Горячий шоколад в зимнюю ночь

Глава 17

Тина

Если бы меня спросили, чего нельзя делать ни под каким предлогом, я бы ни минуты не раздумывала над ответом.

Не заводить фейковых отношений с парнем.

Особенно если это ваш симпатичный сосед-приятель. Особенно если вы дорожите дружбой с ним. Особенно если он прямо говорит вам, что не заинтересован в настоящих отношениях.

Я была бы искренне рада, если бы кто-то предостерег меня от этой глупости.

Чего я там хотела? Сохранить гордость? Доказать Джону, что держу все под контролем? Не упасть в грязь лицом перед старшими сестрами?

Что ж. Джону и сестрам я, может быть, и доказала, вот только это не принесло мне никакого облегчения и удовлетворения. Потому что моя авантюра обернулась против меня самой. Потому что сегодня утром я проснулась почти голая в одной постели с человеком, в которого была безответно влюблена, но который видел во мне исключительно подругу, что не прочь поразвлечься без обязательств.

Зак спал очень крепко, закутавшись в одеяло по самый подбородок. Его рот был расслабленно приоткрыт, но между бровями залегла морщинка, словно во сне его что-то тревожило. Сама того не сознавая, я протянула руку и провела пальцем по пухлым губам, но Зак даже не шелохнулся. У меня в горле встал колючий ком от воспоминаний, как эти губы сводили меня с ума. Как я перешла все границы. Как, желая получить хоть частичку его любви, вручила ему свою гордость, которую как раз хотела сохранить при помощи наших фиктивных отношений.

Я судорожно втянула носом воздух, а потом медленно выдохнула через рот, чтобы успокоиться и не расплакаться.

Я сама виновата.

Вчера, когда он поцеловал меня, мне нужно было остановить его. Но как прервать то, чего так отчаянно желаешь? Как добровольно отказаться от самых страстных, но в то же время нежных и бережных прикосновений?

Нужно срочно взбодриться и привести мысли в порядок.

Осторожно, чтобы не разбудить Зака, я вылезла из-под одеяла и, переодевшись в спортивный костюм, который специально прихватила из общежития, отправилась на пробежку. Морозный влажный воздух туманного утра проникал в грудь и пронзал легкие колючей проволокой. Руки заледенели от холода, а нос наверняка покраснел, но я чувствовала некое удовлетворение от этих неудобств.

Поделом тебе, Тина Денвер.

Если бы неподалеку находился водоем, я бы с радостью окунулась в ледяную воду, лишь бы очистить разум. Вот только я сомневалась, что это остудило бы жар в тех местах, которых вчера касались руки Зака.

Несколько предательских капель проделали влажную дорожку по моим щекам. Я стерла их окоченевшими пальцами и замедлила бег, а потом и вовсе остановилась.

Пригород Арден-Сити все еще спал. Туманная дымка почти поглощала дома, и она же густым облаком стелилась по верхушкам деревьев в небольшом лесу, раскинувшемся на окраине.

Мое будущее было таким же туманным. Я так погрязла в собственной лжи, что теперь не знала, как из нее выбраться. Точнее знала, но до ужаса боялась сделать первый шаг – признаться во всем Заку.

Каждый шажок к дому Калифов отдавался свинцовой тяжестью в груди и режущей болью в ступнях, как будто дорога была устлана битым стеклом. Я знала, что предстоящий разговор разобьет мне сердце, но лучше перетерпеть последствия болезненного расставания сейчас, чем и дальше травить себя сладким ядом лжи.

Добежав до дома Зака, я уже собиралась войти в лифт, как вдруг зазвонил телефон. Мне по «Фейстайм» звонила Эмма, с которой мы не разговаривали с того злосчастного вечера. Я колебалась, не зная, ответить на звонок или отклонить его, но в глубине души вся эта ситуация угнетала меня.

«Может, хватит уже убегать от проблем? Пора встретиться с ними лицом к лицу», – воззвал внутренний голос.

Я поднялась на один лестничный пролет, села на подоконник и, надев наушники, ответила на звонок. На экране появилось сразу два окошка, потому что Эмма подключила меня к видеочату с Оливией.

– Привет, Ти, – начала Эмма. – И пока ты не бросила трубку, я хочу извиниться за свое поведение и попросить выслушать меня до конца.

На ней было платье с пышными рукавами-фонариками и уродливым ажурными воротником. Видимо, она репетировала очередную роль романтичной девы из средневековой эпохи.

– Привет, Ти, – сказала Оливия, лежащая на кровати в обнимку с плюшевым полосатым котом. – А я тут в качестве рефери, чтобы вы словесно не поубивали друг друга.

– Привет, девочки, но я не в настроении разговаривать, если честно, – кисло промямлила я.

– Но ты ответила на звонок, а значит, где-то в глубине души хотела, – заметила Олив.

Из нас трех она обладала самым гибким характером. Была беззаботной, веселой, общительной, и ее просто нельзя было не полюбить.

