Грехопадение

10. СВЯТОЙ

Она спала у меня на груди уже несколько часов, а я ни разу не сомкнул глаз. Как поется в песне, я не хотел ничего упустить. Я не хотел упустить ни секунды, пока ее красота сияла, пока она так мирно спала. Кто бы мог подумать, когда все это началось, что я буду сидеть здесь, на заднице, с девушкой Торрес в моих объятиях? Я и представить себе не мог, что все закончится именно так, что эта женщина будет морочить мне голову и заставлять сомневаться во всем. Милана Торрес должна была быть всего лишь пешкой, но вот она — прекрасное лицо осложнения, которое такой мужчина, как я, не мог себе позволить. Но сейчас, в этот самый момент, казалось, я готов заплатить любую цену, пожертвовать всем, лишь бы она осталась моей. С каждым мгновением, с каждой секундой моя потребность в мести капала из открытой раны в душе, а Мила заполняла пустоту чем-то, что заставляло меня все меньше и меньше заботиться о факторах, которые привели ее в мою жизнь.

Ее мягкое, ритмичное дыхание успокаивало меня, и мне нравилось ощущать ее в своих объятиях, то, как она прижимается ко мне, и ее прекрасные губы слегка приоткрыты, пока она спит. Как ангел, она загипнотизировала меня, заставила взглянуть на вещи по-другому. Часами я сидел и думал, как ей удалось за несколько недель изменить последние двадцать лет моей жизни. Я превратился из сильного мстителя в слабого влюбленного — что бы, черт возьми, я ни испытывал к этой женщине. Скорее всего, это была не любовь. Такой человек, как я, не способен любить, но я знал, что то, что я чувствовал, было самым близким к этому. Вопрос заключался в том, позволю ли я ей и дальше ослаблять меня? Или я буду бороться с чувством, чтобы вернуть себе силу, над которой я так упорно трудился, силу способную уничтожить отца и зло, которое он принес в мою жизнь? Все, к чему прикасался мой отец, становилось черным, поэтому мы и оказались в центре этой войны.

Я посмотрел на нее и смахнул локон с ее лица. Что, если бы у меня было такое же ядовитое прикосновение, как у моего отца? Что, если я не защищаю, а только разлагаю?

— Не надо.

Я посмотрела на тетю Елену, которая стояла у лестницы, сжимая в руках черную шелковую ночную рубашку, волосы каскадом рассыпались по ее плечам.

— Не позволяй воспоминаниям об отце и о том, что случилось с твоей матерью, отравить твои чувства к ней.

Инстинктивно я крепче прижал Милу к себе, а ее глубокое дыхание подтвердило мне, что она все еще крепко спит.

— Как я могу не позволить? В моих жилах течет та же ядовитая кровь, что и в жилах моего отца.

— Душа человека находится в его крови, а твоя душа совсем не похожа на душу твоего отца.

— Я уже убивал раньше. — Я посмотрел на нее. — В своей жизни я сделал больше плохого, чем хорошего.

— Из-за твоего отца — да. Но не из-за того, кто ты есть.

— Тогда почему мне это нравится? — Спросил я. — Почему мне нравится убивать? Почему пролитая кровь и месть заставляют меня чувствовать себя непобедимым и испытывать прилив сил, который не может дать ни один наркотик?

Елена подошла ближе, прижимая к груди ночную рубашку.

— Потому что это пересиливает боль. Это заставляет тебя чувствовать что-то, кроме ненависти и горя… как и она. — Она посмотрела на Милу. — Она заставляет тебя чувствовать что-то, что заглушает боль… не так ли?

Я сжал челюсти и посмотрел в сторону солнечных лучей, которые начали появляться на краю океана.

— Признайся, Марчелло, — призвала Елена, понизив голос, чтобы не мешать Миле. — Ты что-то чувствуешь к этой девушке, что-то гораздо более сильное, чем то, что питает твою жажду мести отцу.

— Этого не было в планах. — Гнев вспыхнул, как это всегда бывало, когда в разговоре всплывала тема моего отца. — Она не должна была быть никем, кроме пешки.

— И все же она большее. Посмотри на нее. Она спит в твоих объятиях, Марчелло. Мне кажется, я никогда не видела, чтобы она выглядела такой умиротворенной. И я определенно никогда не видела тебя таким растерянным, таким противоречивым. Это значит, что что-то есть. Что-то есть между вами двумя.

— Что ты пытаешься сказать, тетя? — Я огрызнулся и опустил взгляд, чтобы убедиться, что не потревожил Милу, которая слегка зашевелилась и глубже прижалась к моей руке.

Елена повернулась к лестнице и посмотрела в мою сторону.

— Я говорю, что настанет день, когда тебе придется принять решение. Продолжать войну с отцом… или с ней. Ты не сможешь получить и то, и другое. Не с такой девушкой, как она.

Предупреждение опустилось на меня, как завеса, — темная, грозовая туча, грозящая открыть врата ада. Я чувствовал это, чувство предчувствия, которое последовало за словами Елены, когда она уходила. По правде говоря, Елена не сказала мне ничего такого, чего бы я уже не знал. Я знал, что Мила изменилась с того самого дня, когда подложил свинец в череп Брэда. Если бы она была любой другой женщиной, она бы сломалась. От страха она бы сделала все, что я ей велел. Но только не Мила. Она бросала мне вызов при каждом удобном случае, и в ее темных глазах горел огонь, даже сквозь слезы. Этот огонь интриговал меня, заставлял поступать не так, как я планировал. А теперь посмотрите. Вот мы здесь, и она спит, как чертов ангел, в моих объятиях на рассвете, как будто мы любовники, живущие в своем собственном мире. Но это было не так. Это был мой мир. Это был мой ад, и я увлек ее за собой.

