Госпожа Смерть

Глава 27

Они шли вдоль реки вглубь материка, оставив городок Ренда-Бэй и ожидая встретить «Неизведанные земли» — фермы, поселки лесорубов и горняцкие поселения, о которых упоминал Тэддиус. Может, кто-нибудь там знает больше о Кол Адэр и укажет им направление.

Изредка по реке проплывали плоскодонки: фермеры или торговцы везли свои товары в Ренда-Бэй. Рулевые на лодках шестами направляли нагруженные посудины вниз по течению. Кто-то приветственно махал руками, другие просто провожали взглядом незнакомцев, идущих вдоль реки.

После испытаний с кораблекрушением, Никки словно ощутила новый толчок к действиям. Ее длинное черное дорожное платье было вычищено и залатано. Натан одел домотканую рубашку, оставшуюся от Филиппа, и у Бэннона также появился новый комплект одежды.

Когда путники шли все дальше по долине реки, у Бэннона, казалось, снова возникли его приятные фантазии о жизни, но теперь Никки поняла, что улыбка парня и его оптимизм были всего лишь показными. Сейчас она это видела. По крайней мере, тот больше не пытался с ней заигрывать: она выбила из него это глупое влечение.

Но молодой человек был не из пугливых. Он приблизился к ней, завязав разговор.

— Колдунья, сдается мне, что, как и пророчества, желания иногда исполняются неожиданным образом. И твое желание сбылось.

Она прищурила голубые глаза.

— Какое желание?

— Жемчужина желаний, которую я дал тебе на «Идущем по волнам». Помнишь?

— Я выбросила его за борт, чтобы задобрить королеву шелки, — сказала Никки.

— Произошла цепочка событий. После того, как ты загадала желание, мы отплыли на юг, были атакованы шелки и тот шторм разбил корабль. Но мы нашли камень-указатель, подтвердивший пророчество ведьмы. Затем мы направились в Ренда-Бэй, где сразились с работорговцами, и глава города рассказал нам, что он знает о Кол Адэр. Понимаешь? Это было твое желание — добраться до Кол Адэр. — Он развел руками. — Это же очевидно.

— Твоя логика также же прямолинейна, как у пьяницы, спускающегося по ледяному холму в бурю, — сказала она. — Свои желания я воплощаю сама, и свою судьбу тоже. Никакая магия шелки не изогнула события всего мира вокруг моих желаний, лишь для того, чтобы поместить нас сюда, именно в это место. Мы бы в любом случае вышли сюда сами.

— Желания опасны, как и пророчество, — вмешался Натан, приближаясь к ним. — Они часто приводят к неожиданным результатам.

— Тогда я буду осторожна, чтобы не загадать более легкомысленных желаний, — сказала Никки. — Я из тех, кто самолично определяет свою собственную жизнь.

Путешественники шли уже несколько дней и им встретились несколько поселений, больших и малых. Натан и Никки собирали любую информацию, которую только могли, и рассказывали об империи Д'Хара и о новом правлении Ричарда. Жители отдаленных деревень слушали новости, но такая неясная и далекая политика мало влияла на их повседневную жизнь. Натан обозначал названия деревень на своей рисованной карте, и они двигались дальше.

Однажды, когда он представился как волшебник Натан Рал, жители деревни попросили продемонстрировать его возможности, и он смутился в замешательстве. «Что ж, магия, это особенная вещь, друзья мои, ее не используют для игр и представлений», сказал он.

Никки, услышав это, зыркнула на него скептическим взглядом. Когда Натан обладал своими способностями, он использовал их при каждом удобном случае, если считал это полезным. Теперь, однако, волшебнику пришлось притворяться, что подобные демонстрации были ниже его достоинства. Когда деревенские дети узнали, что Никки колдунья, вместо Натана стали приставать к ней, хотя лишь один ее взгляд заставил ребятню быстро пересмотреть свои просьбы.

Бэннон предложил показать трюки со своим мечом, но это их не заинтересовало.