– Тина, я зря не доверилась тебе и начала в чем-то подозревать, – снова заговорила Эмма. – Прости меня, пожалуйста. И когда я сказала, что ты соревнуешься с нами, я не хотела тебя упрекнуть или задеть. – Она нервно вздохнула, подбирая слова.

Я смотрела на сестру через экран телефона и нервно покусывала губу. Эта привычка определенно передалась мне от Зака.

Зак… Когда в начале семестра я добровольно впустила его в свою жизнь, то и представить не могла, что он перевернет ее с ног на голову, заставит меня по-новому взглянуть на мир и на саму себя, пошатнет мои идеалы и изменит взгляды и привычки. Изменит меня.

– Джон сказал тебе правду, – выпалила я, не в силах больше держать в себе груз переживаний и страхов.

– Что? – изумленно переспросила Эмма. Тут кто-то окликнул ее, но она грубо огрызнулась и потребовала закрыть дверь гримерки с обратной стороны.

– А ведь Коул предлагал купить вино на вечер, – пробормотала Оливия себе под нос. – Оно было бы весьма кстати. Рассказывай, Ти. Во что ты вляпалась?

При любых других обстоятельствах я бы разозлилась на Олив из-за ее вечных саркастичных подколок, но сейчас они бальзамом ложились мне на сердце. Казалось, впервые за долгое время я хотела не соревноваться с сестрами, а чтобы они просто были рядом со мной. Ни как кумиры, к идеальности которых я всю свою жизнь стремилась. Ни как соперницы, которых я никак не могла превзойти. А как родные сестры, которые пусть и не могли помочь мне решить проблемы, но могли выслушать.

– Я влюбилась в парня, с которым у меня были фейковые отношения, а вчера мы почти переспали.

Я тихо всхлипнула, а потом рассказала историю целиком, начиная с нашего с Заком знакомства год назад. За эти полчаса я, вероятно, выплакала годовой запас слез. Вместе с ними утекли все мои силы, но я почему-то почувствовала толику облегчения. Груз вранья, давивший на плечи, как бетонная плита, будто стал легче.

Я была честна хотя бы с сестрами.

– Ти, – сочувственно произнесла Олив, которая тоже прослезилась во время моего рассказа. – Мне так жаль, что ты переживала все это в одиночку, хотя у тебя аж две родных старших сестры. Почему ты сразу нам не рассказала?

– Вы что, не понимаете? – с долей возмущения спросила я. – Я не могла снова облажаться перед вами. Хотела доказать, что… – Я замолчала, пытаясь подобрать правильные слова.

– Тина, ты наша младшая сестра, – тихим увещевательным тоном начала Эмма. У нее на лбу выступила испарина, и несколько прядей, выбившиеся из объемного парика с кудряшками, прилипли к висками и шее. Видимо, в гримерке было очень жарко, да еще и в таком сценическом костюме. – Тебе не нужно нам что-то доказывать. Мы любим тебя любую.

– Я всю жизнь хотела стать идеальной, как вы. Но так ничего и не вышло.

Набравшись смелости, я наконец-то подняла глаза на экран телефона и посмотрела на сестер. Хотя Эмма и Оливия были двойняшками, они походили друг на друга разве что цветом волос, но сейчас их взгляды, обращенные на меня, были совершенно одинаковыми.

В них читалось изумление.

– Идеальные? Мы? – с неподдельным скепсисом спросила Олив.

– Ну да. Только не говорите, что не замечаете эту пропасть между вами и мной. – Я старалась не звучать жалко, но у меня, похоже, ничего не получалось. – Вы обе нашли свое призвание и добились таких высот, какие мне и не снились. Ты, Олив, скоро станешь олимпийской чемпионкой, я в этом даже не сомневаюсь. Ты, Эм, выступаешь на Бродвее, и билеты на спектакли с твоим участием скупают за месяцы вперед. А я до сих пор ничего не добилась и даже не знаю, чем хотела бы заниматься.

На несколько секунд между нами повисла звенящая тишина. Я хорошо знала, что, будь сестры сейчас вместе, они бы обменивались многозначительными взглядами, общаясь друг с другом без слов. Потом Эмма сняла парик, оставшись в сеточке, под которой были собраны в пучок ее короткие осветленные волосы, и заговорила усталым голосом:

– Ти, я уже три года выступаю на Бродвее, а мне дают лишь однотипные роли романтичных дев-страдалиц. Я хочу играть что-то серьезное, но режиссер твердит, что я пока не готова. Не доросла. – Она горько усмехнулась. – А сколько разгромных статей критиков я прочла про свою «бездарность»! Если я не рассказываю вам и родителям о своих трудностях, это не значит, что их у меня нет, и я – ходячий идеал. Хотела бы я быть такой, но это не так.

– А я, – начала Олив, – собираюсь уйти из большого спорта после Олимпийских игр.

– Что? – в один голос воскликнули мы с Эммой.

От осознания того, что Оливия поделилась такой важной новостью с нами обеими одновременно, эгоистичный ребенок во мне готов был ликовать.

Олив улыбнулась, как будто это решение ее ничуть не беспокоило.

