Границы памяти

Глава 18. Инго

1

Ранним утром, после допроса, Кайрила отпустили к остальным выжившим. Всех разместили на складе, оборудованном под убежище. Надо было отдать должное сенеллертским военным — они вошли в положение Кайрила и не стали разлучать его с теми, с кем иномирец успел породниться кровью.

Огромные стеллажи, а также просторный пол, были завалены матрасами. Те, кто не спали, привставали, чтобы увидеть новоприбывшего. Поползли слухи о том, что это едва ли не чантар, а может и нэф из другого мира, или, как тут называли всех иномирцев, колдун. Но, несмотря на, казалось бы, особое положение, Кайрилу дали место среди «простых смертных» — на одном их верхних стеллажей.

Располагались долго. Многие из тех, кто ютились на складе дольше, были недовольны тем, что приходится потесниться. Новенькие прозвали их «складскими», а те новеньких, в свою очередь, «барными». Не успев разместиться, «барные» уже получились статус париев — их оттеснили на края, несмотря на то, что военные чётко указали, кому где спать.

«Складские» отличались большей покорностью и медлительностью. За несколько дней, проведённых на складе, они потеряли чувство времени и всякий интерес к тому, что происходило снаружи. Некоторые играли в незамысловатую игру, наподобие «Камень, ножницы, бумага». Если «барные» пытались делиться новостями, либо просто общаться, на них недовольно шикали. В конце-концов, последние замолкали, и склад погружался в гнетущую тишину, прерываемую воем сирен каждые несколько часов.

Кайрил не мог уснуть, хотя организм буквально ныл, требуя сна. В то же время, разум умолял хоть о каком-то занятии. И Кайрил его нашёл — вспомнил, что у него в кармане ещё сохранилось несколько листов бумаги, что дал ему Ораш. На этих листах он ещё в баре начал записывать время Волн и сирен. Позже он перестал записывать сирены, так как те звенели каждые шесть долей, и фиксировал только Волны. Уже два дня Кайрил не делал записей, и решил восполнить пробел. Узнать о Волне не составляло труда, ведь каждая Волна сопровождалась особой сиреной — не такой громкой, но более протяжной.

«Надо найти закономерность. Интересно, военные что-то знают?»

Кайрил то и дело искал удобного случая подойти к одному из солдат, но солдаты постоянно были заняты. Отвлекать их по таким пустякам было всё равно, что попросить: «Ударьте меня, пожалуйста», и те щедро раздавали удары. Бывало, что солдаты по двое или по трое избивали пару-тройку гражданских, что заплутали в нарушение тихого часа. И всё же, после обеденного сна, Кайрил спустился с верхнего стеллажа и прямо подошёл к военному.

— Господин офицер, у меня есть информация о Волнах.

Обращаться к военным в Сенеллерте нужно было именно «господин офицер», невзирая на звание, пусть даже перед тобой рядовой.

Солдат, надвинув на лоб каску, гордый оттого, что к нему обратились правильно, искоса поглядел на иномирца.

— Ну.

Кайрил молча, плавным, но уверенным движением, протянул листы бумаги.

— Эт чё.

— Время, когда били Волны. Я пытаюсь выявить закономерность, но мне требуется больше информации.

— Где я тебе её достану?

— Прошу передать мои сведения вашему руководству, — он так и стоял с пачкой бумаги в вытянутой руке.

Кайрил понимал, что где-нибудь в штабе уже ведётся статистика, более того, им известно не только время, но и направление каждой Волны. Вот только сейчас ему было важно хоть как-то поучаствовать в процессе.

Солдат выхватил бумаги, небрежно пролистал и, скрутив в трубочку, сунул во внутренний карман, после чего отвернулся, намекая, что разговор окончен. Оставалось надеяться, что солдат не использует бумагу в отхожем месте. С этой мыслью, Кайрил вернулся на стеллаж.

Ночью его разбудили мягкие потные руки, робкими толчками в бок. Марк протёр глаза и неохотно повернулся. Рядом сидела на коленях полноватая женщина из «складских», лет сорока на вид. Её звали Коло́на. Она была одной из немногих «старожилов», кто хоть как-то шли на контакт. Одевалась Колона в старый потёртый сарафан. Возле неё стояла девочка лет девяти, и в нетерпении переминалась с ноги на ногу. Приставив палец к губам, женщина сказала, что они идут за территорию склада, и с ними ещё шесть человек. Среди них была и Мюозе.

— Вы с ума сошли?

— Мы идём встречать Ну́ке, — сдерживая восторг, на придыхании произнесла Колона.

— Кого?!

— Героя, — повторила она. — Вчера утром он буквально упал с неба на Платформе 6.

— Это далеко отсюда?

Восторг сменился будничной задумчивостью.

— На востоке отсюда, по другую сторону суши.

— Слухи распространились очень быстро, — продолжила Мюозе. — Говорят, он убил Ворона в небе. Убил смерть!

— Тихо ты, — осадила Колона. — Так что, идёшь с нами.

— Да, — коротко ответил Кайрил и начал собираться.

Осторожно, чтобы не свалиться со стеллажа, он посмотрел вниз. Там и вправду собралось человек шесть, все одетые в тёплые непромокаемые куртки. Рюкзаков не брали, значит, не собирались уходить насовсем.

— Как вас пропустят?

— Дежурный Торн, — с радостью ответила Колона и чуть засмущалась. — Он заодно с нами.

— Это от него мы узнали про Мессию, — добавила Мюозе.

Группа людей тихонько вышла со склада, миновав дежурного. Тот кивнул нарушителям порядка и принял обещание вернуться не позднее, чем через полдоли.

«Двадцать минут», — прикинул про себя Кайрил.

Над ночной платформой дул пронизывающий ветер. Колона шла впереди, стараясь прикрывать девочку своей широкой спиной.

— Ты же вроде человек науки. Ты вправду веришь в этого Нуке? — обратился Кайрил к Мюозе.

— Он — наша последняя надежда, — сухо произнесла она.

— Но… кто он такой? И что вообще произошло на Платформе 6?

— Я не знаю подробностей. Знаю только, что он прилетел на стриже. Так ему и дали имя.

На языке шанасур слово «нуке» означало «стриж».

Девять человек сели в круг на корточки за мусорными контейнерами. Колона достала из кармана свечку, поставила в центр круга и зажгла. Получилось не с первого раза, но девочка и Мюозе помогли, прикрывая ладонями фитиль от ветра. Взявшись за руки, люди запели песню. Все, кроме Кайрила — тот не знал слов. И всё же, он поймал себя на мысли, что в глубине души испытывает лёгкое благоговение.

Свечка упала и погасла на середине песни, но одна из женщин не растерялась, и, подняв её, зажгла вновь, не переставая петь.

«Интересно, где сейчас Аммерт? — подумал Кайрил, и тут же в его сознании вспыхнула искорка. — Что если это Аммерт? Он пилот, он выполняет миссии для правительства Сенеллерты. Он непослушен и умеет устраивать шоу. Чёрт, если это Аммерт, это был бы номер».

Вернувшись, Кайрил и остальные застали неприятную картину — «складские» донесли военным о вылазке, и теперь военные, разбудив всех гражданских, строили их рядами, чтобы провести перекличку. Построение сопровождалось ударами дубинок по спинам и коленям.

— Где Торн? — с тревогой огляделась Колона, пока другие «складские» шипели на неё, называя предательницей. Стало ясно, что Торна сейчас наверняка допрашивают в отдельном помещении.

