Границы памяти

Глава 14. Сирена

1

Облокотившись о барную стойку, Кайрил оглядел шумящую толпу. Мужчины и женщины кричали, свистели, громко чокались, пели песни, шумно бросали на стол игральные кости и монеты. Швырять деньги наотмашь, видимо, было привычкой в Сенеллерте — здешние монеты были по форме плоскими палочками, и вряд ли могли далеко укатиться. Неплохо зная этот народ, Кайрил, всё же, иногда удивлялся, насколько они контрастны. Днём услужливы, почитают власть, ходят по струнке, а по вечерам превращаются в полуживотных, надираясь до одури в барах и кабаках. Катастрофа, что творилась на улицах, должно быть, дала им для этого лишний повод.

Но в этом баре пили не все. Примерно четверть посетителей оставались трезвыми, держа наготове ножи, бутылочные горлышки и другие острые предметы. Ещё около четверти спали прямо на полу.

— Как тебя зовут? — поинтересовался тучный бармен.

— Марк Хоуп.

— Хорошенькое имечко, — усмехнулся тот. — В нашем-то положении[1].

— Вы знаете английский? — удивился Кайрил.

— Разный народ бывает в этом баре. В том числе из других миров. Большинство иномирцев — агенты Доктрины, — он поморщился при слове «Доктрина». — А у меня с детства способность к языкам. О́раш Сиса́ль, — он пожал Кайрилу руку, едва не сломав тому кисть. — Откуда ты, Надежда?

— Лучше просто Марк. Я, в основном, живу в Сата.

— Что умеешь?

— Владею Кита́н.

— Бахм?

— Не совсем. Я — независимый… — тут он осёкся. Зная, как местные относятся к наблюдателям, он решил умолчать о своём отношении к Доктрине: — …торговец. Ищу редкие атрибуты и перепродаю.

— Спекулянт, — хмыкнул Ораш. — Всё же лучше, чем агент. Но ты всё же бахм, верно? — он прищурился.

— Многие путают бахмов и тех, кто владеет Китан. Не все, кто владеют Китан — бахмы. Я не встроен в систему.

— Сам по себе?

— Сам по себе.

— Значит, умеешь читать мысли, — не успокаивался бармен. — Какое число я загадал от одного до шестнадцати.

Кайрил ненавидел, когда, узнав, что он владеет тансар, люди заставляли его угадывать числа.

— Давайте так — я не лезу в вашу голову, вы угощаете меня едой. Сейчас вам пригодится парень, который в прямом смысле видит сквозь стены.

— Далеко пойдёшь.

— Я уже дальше некуда.

— Значит, хочешь, чтобы я нанял тебя за еду, так? Никогда ещё бахмы за еду у меня не работали.

— С почином.

Новое рукопожатие. На этот раз, Ораш был чуть более сдержан.

— Как давно прячетесь? — спросил Кайрил.

— Кто как, — бармен пожал плечами.

— Что вообще творится?

— Конец света, — он спокойно протёр запотевшую бутылку.

— Мы все сдохнем! — крикнул один из посетителей, уже успевший напиться.

Раздался болезненный смех, и гул веселья снова набрал обороты.

— Разве вам не всё равно, что будет?

— А тебе, иномирец? — бармен забрал у него посуду и бросил в мойку под баром. — Пусть повеселятся. Эй, там! — он погрозил пальцем одному из выпивох, что чуть не грохнулся со стула. — Мебель пожалей! Новую покупать будешь! Учти, иномирец — еду я тебе дам за так, а вот если хочешь выпить, надо платить. Алкоголь мы тут используем, скажем так, не по назначению.

— Мне бы пригодился алкоголь не по назначению, — он показал перевязанные раны.

— Вылечим, — махнул тот рукой. — Ничего серьёзного?

— Надеюсь.

— А что тебе ещё остаётся с таким-то именем? — покряхтел тот, а потом в его голосе вновь сгустились тучи. — Если ничего серьёзного, то нечего на тебя ресурс переводить.

«Язык мой — враг мой», — подумал Кайрил.

Ораш громко постучал ложкой по стакану.

— Прошу внимания! — крикнул он басом. — Сейчас иномирец нас развлечёт.

— Что?! — возмутился Кайрил. — Это не разв...

— Он проведёт сеанс удалённого наблюдения. И скажет нам, что он видит за стенами.

— Ура, — отозвался кто-то. Раздались жидкие аплодисменты.

Кайрил обратился к людям:

— Послушайте! Я здесь не для того, чтобы кого-то развлекать. Тонкие техники не используют ради потехи. Вы... вы вообще в курсе, что там, за этой стенкой, возможно, бродят тысячи хшайсов?!

— П-птму и сбра-ались! — ответила уже «хорошенькая» краснощёкая барышня, обнимавшая сразу двоих мужчин.

— Чего нам их бояться? — отозвался один из немногих трезвых — жилистый худой паренёк лет двадцати пяти, в белой майке без рукавов, дежуривший у входа с тесаком. — Они не мертвяки, так? Они ещё люди, значит, живые, — сказал он, плюнув на палец и попробовав на остроту лезвие. — Значит, и убить их можно как обычных людей.

— Ты убил хоть одного?

— Я служил в морском десанте! — обиделся паренёк. — Я знаю, как это делается.

— А я видел, как один хшайс растерзал пятерых санитаров. Профессионалов, вооружённых баллонами с кислотой. Что говорить о вас, с вашими кухонными ножиками? Вам повезло, что вас до сих пор не нашли.

Услышанное заставило народ отвлечься от «важных» дел. Некоторые тревожно оглянулись на дежурного, но тот молчал. Постепенно, шум праздника начал угасать, уступая место тихой отчаянной скорби. Многие с откровенной ненавистью воззрились на Кайрила. Да, он отрезвил их, но стоила ли она того, эта трезвость? По их ощущениям, он затушил огонёк надежды. В исполненных жалости глазах отразился недавно испытанный ужас. Все видели хшайсов, все пережили потери.