– Я устала. Хочу уйти в модельный бизнес, создать свою линию одежды, а в теннис играть только в свое удовольствие, а не ради погони за победами. Большой спорт невероятно жесток и суров, и я не хочу отдавать ему лучшие годы своей жизни. Это не спонтанное решение, оно взвешенное и вполне осознанное.

Я была в шоке от откровений сестер. Фасад их идеальности и недосягаемости рухнул в один миг, но от этого они не стали выглядеть хуже в моих глазах. Я наконец-то в полной мере поняла то, что Зак давно пытался до меня донести.

Никто не идеален, но каждый прекрасен в своей неидеальности.

И мои сестры тоже были прекрасны.

– А что касается тебя, Тина… – Эмма поставила телефон на туалетный столик так, чтобы мы видели ее, и начала снова надевать парик. – То, что ты еще не нашла своего призвания, совершенно не говорит о том, что ты посредственна или никчемна. Пока ты чувствовала себя неудачницей на фоне нас с Олив, мы, напротив, восхищались твоим трудолюбием и упорством. За что бы ты ни бралась – танцы, игра на пианино, готовка, рукоделие, учеба, спорт, – у тебя все получалось. Что-то лучше, что-то хуже, но ты никогда не останавливаешься, пока не добиваешься хоть какого-то результата. Не сворачиваешь на полпути. И это дорогого стоит, сестренка. Я уверена: когда ты найдешь дело своей мечты – что бы это ни было, – тебе не будет равных.

Я всхлипнула и даже не попыталась сдержать поток новых слез.

Бетонная стена между нами, которую, как оказалось, я выстроила сама, рухнула, и теперь мне стало гораздо легче дышать.

– А теперь что касается твоего хмурого красавчика. – Олив прищурила глаза, пытаясь спародировать угрюмый взгляд Зака. – Расскажи ему правду. Думаю, ты нравишься ему не просто как объект его сексуальных фантазий. Он дорожит тобой, по крайней мере, мне так показалось, когда он был у нас в гостях.

– Да, Ти, наберись смелости и расскажи все как есть, – поддержала близняшку Эмма.

Я поникла и прислонилась виском к холодному окну. Солнце уже поднялось высоко в небе и разогнало туман. По лестнице время от времени спускались жильцы дома и бросали на меня любопытные взгляды.

– Не могу, – призналась я. – Понимаете, если он не испытывает ко мне ничего, кроме сексуального влечения, то мое признание разрушит дружбу. А я не хочу его терять. Совсем не хочу.

– Я бы на твоем месте рискнула, – сказала Олив. – Но если не решишься, тогда просто предложи закончить фейковые отношения и остаться просто друзьями. Если ты дорога ему, он и сам не захочет отпускать тебя. А если мы ошиблись, то вы останетесь друзьями. Хотя нет. Я прилечу из Сакраменто и засуну теннисную ракетку ему в задницу.

Я прыснула от смеха, а Эмма закатила глаза и пробурчала что-то о полном отсутствии хороших манер у Оливии.

– Ладно, девочки, мне пора. – Я искренне улыбнулась, хотя на душе все еще было паршиво от переживаний о предстоящем разговоре с Заком. – Спасибо, и я люблю вас. Любыми.

Они наперебой начали говорить мне о том, что любят меня даже тогда, когда я веду себя как невыносимая заноза в заднице. Эти слова, разумеется, принадлежали Оливии.

После того как мы попрощались, я поднялась на третий этаж и уже собиралась отпереть дверь ключом, который стащила из куртки Зака, но она оказалась открыта, хотя я точно помнила, как запирала ее на замок. В гостиной витал едва уловимый аромат сладких духов с тонкими цветочными нотками. Я сняла грязные кроссовки и, стараясь ступать бесшумно, прошла в комнату Зака.

Он был там не один. Перед его кроватью на коленях сидела мисс Калиф. Она осторожно гладила крепко спавшего Зака по волосам, и у нее на лице отражалось столько любви, нежности и печали, что мне стало неловко. Как будто я увидела то, что не предназначалось для чужих глаз.

Я тихо кашлянула, и мисс Калиф испуганно вздрогнула, отпрянув от сына.

– Тина, здравствуй, – смущенно поздоровалась она и поднялась на ноги, отряхивая широкие потертые джинсы.

– Здравствуйте, мисс…

– Зафира, – шепнула она. – Я же просила.

Я кивнула и неловко потопталась у порога, желая поскорее попасть в душ.

– Пойду приготовлю завтрак. Закари и Сабрина те еще сони, в ближайший час они точно не проснутся. – Зафира поправила одеяло на Заке и удалилась на кухню, а я прошмыгнула в ванную.

К тому моменту когда я вышла из душа и переоделась, на кухне уже ждал горячий завтрак.

– Садись за стол, дорогая, я сейчас присоединюсь, – сказала мисс Калиф. Она сидела перед открытой дверцей стиральной машинки и вынимала одежду.

Мой взгляд зацепился за медицинскую форму, и я нахмурилась.

