Гражданин

Глава 11

Эмма Олсон

Мое совершеннолетие пришлось на окончание учебного цикла в детдоме третьей категории, но о том, что у меня день рождения вспомнила только Анна. Поздравила с присоединением к «бесполезным». Она вообще несколько странная девчонка. Ей скоро двадцать один исполнится, а выглядит от силы на восемнадцать и все еще угловатая, словно подросток. Но это еще ладно, тело у всех по разному развивается, а вот характер у нее своеобразный. Шебутная она очень и рискованная. Постоянно погулять убегает.

Конечно, третья категория детдома для сирот от тринадцати-четырнадцати и до совершеннолетия особого контроля не подразумевает. Это малышей лет до пяти можно растить в нужном государству ключе без ограничений. Из тех, кому от шести до тринадцати тоже кое-что полезное получается, а вот мы — бесполезные. Мне еще повезло, управляющий нашим детдомом — мужик суровый, две войны за плечами, сто лет в армии отслужил, порядки завел соответствующие. Ну, насколько мог, конечно. Зато мы хоть более-менее учились.

Тут сразу как-то сами собой прогулки Анны вспомнились, не любит она, когда ее как-то иначе называют, может и в глаз дать. Да уж, если у нас кто и претендует на обладание «менее», так это она. Зато я как раз за первенство в «более» потягаться могу. Это меня от мыслей о родителях спасало и от однокашников прятаться помогало.

Нет, меня не обижали, вернее раз попробовали, но Анна вмешалась, взяла под крыло и с тех пор ко мне не лезли. Просто я дикой стала. Еще бы, ведь два года сама жила.

Когда родители не вернулись из вылета, детская капсула еще где-то с полгода продержалась, а потом у нее закончились картриджи и она меня выпустила. Вот и сидела дома. Ждала, ждала, ждала. По ночам под одеялом пряталась, дрожала, прислушивалась и под утро засыпала с надеждой — вот открою глаза, а мама с папой рядом. По голове гладят, улыбаются, смеются, рассказывают о полете. Извиняются за задержку и ведут в детский центр или парк. Там мороженное вкусное и фонтаны с голограммами, лазерное шоу бывает. Так и засыпала, начиная вспоминать и забывая о страхе.

Не знаю, сколько я так прожила, может полгода, может год, но у пищевого синтезатора картриджи закончились. Жала на кнопки, жала, а он только воды налить мог. Простой, даже без сиропа. Тогда, кажется день на пятый, а может и шестой, выбралась на улицу.

Как сейчас помню — ночь, звезды, крохотный серп луны, и яркая большая точка станции над головой, и зеленью молодой пахнет. Голова закружилась. То ли от воздуха, то ли от голода, а потом шуршание услышала и в кусты прыгнула. Наверное, я к тому времени уже совсем дикой стала. Долго в кустах сидела, потом решилась выглянуть и увидел кота, он с упаковкой возился. Стащил откуда-то пищевой брикет и старательно драл его когтями. Палкой в него кинула, он добычу свою в зубы схватил и деру дал, а я тогда подумала — раз кот может, так и я не хуже.

Повезло мне, или не повезло, тут как посмотреть. Рядом с домом автоматическое кафе было. Дошла до него, заглянула в окно, увидела пару неряшливых мужиков. Они как раз из-за стола выбирались. Неуклюже так. Один чуть не упал. Это сейчас понимаю, что оба пьяные были, а тогда просто в тень отбежала и у стены сжалась. Такой себе серенький комочек, твердящий: «Меня нет, меня нет, я невидимка». Глупо, но что со зверька взять?

Пьянчужки на улицы вышли, обнялись и заголосили песню. Скорей уж заорали что-то бессвязное, но мне и этого хватило. Чуть не описалась от страха. До сих пор при резких звуках вздрагиваю и голову втягиваю, а тогда и вовсе в коленки лбом уперлась и руками уши зажала. Ушли они, а я обратно к окну автокафе подкралась. Очень уж вкусно едой пахло. Хоть и трясло всю, а все равно не убежала. Заглянула в кафе и увидела протирающего пол дрона. Разлили мужики что-то, вот железяка и стирал их следы, оставив уборку стола напоследок.