Командир, по имени Дан, пересчитал прибывших и приказным тоном велел им встать на колени перед шеренгами остальных гражданских.

В это время, на верхнем стеллаже завязалась драка: «складские» пытались столкнуть «барных». Это ненадолго отвлекло Дана, и тот хотел уже продолжить с нарушителями порядка, но тут с высоты двадцати метров на бетонный пол грохнулось человеческое тело. Это был субтильный молодой человек, напоминавший Пираша Сонна. Приглядевшись, Кайрил к ужасу своему осознал, что это и был Пираш Сонн.

Он не помнил, когда в последний раз на него накатывала такая отчаянная ярость. Когда он в последний раз терял контроль над собой. Когда позволял Энергии взять верх над разумом. Наверное, это было во время того судьбоносного футбольного матча, только теперь это было чувство куда более глубокое. Кайрил ощутил, как его кровь превращается в густую пульсирующую лаву, упал на колено и прижал к полу расправленную ладонь.

Сначала едва заметным колебанием, затем всё нарастая, Энергия разлилась по полу, стенам и конструкциям стеллажей, доходя до самого потолка. Она уходила корнями вглубь океана под ногами, заставляла вибрировать исполинские металлические конструкции. Не требовалось большого количества Энергии, чтобы дать мощный эффект — достаточно было направить усилие в нужные точки. На суше такого эффекта было бы не достичь. Энергия, что дремала в тёмной воде тысячелетиями, вырвалась из укрытия и пошла наверх. Вот уже весь склад сотрясался и дребезжал, штукатурка валилась с потолка, громко ударяясь об пол и рассыпаясь в пыль.

— Пристрелить его!!! — донёсся до Кайрила приглушённый ор командира Дана.

Трое автоматчиков выпустили очереди, а сам Дан извлёк из кармана пистолет и лично произвёл выстрел, целясь в голову, но пули только скользнули по поверхности незримого кокона и разлетелись во все стороны. Одна угодила Дану в локоть.

Кайрил пришёл в себя. Он отнял руку от пола и поднялся. Тряска прекратилась, и солдаты, как и гражданские, успокоились. К счастью, никто не пострадал, но нужный эффект был достигнут. Тем не менее, на всякий случай, Кайрил не стал убирать тос.

— Послушай-ка сюда, командир! — сила танхум обхватила шею военного. — Я не боюсь нарушить Доктрину — я уже нарушил её многократно, но ты можешь выжить, а можешь умереть. Либо ты прекратишь это безобразие, либо я возьму этих людей под свой контроль!

— А-рес-то-вать! — прохрипел Дан, тщетно хватаясь за горло.

Остальные солдаты наставили оружие на Кайрила, но один поступил умнее. Он упёр дуло автомата в спину Мюозе.

Кайрил сдался. Опустив голову, он обессиленно свесил руки плетьми.

Прокашлявшись, Дан распорядился:

— Ведите его ко мне в кабинет.

2

Белый.

Белый...

Белый. Только свет, белый как пустой чистый лист. Никаких мыслей — ни намёка, ни черты, ни тени. Медленно проступили детали — свет собрался в большие ослепительные круги. Поначалу круги мерцали, но потом выровнялись и больше не били по глазам. Реальность. Она проявилась, будто старая плёнка, и, почему-то, Фред был теперь уверен, что не спит. Он осознавал, что смотрит на что-то открытыми глазами. Стена? Вряд ли. Пошевелил пятками — те не касались пола. Нельзя смотреть на стену прямо перед собой и, при этом, висеть в воздухе. Только если законы гравитации за последнее время кто-то не отменил. Не двигая головой, Берроу осторожно глянул вниз. Его тело было покрыто тонким одеялом. Ног он не увидел, хотя прекрасно их чувствовал. Он посмотрел направо. Налево. Попытался посмотреть наверх, правда, это ничего не дало.

Фред лежал в палате, и понял это не сразу. Круги были лампами на потолке. Справа на койку падал мягкий солнечный свет. Было тихо и, от этого, как-то не по себе. Попытавшись подняться, Фред почувствовал ком напряжения в груди. Начало мутить, голова закружилась, и Фред понял, что лучше не двигаться.

Появилась медсестра. Она что-то сказала на непонятном языке, приложила два пальца к шее Фреда, подержала пару секунд и отпустила. Затем попросила его вытащить руку из-под одеяла, чтобы измерить давление. Хотя Фред и пришёл в сознание, он до сих пор не понимал, где он, кто он и какой сейчас год. Давление померили очень быстро, и медсестра поспешила к выходу.

Вечером пришла другая медсестра и поставила укол. Несколько минут спустя, головокружение и тошноту сменила дремота. Фред уснул. Он не знал, сколько спал, но по ощущению только на минуту прикрыл глаза. Снаружи стемнело, а круги-лампы на потолке стали казаться ещё ярче. Потолок на их фоне посерел. Прежняя тишина растаяла, а из коридора послышались голоса. Это радовало.

— Проснулся, — заглянула в комнату первая медсестра, за короткое время будто похорошевшая. Она посторонилась, и в помещение вошёл доктор. Острый подбородок, тонкие длинные руки и горбинка на носу кого-то напомнили, но Фред так и не вспомнил, кого.

— Как вы себя чувствуете? — спросил доктор, сев рядом.

— Хорошо, — прохрипел он, не узнавая собственного голоса. Фред соврал — чувствовал он себя скверно, но «хорошо» первым пришло в голову.

— Вы помните, как вас зовут?

Будто молнией сверкнули в голове сны. Все разом. Во всех подробностях. Внутренний голос железно приказал: «Не сметь!»

— Извините, не расслышал?

Доктор повторил громче, артикулируя каждое слово.

— Фред Берроу, — сказал он и зачем-то добавил: — Из Сата.

Фреду не хотелось, чтобы доктор уходил. Не хотелось оставаться одному и снова погружаться в забытье. И всё же, страшного не случилось. До вечера он бодрствовал и отвечал на вопросы медсестёр, которые «колдовали» над ним с медицинскими аппаратами, ставили уколы, поили таблетками, проверяли воспоминания, реакцию и то, как работают сердце, почки, печень и желудок. Больше всего врачей интересовало серо-буро-красное пятно на левом боку, расходящееся жилками во все стороны. Несколько раз медсёстры осматривали пятно, делали снимки, кололи иглами, проверяя реакцию нервов, но так и не пришли к единому мнению. Было ясно только то, что пятно постепенно увеличивается. Ближе к ночи, Фред спокойно заснул, а наутро его ничуть не тошнило. Голова была лёгкой, не мутило, можно было даже повертеть шеей и сесть на кровати.

Приподняв одеяло, Фред увидел на своём боку буро-красное пятно, вокруг которого паутиной расползались розовые прожилки. Пятно гудело болью, если нажать пальцем, и отдавало неприятной, но уже знакомой горечью.

Горечь!

Новые воспоминания пришли обрывками. Пелена при выходе из транс-башни. Илстор…

— Илстор!

Он криком позвал медсестру.

— Кажется, я знаю, что со мной.

Фред честно рассказал доктору свою историю: всё, кроме воспоминаний о прошлой жизни.

— Мне нужна амрита. Она на какое-то время сдержала действие яда. Пожалуйста, вы можете её достать?

Доктор задумался. Пробурчал что-то себе под нос, будто пробуя на вкус слово «амрита», поднялся и вышел из палаты.

