сожаление, что придётся сделать то, что я собирался сделать.

— Кенира, стой! — сказал я решительно. — Мы должны остановиться, немедленно!

Девушка отстранилась и посмотрела на меня с явным недоумением.

— Ули, ты чего? — удивилась она. — Если тебя смущает, что Лексна и Ксандаш наши друзья, то поверь мне, ночью их это ничуть не останавливало! Лично я совсем не против, но считаю, что имею полное право ответить тем же.

Я замялся, подбирая слова, пытаясь сформулировать свои ощущения так, чтобы они не звучали смешно и глупо.

— Дело вовсе не в этом, — возразил я. — Нет, конечно, мне немного неловко видеть лицо Лексны, но я всё равно знаю, за ним находишься ты, девушка, которую я… с которой я…

— Ули, то, что ты решил признаться в любви именно сейчас, это очень мило, но в чём именно проблема? Сны предоставляют столько невероятных возможностей, а ты ими почему-то никогда не пользуешься!

— Да как ты не понимаешь! — воскликнул я. — Сон — это Царство госпожи, и использовать его для…

Договорить я не успел. Неведомая сила выдернула меня из больничной койки, окружающее пространство смялось, словно попав в какой-то пространственный водоворот, и подёрнулось туманом. А когда туман разошёлся, я обнаружил себя полностью одетым, стоящим рядом с Кенирой на упругой облачной поверхности. Перед нами на расстоянии нескольких шагов и, одновременно, очень далеко стояла высокая женская фигура, которая вместе с тем вздымалась в небо, возвышаясь над горизонтом.

С помощью той невидимой связи, что соединяла меня с богиней, я чувствовал её недовольство и одновременно какую-то мягкую укоризненную жалость, словно я являлся ребёнком, совершивший не слишком серьёзный, но и не слишком умный поступок.

Кенира, теперь стоявшая рядом со мной в своём привычном облике, удивлённо вытаращила глаза.

Ирулин не двинулась с места, но внезапно очутилась прямо перед нами. Я опустился на колено, и Кенира тут же повторила мой жест. Мягкая прохладная рука легла мне на голову, погладила с нежностью и материнской лаской.

— Встаньте, — мягким голосом сказала богиня.

Мы немедленно подчинились. Я взглянул на её безупречно красивое лицо и моё сердце вновь охватили отчаяние и чувство вины. Пока я развлекался, занимался покупкой дома, играл в карты и разделял ложе со своей молодой прекрасной девушкой, она томилась в плену у ауф Каапо, распятая на алтаре и неспособная даже явиться в своём Царстве.

— Глупый Ульрих, — улыбнулась богиня, почувствовав мои мысли. — Именно благодаря тебе, именно из-за того, что ты, не прекращая усилий, нёс моё имя, теперь я здесь. И ты, Кенира… Я благодарна тебе, дитя. Не только потому, что ты веришь в меня столь рьяно, но и за то, что делаешь моего паладина счастливым.

Будучи почти на голову выше Кениры, Ирулин наклонилась и нежно поцеловала ту в губы. Пусть в этом поцелуе не было ни крупицы эротики, лишь тепло и материнская забота, но совершенно внезапно для себя я ощутил острый укол ревности. Что самое смешное, ревновал я одновременно как к Кенире, так и к богине, ощутив вместе с тем и внезапное сильное возбуждение от вида двух целующихся прекрасных женщин.

Ирулин словно почувствовала мои эмоции, она повернулась ко мне, нежно провела рукой по щеке и поцеловала меня таким же мягким поцелуем. Мои щёки заполыхали. Сцена с больничной палатой, разыгранная Кенирой, отпустила меня не до конца, я поймал себя на том, что не только наслаждаюсь этим происходящим, но и что мой взгляд всеми силами пытается проникнуть в вырез туманного платья. К моему пущему ужасу, сон паладина богини снов продолжал подчиняться его желаниям, поэтому туман, окутывающий тело госпожи, начал рассеиваться.

Ирулин отстранилась и, глядя на мой смущённый вид, загадочно улыбнулась.

— Кенира, дитя, — обратилась она к моей спутнице, — к сожалению, мои возможности ограничены. Я чувствую твоё желание, твои веру и любовь. Ты могла бы стать сильной жрицей, и я бы с радостью приняла тебя под своё крыло. Но чтобы установить связь со своим последователем, чтобы сделать его проводником силы, богу нужно Явиться. Увы, этой возможности я лишена.