— Ну? — Ораш поставил стакан. — И что ты предлагаешь? Дрожать и бояться?! Да посмотри ты на них, иномирец! Они что медуза на суше! Беспомощны. Жалки, — он снова взял стакан и принялся яростно натирать его до блеска.

— Медуза на суше, — Кайрил покивал. Ему было знакомо это местное выражение. Оно означало полную безысходность.

— К тому же, — негромко добавил бармен. — Хшайсы — не самое страшное.

2

Никто не заметил, как всё началось. По коридорам и комнатам огромного здания, шёпотом, дрожащим голосом, а позже и криками, разносилось это зловещее слово: «хшайсы». Оно спускалось с верхних этажей, сковывало страхом и убивало до того, как настигнуть своих несчастных жертв. Болезнь мутировала. Теперь она захватывала организм ещё быстрее. Если раньше требовалось несколько суток, чтобы из пятен и растекающихся зрачков перерасти в одно сплошное серое пятно, покрывающее всё тело, то к утру рокового дня на это уходило несколько часов. К вечеру — несколько минут.

Утром санитары дотошно просканировали персонал, поставив каждому на запястье несмываемую метку. К обеду все работники химического предприятия были отмечены, и со спокойной душой отправились в жилой сектор, чтобы принять трапезу. К вечеру, когда санитары ушли, больше половины работников оказались покрыты пятнами. К концу рабочей смены, в туалете на верхнем этаже, первый работник — заместитель руководителя — превратился в угольно-серое существо. Первой его жертвой стала секретарша. За ней — замдиректора коммерческого отдела. Через час на верхних этажах царил хаос.

У жителей Хишфинсоны, причём у подавляющего большинства, была привычка задерживаться после работы на всю ночь, лишь бы урвать себе прибавки. И всё же, несколько человек после смены предпочли спуститься в бар.

— Некоторые сразу пошли по домам, в жилой сектор, — сказал дежурный. — Мы живём прямо там, в здании. Другие остались на рабочих местах. У нас больше трети работают сверхурочно. Потом мы из бара услышали, как объявили срочную эвакуацию. Многие подумали, что это очередная учебная тревога.

— Но она была не учебной.

— Мы это позже поняли. Когда выяснили, что все двери заперты.

— Минуточку... они объявили тревогу и... заперли двери?

Дежурный только развёл руками.

— И тогда вы вернулись в бар?

— А что ещё оставалось делать?

Приложив руки к лицу, Кайрил постарался сосредоточиться.

— Я попрошу вас не издавать ни звука.

Прошло несколько минут разговоров, смешков, ропота и споров, прежде чем долгожданная тишина вступила, в кои-то веки, в свои права. Кайрил выровнял дыхание, прислушался и глубоко вдохнул.

Будто громадные ноющие киты, глубоко под железным полом бара, под трубами канализации, вентиляции и водопровода, под толщей океана, издавали свой печальный медленный скрежет многотонные стальные опорные конструкции. Местные уже привыкли к их загадочным звукам, и даже к едва заметной качке, что сопровождала надводные города в плохую погоду и хорошо ощущалась иномирцами.

Решив, что там, внизу, слушать нечего, Кайрил переключил внимание на ближний круг. Что происходит в баре? Кто ёрзает на стуле, кто сопит, кто стучит зубами. Самоуверенный паренёк с тесаком то и дело щёлкал пальцем по лезвию, как бы, играя на нём как на струне.

Кайрил переключился на внешний круг — он сейчас был особенно важен. Улица как улица. Уже успевший забыться шум моря. Топот сапог по платформе-решету.

Оставалось ещё одно неизведанное направление — вверх. Силой тансуф, Кайрил мысленно переместился на второй этаж и оказался в полутёмном просторном помещении. Судя по турникетам, это была проходная. Он вздрогнул. На миг, Кайрил вернулся в бар и потёр глаза. Сосчитав от одного до пяти, он выдохнул и вернулся наверх. То, что поразило Кайрила, могло бы и человека с крепкими нервами заставить тяжело дышать. Трупы людей. Повсюду, куда только ни падал взор. Мёртвые лежали на турникетах и у дверей, на стойке регистрации, на полу и у стен. Кто-то лежал в обнимку, другие — поодиночке, третьи — скрюченные в ярости. Ни на одном теле не было порезов или рваных ран, словно всех этих людей убила какая-то невидимая сила. Кайрил обратил внимание на стеклянные двери, что, как предполагалось, должны были вращаться, но оказались заблокированы. За стеклом виднелась широкая лестница, ведущая со второго этажа на платформу. Свобода, казалась такой близкой…

Судя по позам, те, что умерли среди створок, до последнего пытались их толкать, причём с разных сторон — в панике многие даже не вспомнили, в какую сторону вращается дверь, через которую им приходилось ходить на работу и обратно каждый день. Казалось, они и после смерти пытались выбраться. Наверное, больше половины мёртвых тел лежало там, сваленные в одну кучу. Руки многих мертвецов тянулись в одну сторону — к пульту возле стены. Кайрил обернулся на сто восемьдесят градусов и обнаружил ещё одну груду тел возле двери поменьше. Не заметив ни одного хшайса, он вернулся в бар и посмотрел на выживших.

— Там трупы.

Все молчали. Посетители бара знали, что там наверху и предпочитали об этом не думать.

— Куда ведёт та дверь, с обратной стороны от выхода? — обратился он к мужчине в серой рубашке, который, по виду, сохранял относительное спокойствие.

— Зелёный коридор. Мы ещё называем его «коридором веселья».

— Он ведёт в этот бар?