Дроны меня не пугали, а больше в заведении никого не было. Забежала, схватила остатки еды и домой бросилась. В дверь влетела, захлопнула, спиной прижала и сползла на пол. Сердце грудь проламывало, ноги дрожали и огнем горели, ревела беззвучно и трясущимися ручками ела. Потом, прямо на полу свернулась калачиком и уснула.

С тех пор так и пошло, ночами выбиралась и словно мышь от тени к тени по району бродила. От одного автокафе до другого. Почти всегда где-то находились подгулявшие неряхи или просто уставшие и припозднившиеся работяги, поленившиеся за собой убрать. Видимо из-за того, что в разных местах еду добывала и по ночам выходила, никто меня не замечал. Да нет, скорее наплевать было. Уж кто-кто, а хозяева автокафе наверняка записи просматривали. Ладно один-двое поленились или там пропустили, но остальные…

В общем, где-то на третьем году пришли разбираться с долгами за дом. Увидели меня и, после непродолжительной беготни, отловили дикую девочку. Кажется, я там кому-то руку прокусила, после чего меня из стоппера полиция подстрелила. В себя пришла в детдоме и уже относительно нормальной.

Мне потом Анна рассказала, что прямо в детской капсуле привезли и в медбокс поставили. Два года угол украшала. Восстанавливалась и от дикости лечилась, да видимо так до конца и не вылечилась, раз от людей шарахаюсь. Нет, не совсем верно, не шарахаюсь, а просто плохо схожусь. У меня есть Анна, а большего не надо. Остальные… Ну, могу там привет или пока сказать, на вопрос коротко ответить, а чтобы поговорить или поделиться чем — это не ко мне. Я и Анне мало что рассказываю. Больше слушаю. Наверно, потому и сошлись.

И еще мне ее жалко. Постоянно кажется, что за всей ее неисчерпаемой энергией, жизнерадостной бесшабашностью и веселой авантюрностью прячется тоска. Она много и обо всем говорит, особенно о своих прогулках, постоянно строит планы на будущее, но об истинных причинах своего поведения всегда молчит. Точнее, каждый раз разное придумывает. У нее только одно неизменно — все, даже самые фантастические прожекты «светлого завтра», начинаются с работы шахтером. Хотя… Да, есть у нее ещё одно стабильное, даже не знаю, свойство или черта — каждый раз отправляясь на «прогулку» она находит неприятности, но всегда выпутывается из них, частенько и вовсе с прибытком остается.

Страшно мне за нее. Постоянно кажется, что она в свои походы отправляется с целью не вернуться. «Или кого-то найти», — пришла вдруг неожиданная догадка.

От случившегося озарения замерла и оглядела нашу скромную клетушку-комнатушку. Все как обычно. Окно в полстены, пара узких коек в двух шагах друг от друга, к ним по шкафу примыкает и стол, отделяющий этот «пенал» от прихожей с аппендиксом санузла.

— Ты чего? — Махнула рукой Анна. — Жуй давай, — кивнула она на массу в тарелке, напоминающую помесь пучка волос со спагетти. Практически безвкусную, зато обладающую всем необходимым для продуктивной жизнедеятельности тела. — Халява кончилась, — усмехнулась она, наматывая пучок питательной гадости. — Цикл учебный ек, двадцатка бум, сегодня сетки вставят и поджопником на вольные хлеба, — выпалила она задорно, и, зажмурившись, отправила в рот волокнистую массу.

Дав ей прожевать и немного помявшись, решилась спросить, ведь не исключено, что уже сегодня мы расстанемся и больше никогда не увидимся. Мысль вновь остаться одной напугала и, видимо для того, чтобы скорее от нее отвлечься, набралась решимости и спросила:

— Ань, кого ты ищешь?

— Не зови меня так, знаешь ведь, не люблю и…

— Не уходи от ответа, — Сказала и самой себе удивилась.

— Меня так отец звал, а мать и вовсе постоянно сюсюкала и Анечкой называла. Ненавижу, когда слышу, сразу их вспоминаю. Особенно маму, она как напивалась, так сразу Анечка, Анечка, и сопли размазывала.

Она мне этого никогда не рассказывала. Не так прямо, но я и по намекам догадывалась. И все же, это был не ответ. И раз она решила от него уйти, прикрывшись внезапным откровением, мне стало совсем не по себе. Теперь всерьез начала за нее боятся. Раньше она хоть всегда в детдом прибежать могла. Наш Цербер на нее до хрипа орал, но всегда прикрывал и защищал. Как-то раз и вовсе морды корпсам набил. А теперь, случись что, куда и кому она сможет прибежать?