– Вы были на дежурстве? – удивленно спросила я. – Зак говорил, что вы поехали с ночевкой к своему мужчине.

Зафира замерла, а ее пальцы, сжимавшие дверцу, побелели от напряжения.

– Пожалуйста, не рассказывай ему, – попросила она, резко захлопнула стиральную машинку и подошла ко мне с корзиной в руках. – Нет никакого мужчины. Я выдумала его для Закари.

Она поставила корзину для белья у ног и села на стул напротив меня.

– Почему вы скрываете от него, что по выходным выходите на работу? – недоумевая спросила я.

Зафира тяжело вздохнула и провела ладонями по коротким кудрям. В прошлый раз ее волосы были идеально выпрямлены и уложены, а сейчас торчали в разные стороны непослушными пружинками.

– Аренда квартиры подорожала, и мне пришлось взять дополнительные смены, чтобы хватало денег на покрытие кредитной карты, – шепотом ответила она, словно боялась, что спящий в другой комнате Зак услышит ее. – Если Закари узнает, то обязательно захочет помочь и взять часть расходов на себя. А я не могу позволить, чтобы он тратил деньги, которые так долго откладывал для будущей стажировки. Вот и придумала мужчину. – Зафира горько усмехнулась и прикусила нижнюю губу. Так же, как это делал Зак, когда нервничал. – Кроме того, если бы он узнал, что по выходным я пропадаю на работе, то выяснил бы мой график и уезжал бы из дома за полчаса до моего приезда, как раньше. А так я могу приходить в разное время и видеть своего сына хотя бы недолго.

Мне стало не по себе от того, с какой легкостью она делилась со мной, незнакомой девушкой, семейными проблемами.

– Почему у вас такие… странные отношения с сыном?

– Тому много причин, – пожав плечами, ответила она. – Если коротко, я не смогла стать для него хорошей матерью, хотя очень старалась. Ладно, не будем о грустном. Завтрак совсем остынет.

Она приступила к еде, словно ничего не случилось, а у меня пропал аппетит. Я насильно затолкала в рот яичницу и запила ее кофе без сахара. Во время завтрака Зафира расспрашивала меня о семье и о том, как мы с Заком познакомились, но упорно обходила тему отношений с сыном.

Когда мы убрали со стола, из комнаты вышел Зак – лохматый, сонный и помятый. Увидев меня, он улыбнулся, и от его красоты мое сердце ухнуло в пропасть. А еще от предстоящего разговора. Потом его взгляд переместился на маму, и улыбка тут же померкла.

– Мaman, qu’est-ce que tu fais ici?^[24]– обратился он к ней хриплым после сна голосом. Судя по интонации, он задал ей вопрос.

– Решила приехать пораньше, чтобы провести с вами время, – ответила Зафира на английском.

Ее голос слегка дрожал от волнения, и мне еще сильнее захотелось сбежать из этой квартиры. И мое желание лишь усилилось от холодного, как льдина, тона Зака, когда он заговорил:

– Понятно. – Он повернулся ко мне: – Ти, собирайся, мы уезжаем. У меня полно дел в общежитии.

Зафира растерялась и начала нервно теребить пальцами бумажную салфетку.

– Так рано? Может, побудете тут еще немного? Мы могли бы… мы… – Она уставилась на меня полным мольбы взглядом.

Я не знала, что случилось между Заком и его матерью в прошлом, но сейчас мне было жаль мисс Калиф, которая еще час назад сидела на коленях перед кроватью сына и смотрела на него с любовью и тоской.

– Зак, мы не можем. Я обещала Рири доделать проект. Если мы уедем, она точно купит тарантула и скормит меня ему. – Я придала голосу веселые нотки, а потом брезгливо поморщилась, как если бы Рири действительно была на такое способна.

Зак громко зевнул и с кислым выражением лица подошел к столу.

– Только ради Рири, – буркнул он по пути.

– Что ради Рири? – спросила Сабрина, танцующей походкой выпорхнув из своей комнаты. – Умоляю, скажи, что ради меня ты готов посмотреть все серии «Леди Баг».

Зак недовольно застонал, а Рири бесцеремонно уселась к нему на колени и взлохматила и без того растрепанные волосы.

– Бегом умываться и чистить зубы, дети. А я пока приготовлю вам завтрак, – скомандовала Зафира и, проходя мимо меня к кухонному островку, одними губами произнесла «спасибо».



Пока мы с Рири вносили в ее проект по экологии последние штрихи в виде мини-деревьев и мелких животных, Зак помогал матери на кухне. Не без моего содействия она уговорила его вместе приготовить лазанью.

Когда нас с Рири позвали на обед, в гостиной стояли превосходные ароматы базилика и прованских трав. Я мысленно порадовалась тому, что утром у меня был легкий завтрак, и сытная лазанья спокойно могла вписаться в суточную норму калорий.

Мы с Рири прошли к столу, и Зак, как настоящий джентльмен, подвинул для нас стулья и поцеловал каждую в щеку, а потом, немного помешкав, проделал то же самое с мамой. Зафира от этого жеста просияла.

– Спасибо, mon cher.