В другое время, Кайрил оценил бы продуманность архитектуры. Он представил себе, как после работы сотни людей отмечаются на проходной и расходятся в две стороны: кто-то налево, чтобы пойти домой, а кто-то направо — в бар, чтобы хорошенько повеселиться.

— Расскажите, что произошло.

— Ночью мы узнали, что офисы заражены. Те, кто работали допоздна, превратились в этих… ш-ш… — он выпил, с грохотом поставил стакан и закрыл руками лицо. — Потом мы спустились в бар. Все, кого ты видишь здесь, — мужчина обвёл стаканом присутствующих, — счастливчики.

Обе двери, ведущие с проходной, блокировались с одного пульта, и код блокировки знал только начальник охраны. А поскольку пульт находился внутри здания, напрашивался только один вывод — начальник охраны пожертвовал собой и всеми теми людьми, что остались наверху, ради спасения города.

— Если бы он только знал… — у мужчины сорвался голос. — Что это бесполезно! Что зараза уже снаружи!

— Тихо, Нэш, — вмешался паренёк с тесаком. — Слезами горю не поможешь. Эй, иномирец! — он ловко перекинул тесак из одной руки в другую. — Ты оружием владеешь? Лови, — тесак полетел в сторону Кайрила, и многие подумали, что лезвие остановится у того во лбу. Но ошиблись. Иномирец успел выставить руку вперёд, и тесак повис прямо в воздухе, в паре метров от его ладони. — Неплохо. Как вы это называете?

— Танхум, — Кайрил опустил оружие на пол.

Подойдя вприпрыжку и, по пути, подобрав тесак, парень пожал Кайрилу руку.

— Будем знакомы. Дцер. Бывший морской патрульный.

— Солдаты бывшими не бывают, кхэ! — гордо крякнул бармен. — Я сам служил, ещё когда водный патруль был единым. Это потом его разделили на морской и океанический.

— Хотел бы я служить в океаническом. Эти ребята настоящие герои.

— Спорим, не поэтому? А потому что они служат дальше всех. Подальше от этой клоаки.

— И поэтому тоже.

— Кто ещё из военных? — обратился к толпе Кайрил.

Как выяснилось, кроме бармена и Дцера, военными были всего трое. Остальные занимались самыми разными профессиями — от уборщиков и разнорабочих до весьма почётных инженеров и архитекторов. Большинство работали в офисном здании химического завода, но были и те, кто забрели сюда случайно.

— Друзья, предлагаю познакомиться, — хлопнул в ладоши Кайрил и обернулся к остальным. — Я — Марк Хоуп. Путешественник, торговец, камматар.

Было бы странным ожидать иной реакции. Посетители не решались представиться первыми, то и дело неловко переглядываясь. Гораздо комфортнее было смотреть на иномирца как на сумасшедшего, чем первым начать говорить.

— Что ты к ним пристал? — Ораш Сисаль громко свистнул через бутылочное горлышко. Некоторых это рассмешило. Посетители расслабились и принялись играть, пить и беседовать, как ни в чём не бывало.

— Блеск, — Кайрил подошёл к Дцеру. — Я так понимаю, мы с тобой од...

Вой сирены ворвался в помещение снаружи. Он был настолько оглушительным, что Кайрилу показалось, будто ему вскрыли черепную коробку и вдавили динамик прямо в мозг.

— И так у нас каждый день, — усмехнулся Дцер, когда сигнал утих. — И с каждым разом всё громче.

— Проклятая Бирист! И эта стерва Фин тоже, — выругалась дама в парике и опрокинула в себя стакан какого-то очень крепкого напитка.

— Что думаешь об этом? — Кайрил махнул головой в её сторону.

— А что ещё остаётся? Только кайфовать.

— Я знал одну девочку, Дцер. Она думала точно так же.

3

Над улицей висела пугающая тишина, затаившаяся где-то в бесчисленных тупиках и переулках. Кайрил и Дцер, которым выпал жребий идти в поход за гуманитарной помощью, пробирались как по минному полю. Три раза в день, в одно и то же время, с вертолётов на площадь сбрасывали ящики с медикаментами и провизией. Площадь была недалеко, и в мирное время до неё можно было добраться за десять минут. Но то в мирное время.

Из всего снаряжения на Кайриле и Дцере были только пара бронежилетов и кухонные ножи для разделки рыбы, плотно привязанные к рукам скотчем. Дцер шёл впереди, Кайрил — за ним, везя тележку и стараясь держать в поле зрения всю улицу. Спокойствию бывшего патрульного можно было позавидовать.

Дцер помахал спутнику, чтобы тот двигался быстрее, и в этот момент заголосила сирена такой мощности, что у Кайрила закололо в висках.

— Дьявол! — вскрикнул Дцер и заткнул уши.

Красные круги прожекторов осветили улицы. В этот час гражданским запрещалось выходить на открытый воздух, и Кайрил не понимал, почему Ораш отправил их так рано — до прибытия гуманитарной помощи оставался целый час. До него дошло, когда он увидел, сколько людей собралось на площади.

К центру пришлось прорываться боем, иногда даже применяя ножи. Не смертельно, но достаточно, чтобы присмирить наглецов. Правда, не они одни догадались использовать колюще-режущее: попадались так называемые «ежи» — те, кто цепляли на себя по три слоя плотной ткани, сверху обшитой колючей проволокой или шипами. Таких ненавидели все и, при любом случае, старались опрокинуть и затоптать.

Кайрил и Дцер добрались до центра, прикрывая уши от визжавшей до сих пор сирены.

Прошло полчаса, и в небе показался вертолёт. Едва он замаячил маленькой точкой, толпа уже завопила сотнями голосом, и непонятно было, что хуже — это или крики хшайсов.

При мысли о хшайсах, Кайрил попытался приподняться на носках, чтобы оглядеть края площадь целиком.