Когда они покинули эту деревню, Натан тихо поклялся:

— Больше не буду упоминать о своей магии… пока снова не стану целым после посещения Кол Адэр. Сейчас же не осмелюсь даже и пытаться.

— Тебе все же стоит попробовать, — предложила Никки, когда они продолжили путь по лесистой дороге. — Ты вообще чувствуешь свой Хань? Возможно, ты и потерял свой дар, но мог бы его вернуть.

— Или навлеку ужасающие бедствия. — Лицо Натана посерело. — Я не рассказал тебе, что случилось в Ренда-Бэй, когда я… пытался исцелить мужчину.

Путники продолжили путь по хорошей дороге, в предгорья, после того, как река разветвилась, и они выбрали северный ее рукав.

— Я видела как ты помогал некоторым раненым, — сказала Никки.

— Ты не видела ничего. — Натан смахнул рукой муху, кружащую возле его лица. — Бэннон был свидетелем… но до сих пор мы это не обсуждали.

Молодой человек моргнул.

— Я так много видел в ту ночь, но сейчас думаю, что мои воспаленные глаза не могли воспринять всего. Я не помню… Я совсем ничего не помню.

— Одно из норукайских копий пронзило грудь мужчины, и тот умирал, — начал Натан. — Даже целительницы знали, что его нельзя спасти. Но я ощутил в себе намек на магию. Я был в отчаянии, и хотел себя проявить. Видя, как ты спасала город с помощью своего дара, колдунья, я понимал, что тоже мог бы помочь. Я был в ярости и хватался за любую слабую искру магии, затем что-то почувствовал и попытался это использовать.

Волшебник прервался, будто запыхавшись, хотя дорога была вполне ровной, и вытер пот с шеи. Груз его рассказа казался таким тяжким бременем, что тот не мог идти и говорить одновременно. — Я хотел его исцелить… но многое изменилось во мне. Добрые духи, я больше не могу понять свой дар. Думая, что коснулся своего Хань, я выпустил то небольшое количество силы, что смог обнаружить: это должна была быть магия Приращения. Я хотел соединить ткани человека, залатать его легкие, остановить кровотечение… — На лазурных глазах Натана заблестели слезы.

Никки и Бэннон остановились.

— Я пытался его исцелить… — голос Натана срывался. — Но моя магия сделала все наоборот. Произошла отдача, и вместо того, чтобы закрыть раны бедняги и остановить кровь, мои чары… разорвали его на части. Несчастного разворотило, но я лишь пытался его спасти!

Бэннон с ужасом посмотрел на волшебника.

— Кажется, я припоминаю. Я уставился прямо на него, но… не видел, или не верил тому, что видел.

Никки пыталась понять сказанное Натаном.

— Ты почувствовал, как магия вернулась к тебе, но все произошло противоположно тому, что ты намеревался сделать?

— Я не знаю, было ли это в точности наоборот… это было неподвластно контролю, и в то же время дико. Мой Хань казался мстительным, он боролся с моими действиями. Этот бедный человек… — Он посмотрел на Никки. — Полагаю, колдунья, если бы я высвободил такую магию в битве с норукайцами, я вполне мог бы уничтожить всю Ренда-Бэй. Я мог бы погубить тебя и Бэннона.

— Чувствуешь ли ты сейчас в себе дар? — спросила Никки.

Натан колебался.

— Может быть… я не уверен. И ты должна понять, что я боюсь даже пробовать. Могу ли я так рисковать? Нет, не хочу даже пытаться. Что, если я попытаюсь создать простой огонек на ладони, и вместо этого разгорится обширный лесной пожар? Те деревенские дети, которые выпрашивали небольшой фокус… Я мог бы убить их всех. Магия, которую я не могу контролировать, — хуже, чем вообще отсутствие магии.

— Это зависит от обстоятельств, — сказала Никки. — Если нас преследует армия чудовищных воинов, неконтролируемый лесной пожар может оказаться весьма кстати.