Со дня на день, розовая паутина бледнела, а Фред чувствовал себя лучше. Спустя месяц, он уже мог ходить, и врачи разрешили гулять. Правда, только в сопровождении медсестры. Пятно почти рассосалось, и лишь несколько розовых прожилок напоминали о пережитой боли. Врач сказал, что они останутся навсегда.

Как-то ранним утром, без десяти шесть, сон Фреда потревожила уборщица. Каждую палату намывали и чистили до блеска.

— В чём дело?

— Сама Сенеллерта прибывает!

— Но ведь... Сенеллерта — это же... страна.

Ближе к одиннадцати, глава государства действительно появилась и, минуя все комнаты, прошла напрямую в палату.

— Так значит, это вы — знаменитый Нуке, о котором ходит молва? — изящно одетая стройная женщина в бело-голубом платье присела напротив койки.

— Кто, простите?

— Стриж. Вы прилетели на иммерти из ниоткуда, пробили птицу насквозь и «благополучно» упали на платформу. Было?

— Наверное, — он лёг на подушку.

— Госпожа Сенеллерта хочет, чтобы вы общались с ней сидя, — попросила помощница в серой юбке, сопровождавшая госпожу.

— О, вот как?

— Если вам трудно...

— Нет-нет.

— Но если хотите, можете лежать! Если вам удобнее. Помощница подставит зеркало.

— Зеркало? Что-то ничего не понимаю. Зачем зеркало?

— Ах, — смутилась Бирист. — У меня есть одно... свойство. Оно отличает меня от других. Я не могу слышать. Вы — один из немногих, кому я так прямо говорю об этом.

— Вот оно что, — Фред сел. — Нет-нет, мне уже лучше.

— Я рада, — кивнула Бирист.

— А вы хорошо говорите. Так чётко произносите слова.

— Спасибо! Я родилась такой. С детства меня учили говорить правильно и читать по губам, — госпожа подобрала платье и встала. — Я пришла пригласить вас принять участие в наградной церемонии в честь освобождения головного офиса химзавода.

— Это, конечно, честь для меня, и всё такое, но я тут каким боком?

— Вы вдохновили народ, — она подошла поближе. — Вы стали символом нашей будущей победы! Стриж! Побеждающий смерть. Нуке! На это слово трепетом отзываются тысячи сердец, а будут отзываться миллионы.

— …Даже не знаю, что ответить.

— Примете участие?

— Да, если врачи разрешат.

— Как это чудно! — госпожа мило улыбнулась и развернулась, чтобы покинуть палату. — Выздоравливайте!

— Постойте! — он резко приподнялся и вытянул руку. Сенеллерта медленно развернулась.

— Что-то ещё?

— Да. Скажите, где Марк? То есть, Кайрил. И ещё Аммерт. Он должен у вас служить пилотом на миссиях.

— Я постараюсь узнать, — Бирист одарила Фреда мягкой улыбкой.

3

На следующий день прибыл мужчина в форме — судя по осанке и манере держаться, офицер. При входе, не расшаркиваясь, он сразу доложил, что Кайрил освобождён из-под стражи и награждён за героизм. Уже одна эта новость дала Фреду ощутить, как отступают боль и усталость. И всё же, новость оказалась не последней. Офицер посторонился, и в палату Марк. Тот самый Марк! Живой и здоровый.

Фред не смог не прослезиться. Слова застряли в его горле — он боялся испортить момент.

— Как ты? — спросил Кайрил и, не дожидаясь ответа, обнял брата по инкарнации.

От Кайрила Фред узнал об Иттешаре, хшайсах, и даже о захваченном здании, где располагался бар.

— Они правда строят города прямо на платформах?

— Не совсем. Только районы. Но иногда их называют городами, так что это, отчасти, правда.

— Странно. Мне показалось, там был целый город, когда подлетал… А почему не насыпи?

— Их тоже делают, но платформы — это демонстрация технологической мощи Сенеллерты. До войны они были туристическими мекками — Чудесами света.

— Давно идёт война?

— Около месяца. Чуть меньше месяца назад Иттешар захватил Сагешио́ну — остров на нейтральной территории. Сенеллерта, конечно, не могла такое стерпеть, и объявила войну.

— Что это за остров такой?

— Важный опорный пункт. Сам он небольшой, но имеет удобное расположение — где-то посередине между Иттешаром и Сенеллертой. Иттешарцы, фактически держат население в заложниках. Обещают в случае подхода флота Сенеллерты уничтожить всех и не оставить камня на камне.

— А Сенеллерта?

— Проявляет осторожность. Впрочем, далеко иттешарцы не продвинулись. Теперь у них другая тактика — посылать мелкие эскадры одноразовых одномоторных аппаратов. Из-за Волн, их не могут обнаружить радары. Одна такая эскадра высадилась недавно у Платформы 5 и села на воду. Группа бойцов на реактивных ранцах проникла в город и захватила то здание, где я был.

— Совпадение? Ладно, продолжай.

— Здание принадлежит химзаводу. Это головной офис, там находятся технологии, расчёты, проще говоря, вся документация.

— Отбить удалось?

— Да. Только вчера. Правда, погибли двое солдат и один офицер. Глупо так получилось! Их окружила толпа хшайсов. Молодой солдат обстрелял их в режиме травмирования.

— Что за режим травмирования?

— На автоматах армии Сенеллерты есть функция переключения с пороховых пуль на пневматические — более слабые. Та же функция есть на автоматах иттешарцев.

— И зачем она нужна?

— Хшайсов убивать нельзя. По крайней мере, обычным оружием. Когда хшайс умирает, его тело источает поры грибка. Этот грибок и вызывает хшайсарию.

— Что было дальше?

— Предупреждение не подействовало. Хшайсы вообще не понимают предупреждений — ими движет инстинкт. Тогда, в панике, солдат переключился на боевые, думая, что хоть это отпугнёт монстров.

— Не отпугнуло, — догадался Фред.

— Зато технологии Сенеллерты удалось спасти. По сведениям разведки, захватчики не смогли передать все формулы. Самая главная — формула кислоты.

— Что за кислота?

— Единственное, что может нейтрализовать грибок.

— Огнемёт пробовали?

— В замкнутых помещениях это слишком опасно. Сперва использовали раствор лимонной кислоты, но потом вывели более эффективную формулу. Сейчас формула держится в секрете, и Фин, хоть она и атеистка, молится всем морским и сухопутным богам, чтобы иттешарцы её не разведали.

— Ты говорил, у иттешарцев есть амулеты.

— Да, и мы бьёмся над тем, что разгадать их секрет. Но амулеты не всесильны, а значит, иттешарцы нуждаются в кислоте.

Фред задумался, и слова Кайрила какое-то время пролетали мимо его ушей. Кайрил упомянул остров далеко на востоке отсюда, занятый Иттешарцами. Почему-то на ум пришли слова:

«Сними шлем. Сними плащ. И встань на одно колено».

Фред не понимал, что они значат и к кому обращены.

— Ты здесь? — спросил Кайрил.

— Да, извини. Врачи достали новый препарат для памяти, но, мне кажется, он не помогает. Или даёт побочки. Я какой-то… тормознутый в последнее время. Да и сны снятся бредовые.

— В Эттоме верят, что сны — это воспоминания о прошлых жизнях.

— Да, но… эх, я, сколько ни пытался, так и не вспомнил прошлую жизнь. Похоже, я всё… — он запнулся, боясь произнести это вслух. Но, сглотнув, всё же произнёс: — Я — не Инкрим.