— Не советую, — тут же сказал ему Дцер. — Сметут.

Вертолёт завис над толпой, и долго кружил, прежде чем из брюха машины начали спускаться на парашютах заветные ящики. Люди дрались, выхватывали ящики друг у друга, едва те касались земли, некоторые даже резали стропы парашютов, надеясь, что и верёвки, и ткань пригодятся.

Заполучив долгожданные два ящика, Кайрил и Дцер привязали их к тележке и поспешили прочь. Вырваться было задачей куда более трудной, чем добраться до центра. Но и оказавшись на свободной улице, вдалеке от толпы, вздохнув свободно, Кайрил однако не избавился от чувства тревоги.

Короткий плотный ливень окатил город, будто кто-то наверху выплеснул воду из громадного таза. Длился он, правда, несколько секунд.

— Плохо. Очень плохо, — сказал Дцер.

— Что?!

После сирены, уши у обоих заложило.

— Я говорю «плохо»! Ты видел это?!

— Дождь?

— Не дождь! Это была Волна! — крепко матерясь, бывший патрульный прочистил уши от воды. — Не слышал о Волнах?!

Промокшие и злые, оба спустились в бар. Каждый тащил на спине по ящику. Дцер свалил ящик на стол и вытер лоб, тяжело дыша.

— Слышали, как ударило?! — спросила девушка, до сих пор зажимавшая уши.

— Слышали?! Ха! Мы это почувствовали! Правда, иномирец?!

Тревога затихла минут через одиннадцать.

— У-у-уф-ф! — отдышался Дцер.

— Сильная была Волна?

Дцер махнул рукой.

— Детская шалость.

— Почему это происходит? — спросил Кайрил. — Откуда эти Волны?

Некоторые засмеялись, вместо ответа. Другие опустили головы или отвернулись.

Вытерев лицо мокрой рукой, Кайрил сел за барную стойку.

— Чего-нибудь покрепче.

На этот раз, бармен денег требовать не стал. Посмотрев на ящики, он только понимающе кивнул. Кайрил выпил залпом какой-то ядрёный напиток, который сначала дал мерзкий жгучий привкус, за которым последовало мягкое послевкусие.

— Всё сложнее, чем я думал, — произнёс он хрипло.

Передышка длилась минут пять — затем предстояло помочь разобрать ящики, рассортировать и посчитать медикаменты и продукты, а также помочь приготовить обед. Буквально все в баре, включая раненых, занимались подобными делами. Это помогало не только наладить быт, но и сплотиться, и отвлечься от тревожный мыслей.

Не заставив себя ждать, над городом завыла очередная сирена. После тревоги ещё долго стоял писк в ушах.Одна из девушек, забившись в угол, не отрывала рук от ушей даже после того, как сирена прекратилась. Парень в очках, лет пятнадцати, и вовсе забился в эпилепсии.

— Скорее, помогите ему! — крикнула женщина в красном шарфе. Другая — с пышными кудрявыми волосами — тут же раздвинула столы и стулья, после чего подложила парню сумку под голову, причём так ловко, будто занималась этим всю жизнь.

— Надо чем-то разжать ему рот, — сказала женщина в красном шарфе.

— Не стоит, — подошёл Хоуп и присел около эпилептика. — Он может откусить вам пальцы. Главное — не дайте ему травмироваться или захлебнуться слюной, — он поднялся и вернулся к стойке. — Засеките время!

Через две минуты приступ эпилепсии закончился, и парень, не помня, что произошло, сидел на полу, испуганно вертя головой.

— Всё хорошо, — кудрявая женщина погладила его по голове, но подросток отшатнулся и поторопился вернуться на своё место.

— Как вас зовут? — обратился к женщине Кайрил.

— Мюо́зе, — ответила она, поправив причёску. — Я — врач.

— Нам повезло, что вы с нами, Мюозе. А вас как? — спросил он парня.

— Пи́раш Сонн. Я программист. Н-не знаю, чем я смогу помочь, но если что, обращайтесь. Я благодарен вам, Мюозе. И вам, Марк Хоуп.

4

Пару секунд все молчали, пока Ораш не ударил о стойку перевёрнутым стаканом:

— А ну, все за работу!

Кайрил попросил бармена закурить. Тот протянул ему самокрутку из тёмно-коричневой бумаги и прикурил специальной железной палочкой, раскалённой на одном конце. Сделав три затяжки, Кайрил сплюнул. Табак оказался ужасно горьким.

— Гадость, — он потушил сигарету.

Внезапно Кайрил замер. Над ним повисла тяжёлая мысль.

— До меня только что дошло, — сказал иномирец, коря себя за несообразительность. — В каком районе мы находимся?

— В центре, — ответил бармен.

— О, Демиурге! — он прижал указательный палец к виску. — Если до нас добралась Волна такой силы, что стало с районами на окраине?

— Додумаешься сам или подсказать?

Кайрил заметил экран на стене.

— Телевизор?

— Не работает. Никак руки не доходили вызвать мастера. А сейчас, как ты понимаешь, — он плюнул на тряпку и продолжил протирать стакан. — Мастерам как-то не до того.

— Нам нужны новости. Пираш, ты сказал, ты программист, так?

— А? Что? — оживился молодой человек.

— Можешь починить?

— Вот так всегда, — едва не всхлипнул тот. — Если программист, так обязательно должен разбираться в технике.

Пираш заметил на себе десятки немых взоров.

— Ну, я, конечно, попробую…

— Вот и отлично!

— Как быстро управишься? — спросил Ораш.

— Вы верно издеваетесь, — ответил паренёк, обречённо вздохнув.

— Друзья! — обратился Кайрил ко всем. — Пока нет новостей, их источником должны стать мы сами. У кого есть информация? Любые сведения будут полезны. Что вы знаете о Волнах? С какой стороны они бьют?