Как обычно, Бэннон попытался подбодрить своих спутников:

— Очевидно, наше лучшее решение — найти Кол Адэр как можно скорее. Это вернет нам нашего волшебника.

— Да, мой мальчик, очень простое решение, — вздохнул Натан, зашагав по дороге быстрым шагом.

Три дня спустя, миновав лесистые холмы со слабыми признаками жилищ людей, они вышли на широкую имперскую дорогу, которая пересекала неровную местность и уходила вниз в обширную долину. Дорога имела направление на север, словно прямое копье, брошенное Джеганем в сторону Нового мира.

С гребня холма путники смотрели вниз на заброшенный тракт, когда-то давно проложенный великой армией. Сейчас дорога выглядела обветренной и заросшей.

Натан повернулся к Никки.

— В бытность твою Госпожой Смерть, какая-нибудь из ваших экспедиций заходила так далеко на юг?

Она покачала головой.

— Джегань не считал эти пустынные земли достойными его усилий, хотя с его древних карт мы знали, что когда-то за пределами Призрачного берега были великие города и средоточие торговли.

— Эта дорога, возможно, построена другим императором, — улыбнулся Натан. — В истории Древнего мира их было полно. Ты слышала о императоре Кургане? О военачальнике, которого звали Железным Клыком?

Они спустились на широкую пустую дорогу. Никки подняла бровь.

— Я кое-что помню из истории, которую изучала во Дворце Пророков, но это имя мне не знакомо. Было ли правление этого Железного Клыка чем-то особенным?

— Я провел тысячу лет изучая историю, дорогая колдунья, и бесчисленные правители претендовали на историческую значимость, но император Курган, возможно, был самым скверным правителем со времен войн волшебников. По крайней мере, со слов его летописцев. Я удивлен, что ты не знала о нем.

— Джегань предпочитал, чтобы я помогала ему творить историю, а не размышлять о ней, — сказала Никки. Она, конечно же, сама вошла в историю, когда убила Джеганя — без фанфар, без зрелищности, именно так, как и просил Ричард.

— У нас впереди долгая прогулка, так что хватит времени на рассказы. — Натан побрел вперед по великой пустой дороге, которая повела их в нужном направлении. — Пятнадцать веков назад император Курган завоевал бо́льшую часть Древнего мира, и обширные земли на юге. — Он ухмыльнулся Бэннону, шедшему по покрытой травой брусчатке. — Не так давно, всего за пятьсот лет до моего рождения.

— Пятьсот лет? — Бэннон, казалось, не мог вообразить этот промежуток времени.

— Курган был жестоким и беспощадным, но он получил прозвище «Железный Клык» в основном из-за своего жеманства: он заменил свой левый клык. — Натан открыл рот и постучал кончиком пальца по соответствующему зубу. — Заменил его длинным железным острием. Я не сомневаюсь, что от этого он выглядел устрашающе, хотя не могу представить, как можно было есть с этой штуковиной во рту. — Волшебник фыркнул. — И он должен был регулярно менять его из-за ржавчины.

— Как по мне — звучит не очень устрашающе, — сказала Никки.

— О, он был довольно грозным и могущественным. Безжалостные войска Железного Клыка сминали одну страну за другой, призывая всё новых бойцов, что увеличивало его армию... и тем самым помогало ему завоевать больше земель и призывать больше солдат. Это был нескончаемый поток. Но, боюсь, наш дорогой Ричард теперь начинает понимать, что завоевать территорию — это одно, а управлять ею — совсем другое. Падение Кургана состояло в том, что он действительно верил в хвалебные слова своих менестрелей и глашатаев, хотя, насколько я могу судить, истинным гением Железного Клыка был его верховный главнокомандующий — генерал Утрос.

— Даже императору нужны толковые военачальники, чтобы завоевать и удержать так много земель, — заметила Никки.

Натан поэтично продолжил:

— Генерал Утрос был стратегом, который вел армию Кургана к победе за победой. Утрос захватил всю территорию Древнего мира во имя своего императора. — Легко шагая по древней имперской дороге, волшебник бросал взгляды на предгорья на востоке, в предполагаемом направлении к Кол Адэр. — И как только Утрос исчез, Железный Клык просто ничего не мог сделать без своего генерала.