По палате разнёсся звон пощёчины.

— Ты не знаешь то, что знаю я! — вышел из себя Марк. — Не знаешь, какую работу проделал Культ, прежде чем тебя найти.

— Я знаю о пластинках!

— Забудь о пластинках!

Фред недоумённо уставился на Кайрила. Тот немного успокоился и пояснил:

— Те пластинки и вправду были записаны, когда тебе было семь лет. Фернандо очень хорошо продумал легенду. Ты помнишь психолога Милдред Пакс?

— Миссис Пакс…

— Она действительно ставила их тебе, а потом забывала. Милдред была марионеткой Фернандо. На каждой пластинке стоит дата, которую невозможно подделать. По легенде, именно тогда Фернандо, посредством Пакс, внушил тебе, что ты — Инкрим. Вот только есть одно обстоятельство, которое ломает картину, и о котором Фернандо не в курсе. Твои детские рисунки. Тебе было шесть лет, когда ты их нарисовал. Оригиналы рисунков были уничтожены, но копии хранятся в Культе, и на них тоже поставлены штампы. А ещё вспомни фото на фоне «Скоушабэнк-арены». Ты показывал жест, напоминающий рокерскую «козу», но только… правильный. Этот жест придумал ты в прошлой жизни: большой палец лежит на указательном так, чтобы его не было видно с тыльной стороны. При этом мизинец и указательный пальцы должны находиться строго в одной плоскости с ладонью. Ещё во времена Инкрима этот жест многие коверкали, на что Инкрим поначалу злился, но потом смирился и разрешил вольное воспроизведение жеста. И, тем не менее, правильный жест был известен немногим, помимо самого Инкрима. Это знание — один из «ключей» Культа. Ни Лиза, ни Чак Хэммон — один из твоих «опекунов», который и сделал фото — были не в курсе. То, что я только что рассказал тебе, должно было оставаться тайной до того, как ты вспомнишь. Боюсь, Варавит мне этого не простит. Нестыковка между пластинками с одной стороны и рисунками с фото, с другой, должна была навести Варавит на правильную мысль. Но, видимо, она забыла о рисунках и фото, либо просто не сопоставила факты. Когда ты знаешь слишком много, а в Культе знают каждый твой шаг, некоторые детали ускользают.

— Варавит! Старая ведьма!

— Перестань искать виноватых. От того, что ты их найдёшь, ничего не изменится. Если кто и виноват, то только я, потому что не учёл такого сценария.

— Нет, Марк, — нездорово ухмыльнулся Фред. — Я накажу тех, кто действительно виновен, а кто это — не тебе решать.

— Прежде чем ты приступишь к разработке плана мести, я поделюсь ещё одним фактом. Детские рисунки и фото сохранила твоя мачеха Лиза Стоун, не сказав об этом Фернандо. Она же поставила штампы, и она же передала их мне, чтобы я отдал их Культу. Подумай об этом.

— Бетти?

В голове мигом промелькнули ссоры с мачехой, её проклятья, душная квартирка в Джейн энд Финч и то, как его чуть не сожгли на костре.

— Она хотела убить меня!

— Уверен?

— Что значит «уверен»? Я был там! Я чуть не сдох! Из-за неё мне пришлось лететь через океан, из-за неё я попал к Халсе! Из-за неё убили Фаинха!

— Фред, ты бредишь. Фаинха убили не поэтому. Лиза с самого начала работала на Культ.

— Но ведь… — он внезапно вспомнил о Генрихе. — Генрих. Это же он открыл ей Тоннель! Значит, Генрих — не предатель?

— Генрих всё сделал правильно, пусть и не видел всей картины. Точно так же не видишь её ты. Но я уверен — все элементы пазла сойдутся воедино, когда ты вспомнишь, кто ты на самом деле.

4

Белые облака затянули небо. Шёл дождь, но, несмотря на это, было очень светло и почти по-летнему тепло. Непривычный к местному климату человек мог бы сказать, что льёт как из ведра, но жители надводных городов такие ливни даже не замечали. Прошла неделя, как не было ни одной Волны, и жители Хишфинсоны, особенно те, что связывали наступившее спокойствие с появлением Нуке, смело выходили на улицы, невзирая на опасность. Ещё до начала церемонии на площади, ради того, чтобы увидеть всё своими глазами, собралось около четырёх тысяч человек, и люди продолжали прибывать. Толпа напирала, и, когда командование решило, что впускать на площадь больше никого нельзя, иначе начнётся давка, военные сомкнули плотную цепь. На крышах засели снайперы, просматривая каждое окно.

— Идите домой! — кричали не поместившимся.

— Мы хотим увидеть Нуке!

Кто-то спрашивал, будет ли трансляция по уличным экранам.

— Трансляции не будет! На улицах небезопасно, — отвечали военные. — Сейчас основные силы сосредоточены по периметру площади. Идите по домам!

Восьмиколёсный лимузин тряхнуло на стыке платформ. Это заставило Фреда проснуться. Поглядев на белые капли дождя, стекающие по окну, он почему-то вспомнил Торонто.

«Как же это было давно!»

Канадский лес пробежал перед мысленным взором. Фред Берроу не испытывал никаких эмоций, воображая ряды сосен, мелькающих вдоль дороги, и всё, что было до них, словно кино: Элизабет Стоун, квартирка в Джейн энд Финч, клуб «Без пяти шесть», встреча с Марком, Генрих и его серебристый «Опель». Со стороны казалось, будто Фред отрешился. Кайрил и женщина с короткими чёрными волосами, которую Фред в первую долю секунды при встрече принял за мужчину, ехали с ним в одной машине, постоянно переговариваясь. На самом деле, под маской пустоты нарастало волнение.

«На меня будут смотреть? Я что, и вправду тот самый Нуке? Чем я это заслужил?»

— Фред Берроу, — обратилась к нему женщина. — Я — Фин, — как бы между делом вспомнив, что не представилась, она протянула руку. — Фред Берроу! Ты слышишь меня?

— Думаю, он слышит, — сказал Кайрил.

— Говори, — отозвался тот.

— Слушай меня внимательно, герой, — Фин напряжённо вздохнула. — Ты — не Нуке.

— В смысле? — впервые за всю дорогу на его лице проявилась хоть какая-то эмоция: напрягся лоб, опустились брови. — Меня пригласила лично...

— Бирист? Эта напыщенная дура? Не ведись.

— Она права, — кивнул Кайрил. — Не понимаешь? Ты — мишень. А знаешь, кто стрелок? Да, его имя тебе известно, но ты не знаешь его способностей. Так что лучше пока помолчи. Мы с Фин договорились. Так будет лучше, если ты официально будешь мёртв.

— Что?! Останови машину! — Фред оживился. — Эй, водитель!

— Он не остановится, — твёрдо заявила Фин. Фред с негодованием оглядел эту суровую даму: квадратное лицо, угловатый подбородок, по-мужски крепкая шея, густые брови. — Вчера моя служба приступила к операции по дезинформации противника. А поскольку ты теперь часть этой игры, тебе придётся строго следовать легенде. Ты летел не один. С тобой был ещё один человек — пилот, по имени Кубайт.

— Откуда вы… узнали про Кубайта?

— Ты бредил во сне, — пояснил Кайрил.

— Кубайт умер в больнице от ран, полученных при крушении самолёта. Пилотировал он, и решение таранить птицу принял тоже он. Это и есть легенда.

— Плевать я хотел!