Во время обеда мы беседовали на разные темы. Иногда семья Калиф плавно переходила на французский, но быстро исправлялась, понимая, что я не знаю ни слова.

– Mon fils, ты, вероятно, не слышал, – внезапно сказала Зафира, пока Зак и Рири спорили о том, что лучше: «Как приручить дракона» или «Гадкий я». – Макс с семьей переезжает в Канаду. Навсегда.

Зак помрачнел. Он невидящим взглядом уставился на свою кружку и сухим тоном спросил:

– Когда?

– Через неделю. Я подумала, может, ты захочешь попрощаться с ним. Ни на чем не настаиваю. Ты сам вправе решать, что делать.

– Хорошо. Заеду сегодня в гараж.

Зафира от неожиданности дернулась, и ложка, которую она сжимала в руках, громко звякнула о чашку. Я в недоумении наблюдала за ними, не понимая сути диалога, как вдруг вспомнила, что Макс – один из участников кавер-группы.

– Что? – с недоверием переспросила Зафира.

– Я попрощаюсь с Максом.

Зак шумно отпил из кружки, упорно игнорируя направленные на него удивленные взоры, а потом поднялся из-за стола.

– Тина, собирайся, заедем в гараж по пути в кампус. Мне еще нужно поработать и подготовиться к экзамену.

– Вы так скоро уезжаете? – оторопело спросила Зафира. – Может, посидите еще немного?

– Да, Зак, ты совсем не поиграл со мной, – надулась Рири.

Зак обогнул стол и поцеловал сестру в макушку.

– Обещаю, что на следующих выходных буду весь в твоем распоряжении. Поиграем в «салон красоты», я специально для этого волосы отрастил. – Он дернул себя за уже ставший привычным для меня пучок, собранный на затылке.

Рири изо всех сил пыталась сохранить обиженное выражение лица, но ее губы предательски дрогнули и растянулись в заговорщической улыбке.

– Я купила на распродаже быстросмывающуюся краску для волос. Готов походить пару недель с зелеными и красными прядями?

Зак с тяжелым вздохом кивнул и обернулся к матери:

– Спасибо, что рассказала про Макса.



Когда мы оказались наедине в его машине, воспоминания о прошлой ночи нахлынули на меня ударной волной, и я почувствовала нехватку воздуха. Олив и Эмма были правы. Я должна поговорить с Заком, но в голову не лезло ни одной мысли, как начать этот сложный разговор.

«Зак, вчера ночью мне было так хорошо с тобой, что я окончательно потеряла голову?»

Или лучше так: «Зак, я втюрилась в тебя по уши, будь моим настоящим парнем?»

Не годится.

Я знала, что нужно сделать.

Нужно поставить точку в нашем спектакле. Предложить разойтись друзьями, чтобы он мог и дальше тусоваться с другими девушками, а я… оплакивать лучшие недоотношения с лучшим недопарнем.

– Тина, поговори со мной. – Зак прервал мои самобичевания полным мольбы голосом. – Мне нужно отвлечься. Иначе блевану от волнения.

Я удивленно уставилась на него.

Он нервно усмехнулся, а потом поморщился, как будто у него схватило живот.

– Мы едем в гараж родителей Макса, где мы – я, Кейси, Тэри и Фил с Максом – репетировали и зависали днями напролет. Я не был там почти два года.

Я мигом забыла про свои переживания. Зак выглядел таким беззащитным, ранимым и искренним, словно не боялся снять броню при мне и показать настоящего себя.

Прошу, не делай этого. Не заставляй меня полюбить тебя еще сильнее.

– Хочешь раскрою тебе секрет? – спросила я, прищурив глаза, как будто так смогла бы проникнуть в его мысли.

– Удиви меня. – Зак крепче сжал руками руль и сосредоточился на дороге, словно один только мой голос сумел вытянуть его из пучины собственных страхов.

– Я никогда не ночевала в доме Джона.

Зак нахмурился, и его щеки слегка порозовели.

– Почему? Ты не знакома с его родителями?

– Знакома, и много раз бывала в гостях. Но остаться на ночь… Не знаю, мне казалось, что это перебор.

– Почему ты тогда согласилась приехать на ночь ко мне, причем дважды? – Он искоса посмотрел на меня испытующим взглядом, от которого я вмиг оробела.

– Помнишь, ты сказал, что вышлешь фото удостоверения, адрес дома, адрес места работы и так далее?

– Я и прислал. Ты пропустила письмо?

– Вот именно. Прислал. Ты не даешь пустых обещаний, всегда держишь слово, помогаешь, когда я в этом нуждаюсь, и проявляешь заботу, не требуя ничего взамен. Я доверяю тебе, Зак. Не могу не доверять. А Джон…

Я плотнее закуталась в куртку, и при виде этого Зак сразу включил печку.