С минуту никто не отвечал — все были слишком заняты, чтобы обращать внимание на какого-то там бледного иномирца.

— Морской демон их поймёт, — наконец, ответил Дцер. — Бьют как хотят. Мы в патруле и не такое видели. Волна размером с гору! Когда ты, в компании двоих товарищей, на катере посреди океана, беспомощный как скорлупка, и не знаешь, с какой стороны прилетит эта гигантская дура… Матерь Морская! Тут не только обмочишься, но ещё и…

— Мы тебя поняли, Дцер, — прервала его Мюозе.

— Кто-нибудь засёк интервал между Волнами?

— Они бьют хаотично. Каждый раз, — помотала головой женщина в красном шарфе. — Какой смысл? Мы ведь не учёные. Нет? Даже они не могут. Не могут предсказать! Если даже они не могут, что мы можем? А?

— А хроники? Статистика? — он обратился к Орашу. — Хоть что-нибудь из этого.

— Шутишь.

Некоторые хохотнули и посмотрели на Кайрила как на глупого наивного ребёнка.

— Ораш имеет в виду, что статистика нам ничего не даст, — перевела Мюозе. — Мы в ней просто не разберёмся. Более того, — женщина развела руками, — она не работает.

— Мы должны знать, когда ударит следующая Волна! Как Волны связаны с сиренами. Кто и зачем пускает сирены. Тут должна быть какая-то логика, — он пощёлкал пальцами.

«Чёрт, как же хочется курить!» — подумал он, но заставил себя сосредоточиться.

— Ораш, найдётся лист бумаги?

Тот неохотно достал из-под барной стойки пачку салфеток.

«Лучше, чем ничего».

Кайрил попросил ручку, и написал в верхнем левом углу примерное время, когда ударила последняя Волна. Немного подумав, добавил знак вопроса. Разделив салфетку на две колонки, слева он написал «В», а справа — «С».

«Безумие, что я творю, какой смысл?!» — корил он себя, но продолжал лихорадочно думать. Это помогало избавиться от стресса.

— С этого момента, — обратился он к Орашу, — я буду записывать, когда и с какой стороны бьют Волны.

— Чтобы что? Изводить мои салфетки?

Марк Хоуп отложил ручку и пристально посмотрел Орашу в глаза. Впервые за долгое время, он потерял самоконтроль, и за спиной бармена звонко лопнула бутылка со спиртным.

— Оставь свои фокусы ба…

— Ораш Сисаль! — перебил его Кайрил, не отрывая взгляда. — Кто вы? Бармен? Или вы лидер этих людей?!

Ораш подался вперёд, положив на стойку мощные руки. В этом жесте не было угрозы, но чувствовалась мощь. Казалось, эти руки могли бы сломать похудевшему Кайрилу хребет пополам, и сделали бы это, если не тонкие техники.

— Давай, расскажи нам всем, какой ты умный.

— Вы не поняли, что я пытаюсь донести. Это не я расскажу вам всем, какой я умный. Это вы расскажете нам всем, кто вы: ещё бармен или уже лидер?

Ораш помолчал и, не отрывая хмурого взгляда от Кайрила, выпрямил спину. Последний продолжил:

— Оглянитесь. Выйдите на улицу. Там люди превращаются в зверей. И это я не о хшайсах.

— Пошёл во…

— Вы сами сказали, что я отсюда не выйду. И я, кроме как за гуманитаркой, отсюда не выйду, — Кайрил почти перешёл на шёпот. — Я умею доставлять вещи из точки А в точку Б, — неожиданно для Ораша, он протянул руку. — Я не умею командовать, а у вас, как я чувствую, в этом есть опыт. Так давайте начнём сначала. Каждый будет делать то, в чём силён. По рукам?

— Ловко ты умеешь чесать языком, — усмехнулся Ораш. Раздался хлопок рукопожатия. — Такие люди мне нужны. Только объясни мне, зачем эти записи?

— Я хочу понять, откуда берутся Волны. Они естественного или искусственного происхождения?

— А ты пошевели извилинами. Человек может поднять массу воды в миллионы тонн?

— А может ли человек построить города прямо над водой?

5

День и ночь слились воедино, и всё же бармен поддерживал чёткий распорядок. Ночью, во время сна, не разрешалось издавать даже чих. Наказание Ораш не придумал: бить он никого не хотел, а изгонять было бы слишком жестоко, и всё же люди слушались беспрекословно.

Тишину нарушали только вода, бегущая по трубам, гуд электрических ламп, которые здесь никогда не гасили, да гудящие от давления металлические опорные балки глубоко внизу. Время от времени по стенам и полу прокатывалась дрожь — так дрожал город, когда на него обрушивалась очередная Волна. Трудно было вообразить себе её масштаб, да и вообще мало у кого укладывалось в голове, особенно у иномирца, как вода — казалось бы, синоним податливости — может быть настолько разрушительной силой. А ведь это была такая же вода, что текла по трубам, какую люди пили, какой умывались, из которой на четыре пятых состояли сами.

Для многих тишина была хуже сирены. Страдали те, кому не хотелось спать, и среди них был Кайрил. Не находя точки, куда можно было бы направить взгляд, он то и дело мысленно сверлил чёрный потолок.

— Иномирец, — шёпотом обратился к нему Дцер, лежавший неподалёку. — А расскажи о себе. Где родился? Где вырос? Мы ведь ничего о тебе не знаем.

Приближалось утро, почти никто не спал, да к тому же после очередной сирены уснуть было крайне трудно. Кайрил оглянулся на барную стойку и заметил, что Ораш не спит. Бармен сидел на своём стуле и читал в наушниках.

Пожав плечами, Кайрил улёгся поудобнее.

— Я родился в Мире Полярной Звезды. В Стране Аргентина. Маленький провинциальный городок. Меня тогда звали Кристиан Маркес.