— Хватит жрать, — бросила вилку Анна, — пошли уже в медбокс, сетки поставим, — сказала она раздраженно.

— И все же, кого ты ищешь? — Спросила, складывая руки на столе и смотря прямо в ее расширенные, бегающие глаза.

— Да никого я не ищу! Скучно мне просто! С чего ты взяла? — Выпалила она, схватила вилку и начала ее бессмысленно крутить в пальцах, рассматривая блики от солнечных лучей из окна.

— У нас тут не продохнуть бывает, — кивнула на комнатку. — За возможность тебя послушать до драк доходит. Ты после своих прогулок такие байки травишь, что народ вповалку ложится и за животы хватается.

— А то, — фыркнула она.

— А когда все расползаются, ты ложишься в кровать и стеклянным взглядом в потолок пялишься и всю твою веселость смывает, словно отбеливателем грязь. Ты же плачешь молча. Я по утрам видела.

— Родителей вспоминаю, — буркнула Анна.

— Сейчас глаза у тебя сухие, — качнула головой. — Можешь не рассказывать, но если мы больше не увидимся и ты не выговоришься…

— Это с чего мы не увидимся?! — Подскочила Анна. — Ты это куда намылилась? — Уперлась она в стол кулачками и надо мной нависла.

От такого аж стушевалась и залепетала какую-то чушь про нейросеть, окончание учебного цикла, совершеннолетие и работу. Самой вдруг все это такой глупостью показалось. Почувствовала себя полнейшей дурой. Нет, ну надо же было подумать, что Анна меня бросит и свои астероиды пилить улетит. И вообще, нормальная же профессия, самое то для детдомовских, чтобы в люди выбиться, а я…

— Ладно, — вдруг сдалась Анна и свалилась на стул.

Она ссутулилась, опустила плечи и стала какой-то совершенно незнакомой. Беззащитной, словно потерявшая раковину улитка.

— Когда я только начала свои походы, — заговорила она, смотря в стол, — меня чуть за бургер не поимели. Пара уродов его даже сожрать не дали, сразу лапать полезли.

— Сволочи, — выдохнула, не сдержав эмоции.

— Угу, — мотнула она головой, — я тогда совсем как подросток выглядела, лет на пятнадцать, не больше. В общем, спас меня один парень. Симпатичный и крутой. Он этих хмырей за секунду вырубил, меня покормил, поговорил со мной по человечески. Без всяких этих сюсюканий, — скривилась она, явно припомнив что-то личное и малоприятное. — Мы с ним классно поспорили о профессиях разных, — улыбнулась Анна. — Он в шахтеры собирался, ну и я с тех пор, — пожала она плечами.

— Так ты что, влюбилась в него что ли? — Не поверила услышанному. Она, конечно, порой совсем безбашенная, но ведь не тупая. Должна понимать, что уже давно сама себе образ придумала и в абстрактный идеал втюрилась. Вроде как в портрет кумира.

— Дурой считаешь? — Усмехнулась Анна. — Думаешь, я, как те малолетки, что слюнями на плакатики и голофото кумиров текут?

— Вроде того, — не стала уходить от ответа.

— Может и так, — пожала плечами она. — Он странный был, не такой, как все. Один только нейрокомп чего только стоил, — добавила она, и мечтательно посмотрела сквозь меня.

— Может он из диких? Я в сети…

— Скорей всего. Тогда как раз большую партию рабов с диких планет освободили, — сказала она обычным тоном и тряхнула головой. — Все, закрыли тему, — хлопнула Анна по столу и резко встала. — Дожевывай, я в медбокс побежала, займу очередь. Глядишь, к обеду и Цербера пройдем и на свободу выпорхнем.

Дожидаться моего положительного ответа — который само собой разумелся — она не стала. Выскочила за дверь и оставила в одиночку разбираться с питательной субстанцией неаппетитной наружности.