– Раньше я многого не замечала, но на каком-то подсознательном уровне не могла полностью довериться ему. Даже не могла расслабиться, когда мы вместе ходили на вечеринки. А теперь начинаю вспоминать, что он часто садился за руль, выпив пива, – считал, что в этом нет ничего страшного. Я не могла раскрепоститься с ним в постели, а самые откровенные фото, которые я отправляла ему, – это фото в нижнем белье и без лица. Только сейчас понимаю почему. Джон никогда не осуждал приятелей, когда они рассказывали друг другу подробности интимной жизни со своими девушками. И еще много таких мелочей, на которые я, будучи влюбленной дурочкой, не обращала внимания, но подмечаю сейчас. Наверно, именно поэтому я не чувствовала в себе уверенности, чтобы пойти на такой серьезный шаг и остаться в доме Джона на ночь.

Я резко замолчала, осознав, что сказала слишком много. Осталось только взорвать хлопушку и со счастливыми воплями объявить Заку, что я влюбилась и готова прямо сейчас переехать к нему.

Идиотка!

Зак выглядел сбитым с толку. Казалось, он обо всем догадался.

От накатившей паники у меня пересохло в горле. Я не знала, как исправить ситуацию, и, когда Зак тяжело вздохнул и открыл рот, чтобы что-то сказать, громко выпалила, подпрыгнув на месте:

– Знаешь, кого ты мне напоминаешь?

Зак растерялся. Его брови сошлись на переносице, и он неопределенно дернул головой, как будто пытался отогнать невидимую муху.

– Учти, если ты сравнишь меня с кем-то из BTS, я высажу тебя прямо на обочине. – Он кивнул в сторону окна, за которым простиралась незнакомая мне улица.

Я придала лицу самый невозмутимый вид.

– Вообще-то я хотела сказать, что ты похож на Билла Каулитца.

– Это еще кто такой?

– Солист группы Tokio Hotel. Они были популярны в нулевых.

Я прикусила губу, чтобы сдержать нервный смешок, когда брови Зака стремительно поползли вверх.

– Это не тот худощавый паренек со смоки айс и пушистой прической, будто его шарахнуло током?

Я радостно кивнула, и Зак закатил глаза, громко цокнув.

– Ладно, готов сделать чистосердечное признание. Я совершенно не против, чтобы меня сравнивали с Тэ Хеном, Хенджином или любым другим айдолом, только молю, больше не смей заикаться, что я похож на Каулитца.

Сдавившее мою грудь напряжение лопнуло, и я расхохоталась на весь салон машины. Мой смех оборвал Зак, сказав:

– Мы приехали.

Он выглядел взволнованным, но больше не хмурился как грозовая туча.

Мы вышли из машины и направились к небольшому коттеджу, к которому примыкал гараж с зелеными роллетными воротами, откуда доносились звуки бас-гитары и барабанов. Зак протянул мне руку, и я крепко сжала ее, делясь своим теплом. Мне хотелось вселить в него спокойствие и уверенность, показать, что я всегда буду рядом, и он, похоже, понял это.

Коротко улыбнувшись мне, он сжал мою ладонь в ответ и громко постучал по воротам. Спустя несколько мгновений они с тихим гудением поднялись вверх. Мне пришлось присесть чуть ли не на корточки, чтобы нырнуть в проем между землей и приподнятыми воротами. Зак даже накрыл мою голову ладонью, чтобы я не ударилась.

Внутри гаража горел мягкий свет и работал электрический обогреватель. Большую часть пространства занимали музыкальные инструменты, высокий стеллаж со множеством полок у стены, круглый деревянный стол на трех ножках и старый диван, из которого в некоторых местах торчали пружины. Не успела я толком осмотреться, как в нашу сторону устремились двое высоких парней. У одного из них волосы были выкрашены в пепельный блонд с темными кончиками, а второй был огненно-рыжим с россыпью веснушек на носу и щеках.

– Зак! – радостно воскликнул рыжий парень и быстро подлетел к нам, но неловко замер в нескольких шагах. – Какими судьбами? Как ты? – Он улыбнулся, но выглядел взволнованно.

– Привет, Макс, – напряженно произнес Зак. – Ма сказала, вы с семьей переезжаете в Канаду, вот я и приехал попрощаться.

Он поднял холодный взгляд и, немного помешкав, протянул ему руку. Макс тут же крепко пожал ее, а потом совсем осмелел и сгреб Зака в объятья, похлопав по спине. Тот даже не сопротивлялся.

– Я так рад, что ты пришел.

– Ага, – прозвучал излюбленный ответ Зака.

Потом к Заку подошел второй парень. Видимо, Фил.

– Привет, старина. Мы уже и не надеялись, что ты когда-нибудь заглянешь.

Он выглядел старше остальных парней и был шире в плечах, в отличие от слишком худощавого Макса. Белая футболка обтягивала крепкие мышцы, а на запястье красовалась татуировка в виде колючей проволоки, переплетающейся с цветочной лозой.

– Желания не было, – сухо отозвался Зак, и на его губах появилась небрежная улыбка. Но теперь я знала, что за ней он пытался спрятать боль. Я сильнее сжала его ладонь, которую так и не отпустила, и он словно опомнился: – Знакомьтесь, это моя девушка, Тина. Ти, это мои старые знакомые – Макс и Фил.

