Гранатовые поля

16. ТАЛИЯ

Я уставилась на чистую поверхность своего шкафчика. Никаких отметок сегодня. Последний раз я отмечала хороший день, когда Фостер привел Каденс на ее осмотр. Это было девять-десять дней назад. Может быть, мои стандарты хорошего дня слишком высоки?

В городе свирепствовал грипп, и это делало людей особенно раздражительными, включая персонал и пациентов. Возможно, это был тот же самый грипп, который Каденс подхватила в школе.

Я взяла ключи и положила их в карман, прежде чем уйти, более чем готовая покинуть больницу. На улице было темно, пока я вела джип по направлению к дому.

К Фостеру и Каденс.

Я до сих пор не могла понять, что на меня нашло вчера, когда я предложила им остаться у меня дома. Я потеряла весь свой здравый смысл? Только это было так… легко.

В колледже Фостер практически переехал в мою квартиру. Моя квартира была больше и красивее, чем его, и Вивьен не возражала против его компании. Он органично вписался в мою жизнь.

Находиться с ним в моем доме было так же удобно, как надевать в постель одну из его старых футболок.

Сегодня утром я вошла на кухню и увидела, что он ждет меня с чашкой кофе с моими любимыми сливками.

Он поцеловал меня в щеку на прощание, и я не спросила, будут ли они там, когда я вернусь домой. Я просто знала, что они будут дома. Как бы я ни хотела, чтобы он остался, возможно, он тоже этого хотел.

Я не стала задерживаться в гараже, а поспешила внутрь. Он стоял у кухонного стола в том самом месте, где поцеловал меня прошлой ночью.

Его образ в одних боксерах вызвал во мне пульсацию внизу живота. И, Боже, как он обнимал меня.

Фостер держал меня так, словно я была тем, что держало его на земле.

Я бы многое сделала, чтобы он обнимал меня так каждый день.

Даже простила бы.

Может быть, я уже простила.

— Привет, — сказала я, входя в комнату.

— Привет, — он повернулся и улыбнулся. — Как прошел твой день?

Когда в последний раз я приходила домой, чтобы кто-то спросил меня о моем дне? Много лет. Это был Фостер. Потому что я ни с кем не жила после Вивьен. Я не понимала, насколько одинокой стала моя жизнь. Даже здесь, в Куинси, где родственники были со всех сторон, это было не то же самое, что возвращаться домой к родному человеку.

— Что это за взгляд? — спросил он.

— Ничего, — выбросила эти мысли из головы. — У меня есть время, чтобы переодеться и быстро принять душ?

— Пятнадцать минут, — он указал на таймер духовки.

— Сейчас вернусь.

Я трусцой взбежала по лестнице, сняла свою форму и положила её в корзину для белья. Затем завязала волосы в беспорядочный пучок и прыгнула в душ, торопясь смыть этот день со своей кожи.

Переодевшись в спортивки и майку с длинными рукавами, я вернулась на кухню на пять минут раньше.

— Расскажи мне о своем дне, — сказал Фостер.

— Да уж. Бывало и лучше. В последнее время все какие-то ворчливые. Обычно это происходит в это время года. Короткие дни и длинные ночи делают персонал больницы раздражительным. И на меня накричал пациент. В свою защиту скажу, что он наорал на обеих медсестер до того, как я вошла в приемный кабинет, так что, по крайней мере, я была не одна.

— Что? — он выпрямился, выражение его лица мгновенно стало убийственным.

— Это не первый раз, и не последний, — я рассмеялась. — Разожми челюсти, убийца.

Ухмылка растянулась по его сексуальному рту.

— Я забыл, как мне нравится, когда ты называешь меня убийцей.

Мне тоже это нравилось.

— Вкусно пахнет. Тебе не нужно было готовить.

— Я не возражаю. Кроме того, моя диета скоро станет странной, так как я готовлюсь к этому бою.

— Тебе нужно сбросить вес?

При росте метр восемьдесят три и уже набранных мышцах, сбросить килограммы было нелегко. Я всегда боялась этой части перед его боями, когда он так много работал и так тщательно питался, чтобы убедиться, что он попал в цифру на весах.

— Пару килограммов. Но не много, — он шагнул ближе, его рука приблизилась к моему лицу. Его большой палец провел по моей скуле. — Мне жаль, что у тебя был такой день.