— Фред! — разозлился Кайрил. — Постарайся понять. Тебя хочет убить не кто-нибудь, а сам Фернандо. Его тактика — неизвестность. Ты никогда не знаешь, где он. Фернандо может быть далеко, а может быть и рядом. Даже здесь, в Хише! Просто сделай всё, как тебе говорят. Понял?

— Знаете, что я о вас думаю? — он оглядел каждого по очереди. — Вы боитесь Фернандо. А ведь страх — это его оружие.

— И, тем не менее, просто сделай, как тебе говорят, — попросил Кайрил. — Так мы хотя бы выиграем время.

Фред подумал и, отвернувшись, чтобы поглядеть на дождь, ответил:

— Хорошо.

Вокруг лимузина сомкнулась толпа. Никто не знал, как люди догадались, кто главный пассажир, и какую из восьми машин следует окружить, ведь за тонированными стёклами не было видно салона, однако народ тянуло именно к этой машине, словно магнитом. Люди кричали: «Нуке! Нуке!». Это заставило Фин досадливо сжать губы.

— Сенеллерта в курсе нашего плана? — спросил Кайрил.

— Я посвятила её до начала операции. Лишь бы эта стерва всё не испортила, — Фин открыла дверь и вышла без зонта, отказавшись от помощи.

Разогнав толпу, военные расчистили дорогу до сцены. Бирист уже стояла там, одетая в пышное сверкающее платье. Помощница держала над ней огромный зонт. Глава государства встретила почётных иномирцев лёгким поклоном и подала руку Фреду, чтобы помочь подняться. Фин же госпожа Сенеллерта не одарила и взглядом.

— Как самочувствие? — спросила она Фреда.

— Хорошо. Спасибо.

Иномирцы и глава министерства внутренних дел выстроились в один ряд.

Тучи постепенно расходились. Фред прищурился от солнечного света, прикрыв лицо ладонью, а когда опустил руку и увидел толпу, замер как парализованный. Людей была не просто тьма — из-за их голов не было видно самой площади.

— Мои дорогие сограждане! — обратилась к народу глава государства. — Сегодня я буду говорить кратко. Мы с вами все понимаем, почему. Идёт война. Как сказал один мудрый человек, «не дай вам Бог жить в эпоху перемен!». Это был Конфуций из Мира Полярной Звезды. Мы с вами живём именно в такую эпоху! На нашу долю выпало пережить эту войну. И мы переживём её вместе! Вместе мы победим! Перед вами люди, благодаря которым мы это сделаем.

Сенеллерта быстро перешла к основной части. Помощники вынесли коробочку с медалями, прикрывая награды зонтом. Сначала Бирист наградила Фин, просто пожав ей руку, затем Кайрила «за то, что оправдал своё имя», и офицера, что возглавлял операцию по освобождению головного офиса химзавода. Выразила сочувствие по поводу погибших бойцов. Подошла очередь Фреда. Он начинал засыпать, и когда Сенеллерта назвала его по имени, вздрогнул. Только сейчас он обратил внимание, что людей на площади стало ещё больше. Зрители жались друг к другу и подпрыгивали, чтобы получше разглядеть Нуке, рискуя поскользнуться на мокрой платформе и упасть под ноги толпы.

— Перед вами человек, ради которого многие из вас пришли сюда. Он совершил невероятное — бежал из плена Халсе в Мир Высокой Энергии, в одиночку освоил пилотирование иммерти и прибыл сюда, чтобы принести нам победу!

Кайрил сжал кулаки, переглянулся с Фин.

«Что она делает?»

Фин не подавала виду, что что-то идёт не так.

— За считанные дни он стал национальным героем. Перед вами тот, кого называют Нуке! Отважный лётчик. Героический Стриж. Тебе слово, Нуке!

Кайрил подошёл к Сенеллерте и встал к ней лицом. Он произнёс пару слов, на что глава государства ответила улыбкой и лёгким кивком.

«Никакой ошибки нет», — донеслись до Фреда её слова. Дальше она сказала в полный голос:

— Я хочу, чтобы наш герой рассказал о себе.

Инкрим подошёл поближе к краю сцены, но помощница попросила его встать подальше, чтобы госпожа Сенеллерта могла видеть его лицо.

— Ах, да, — опустив голову, Фред осмотрел сцену под ногами, затем толпу. Запрокинув голову, он увидел, как расходятся тучи, так недавно беспощадно поливавшие город. — Я — Фред Берроу, — он слегка поклонился. — Не знаю, что и сказать. Ещё месяц назад я работал на автомойке в Мире Полярной Звезды... Не знаю, есть ли у вас автомойки, — Фред усмехнулся, и в толпе отозвались хохотком. — Вы, наверное, сочтёте меня странным, однако, — он посерьёзнел. — Я и вправду не знал, кто я. Долгое время я жил не своей жизнью. Не знал ни матери, ни отца. — нахлынули слёзы. Пришлось очень крепко зажмуриться, чтобы не дать им разлиться по щекам. — Простите. Мужчине плакать не положено. Надо же! Как странно. Будто вчера я был человеком, который бы никогда не извинился. Теперь я другой. Я тот, кто я есть, благодаря Марку. Вы знаете его под другим именем — Кайрил. Прошу, воздайте ему честь! — толпа отозвалась одобрительными возгласами. — Также хочу поблагодарить Аммерта. К сожалению, его здесь нет. Он выполняет миссии по доставке людей и грузов, — новая волна, ещё более радостная, прокатилась по толпе. — Эти люди важны для меня.

Фред осёкся, едва не сказав, что они — его братья по инкарнации. И тут Сенеллерта вышла вперёд.

— Мои дорогие сограждане! Этот герой недоговаривает. Он не просто Фред Берроу из Сата и Нуке, победивший смерть. Он — Инкрим! И пусть кто-то попробует возразить! Пусть кто-то попробует отнять у нас нашего героя! Вот он — залог нашей победы!

Она взяла Фреда за руку, и тот почувствовал, как сама Сенеллерта — глава государства — буквально дрожит от волнения.

— И́нго! — воскликнула она и подняла руку Фреда над головой, как поднимают руку боксёра-победителя.

Истерика охватила народ. Многие подняли руки, прижимая большим пальцем к ладони средний и безымянный, а указательным и мизинцем указывая вверх. Фреда будто кольнуло. Он узнал жест «И». Люди кричали: «Инго! Инго! Инго!»

По пути во дворец, где планировался торжественный приём, Кайрил и Фин мрачно молчали, пытаясь осознать то, что произошло. Первой заговорила министр, и, предугадав вопрос Фреда, сказала:

— Инго — это герой очень древней легенды. Символ света, правды и справедливости. Ему противостоит Каоченка́й, или Счётник, олицетворяющий зло. Этот мир создал Каоченкай, дал имена всем тварям и всех пересчитал. Но мир Каоченкая был несправедлив: Каоченкай пожирал собственных детей. И тогда с неба явился Инго и покарал Каоченкая, лишив его головы.

— Шлем, — вдруг перебил Фред. — Не голова, а шлем, — добавил он задумчиво. — «Сними шлем. Сними плащ. И встань на одно колено».

На минуту он словно куда-то пропал, а затем вернулся в реальность.

— Я вспомнил, — прошептал Фред, глядя на Кайрила. Затем произнёс уже в полный голос: — Каждый год, каждый день и каждую минуту.

— Когда это случилось?