Я откинул голову назад и уставился на океан перед нами. Прошлая ночь повторялась в моей голове. Вспышки. Образы. Как лунный свет танцевал на ее коже. Как она отдала себя всю, доверившись мне, перегнувшись через выступ, и только моя рука на ее талии удерживала ее от падения. Это было пугающе и в то же время чертовски красиво. Когда я глубоко погружался в нее, меня поглощало не стремление к удовольствию. Не похоть, пылавшая в моих венах, подпитывала меня. Это была она. Милана Катарина Торрес. Женщина, которая показала мне себя в самом слабом, самом уязвимом месте. Я. Монстр, который вырвал ее из ее мира. Дьявол, который протащил ее через ад, не задумываясь о том, как пламя сжигает ее.

Эгоистичный ублюдок.

Таким я и был. Вся власть и деньги мира не могли сделать меня лучше. Нужна была только она… сирота, чтобы я захотел стать лучше. Но как? Как я превратился из человека, который так долго был одержим жаждой мести, в человека, единственной целью которого была защита того, что было ему дороже всего на свете?

Мила зашевелилась, прижавшись щекой к моей груди. Я взял ее руку и приник к ней губами, чтобы поцеловать, как нежный любовник. Мужчина, который молча поклялся сделать все возможное, чтобы уберечь свою жену.

Я осторожно придвинулся к ней, коснувшись ее щеки.

— Мила. Пора просыпаться.

Стоны, срывавшиеся с ее губ, вызывали во мне желание целовать ее. Я хотел завладеть ее ртом и никогда не останавливаться.

— Мила. — Я положил руку ей под подбородок и прикоснулся подушечкой большого пальца к нижней губе. — Проснись, Segreto.

Она подняла голову и открыла глаза. Я увидел момент, когда она осознала, где находится, и вспомнила, что произошло. Ее щеки раскраснелись самым ярким розовым цветом, глаза были темными и прекрасными.

— Мы спали здесь? — В ее голосе звучало удивление.

Я пожал плечами.

— Ты ведь этого хотела, не так ли?

— Да, но… — Она провела рукой по волосам. — Я просто… я не думала…

— Ты не думала, что я сделаю это. — Это был не вопрос.

Ее язык высунулся и облизал губы.

— Ну, нет.

Я ухмыльнулся. Меня ничуть не удивило ее замешательство. Я так долго был для нее засранцем, что она не ожидала ничего лучшего. Я поднялся на ноги и протянул ей руку, помогая встать, а затем взял ее за подбородок, подняв ее лицо к своему.

— Прошлой ночью ты показала мне, что доверяешь мне свою жизнь. Мне нужно знать, чувствуешь ли ты то же самое, или это было просто…

— Да.

В ее ответе не было никаких колебаний, и я увидел убежденность в ее глазах, когда она смотрела на меня.

— Я все еще доверяю тебе, Святой.

Это был один из тех моментов, которые я не мог контролировать. Один из тех моментов, которые, как бы я ни старался, я не мог остановить. Момент, который я запечатлел поцелуем, нежно прижавшись губами к ее губам. В нем не было страсти или вожделения. Поцелуй был простым актом привязанности, потому что я почувствовал облегчение, узнав, что прошлая ночь не была просто гребаным сном. Она была реальной.

Она была реальной.

С неохотой я отстранился и коснулся ее щеки.

— Почему? Почему ты доверяешь мне, если я не давал тебе никаких оснований?

— Я не уверена почему. Я знаю, что у тебя все еще есть свои планы, но я также знаю, что между нами уже не все так черно-бело.

Ее глаза не отрывались от моих еще несколько секунд, словно она пыталась проникнуть в мой разум, чтобы разобраться во мне. Найти все ответы на вопросы, которые жгли ей язык. Но у меня не было для нее ответов… по крайней мере, пока.

Я коснулся большим пальцем ее нижней губы, и мне захотелось поцеловать ее снова. Я хотел снова оказаться внутри нее. Чем больше я пробовал ее на вкус, трахал ее, тем больше я жаждал ее.

Моя рука скользнула по ее щеке, спустилась по плечу и руке, и наши пальцы сплелись, когда она отступила назад.

— Мне нужно освежиться.

— Ты выглядишь идеально.

Ее рот изогнулся в уголках.

— Никто не может выглядеть идеально после той ночи, что была у нас.

— Отлично, — ухмыльнувшись, согласился я. — Тогда иди освежись и постарайся выглядеть хорошо для своего мужа.

Она хмыкнула, и я смотрел, как она спускается по лестнице.

— Мила? — Я окликнул ее, и она подняла глаза от винтовой лестницы. — Надень что-нибудь красное.

Она улыбнулась.

— Да, сэр.

Слово "сэр" сорвалось с ее языка, и это мгновенно заставило мой член напрячься. Мне пришлось схватиться за перила позади себя, чтобы не схватить ее и не трахнуть на столе, на тарелках с остатками антипасто.

Красная ткань ее платья закручивалась вокруг лодыжек, когда она повернулась и пошла вниз по лестнице. Я любовался каждой ее деталью, пока она не скрылась под палубой, и я повернулся, чтобы посмотреть на океан позади нас. Елена была права. Если наши с Милой отношения продолжат развиваться, настанет день, когда мне придется принимать решение, выбирать между местью и женой…

Но до этого дня я сделаю все, что потребуется, чтобы найти способ получить и то, и другое.