— Всё в порядке, — я прижалась к нему. — А что насчет тебя? Где Каденс?

Он дернул подбородком в сторону гостиной.

— Она захватила твой телевизор.

— Как она себя чувствует?

— Лучше. Лихорадки нет со вчерашнего вечера.

— Это хорошо.

Я закрыла глаза, наслаждаясь покалываниями на коже. Затем его рот оказался на моем, всего лишь прикосновение его губ, которое оставило во мне желание большего.

Я приподнялась на носочки, но прежде чем я смогла углубить поцелуй, прозвенел таймер на духовке.

Он зарычал мне в рот, затем отошел, чтобы взять со столешницы рукавицу и открыть дверцу духовки. Затем он достал противень с курицей, картофелем и зеленой фасолью.

— Позовёшь Каденс?

— Конечно, — я повернулась, готовая направиться в гостиную, но замерла. Каденс стояла в дверях и смотрела на меня.

— О, привет.

Вот дерьмо.

Она нахмурила брови, вероятно, потому что только что видела, как её отец поцеловал меня.

Тепло Фостера коснулось моей спины. Затем его рука обхватила мои плечи, притянув меня спиной к своей груди.

— Мы говорили о тебе сегодня.

— Обо мне?

Он хмыкнул.

Это всё. Это было его объяснение. Хмыканье. Затем он отпустил меня и хлопнул в ладоши.

— Ладно, садитесь и давайте есть. Кадди, что ты хочешь выпить?

— Молоко, — ответила она, идя к столу в столовой, где он уже разложил салфетки и приборы.

— Талли?

— Я… эм… воды. Я могу принести.

— Принеси и мне, любовь моя.

Любовь моя. Никогда не детка, милая или дорогая. Единственное ласковое слово, которым он меня называл, было любовь моя.

Фостер прошел мимо меня, неся две тарелки к столу.

Я оторвала свои ноги от пола и пошла за напитками, сначала взяв молоко для Кадди. Когда мы сидели вместе, я ждала, что после того поцелуя возникнет дискомфорт или неловкость. Но Фостер просто разрезал курицу Кадди, а затем принялся за свою собственную порцию, которая была в два раза больше, чем та, что он положил для меня.

— Папа сказал, что ты как Декс, — сказала Кадди, её рот был полон еды, пока она говорила.

— Кто такой Декс?

— Мамин мальчик… нет, подожди, — она посмотрела на Фостера. — Что это за слово?

— Жених.

Я подавилась картофелиной.

— Талли, — Фостер слетел со стула, обогнул стол, чтобы постучать меня по спине.

Я кашлянула и отмахнулся от него, отодвинув тарелку и тщательно пережевывая еду. Затем я проглотила её, запив глотком воды, и посмотрела на него, все еще нависающего надо мной.

— Жених Вивьен?

— Декс.

Каденс кивнула.

— Декс.

— Декс, — повторила я.

Фостер подмигнул, затем вернулся на свое место.

— Каденс сегодня пропустила вечеринку с попкорном в школе, поэтому после ужина мы решили посмотреть фильм и поесть попкорна. Ты с нами?

— Эм, да. Я люблю попкорн.

— Я тоже, — Каденс улыбнулась мне, жуя.

— Твой папа сказал, что ты чувствуешь себя лучше.

Я прижала ладонь к её лбу, просто чтобы убедиться, что она не горячая.

— Папа сказал, что завтра мне всё равно придется остаться дома.

— Наверное, это хорошая идея. Просто чтобы убедиться, что ты точно здорова. — я переключила свое внимание на Фостера. — Что-нибудь слышно о печи?

— Парень звонил мне ранее. Сказал, что все будет готово к завтрашнему дню. Тогда мы от тебя отстанем.

Каденс что-то бормотала себе под нос, нарезая ножом стручковую фасоль.

— Говори, маленький жучок, — сказал Фостер. — Что у тебя на уме?

— Нам обязательно возвращаться в спортзал? — ныла она. — Это место намного лучше.

Я втянула губы, чтобы скрыть улыбку. Она не ошиблась.

— Да, — Фостер вздохнул. — Мы должны вернуться.

— Но не раньше выходных, — выдала я.

Я хотела еще один день возвращаться домой с работы в полный дом.