— Когда я стоял на площади перед толпой, и солнце выглянуло из-за туч. Это было как вспышка. Длилась одна долю секунды и, в то же время, вечность. Как будто переходишь по Тоннелю.

По Фреду, не было видно, что он обрадовался. Скорее, наоборот — воспоминания легли многотонным бременем. И всё же, на его лице появилась улыбка.

— Я знаю, как победить Фернандо.

5

Более тысячи воинов вошли в Райярской Портал и всего около тридцати из них пережили роковой переход. Виной всему был тот самый случай с каменным шаром. Но даже из тех счастливчиков, что которые вышли из Портала живыми, повезло не всем — воины упали в море. Это было тёплое море близ экватора, однако до суши добрались только три десятка — остальных поглотили солёные воды. Среди тех, кто добрались до берега, оказался командующий армией Миенхот.

Выживая на острове, люди Миенхота искали любые способы пропитания. Все луки безнадёжно промокли, из оружия остались только копья, что усложняло задачу. Один из воинов, по имени На́нхо, съел белку. На следующий день, на коже Нанхо подмышкой образовалось маленькое серое пятно. Никто не обратил внимания, подумав, что это родинка. Нанхо пытался оттереть пятно, однако все усилия оказались тщетны — лишь кожа вокруг пятна покраснела от постоянного трения. Следующей ночью у Нанхо сильно разболелись зубы. Он не знал, куда себя деть и бродил по лагерю, подвывая и мешая спать другим. К несчастью для больного, среди выживших не нашлось ни одного лекаря. Нанхо пришлось отправить ночевать на пляж, дав с собой копьё для защиты от диких зверей.

Утром на том месте, где должен был спать больной, нашли только его копьё. Следы вели вглубь леса. Там и обнаружили Нанхо. Воин был жив, однако изменился до узнаваемости: всё тело покрылось пятнами, зрачки расплылись, волосы встали дыбом, а зубы заострились. Почуяв приближение, Нанхо принюхался и зашипел. Стоило троим воинам подойти к дереву, Нанхо бросился на них сверху. Одному тут же отгрыз лицо, другого успел только поцарапать. Одичавшего товарища закололи, но, когда его тело перестало корчиться на траве, от кожи мёртвеца будто пошёл пар грязно-серого цвета. Воины не обратили на это внимания, похоронили собрата и вернулись в лагерь.

Прежде чем стало понятно, что Нанхо заболел грибком, и что этот грибок в момент смерти носителя дал споры, погибло ещё тринадцать человек. Только тогда Миенхот приказал искать любые средства победить заразу. Тогда солдат, по имени Данг, заметил, как местные макаки, ростом примерно с локоть, поедают лимоны. Макаки были единственными животными, среди которых не удалось найти ни одного заражённого, и кроме них лимонами больше не питался никто. Воины в тот же день начали есть лимоны, и грибок отступил. Этим бы всё и закончилось, если бы Миенхоту не пришла в голову идея.

— Там ещё один остров, верно? — спросил Миенхот, указав на горизонт, где в хорошую погоду виднелась земля. Иногда возле берега можно было заметить лодки с рыбаками.

Один из воинов — Сутх — ещё до похода был осуждён за кражу, но не успел отбыть наказание. За несколько дней до намеченного плана, Сутху запретили есть лимоны. Затем Сутха посадили в клетку и силой заставили съесть мясо больного грибком кабана.

Когда Сутх обратился в монстра, ему на шею набросили самодельную петлю, привязанную к палке, погрузили его на лодку и отвезли на соседний остров. В лодке, помимо хшайса, были сам Миенхот и ещё двое: Тэ́ум и Данг. Тэум держал хшайса, прижимая его ко дну лодки, а Данг сидел на вёслах.

Как только подплыли к берегу, первым сошёл Миенхот. У рыбаков имелись с собой остроги, и те направили их на чужеземца. Продемонстрировав рыбакам, что он безоружен, командующий снял обувь. Затем велел Тэуму показать монстра.

— А теперь отпусти его, на счёт два, а сам прыгай в воду.

— Но… как же… Данг?

— Данг остаётся в лодке. Раз, два!

— Данг ведь не вооружён.

— Ты слышал приказ!

Тэум отпустил палку и тут же прыгнул в воду, перекатившись через борт. В этот же миг, монстр набросился на Данга. Струи крови потекли в лазурную воду, когда обезглавленное тело Данга упало на край лодки. Хшайс не останавливался, и принялся за спину жертвы.

Рыбаки побросали остроги и ринулись бежать, но Миенхот не торопился в погоню. Он знал, что скоро на берегу соберётся вся деревня.

— Хватай палку! — крикнул он Тэуму. Пришлось повозиться, но Тэум сумел приструнить бывшего соратника.

Произошло, то, что и предполагал командующий — все мужчины, а также несколько любопытных женщин, сбежались на пляж. Миенхот вновь обернулся к Тэуму. Он взял с собой Тэума не просто так — этот райярец умел налаживать контакты с любыми племенами.

— Объясни им, что мы хотим.

— Держите крепче, Отец.

— Не учи! — Миенхот сильнее прижал монстра ко дну лодки. Тот шипел и вырывался, желая продолжать трапезу, но хватка Миенхота была железной.

Наполовину жестами, наполовину словами, насколько это возможно доходчиво, Тэум объяснил туземцам, чего от них хотят. Он дал понять мужчинам, что если те не отдадут им свой остров, своих женщин, скот и провизию, их ждёт участь Данга. Если они повинуются, их ожидает новая жизнь, полная изобилия.

— Ну, что там?! У меня руки затекли!

— Они, кажется… — Тэум не успел договорить. Острога вонзилась ему в живот. Окровавленное острие вышло со спины.

Миенхот лишь усмехнулся, глядя на это зрелище.

— Значит, решили по-плохому?

Через три дня, на соседнем острове не осталось никого из людей. Встала другая проблема — как устранить самих хшайсов. Но и это Миенхот продумал заранее. Он заметил, что хшайсы не умеют плавать, приказал изготовить как можно больше стрел и построить ещё две лодки. Чтобы не вдыхать заразные пары, бойцы надели на лица маски из ткани, пропитанной лимонным соком. Дождавшись ясной погоды, три лодки отправились к острову и нашли берег, с которого остров проглядывался дальше всего. Одна лодка причалила, чтобы дождаться нападения. Как только показалась толпа монстров, бойцы тут же оттащили лодку на воду, сели в неё и оттолкнулись, а затем, вместе с остальными начали обстреливать берег.

— Бейте прицельно! Жалейте стрелы! — руководил Миенхот, принимавший личное участие. Стрелком он был довольно метким.

Когда на берегу не осталось хшайсов, лодки обогнули остров и высадились с противоположной стороны. Двое разведчиков, заготовив стрелы и силки, обошли остров и расставили ловушки.

— Теперь ждём, — распорядился Миенхот, и лёг спать в лодке.

Когда рассвело, двое встали в караул, а ещё трое выкопали яму, посадив туда частокол из остро наточенных пик. Яму прикрыли пальмовыми листьями. Ночью попался один хшайс. Он упал в яму и проколол ногу, но двигался так, будто не чувствовал боли. Миенхот приказал оставить его в живых, и только отрубить конечность. Хшайса посадили в клетку, привезённую с первого острова.

— Ребята, — обрадованно заявил командующий. — Похоже, мы перебили их всех. Кроме одного, разумеется.

Бойцы устроили праздник из того, что было под рукой. Пожалели только об одном — не осталось ни одной женщины.