В голове раздался звук удара футбольного мяча о штангу. Будто из другой жизни. Из другой, параллельной, Вселенной. В каком-то смысле, так оно и было. Перед глазами предстали трущобы — старые грязные дома, громоздившиеся друг на друге, будто дворовые болельщики, которым не хватило мест. Он помнил, как ребята собирались играть за свалкой, как бегали по крышам наперегонки, оставляя на коленях ссадины и придумывая оправдания для родителей.

— Я часто убегал из дома, — признался Кайрил. — В поисках приключений, готов был облазить вдоль и поперёк хоть заброшенный дом. Я не боялся ничего — ни бандитов, ни наркоманов. То и дело меня тянуло к развалинам. Там я просто обожал находить какие-нибудь ценные, никому не нужные, вещи. Хм… конечно, я знал, что можно трогать, а что нельзя. Так, например, иглы и шприцы трогать нельзя.

Он вспомнил себя в восемь лет. В этом возрасте мальчик из трущоб, по имени Кристиан, обнаружил в себе дар двигать предметы, не прикасаясь к ним. Получалось очень слабо, но внимание к себе он вызвал нешуточное. После того, как, на глазах у родителей, он передвинул стакан с водой, судьба Кристиана испортилась на долгие годы.

— Они отвели меня к специалисту. Заставили повторить. Я повторил. Зря, как потом оказалось. После этого визиты к специалистам — этим противным дядькам в халатах — участились. Передо мной ставили разные стаканы, с водой или без воды и заставляли двигать. Дома я отрабатывал свой дар. Учёные задавали мне вопросы, брали кровь, кололи уколами, заставляли двигать стаканы снова и снова. Эти дурацкие ненавистные стаканы! В конце концов, я не выдержал и сбежал из дома.

— Сбежал?! — удивился Дцер. — У нас за это отдают в воспитательный дом.

— Долго я, конечно, не продержался. Прожил два дня под мостом, — он усмехнулся. — А потом меня нашли.

Кайрил лежал неподвижно, глядя в потолок.

— Мне стукнуло двенадцать, когда я снова всё испортил. Это было в мой день рождения. Мы с пацанами играли в футбол… вы знаете, то такое футбол? — многие покачали головами. Пришло вкратце объяснить правила. — Так вот.

Марк закрыл глаза и вновь стал Кристианом Маркесом двенадцати лет. Рыжее солнце освещало футбольное поле, будто гигантский прожектор. «Верхи» играли против «низов», это был матч-реванш. Кристиан играл за «низы». В этот раз его поставили центральным нападающим, и это был шанс, который Кристиан не имел права упустить. «Верхи» вели одиннадцать — десять. Близился к концу второй тайм. Требовалось срочно выровнять счёт, и с каждой минутой шансы утекали как песок сквозь пальцы. «Низы» устали, а команда противника, более тренированная, казалось, могла бы играть хоть до самого утра. И тогда Кристиан пошёл на отчаянный шаг: он выключил внутренний ограничитель, встал посреди поля и, глубоко вдохнув на «раз, два, три», резко выдохнул и ринулся вперёд, чтобы сделать то, о чём позднее пожалеет. Кристиан сосредоточил Энергию в своих пальцах, ударил ногой по мячу и мысленно протянул к нему незримую нить. Словно игла, нить пронзила мяч и двинулась дальше, зацепившись за точку на сетке ворот. А затем, когда мяч уже почти оказался в руках вратаря, Кристиан сдвинул нить влево. Мяч обогнул вратаря и влетел в сетку.

— Так я оказался под колпаком, — закончил бывший Кристиан Маркес.

— И что было дальше? — спросил Дцер.

— Мне пришлось стать агентом Доктрины. Я понял: или внедрюсь, или меня растопчут. Не подумайте, что я до сих пор служу Доктрине, — он задумался и добавил: — Этот мост уже сгорел.

— Как ты попал сюда?

— Долгая история. Если бы я только знал…

Теперь уже точно никто не хотел спать. По бару витала тихая шелестящая речь. Казалось, тут нет выживающих, и нет никакой войны, а есть обычные посетители, которые пришли отдохнуть. И ничего, что они все лежат на полу, подстелив под себя одежду. Мало ли, какие традиции в каком заведении? Ораш Сисаль даже подумывал после войны разрешить посетителям выпивать лёжа. Он и сам удобно расположился за барной стойкой, поворачивая иногда колёсико транзистора.

— Я рассказал свою историю, — повернулся Марк Хоуп к бывшему морскому патрульному. — Теперь твоя очередь.

Кайрил впервые разглядел морщины и плохие разреженные зубы у Дцера на лице. При первой встрече Дцер показался ему простым щуплым и нагловатым парнем с тесаком. Теперь же он увидел годы и годы, полные ужасов, бедности и болезней.

— Хе! Если я начну рассказывать все свои истории, — ухмыльнулся он, — не хватит и целого дня.

— Расскажи лучшую.