— О дааа, — Кадди станцевала небольшой танец на своем стуле.

И когда я встретилась взглядом с Фостер, эти голубые глаза сияли, прищуренные по бокам. Счастливые.

Мы закончили трапезу, развлекаясь рассказом Каденс о сериале, который она смотрела сегодня на Netflix, о принце-драконе. Я помыла посуду, пока Фостер повел Каденс в ванную. Затем мы устроились на диване, Каденс посередине, закутавшись в одеяло, с миской попкорна на коленях. Она выдержала только час фильма, прежде чем заснула.

Фостер встал, наклонился, чтобы подхватить её на руки. Затем он пошел по коридору, и мое сердце растаяло, когда он поцеловал её волосы. Через несколько мгновений он появился, разминая плечо.

— Что случилось? — спросила я.

— Просто узел.

— Садись, — я указала на пол перед собой и скрестила ноги на диване.

Он повиновался, глубоко вздохнув, когда мои руки легли на его плечи. Затем он застонал, из его груди вырвался низкий, глубокий звук, который вновь зажег пульсацию в моей киске. Он позволил мне некоторое время массировать узел, а когда мои руки перестали двигаться, он расслабился ещё сильнее, вытянувшись так, что его голова оказалась на диване.

— Итак… — мои пальцы играли с кончиками его темных волос. — Декс.

— Декс, — вздохнул он. — Хороший парень. Он любит Виви. Он мил с Каденс.

— И Вивьен помолвлена? Вы только что развелись.

— Они вместе уже два года.

У меня отвисла челюсть.

— Что? Она тебе изменила?

Фостер захихикал.

— Почему это смешно?

Он сдвинулся и встал, протягивая руку.

— Иди сюда.

Я расплела свои ноги и взяла его руку, чтобы он помог мне подняться. Но вместо того, чтобы повести меня куда-нибудь, например, на кухню, которая была дальше от коридора на случай, если Каденс проснется, он притянул меня в свои объятия.

— Потанцуй со мной, — его губы коснулись моего лба, пока он начал раскачиваться. Два счета, и его нога приземлилась на мою. — Твою мать. Прости.

Я засмеялась.

— Ты всё ещё безнадежный танцор.

Для человека, который двигался как молния на боксерском ринге, он вообще не мог танцевать.

Он улыбнулся мне в волосы.

— Я неособо практиковался.

— Ты не танцевал с Вивьен? — вопрос прозвучал слишком быстро, я не успела скрыть ревность в своем тоне. — Неважно. Я не хочу знать.

Может быть, она не любила его. Может быть, он не любил её. Но она была его женой. А он её мужем.

— Я никогда не танцевал с Вивьен.

Это смягчило боль. У неё было почти всё остальное, но, по крайней мере, это было моим.

— О чем ты сегодня говорил с Каденс? — спросила я, когда он закружил нас в медленном танце в гостиной.

— О том, что ты мой Декс.

— Не совсем так, если Вивьен выходит замуж за Декса.

Он хмыкнул. Еще одно хмыканье без последующего объяснения.

— Декс и Виви уже давно вместе, но с Каденс он познакомился совсем недавно. Мы познакомили их только после развода. Но она знает, что Виви любит его. Она знает, что мы с Виви всегда будем любить её, даже если не будем женаты.

— Тяжело ей дался развод?

— И да, и нет. Да, потому что это означало, что у нас произошли большие перемены. Да, потому что это случилось сразу после смерти Арло, и, нравится нам это или нет, он был её дедушкой. Нет, потому что когда она впервые увидела, как Декс целует Вивьен, Каденс пришла ко мне и спросила, почему я никогда так не целовал маму.

Я отодвинулась назад, чтобы изучить его лицо.

— Ты не целовал Вивьен?

Он остановился, смотря мне прямо в глаза.

— Не в губы.

Но они были женаты семь лет. Как такое возможно?

— Сегодня вечером, когда ты поцеловал меня на кухне, нас увидела Каденс. У нее было такое выражение лица.

— У неё начинает складываться пазл.

Что Вивьен любила Декса и поэтому целовала его. Что Фостер любил меня.

Каденс соединяла точки.

— Вивьен — мой друг, — сказал Фостер. — Ничего больше. Я не целую Вивьен. Я не влюблен в Вивьен. И у меня никогда не было секса с Вивьен.