— Но когда-нибудь, очень скоро, мы… — пробормотала Кенира.

— Возможно, мы встретимся по-настоящему, — согласилась Ирулин. — А пока что живи и наслаждайся жизнью. Ведь именно счастье последователей — то, что желает любой из благих богов.

Кенира повернула голову и посмотрела на меня очень выразительным взглядом. Я открыл было рот, чтобы высказать Кенире всё что я думаю по поводу её выходки, но меня перебила Ирулин:

— И Кенира полностью права. Сон — это моё Царство, территория моей силы. Благодаря вам двоим, у этой силы появилась новая грань, дополняющая мои возможности. Теперь я могу даровать людям исцеление от душевного увечья, вернуть потерянную магию. Но главное остаётся неизменным. Всё, что я несу своим последователям — исцеление души, радость, отдых и отсутствие боли. И то, что вы с ней собирались делать, не просто лежит в рамках моего Права, а является его эссенцией. Пока этого хотят оба партнёра, пока их действия не несут боли и страданий, до тех пор мне это угодно.

— Я слышала, смотрела… Ну, есть такие монетки, — сказала Кенира густо покраснев, — где есть и боль, и страдания. Но партнёры этого хотят, да ещё как!

Богиня звонко рассмеялась, на мгновение перестав напоминать величественное божество, а превратившись в обычную красивую девчонку.

— Я понимаю, о чём ты, — сказала она. — Но если эта боль приносит радость, тогда она мне тоже не противна. Ведь в этом случае плеть и кандалы перестают быть инструментами пыток, а становятся…

— Стоп-стоп-стоп, — вмешался я, святотатственно перебивая госпожу. — То есть вы оба говорите, что всё, приносящее радость здесь, во снах, даже если это совершенно неприлично или вообще аморально…

— Мораль, приличия и предрассудки — это область человеческая. Для бога есть только его Право. Ты считаешь, что использование моих сил таким образом — святотатство. Вот только святотатством является лишь желание навредить, сделать кому-то плохо и причинить настоящую боль. Боли и страданий, мой паладин, ты не почувствовал, а очень даже наоборот. Не так ли?

— То есть то, что я превратилась в Лексну, тоже не считалось чем-то плохим? — спросила Кенира.

— Конечно, нет, ведь это доставило массу удовольствия вам обоим, — кивнула богиня.

— А если мне захочется… — Кенира густо покраснела. — Ну вдруг, когда-нибудь…

Богиня солнечно улыбнулась, озарив нас сиянием своей улыбки в самом буквальном смысле. Мир вокруг посветлел.

— Право бога абсолютно, оно не знает исключений. Но боги тоже разумные мыслящие существа, а не бездушные функции. Пусть наше существование определяется нашим Правом, мы всё равно испытываем желания и устремления. Меня бы это ничуть не разозлило, наоборот, я была бы даже польщена.

Я ошарашенно переводил взгляд с Ирулин и Кениру, безуспешно пытаясь подобрать слова. Возможно, я как-то не так понял смысл их разговора, возможно последние слова касались ситуации в целом, а не подразумевали то, что, как мне казалось, подразумевали.

Кенира, увидев моё лицо, рассмеялась.

— Госпожа всё разрешила!

— Моё время выходит, — сказала Ирулин, — и больше с вами оставаться я не могу. Но вам есть чем заняться и без меня. До встречи! Надеюсь, очень скорой!

Её тело подёрнулось рябью и истаяло клочками лилового тумана. Кенира повернулась, пристально посмотрела мне в глаза и усмехнулась очень хищной улыбкой.

Пространство вновь изменилось, я почувствовал спиной мягкий матрац кровати, а под головой большую подушку. Вместо Кениры рядом с моей кушеткой вновь возникла полностью одетая Лексна и посмотрела на меня очень строгим взглядом.

— Пациент Зиберт, вы снова нарушили предписания целителя, — уперев руки в бока сказала она. — Это никуда не годится.

— Но доктор Лексна, что же мне теперь делать? — в притворном страхе округлил я глаза.

— Процедуры придётся повторить ещё раз, — ответила она, потянувшись руками к пуговицам форменной курточки. — И на этот раз постарайтесь, чтобы ваш лечащий врач остался полностью доволен.