Вяло ковырялась вилкой в безвкусной массе и думала — столько лет бок о бок провели, а только сейчас и узнала ее настоящую. Может это просто еще одна маска? Да нет, вряд ли. Что она, разведчик в тылу врага что ли? Меньше надо фильмов смотреть и о родителях думать. Они просто погибли. Наткнулись на пиратов и все. Никакие они не шпионы, ради родины пожертвовавшие дочерью. Обычные пилоты и все. Пора смириться и затушить эту искру глупой, безумной надежды.

Зря тогда согласилась с ней на «Стального Хомяка» сходить. Глупая история о спасении пропавшего много лет назад спецагента героем фильма легла на благодатную почву и дала всходы сорняков, которые никак не удавалось выкорчевать. «Хватит время терять», — мотнула головой, выкинула остатки порции в утилизатор и пошла в медбокс. Все равно, не сегодня, так завтра из детдома выставят. Нет смысла затягивать.

Придя к медбоксу узнала о распоряжении управляющего ставить базовые нейросети в алфавитном порядке. Анну уже пустили внутрь, а мне предстояло долго ждать своей очереди. Ну и ладно. Прошлась по коридору, пару раз кивнула знакомым, нашла свободный подоконник и уселась на него, вытащив планшет. Не терять же время напрасно, когда можно его с пользой провести.

Сначала хотела посмотреть свою подборку про профессиям. Стала листать записи и поняла, что помню их почти дословно. С моим «более» в плане самостоятельной учебы могла хоть сейчас проходить сертификацию на техника второго ранга или оператора дронов. В последнем, наверно, могла и на третий сдать. Вообще, именно управление дронами рассматривала как наиболее перспективное направление. А что, работа интересная и с людьми почти общаться не придется. Но после сегодняшнего разговора решила побольше о шахтерах узнать.

Конечно, Анна мне многое рассказывала, но я никогда всерьез не рассматривала себя в роли камнегрыза. Пустота… Не то, чтобы пугала, скорее настораживала и не вызывала доверие. На станции работать — еще туда-сюда, но одной, на крохотном кораблике, в огромном, пустом и полном опасностей космосе. Стоило такое вообразить, так сразу мороз по коже от таких мыслей появлялся. Мурашки по спине бегали и душно становилось.

Анна надо мной только смеялась, голофото кораблей и жилых отсеков показывала. Предлагала с нашей комнаткой сравнить. Помогало, даже желание в таком пожить возникало, но лишь до мыслей о пустоте за стенами шикарных кают.

«Но не бросать же единственную подругу из-за таких глупостей», — сказала самой себе и принялась искать информацию о шахтерских кораблях. С удивлением и радостью узнала о большом числе носителей дронов, а потом расстроилась из-за их цены. Нет, такое нам и вдвоем не потянуть. Зато если оформим артель, можно будет на трёшках работать. Посчитала, расстроилась. Если специализированные сети поставить и базы третьего ранга выучить, только на корабли второго класса хватит. «Ну и что, подумаешь, придется пару лет на них поработать, зато опыт и гражданский рейтинг», — решила не впадать в уныние и поискать плюсы.

— Бу! — Выдохнула в ухо Анна, от чего я подскочила и чуть головой в окно не врезалась. — Ты так без нейросети останешься, — заявила она с широкой улыбки. — Беги, там твоя очередь подошла, — махнула она рукой в сторону медбокса.

— Злая ты, — буркнула, но не сдержалась и рассмеялась. Невозможно на нее обижаться, когда она вот так широко и радостно улыбается. Слишком уж заразительно.

— Беги-беги, книжный червь, я твое место посторожу, — подмигнула Анна.

Терять время и правда не стоило. Цербер у нас мужик суровый, на раз опоздавших в конец списка переставит. Тогда не то что до обеда, можно и к вечеру нейросеть не получить.

— Здравствуйте, — поприветствовала нашего медтехника, влетая в медбокс.

— Опаздываешь, — буркнул он с мрачным видом, и махнул в сторону дальней медкапсулы. — Минута.

Тряхнула челкой и с места выдала спринтерский забег. Благо раздеваться не пришлось, так в комбезе и забралась в капсулу. Крышка опустилась, в лицо пшикнуло, голова закружилась, так что толчка в шею не почувствовала. Просто кто-то выключил свет, а потом включил и перед глазами призывно замигал зеленый квадратик кнопки. Мысленно нажала его и меня накрыло потоком информации. Когда зрение пришло в норму, я уже знала все о своей нейросети и умела ей пользоваться. Совершенно автоматически, за какие-то секунды подстроила ее под более привычный интерфейс планшета. Благо он на поясе висел и соединиться с ним не составило труда. Просто внешнее устройство и все.