На этот раз это я наступил ему на ногу.

— Ч-что?

— У нас не было брака, Талия. У нас был тюремный срок. Когда она сошлась с Дексом, я не считал это изменой, потому что она была только моей сокамерницей.

Его компаньоном.

Так если он не был с Вивьен, тогда с кем? Был ли он с кем-либо вообще?

— Я ждал тебя долгие годы, любовь моя. Я буду ждать столько, сколько тебе нужно. Ты моя.

И он был здесь, в Куинси, чтобы заявить свои права на меня.

— Я не… — как мне это сказать? — Я…

— Не говори мне, — Фостер закрыл мне рот пальцем. — Мысль о тебе с другим мужчиной… Я не могу думать об этом. Я не могу это слышать. Так что не говори мне.

Рассказывать было нечего.

Жалко, правда? Он разбил моё сердце на тысячу осколков, а я всё ещё не могла жить дальше и отпустить его. Вместо этого я сосредоточилась на учебе и работе, отбросив даже мысли о ком-то новом, потому что в глубине души никто никогда не станет Фостером.

Я обхватила рукой его запястье, оттягивая его от своих губ.

— Не было другого мужчины.

Его глаза сузились.

— Что?

Сказать это снова было слишком сложно, поэтому я пожала плечами.

— Блять.

Фостер протянул руки к моему лицу, его пальцы запутались в моих волосах, и он прижался лбом к моему. Всё его тело обмякло, как будто он только что отпустил семилетнее беспокойство.

— Скажи что-нибудь, — прошептала я.

— Сколько?

— Сколько чего?

Одна из его рук отпустила мои волосы, кончики пальцев провели по моей щеке. Искры от его прикосновений разлетались по мере того, как он опускался все ниже и ниже, по ключицам и к выпуклости груди. Затем он прошелся по моим ребрам, опустился ниже талии, пока не коснулся моего бедра и переместил пальцы между ног, надавив достаточно сильно, чтобы я ахнула.

— Оргазмов.

Я не была уверена, кто двинулся первым. Возможно, это был он, когда он захватил мой рот. Или это могла быть я, когда обхватила руками его плечи и взобралась на его тело, как на чертово дерево.

Свет был проигнорирован. Телевизор был оставлен включенным на фильме Каденс. И весь мир был забыт, пока Фостер нес меня через весь дом.

Мои ноги обвились вокруг его талии, а его язык извивался вместе с моим. Его нога ударилась о журнальный столик, когда мы пересекали гостиную. Моя задница задела перила, когда он начал подниматься по лестнице. Он остановился на полпути, наклонив свой голову, когда наш поцелуй стал неистовым.

Из его груди вырвался стон. Из моего горла также вырвался стон, когда я оторвала свой рот.

— Кровать. Быстрее, — я крепче вцепилась в его плечи, пока он торопливо вел нас вверх по лестнице, оглядываясь по сторонам. — Налево.

Он шел по коридору, его рот снова нашел мой.

Моя спина коснулась стены, его тело прижало моё, в то время как он пожирал меня. Пока я не начала задыхаться и хвататься за его рубашку. Фостер оттащил меня от стены и шагнул в мою спальню, пинком закрыв за собой дверь.

Три шага, и мы упали на кровать, его вес навалился на мой, а его эрекция вдавилась в меня.

Еще один стон. Ещё один хныканье. Наши рты не размыкались, пока наши руки блуждали, пытаясь освободить нас от одежды.

Сначала я избавилась от майки, стянув её через голову и перекинув через её плечо. Его футболка была следующей, ее сняли через голову и бросили на пол. Джинсы. Брюки. Бюстгальтер. Боксеры. Трусики. Часть за частью они падали на пол, пока на моей коже не осталось ничего, кроме тепла обнаженного Фостера. И его влажный рот, который осыпал моё тело бесчисленным количеством поцелуев.

Его язык погрузился в мой пупок, он целовал мой живот, все ниже и ниже, пока не оказался прямо над тем местом, где я нуждалась в нем больше всего.

— Ты трогала себя, думая обо мне?

— Да, — я запустила пальцы в его волосы, побуждая его опуститься ниже, но он не двигался. Он провел языком по моему животу.

— Расскажи мне как.

Я отпустила его волосы, готовая прикоснуться к себе, но он отодвинул мою руку.