В опустошённой деревне нашлись добротные хижины, посуда, ножи, рыболовные снасти, и даже скот в виде тройки небольших кабанчиков. Правда, за три с лишним дня без еды кабаны исхудали и ослабли. Пришлось их срочно откармливать.

— Любопытно, да? — заметил один из бойцов, когда двое осматривали очередную хижину. — Они жрут только себе подобных.

— Ты о ком?

— О хшайсах, конечно.

Тут их внимание привлёк шорох. Сдвинулась крышка плетёной корзины. Запахло сырой рыбой, и из корзины показалась макушка.

— Это кто там?

Схватившись за луки, мужчины тут же опустили оружие. В корзине с рыбьими потрохами пряталась девочка лет десяти. От страха, она опрокинула корзину и бросилась бежать, но воин схватил её у выхода.

— Стой, стой! Мы не причиним вреда!

Бойцы поняли, как девочке удалось остаться незамеченной — рыба. Запах рыбы либо отталкивал хшайсов, либо не вызывал интереса.

Оба воина привели девочку к Миенхоту и рассказали, где её нашли.

— Если кто вздумает покуситься на неё, того лично обезглавлю, — предупредил командующий. Затем, улыбнувшись девочке, погладил её по голове. — Не бойся ты. Из этих благородных мужчин тебя никто не тронет.

Миенхот сдержал обещание. Девочка жила в его доме, спала отдельно, ела за общим столом и вскоре начала говорить. Выяснилось, что зовут её Уму́и. Конечно, воины не стали рассказывать Умуи, кто на самом деле убил всё её племя. По легенде, все просто заболели и ушли в море.

— У нас есть противоядие, — командующий показал ей лимон. Как ни странно, девочка впервые в жизни видела этот фрукт. — Вы никогда не плавали на соседний остров, верно?

Тела, что до сих пор валялись на берегу, показывать девочке не стали. Осторожно, стараясь не дышать, бойцы подходили по двое, брали трупы за ноги и за руки и относили в яму, откуда заранее вынули ненужные колья. Каждый, кто касался мёртвого хшайса, немедленно шёл в море и тщательно умывался, пока следующее тело относила другая пара. Затем, пары менялись. Конечно, бойцы, что каждый день съедали по лимону, могли не бояться заразы, и всё же требовалось проявить осторожность, ведь грибок, вполне вероятно, был способен мутировать. Когда все тела побросали в яму, их засыпали песком, плотно притоптали и поставили предупреждающие знаки в виде всё тех же кольев.

Прошёл год, с тех пор, как Миенхот и его люди захватили два острова. Острова получили названия: первый стал Белой Лагуной, а второй — Умуи, в честь выжившей девочки. К тому времени, солдаты построили парусник, благодаря которому удалось захватить ещё один остров. На этот раз, местное население вынуждено было пойти на поводу у захватчиков, поставивших условие: либо монстры убьют всех, либо выживут только женщины. Всех женщин отдали Миенхоту и его солдатам.

На трёх островах теперь подрастали лимонные сады. Хшайса подкармливали костями кабанов, и даже дали ему имя — Везунчик. Поначалу девочку не подпускали к Везунчику, чтобы не пугать, но через пару месяцев решили показать ей то, во что превратилась её родня. К счастью, Умуи не признала в монстре своего родственника. Вроде бы, всё было хорошо, но праздную идиллию нарушил один аватар, что однажды утром появился над морем.

Эксперимент Кайрила оказался удачным. Сначала Кайрил, в сознание которого временно вселился эйр Жук, упал в море, но, к счастью, недалеко от берега. Управляя телом Кайрила, Жук сумел задействовать его способности к левитации, чтобы удержаться на плаву, и легко добрался до острова. Найдя поселение, аватар первым делом попросил о встрече с Миенхотом. Встреча состоялась, и Миенхот всё рассказал, но на просьбу перейти в Мир Металла, где он был нужен, заявил, что больше не подчиняется Инкриму. Тогда Жук открыл Тоннель и, вместе с телом Кайрила, вернулся в Райяр.

Жук рассказал Кайрилу всё, что последний, по понятым причинам, «проспал», а затем Кайрил перешёл в Мир Металла. Он передал Инкриму всё, что узнал. Инкрим, недолго думая, отправил войско в Райяр, а оттуда — в Белую Лагуну, чтобы подавить мятеж.

Полсотни бойцов вновь перешли через Портал. Заранее пронеся лодки, они добрались до берега и атаковали людей Миенхота. Те уступали числом и успели за год растерять боевые навыки. Так, люди Миенхота сдались почти без сопротивления.

Вечером, на закате, император и его бывший военачальник стояли на пляже, с гневом глядя друг на друга.

— Хотел бы я казнить тебя, — Инкрим сжал кулаки. — Но ты полезен империи.

Миенхот ухмыльнулся и медленно кивнул.

— Ты знаешь, Саундар, что в тактике я незаменим.

— И всё же, ты предал меня, — прищурился Инкрим. Улыбка стёрлась с лица Миенхота. — По щелчку моего пальца, мои воины могут обезглавить твоих людей.

Для убедительности, император поднял руку, держа пальцы готовыми к щелчку. Он поглядел в сторону, где уже стояли наготове девять солдат, приставив мечи к горлам девятерых безоружных воинов Миенхота.

— А далее в книжке начинается брехня, — вдруг заявил Фред. Фин и Кайрил будто проснулись. Машина давно остановилась, и водитель, отгороженный звуконепроницаемым стеклом, терпеливо ждал, пока пассажиры не покинут салон.

Фин выглянула в окно.

— Где мы?

— Я заранее договорился с Шеном, что он отвезёт нас сюда. Вы должны были узнать вашу альма-матер, госпожа Фин.

Перед машиной простирался корпус общежития военной академии. Здесь и вправду когда-то училась будущая министр внутренних дел.

— Но… как?

— Когда я успел? Когда мы сели в машину, я мысленно передал водителю просьбу отвезти нас в более подходящее место, чем больница. Кто такой Шен? Так зовут водителя. Он рассказал о своём друге, который служит комендантом общежития в академии. Сказал, что там найдётся пара комнат для меня и Кайрила. Вот как раз и друг.

Навстречу, перепрыгивая через лужи, спешил усатый пухлого телосложения мужичок. Добравшись до машины, он постучал по стеклу.

— Здравствуйте, госпожа Фин. Инго! — тот окаменел, но через секунду пришёл в себя. — В общем, я договорился с директором. Кайрила и… Инго… разместят в двух соседних комнатах на втором этаже.

— Знакомьтесь, — представил Фред, — это Юши́н — комендант второго корпуса.

Через несколько минут, Кайрил, Фин и Фред уже сидели за столом в небольшой скромно обставленной и немного пыльной комнатке. Вскоре принесли матрасы. Не торопясь застилась постель, Фред попросил Юшина принести кофе.

— Но… у нас нет кофе, — промямлил комендант.

— Поправка: найдите кофе.

Юшин поклонился и исчез.

— На чём я остановился?

Воспоминания о прошлой жизни вновь перенесли Фреда на остров Белая Лагуна.

В закатном свете лицо Миенхота, и без того багровое от ярости, выглядело красным как гранит. Инкрим же нарочно встал так, чтобы свет солнца падал ему в спину, отчего лицо Саундара утонуло в тени. Следующие слова прозвучали как удары похоронного колокола.

— Сними шлем. Сними плащ. И встань на одно колено.