— Что случилось с Утросом? — спросил Бэннон. — Его разгромили и убили?

— Как ни странно, но я не совсем уверен. Однако у меня есть кое-какие мысли. Та история намного запутаннее списка военных кампаний. Видите ли, император Курган женился на прекрасной королеве с одной из самых больших земель, захваченных им. Ее звали Маджел. Некоторые говорят, что она была колдунья, потому что ее красота действительно завораживала. — Он криво улыбнулся Никки. — Возможно, как и красота нашей колдуньи.

Никки хмуро посмотрела на него.

Натан продолжил рассказ:

— Красота Маджел была настолько восхитительной, что генерал Утрос попал под ее чары. Она нашла его привлекательным мужчиной, не говоря уже о его храбрости и могуществе; к тому же, он был правой рукой, что превосходила самого Железного Клыка, который, возможно, был не столь впечатляющим, как молва о нем. — Он пренебрежительно махнул рукой. — Или, может, в этом нет ничего магического. Может, просто императрица Маджел и генерал Утрос влюбились друг в друга. Мне также ясно, как и многим ученым-историкам, что Утрос хотел завоевать мир, затем свергнуть Кургана и оставить Маджел себе.

— Что случилось потом? — спросил Бэннон.

Натан остановился у выветрившегося камня высотой ему по плечи. Камень был установлен на обочине дороги в качестве указателя расстояния, хотя выбитые на нем буквы уже давно стерлись. Он вынул свою книгу жизни, открыл карту и взглянул на предгорья, пытаясь сориентироваться. У основания столбового камня не было никакого намека на пробирающее холодом пророчество, или на Кол Адэр, — что почти успокоило Никки.

— Утрос взял бо́льшую часть имперской армии — девятьсот тысяч лучших солдат Кургана — в поход, чтобы завоевать могущественный город Ильдакар. И он просто исчез, вместе со всей армией. По общепринятому мнению, считается, что они дезертировали — все девятьсот тысяч. Возможно даже присоединились к силам Ильдакара. Неожиданно оказавшись без армии, император Курган оказался слабым и совершенно потерянным. Затем он обнаружил доказательства любовной связи императрицы Маджел и Утроса, и в ярости от этой измены Курган обнажил ее, заковал в цепи и выставил в центре городской площади. Император заставил своих людей смотреть, как обсидиановым кинжалом он отрезал с ее красивого лица узкие полоски, не затронув глазных яблок, чтобы женщина могла наблюдать, как тот отделяет остальную часть ее кожи, полоску за полоской. В конце Курган выколол ей глаза и, убедившись, что она еще жива, высыпал из урны хищных плотоядных жуков на сырое, кровавое мясо, оставшееся от ее тела.

Бэннон выглядел так, будто его сейчас стошнит. Никки мрачно кивнула, представляя, что Джегань вполне мог бы сам сделать нечто подобное.

— Императоры, как правило… экспрессивны, — произнесла она.

Волшебник продолжил:

— Железный Клык сделал это, чтобы вселить ужас в сердца своих людей, но тем лишь возмутил их, потому что люди полюбили императрицу Маджел. Его народ был настолько разъярен, что поднял восстание и сверг императора Кургана, а у того не оказалось армии, чтобы защитить себя, лишь горстка имперских стражей, многие из которых так же возмутились преступлением, которому были свидетелями. Люди убили Кургана и протащили его тело по улицам, пока вся плоть не сорвалась с костей. Затем подвесили его труп за лодыжки на высокой башне дворца, пока галки не вычистили все до скелета.

— Это то, что и должно произойти с тиранами, — сказала Никки. — Сам Джегань без всяких отличий был похоронен в общей могиле.

Натан шел, улыбаясь.

— И, конечно же, граждане выбрали нового императора, который оказался столь же беспощаден, сколь и деспотичен. Некоторые люди ничему не учатся.