— Лучшую, говоришь? Есть такая. Мы с напарником дежурим на дальнем периметре. Скукота! Жарища невыносимая! Море как сковородка. Один из тех деньков, когда за день два-три вызова, не больше. Мы разделись до трусов — всё равно одеться могли бы за считанные секунды. Тут напарник говорит, что мы заплыли в зону миграции летучих рыб. Тогда как раз был период, когда летучки шли на нерест. Я-то думаю «Да ладно!» Хе! Не прошло и сороковой, как нашу лодку буквально атаковали косяки летучек! Мы, счастливые, думаем: вот-вот насобираем полные мешки, принесём домой, нажарим и наедимся досыта. И вдруг напарник бьёт себя по лбу и говорит: «Я забыл! Ведь они ядовитые!» Ах ты ж, каменная ты башка! Чё ты раньше не сказал?! Он вскакивает, машет руками и кричит мне, чтобы я бросал рыбу за борт. И тут мы, аккуратненько, по одной, кончиками пальцев, стараясь не касаться иголочек... ну, ты знаешь, наверное, у них иголочки на плавниках... бросаем наш улов обратно в море. Внезапно напарник столбенеет. Я, как бы сказать, немного в шоке с него — стоит, трясётся, и показывает на мои трусы. Я смотрю вниз, — бывший патрульный не выдержал и крепко выругался. — Плавник! Плавничище! Торчит прямо из моих трусов. Напарник. Что он делает? Он медленно, осторожненько, подносит ко мне свою руку и шепчет «Не шевелись». Я замираю. Во, сцена! Думаю, всё. Конец мне. Детей больше не настругать. Напарник плавно опускает мне руку в трусы, хватает эту тварь, вынимает и со всей силы швыряет её подальше. Ох, и натерпелся же я тогда! С тех пор мы не раздевались даже на дикой жаре.

6

В баре воцарилось веселье. Каждый делился своими историями, каждому хотелось поведать о себе остальным.

— Мы жили там, наверху, — сказал иномирцу бывший патрульный, указывая на потолок. — Там остались наши вещи, и всё, что у нас было. Никогда бы не подумал, что, спускаясь в бар, продержусь тут настолько долго. Обычно меня на одну ночь хватало! Да уж. Выпить я любил. А что ещё делать, когда остальные развлечения под запретом?

— Серьёзно? Запрещены?

— Ну, не то что бы так уж запрещены. На всё нужна лицензия. Я думаю, власти так выдавливают лишнее население из надводных городов. Они и так-то переполнены. Вот они и создают нам плохие условия.

— Это точно, — согласилась Мюозе. — Думаешь, почему в надводных городах стараются селить людей на месте работы? Чтобы не нагружать улицы транспортом. Конструкции и так-то держатся на честном слове.

— Тсс! Не неси крамолу, — саркастически выдал Дцер.

— Мюозе, — обратился к ней Кайрил. — Расскажи и свою историю.

— Я? Да мне и рассказывать-то нечего.

— Ну, же! У каждого из нас есть хоть что-нибудь, что можно рассказать.

— Ну, ладно, — женщина устроилась поудобнее. — Я — Илиаюша Мюозе. Работаю корпоративным медиком.

— Так ты с севера? — перебил её охранник. — Просто у тебя типичная северная фамилия. Северяне любят букву «ю».

— Да, они любят, — согласилась женщина, пожала плечами и о чём-то ненадолго задумалась. Похоже, она мысленно вернулась домой, к родным. В этот момент, Кайрил впервые разглядел эту женщину внимательно. Длинные чёрные пышные кудри, пусть и растрёпанные, красиво раскинулись по импровизированной подушке из серого пальто. Лицо женщины было загорелым, а на щеках красовался румянец. Живыми тёмно-карими глазами она постоянно что-то искала, куда-то вглядывалась. Можно было подумать, что Мюозе постоянно чем-то встревожена, однако едва заметные ямочки на щеках и чуть приподнятые уголки губ говорили об обратном. — Я из Сэммэ́та, — продолжила Мюозе. — Это архипелаг на севере, — пояснила она для иномирца. — У нас там тепло, — улыбнулась она, предаваясь ностальгии. Кайрилу было непривычно связывать понятия «север» и «тепло», но ничего необычного здесь не было, ведь Хиша находилась в южном полушарии. Мюозе продолжила: — Я выросла там, но в семнадцать переехала в Хишу. Здесь больше перспектив. Моя мама тоже была врачом, правда по другой специальности. Она была психологом, а я — иммунолог. Она родила меня поздно, в сорок лет. Мама застала ещё времена до Индустриальной революции. Лет шестьдесят назад, когда ещё не было надводных городов. Она тогда была совсем маленькой. Я всегда гордилась ею. Правда, идти по маминым стопам я не хотела. Она говорила мне — ты будешь отличным психологом, но я упиралась. Мне не хотелось изучать людям головы, мне больше было интересно, как наше тело борется с инфекциями. Когда я была маленькой, у меня была даже своя мини-лаборатория. А ещё у меня был домашний осьминог, — она хихикнула. — Все нормальные девочки заводят себе рыбок, а я — осьминога. Я назвала его Ююю́.

— Ха! Я же говорил — любят букву «ю»!

— Да-а, — немного смутилась Мюозе. — Он прожил у меня три года, а потом умер. Я так рыдала по нему. Даже настояла на том, чтобы похоронить его как человека — обмазать жиром, четырежды плотно закутать в непромокаемый саван, привязать к ногам груз, вывезти в море и плавно, со стропами, скатить в воду по ритуальной доске. Папа был на моей стороне — он даже согласился, чтобы мы плыли на его корабле. У него был большой красивый корабль с просторной палубой. Я сама распоряжалась похоронами, проверяла, насколько надёжен саван, не попадёт ли под него вода, и плакала, волнуясь, думая, что попадёт. Отец успокаивал меня, уверяя, что саван надёжен. Ритуальные службы отказались продавать нам похоронный камень, как для людей, в форме усечённой пирамиды, и пришлось привязывать обычный булыжник. Мы долго не могли решить, как привязывать. Я запретила папе и кому бы то ни было шутить про восемь ног. Верёвку обмотали вокруг тельца. Положили Ююю на прощальную доску и сказали последние слова. Папа заранее свесил булыжник, над водой — всё как на настоящих человеческих похоронах. Мы взялись за стропы и медленно опустили моего осьминога в море, пока саван не скрылся под водой, и только потом обрезали верёвки.

— Должно быть, Ююю был самым счастливым осьминогом на свете, — сказал Кайрил.

— Несомненно, был, — улыбнулась рассказчица. — В общем-то, это было моё самое незабываемое воспоминание из детства. А так, моя жизнь — это учёба, практика, снова учёба и снова практика.