— На выход! — Проорал медтехник на весь бокс.

«Охрипнет к вечеру», — хихикнула про себя и в два приема выбралась из капсулы. Рядом остальные однокашники переминались. Видимо, как и я, пытались осмыслить новую веху жизни и не решались сделать первый взрослый шаг.

— Вон! — Проорал медтехник, давая нам такой нужный, но ужасно обидный пинок, для первого шага по новой дороге.

«Вот ты и взрослая», — подумала, подчиняясь стадному инстинкту и бросаясь с остальными к двери. Не так я себе все представляла. А как? Да никак! Но точно знаю, что не так. Глаза защипало от обиды, но я только губу закусила. «Все сделаю, чтобы мои дети никогда подобного не испытали», — поклялась себе, выскакивая в коридор.

— Эмма! — Махнула рукой Анна, в компании знакомых ребят оккупировавшая подоконник напротив медбокса. — Ты как? — Спросила она, когда пробилась к ней сквозь толпу переводящих дух однокашников.

— Этот на нас наорал, — вырвалось у меня.

— Наплюй, он урод по жизни и алкаш. Цербер его вздрючил перед работой, вот и отрывается.

— Угу, — мотнула головой, но легче мне не стало.

— Ну все-все, — обняла она меня, — главное сырость не разводи. Смотри вон какое солнышко светит, — указал Анна в окно. — Весна, зелень, свобода и целый мир в нашем полном распоряжении.

— Ага, — улыбнулась, заражаясь ее настроением и непробиваемым оптимизмом.

— Только чтобы мир поделился удовольствиями, нам бы пригодились кредиты, — сказал Нол, и провел рукой по голове. Привычно заправил за ухо локон черных волос и продемонстрировал внушительный бицепс.

Был бы он умнее, не гордился бы кличкой Лом. Не нравился мне этот парень, в первую очередь своей влюбленностью в Анну. С другой стороны, благодаря Лому, к нам никто в штаны залезть не пытался. Лом-дуболом бил больно, сильно и без предупреждения. Тем и брал. Не будь он трусоват, из него бы вышел идеальный кандидат в десантники или еще куда, но в армию он не рвался. Подраться — это одно, а рисковать жизнью, тут у него кишка тонка.

— Скучный ты, и вредный, — ударила Лома по плечу Саманта, и привычно юркнула обратно в объятия Жана.

Сколько помню, эта парочка всегда вместе. Она миниатюрная, светловолосая модница с огромными зелеными глазищами, он здоровый, с оливковой кожей, раскосыми глазами и курчавыми волосами. Что они друг в друге нашли оставалось только гадать. Видимо это и есть любовь.

— Лом, конечно, дуболом и бестактная скотина, но он прав, — сказала Анна, отпуская меня и деловито потирая ладони.

«Сейчас нас будут строить и объяснять политику партии», — подумала с усмешкой и присела на краешек подоконника, уже догадываясь о чем пойдет речь.

— Значит так, для начала ознакомьтесь, — сказал она, и разослала нам микро-базу.

Я аж удивилась, когда это она смогла ее сделать. Хотя, много ли надо, чтобы собственные знания завернуть? Из присланного мы не только узнали всё о благородной стезе камнегрыза, но и познакомились с вполне дельным и проработанным планом.

— Итак, у кого есть дополнения? — Спросила Анна, полным энтузиазма голосом. Она и тени мысли не допускала, что кто-то откажется и решит пойти своей дорогой.

— Я за, — высказался Нол.

— Еще бы, — фыркнула Саманта, и потерлась макушкой о подбородок Жана.

— Мы согласны, — зажмурился он, став на миг похожим на довольного кота, шею которого чешет хозяин.

— Да, — кивнула, смутившись под обратившимися на меня взглядами, и едва удержалась от того, чтобы не начать объяснять задержку с ответом. В самом деле, глупо было бы говорить, что думала, будто оно и так не понятно.

— В таком случае, — Анна соскочила с подоконника, — идем к Церберу. Порадую старика, избавлю от головной боли в своем лице.