— Фостер.

— Скажи мне, Талия, — его грубый и низкий голос заставил меня вздрогнуть. — Что ты делала сначала?

— Я трогала свой клитор.

Он поцеловал косточку на моём бедре, затем сдвинулся, наклонился на бок, касаясь моего клитора.

— Как?

— Сначала медленно, — я резко вздохнула, когда он делал то же самое. — Просто слегка.

Он хмыкнул.

— А потом что?

— Потом я бы спустилась ниже.

Фостер двинул рукой, его пальцы погрузились в мои мокрые складки.

— Да, — прошептала я. — Ещё.

Он повиновался, мой голос стал для него командой.

— Вернись к моему клитору, — вздохнула я.

Только на этот раз вместо того, чтобы делать это пальцем, он переместился, положив руки мне на колени.

— Раздвинь ноги.

Я была полностью обнажена, прохладный воздух обдувал мою чувствительную плоть. Пока его язык не оказался там, лаская мою влагу.

— О, Боже, малыш.

— Блять, какая же ты сладкая на вкус, Талли.

Он провел языком по моему клитору, отчего моя спина приподнялась от кровати.

Мой стон наполнил комнату, мои ноги задрожали.

Этот мужчина и его порочный язык. Он снова лизнул меня, его рык вибрировал на моей коже. А затем он вошел языком в меня, как изголодавшийся и пирующий мужчина. Его борода терлась о чувствительную кожу на внутренней стороне моих бедер. Его язык был неутомим, облизывал и посасывал меня, пока я не стала извиваться под ним.

— Фостер, — я вцепилась в постельное белье по бокам, мои ноги раздвинулись еще шире.

— Ты — моя, любимая. Скажи это.

— Я твоя.

— Моя хорошая девочка.

Он просунул длинный палец внутрь, поглаживая моё чувствительное место, и я разрыдалась.

Громкий стон, совершенно неконтролируемый, вырвался из моего горла, и он потянулся вверх, закрывая мне рот ладонью.

Сокращение за сокращением, оргазм обрушивался на меня, а в глазах вспыхивали звезды. Язык Фостера не останавливался, пока я не рухнула на кровать, обессиленная и обмякшая.

— Есть один, — пробормотал он, целуя внутреннюю сторону моего колена. Я улыбнулась, мои веки были слишком тяжелыми, чтобы открыть их.

— Смотри на меня, — приказал он, нависая надо мной, облокатившись на локти рядом с моей головой. Его бедра прижались к моим, его член вдавился в мою чувствительную плоть. Затем он подождал, пока я открою глаза, его потемневший взгляд ждал.

— Я люблю тебя, — он двигался в моей киске. — Блять, я так люблю тебя.

Мое сердце остановилось.

Я открыла рот, поднялась волна паники, когда у меня не оказалось слов, которые я могла сказать.

Я любила его. Я любила Фостера, казалось, всю свою жизнь. Я просто… Почему я не могла сказать это?

Он провел костяшками пальцев по моей щеке, потом хмыкнул. Хмыкнул, говоря, что всё в порядке. Что он понимает. Что он будет здесь, когда я буду готова.

Я приподнялась с подушки, мой рот нашел его рот. Затем я провела языком по его губам. Один толчок его бедер, и он зарылся в меня до самого основания так, что у меня перехватило дыхание. Я растянулась вокруг него, встречая его толчки, мне нужно было больше, больше и больше.

Каждую потребность Фостер удовлетворял. Каждым прикосновением он подталкивал меня все выше. Пока я не впилась когтями в его спину, глубоко вонзая ногти, и не разлетелась вдребезги.

Он зарылся лицом в мою шею, изливая в меня своё освобождение. Когда дымка рассеялась, он обхватил меня своими сильными руками и прижал к себе, повернув нас так, что моя голова лежала на его груди.

— Скажи это ещё раз, — пробормотала я, сон подкрадывался к моим губам.

— Я люблю тебя.

На этот раз хмыкнула я.

Может быть, если он будет повторять эти слова снова и снова, я смогу сказать их в ответ. Может быть, если он будет повторять их снова и снова, я перестану думать о годах, которые мы упустили.

Может быть, если он будет говорить их снова и снова, я перестану беспокоиться о том, что нашей любви недостаточно.