Мы обменялись рукопожатиями.

В воздухе висела неловкая атмосфера. От Зака волнами исходило напряжение, а парни неловко переминались с ноги на ногу под его тяжелым взглядом.

Казалось, что мы так и будем стоять посреди затхлого пыльного гаража, но Фил прервал затянувшееся молчание:

– Зак, ты прости нас. Тогда ты не дал нам шанса объясниться, просто отправил в черный список и перестал появляться. Но мы не предавали тебя на самом деле. Мы сами обо всем узнали за пару дней до твоего возвращения из Франции. Мы бы не стали молча наблюдать за тем, как… – Он вдруг резко замолчал, уставившись на меня. Как будто только сейчас вспомнил о моем присутствии.

– Ну ты и кретин, – едва слышно прошептал Макс и с опаской покосился на Зака, словно он был бомбой, у которой вот-вот сработает детонатор.

Плечи Зака заметно расслабились, и он весело фыркнул.

– Все в порядке, Ти в курсе.

Парни удивленно переглянулись.

– Ну, в общем, нам очень жаль, что все так вышло. Ты этого не заслужил. – Фил снова протянул руку. Зак долго смотрел на нее отрешенным взглядом, но потом все-таки пожал.

Фил пробормотал что-то нечленораздельное и сгреб Зака в охапку. Тот пытался сопротивляться, но с другой стороны на него накинулся Макс. Они вдвоем обнимали Зака, неловко посмеиваясь и пихая друг друга локтями. Зак раскраснелся не то от смущения, не то от негодования, а я чувствовала себя так, словно была лишней деталью в уже сложившемся пазле.

– Мы тут решили напоследок сыграть любимые песни, – сказал Фил, когда они наконец разорвали объятия. – Не хочешь присоединиться, вспомнить прошлое?

– Посмотрим. – Зак неуверенно пожал плечами. – Я давно не играл и не пел.

Мы с Заком прошли к дивану, который раньше был светло-голубого цвета, а теперь приобрел грязновато-серый оттенок, словно на нем устраивали скачки арабские скакуны. Я с долей брезгливости опустилась на него, но в бедро тут же впилась колючая пружинка, и я с криком подскочила. Увидев мою реакцию, парни дружно усмехнулись.

– Прости, этот диван чего только не повидал, – многозначительно протянул Макс, из-за чего моя брезгливость только усилилась.

Зак обхватил меня за талию и усадил к себе на колени. Все мое тело обдало трепетным жаром, а дыхание сбилось от того, что его ладонь привычно легла на мое бедро.

– Я удобнее этой старой рухляди, Мотылек, – шепнул он мне на ухо, уткнувшись подбородком в плечо.

Парни прошли к инструментам. Макс сел за барабаны, а Фил надел на шею ремень от рок-гитары и принялся что-то наигрывать. Следующие полчаса мы с Заком слушали в исполнении ребят песни, половину из которых я не знала.

– О чем думаешь? – шепотом спросила я, уткнувшись лбом в его висок и обвив шею руками.

Зак обнимал меня крепко-крепко, словно я была его якорем в бушующем океане, и медленно водил пальцами по обтянутому джинсами бедру, вызывая мурашки по коже.

– О том, как быстротечно время, – ответил он. – В первый раз мы собрались в этом гараже тринадцатилетними сопляками, когда еще считали друг друга семьей. А теперь едва ли можем называться друзьями.

– Зак, – прервал его Фил, – давай сыграем твою любимую. В честь нашей, скорее всего, последней встречи.

– Не, чувак, я же сказал, что давно не играл.

– Прекращай ломаться, сыграем вместе хоть разок. – Фил снял со стены гитару и протянул ее в нашу сторону.

Зак в сомнении кусал губы, и я погладила его по щеке.

– Сыграй для меня, пожалуйста, – попросила я и едва ощутимо поцеловала его в губы, мысленно солгав себе, что делаю это только из-за роли подружки.

Зак тяжело сглотнул, глядя на меня.

– Только ради тебя.

Он пересадил меня с колен на диван и подошел к Филу. Взяв гитару, он медленно провел по грифу и мечтательно улыбнулся, как будто струны пробудили приятные воспоминания о беззаботном прошлом одного угрюмого мальчишки, который был счастлив находиться в этом гараже вместе с друзьями и любимой девушкой. Сейчас же он сидел на высоком стуле, длинными мозолистыми пальцами перебирал струны, наигрывая мотив знакомой мне мелодии, и что-то тихо бормотал под нос. Его щеки покраснели, словно он в обмен на дорогие сердцу воспоминания делился с гитарой сокровенными секретами.

Зак что-то шепнул сидящему рядом Филу, и тот, довольно кивнув, начал наигрывать уже звучавший в исполнении Зака мотив. Макс подхватил его и ударил палочками по барабанам, а потом громко заревела электрогитара в руках Зака. Он на несколько секунд поднял голову и, встретившись со мной взглядом, запел Wicked game, слова которой так подходили для меня.