Миенхот выполнил требование вождя, несмотря на то, что присягу обычно давали именно в шлеме. Он уже начал произносить клятву, но успел назвать только своё полное имя.

— Стой! — прервал его Инкрим. — Опусти и второе колено тоже.

Сначала это вызвало замешательство. Потом закипающий гнев. Миенхот был старше и физически крепче Инкрима. Он уже стоял на правом колене — в позе, в которой воины Симмаратана издревле давали присягу. И тут такое.

«На обоих коленях стоят только шлюхи», — пронёсся шепоток среди солдат.

Воины негодовали: неужели их командир встанет на оба колена? Неужели пойдёт на унижение?

— Выполняй! — потребовал Инкрим. Для убедительности, он приказал девятерым своим бойцам прижать мечи к шеям девятерых воинов Миенхота.

Бросив на бойцов виноватый взгляд, Миенхот опустил второе колено. Подавив дрожь в голосе, он произнёс клятву, глядя в песок.

— Но… зачем? — недоумевала Фин.

— Так я мог удержать его на «поводке», — объяснил Фред. — После того, что он сотворил с островитянами, он заслуживал не просто унижения. Я бы его самого заразил хшайсарией, а затем бросил в одну яму с его шакалами, если бы не интересы империи.

— Ты же понимал, что это могло не сработать? — вопрос Кайрила был, скорее, риторическим.

— С высоты сегодняшнего дня легко судить. Но каковы были нравы тех лет?

— Что стало с тем хшайсом? Везунчиком, — перевела тему Фин. Сейчас её больше всего интересовала именно тема хшайсарии.

— Везунчика использовали для опытов. Мы с моими людьми выяснили, какие запахи отпугивают хшайсов. Да, среди них есть и рыбий аромат, но это не самый сильный запах. Больше всего они терпеть не могут дёготь.

— Есть ли вероятность того, что иттешарцы пропитывают свои амулеты дёгтем?

— Возможно, они разработали более крутой рецепт. Какой-нибудь особо тонкий амбре, который не чует человеческий нос. Прошло две тысячи девятьсот лет! За это время чего только не могли изобрести.

— Что ещё вы узнали?

— Хшайсы, если их не убивать, умирают сами, от истощения. Они могут прожить годы, но тело быстро дряхлеет, потому что требует всё больше костного мозга. Мы разводили множество хшайсов на том острове, и держали всё это в тайне, пока однажды не избавились от них. Оставили только одного — назвали его Везунчик 2, так как он заразился от Везунчика. Мы давали номера заражённым — того, кто заразился от заражённого, наделяли номером 3, и так далее. Везунчика 2 поместили в саркофаг, наполненный сон-молоком. Предполагалось достать его, когда хшайс будет нужен, однако тогда я решил, что это слишком опасное оружие. — Фред тяжело вздохнул. — Какая ирония, учитывая, что вскоре сделали со мной.

6

Ранним туманным утром, шасси знакомой Фреду «Ласточки» коснулось короткой взлётно-посадочной полосы. Прошло два месяца с тех пор, как толпа на площади восклицала «Инго!». Тот, кого называли Инго, стоял на крохотном аэродроме острова Сагешиона, в сопровождении двух офицеров. Аммерт показался из люка через полминуты после того, как железная птица остановилась. Покрасневший, хмурый и злой он был не похож на себя. Подбежав к Инкриму, тот едва не ударил его вместо приветствия.

— Зачем?!

— Думаешь, я отдаю приказы командованию флотом?

— Они слушают тебя! Ты знал, к чему это приведёт!

— Пойдём, — Инкрим обхватил брата за плечо. Подмигнув адмиралу, он направился к выходу с аэродрома.

Первые лучи выглядывали из-за молочно-белых облаков. Ласково плескались волны. Такое зрелище могло бы утихомирить даже самое яростное сердце. Аммерт обернулся к Фреду и спросил:

— Зачем ты меня сюда привёл?

— Посмотри на рассвет. Что ты видишь?

— Просто рассвет, и всё. Что я должен… Я помню тебя другим. В прошлой жизни ты был одержим, но ты никогда, никогда, не жертвовал людьми! Ты — не Инкрим. Ты — Фред Берроу.

— Посмотри ещё раз, — вновь попросил Фред. Аммерт нехотя повернулся к солнцу. Он попытался сдержать улыбку, но та пробилась, как те же утренние лучи.

— И что? Людей не вернуть.

— Ты видишь просто рассвет, а я вижу рассвет новой эры. Думаю, Сагешиону ждёт великое будущее.

— Нет больше никакой Сагешионы!!! — голос Аммерта сорвался.

— Успокойся, — Фред положил ему руку на плечо. — Чего ты боишься, Летающий Раб? По-твоему, в восстании в Лучезарном не было жертв?

— Это не то же с…

— Нет, это то же самое, Аммерт! Каждый наш поступок влечёт за собой последствия, и либо ты берёшь на себя вину за каждую смерть, которая случится после тебя, либо миришься с собой и продолжаешь идти. Подумай лучше о том, скольких ты спас, и сколько жизней наделил смыслом.

Фред на минуту замолчал, а затем продолжил:

— Когда-то я мыл машины, и думал, что это мой предел. Сегодня я стою на этом пляже. И заплатил за это очень высокую цену.

— Жизни людей.

— Да что ты заладил?! При чём тут жизни людей?! — он вдруг усмехнулся, но улыбка погасла от горечи воспоминаний. На ум пришёл Фаинх. — Слишком высокую цену. Теперь я живу рада Фаинха. А ещё ради Кайрила и ради тебя, и ради всех, кого потерял. Чтобы мир, в котором вы переродитесь, был хоть немного лучше прежнего. Ах, да! Я ведь не рассказал тебе самого главного. Думаешь, итешарцы выполнили свою угрозу?

— Разуй глаза! — недоумевая, воскликнул Аммерт, разведя руками. — Они убили всех заложников. Буквально не оставили камня на камне!

— Серьёзно? Ты, наверное, знаешь больше, чем командование операцией? А ну, идём со мной.

До единственной на острове деревни пришлось пробираться полчаса по лесной тропе — иттешарцы заминировали все дороги при отступлении, и теперь на них работали сапёры. Чтобы не мешать им, тот, кого называли Инго со своим братом по инкарнации пошли в обход. Зрелище, что открылось при выходе из рощи, удручало: от домов остались руины, от полей — пепел. Аммерт и Фред обошли всю деревню вдоль и поперёк. Не было ни мужчин, не женщин, ни детей. В увядающей надежде Аммерт заглянул в каждый дом и недоумевал. С каждой минутой горе всё сильнее вытеснялось замешательством. Даже мёртвое тело, хоть одно, принесло бы хоть какое-то облегчение — оно дало бы ясную картину того, что произошло. Но мёртвых не было.

— Что это значит… — растерялся Аммерт. — Где все?

Посмотрев на брата по инкарнации, на какую-то долю секунды он увидел того же Фреда Берроу, которого видел раньше. Правда, теперь в нём то-то изменилось.

— Глянь себе под ноги. Их оставила девочка, прямо перед тем, как солдаты Сенеллерты вывели её и всю её семью, и всех жителей острова, под «игнором» посадили на лодки, а затем на корабли.

Аммерт подошёл поближе к дому и пригляделся, наклонившись. Вроде бы, ничего особенного, однако... Во дворе дома, у крыльца, едва заметные в траве, плоские и ровные, подобранные по цвету и размеру, лежали два камня. Один на другом.