— Расскажи что-нибудь смешное, — попросил её Дцер.

— Смешное? Ну, даже не знаю. Вряд ли получится. У меня в голове много сэммэтских шуток, но они понятны только на севере. Я рассказывала их тут, в Хише, но мало кто смеялся. Они, в основном, про жителей столицы. Про их ханжество и снобизм.

— Расскажи про иттешарцев, — предложил Дцер, и многие бурно поддержали идею.

— При иттешарцев? — оживилась Мюозе. — Вот это с радостью! — она села за барную стойку, чтобы остальным было лучше слышно. — Кх-кхм. Итак, про иттешарцев. Мало кто знает, что иттешарцы — прекрасные охотники. Одному иттешарцу поручили поймать трёх чаек. Ранним утром он взял лук и стрелы и вышел на пляж, — на словах «лук и стрелы» по бару пробежался лёгкий предвкушающий хохот. Иттешарцев всегда считали дикарями. — Прошло полдня. Иттешарец вернулся весь в поту и царапинах, в изорванной одежде. Его спросили, что же случилось?! Почему ты не поймал ни одной птицы? «Яа старайлся, — ответил он. — Но чайики такийе быстрыйе, такийе проворныйе. Я ползайл за ним по скалам, но не пойимал ни одной-й-й». Тогда ему сказали: «Хорошо. Тогда иди и налови крабов. Будем варить уху». Иттешарец пошёл ловить крабов, но вернулся только под вечер! Разумеется, ни одно краба он с собой не принёс. «А теперь-то что не так?! — заругали его. — Пляжи буквально кишат крабами!» «Я не смойг, — ответил он, понурившись. — Они такийе быстрыйе, такзападийе ловкийе, они таак й-йюрко прйячаутся в пеасок». Тогда ему сказали. «Ну, знаешь ли? Иди и добудь нам любое животное, какое только поймаешь! И не возвращайся, пока не добудешь». Иттешарец ходил очень долго. Его не было всю ночь. Только под утро, весь в поту, грязный и уставший, но довольный, он вернулся с полным пешком. «Ну, — спросили у него. — И кого ты поймал?» Иттешарец ухмыльнулся и ответил: «Я пойимал то жиавотное, которае мниэ по душе!» и вывалил на пол целую кучу пронзённых стрелами бананов.

Мюозе легко и звонко засмеялась, и большинство посетителей заразились от неё этим лёгким искренним заливистым хохотом. Им даже не столько понравилась шутка, сколь сама рассказчица.

— Это ещё не всё! — она вошла во вкус. — Мало кто знает, что иттешарцы — гении в математике. Иттешарский генерал построил бойцов и сказал: «Каждый из вас должен сбить по пять мишеней, — Мюозе постаралась изобразить строгий голос генерала. — За каждую пропущенную мишень вы должны будете отрезать со своей головы одну косу и принести мне». Один поднимает руку и спрашивает: «А если у меня на голове всего четыре косы, а мишеней целых пять? Как мне быть?» Генерал в ярости: «Ты что тут, самый умный?! А ну, сам становись на место мишени». Проходит час. Генерал возвращается на стрельбище. Солдат, поставленный вместо мишени, так и стоит. Генерал у него спрашивает: «Ну, что боец, решил задачу?» «Нет, мой генерал, — отвечает солдат. — Что-то ничего не приходит в голову».

Новый приступ смеха, на этот раз более бурный.

— А вот ещё один анекдот, — сквозь слёзы сказала женщина. — Всем известно, что иттешарцы очень суеверны. Приходит как-то иттешарец домой и застаёт свою жену в постели с шаманом. Разъярённый муж кричит: «Я убью тебя, хоть ты и шаман!» Выпрыгнув из постели, прикрывая наготу, шаман отвечает ему: «Не делай этого! Убивая шамана, ты навлекаешь на себя страшное проклятье! У тебя никогда не будет детей». Муж отвечает: «Куда мне ещё? У меня и так уже трое детей», на что шаман качает головой и говорит: «О, я бы не был так уверен».

В баре творилось что-то невообразимое. Не успев отойти от первых двух анекдотов, некоторые сорвались на полный голос, когда третья волна веселья накрыла их с головой. Никто и предположить не мог, сколько смешных историй может знать простая женщина-врач.

— Моя подружка по институту рассказывала мне много шуток, — призналась Мюозе. — Но кое-что я придумала сама, — сказала она не без доли хвастовства.

— Ты просто молодец, — Кайрил и остальные одарили её аплодисментами.

— Кто-нибудь ещё в этом баре ещё боится иттешарских грязнокожих дикарей?! — вскочил Дцер и поднял тесак.

— Нет! — дружно ответили хором люди.

— Если они сюда сунутся, пустим их на рыбий корм?!

— Да!!!

Кайрил не ответил. Смутное ядовитое сомнение прокралось ему в душу.

— Так, народ! — возгласил Ораш. — Я смотрю, бахм успел вас повеселить! Это значит что? Правильно — принимаемся за работу. По очереди подходим ко мне и получаем наря...

Не успел он договорить, как завизжала новая сирена. В этот раз, куда более противная — дребезжащая, будто сотни тысяч ос, летающих внутри железного купола. Теперь уже Кайрил не выдержал, заткнул уши пальцами до боли и согнулся пополам.

— Это когда-нибудь прекратиться?!

К счастью, эта сирена длилась вполовину меньше времени: всего около пяти с половиной минут.

— Иномирец, — Ораш махнул ему головой, а затем извлёк из-под стойки массивную книгу. Перевернув её, он открыл последнюю страницу и протянул Кайрилу ручку. — Семь тридцать три.

[1] «Хоуп» (по англ. Hope) буквально переводится с английского как «надежда».