Нет, я не хочу влюбляться,

Любовь мне эта сердце разобьет.

Нет, я не хочу влюбляться,

Только не в тебя.

Голос Зака – проникновенный, низкий и с легкой хрипотцой – окутывал меня, как густые черничные сумерки в знойное лето. Он обжигал подобно горячему шоколаду в зимнюю ночь – терпкому и с приятным сладким послевкусием.

Время от времени Зак бросал на меня тяжелый взгляд, от которого мне становилось жарко, несмотря на прохладный гараж. Дуэт двух гитар в сочетании с барабаном вводили меня в транс, и я все отчетливее понимала, что пропала, что любовь к Закари погубит меня, и я даже не смогу этому противостоять.

После второго куплета началась соло-партия Зака, и он заиграл с такой сосредоточенностью, словно в этом мире не существовало никого и ничего, кроме него и гитары. Он слегка пританцовывал, ногой отбивая ритм мелодии, а иногда дергал головой, словно на что-то злился. Видимо, ошибался в струнах, но я, околдованная его медовым голосом, не замечала никаких промашек. Когда его соло-партия подошла к концу, Зак устремил на меня пристальный взгляд и больше не отворачивался. Мои глаза наполнились слезами, когда он взял высокие ноты и с надрывом пропел:

Мир был пламенем объят,

И никто не мог спасти меня – лишь ты.

Удивительно, на что способны дураки ради исполнения желаний своих.

Я никогда не мечтал, что встречу такую, как ты,

И никогда не мечтал, что полюблю такую, как ты.

Я прикусила нижнюю губу, чтобы скрыть дрожь.

Зак ударил по струнам в последний раз, и гитарные трели и удары барабанов затихли. Остался лишь голос Зака, который пробирал меня до мурашек и ласково обволакивал сердце прочными путами, лишая любой надежды на освобождение.

В гараже стояла глубокая тишина, поэтому, когда кто-то постучался, я испугано вздрогнула. Макс встал и поспешил поднять ворота, тем самым окончательно разрушив магию момента. Я не обернулась, но по выражению лица Зака поняла, кто именно пришел.

– Привет, мальчики, я оставила Зейна с Лайлой, Тэри после работы тоже заедет… – звонко заговорила Кейси, и ее слова сопровождались шуршанием снимаемой верхней одежды. – Зак?

У меня пересохло во рту от того, как он смотрел на нее. Его лицо не отражало никаких эмоций, но глаза… Казалось, они полыхали пламенем невысказанных чувств.

– Привет, – неуверенно поздоровалась Кейси, и я, заставив себя повернуться к ней, неловко кивнула.

Макс и Фил молчали, с опаской поглядывая на Зака.

Некоторое время он буравил Кейси взглядом, но потом его губы растянулись в улыбке, от которой по моей спине прошел холодок.

– Ну привет, Мармеладка. Или Тэри тебя так больше не называет? Могу подкинуть ему идей более подходящего прозвища. – Тон его голоса разрезал воздух как ледяное лезвие. Не осталось ни капли того тепла, которым он обжигал меня во время исполнения песни.

– Зак, – предупреждающим тоном окликнул его Фил.

– Не переживайте, устраивать погром как в прошлый раз я не собираюсь. – Он криво усмехнулся. – Не в моих правилах устраивать драму из-за чужих жен.

Зак в последний раз смерил побледневшую Кейси презрительным взглядом, а потом подошел ко мне и сделал то, отчего мне едва удалось сдержать предательские слезы.

Он поцеловал меня. Глубоко и властно, украв мой воздух и разбив сердце вдребезги.

– Поехали домой, Мотылек, – шепнул он мне на ухо и, взяв за руку, повел к выходу. – Я приеду на следующей неделе, чтобы проводить тебя, Макс, – напоследок бросил он, не оборачиваясь к ребятам.

Мы в гробовом молчании подошли к его машине.

– Можно я сяду сзади? От громкой музыки разболелась голова, хочу прилечь, – попросила я, стараясь не смотреть Заку в глаза, чтобы он не увидел моего плачевного состояния.

– Да, конечно. Заедем по пути в аптеку, я куплю тебе что-нибудь от головы.

– Не нужно. Я полежу, и все пройдет.

Зак едва заметно кивнул и открыл передо мной дверь. Я забралась на заднее сиденье и, поджав ноги, легла лицом к спинке. Не хотела, чтобы Зак видел мои слезы, которые хлынули из глаз сразу, стоило мне только отвернуться.

Мы еще в самом начале договаривались играть роль пары. Я использовала Зака, чтобы утереть нос Джону, а он использовал меня, чтобы отделаться от нотация матери.

Но пришла пора посмотреть правде в глаза. Зак видел во мне лишь приятельницу и симпатичную девушку, с которой можно поразвлечься, ведь я не возражала. И он никогда не полюбит меня, потому что его сердце до сих пор принадлежит Кейси. Только по этой причине он поцеловал меня в гараже. И этот поцелуй ядовитым жалом вспорол мою грудь и отравил крохи надежды, которые едва осязаемо теплились в моем глупом сердце.