Грехопадение

12. СВЯТОЙ

Толстый бархатный занавес дразнил меня. Я хотел, чтобы его не было. Я хотел сидеть на этом чертовом дорогом диване и смотреть, как моя жена одевается и раздевается, примеряя разные платья, подчеркивающие каждый ее изгиб. Мой член уже неловко упирался в молнию с тех пор, как мы немного поспорили о красном цвете, нижнем белье и о том, как я хочу трахнуть ее, пока ее кожа красиво сочетается с малиновым цветом. Пока я сидел с пульсирующим стояком, вошел крайне неспособный продавец с руками, полными красных платьев, и передал их Миле через занавеску.

Я лукаво усмехнулся.

— Моя жена решила, что ей хотелось бы увидеть и другие цвета. Может быть, коралловые и розовые.

Суровое выражение ее лица говорило о многом, и я лишь предупреждающе поднял бровь, чего оказалось достаточно, чтобы она замолчала и сделала то, что ей было сказано.

— Я пойду возьму несколько вещей из нашей последней коллекции.

— Именно это ты и сделаешь, Мария.

Стук ее каблуков был таким же громким, как и ее враждебность, которая так противоречила развратным взглядам, которые она бросала в мою сторону, когда думала, что моя жена не смотрит. Я также знал других мужей, которые сопровождали своих жен в эту самую комнату и давали Марии чаевые не только за ее модный опыт. Эта женщина была хуже, чем алая буква на шпильках. Элитная шлюха, у которой не было ничего, кроме алчных намерений. Даже сейчас, после того как я поставил ее на место, я готов был поспорить, что она спустит для меня трусики и будет готова к тому, что ее будут долбить, как гребаную надувную куклу.

Прошел еще час. Наблюдать за тем, как Мила примеряет каждое платье, демонстрируя передо мной свои чувственные бедра и сладострастные изгибы, а затем исчезает за этой жалкой занавеской, пока я представлял себе ее обнаженное тело, было временем, проведенным в моем личном аду. Я снова оказался в школе, пытаясь скрыть стояк, который не мог контролировать, когда мимо проносилась девушка в короткой юбке. В данном случае… Мила.

— Что ты думаешь?

Я не хотел поднимать глаза, так как уже держался за последнюю ниточку контроля.

— Святой? Тебе нравится?

Не обращая внимания на боль в паху, я отважился взглянуть на нее. И от увиденного у меня просто перехватило дыхание. Передо мной стояла самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, в малиновом, пышном бархатном платье, драпированном по ее идеальному телосложению. Низкий вырез позволял заглянуть за ее грудь, но не настолько, чтобы я впадал в убийственное бешенство, когда мужчина смотрел на то, что принадлежит мне. Но достаточно. Украшенные бретельки добавляли блеска к общему изысканному платью.

— Мила. — Я вздохнул и встал, подойдя ближе и любуясь каждым контуром ее тела. — Беллиссима.

Ее щеки раскраснелись.

— Ты одобряешь?

— О, более чем одобряю. — Я взял ее за руку и позволил ей кружиться передо мной, при этом расклешенное платье слегка задевало ткань моих брюк. Слегка потянув ее за руку, я притянул ее к себе. — Ты редкая красавица, Мила.

— А ты умеешь красиво говорить.

— Я говорю только правду.

Она погладила меня по плечу.

— Я рада, что тебе нравится платье, потому что я надеялась, — она прикусила губу, — что смогу надеть его в пятницу вечером… когда буду сопровождать мужа на его благотворительный бал.

Словно вода, заливающая огонь, ее слова разрушили момент, и я отступил, отпустив ее и отступив назад.

— Нет. — Мой ответ был прост. — Это не обсуждается. Непонятно?

— Почему нет?

Или, видимо, так оно и было. Я потер затылок и посмотрел куда угодно, только не на нее.

— Потому что я так сказал.

— Я не ребенок, Сэйнт. Потому что я так сказал, ко мне это не относится.

— Что бы я ни сказал, к тебе это относится.

— Почему? — Она положила руки на бедра, в ее лесных глазах светился вызов. — Потому что я твоя жена.

— Именно! — Выплюнул я. — Это заняло у тебя некоторое время, но в конце концов ты все поняла, как я вижу.

— Не говори со мной так, будто я одна из твоих гребаных работников или чертов продавец, который тебя раздражает.

— Ты бросаешь мне вызов при каждом удобном случае, вот что меня раздражает.

— Чушь. Тебе нравится, что я бросаю тебе вызов. — Ее губы разошлись, в глазах сверкнул огонек бунтарства. — Это тебя заводит.

Я подался вперед и схватил ее за подбородок, впиваясь пальцами в ее щеки, ее губы стали пухлыми и сжатыми, идеальными для меня.

— А еще это заставляет мою гребаную кровь кипеть.

— Полагаю, это делает тебя дьяволом со стояком.

Я выдохнул воздух сквозь зубы и прикусил нижнюю губу, переводя взгляд с ее глаз на ее рот и обратно.

— Если бы ты была любой другой женщиной, ты бы испытала на себе всю тяжесть моего гнева.

— Ты имеешь в виду тот день, когда я почувствовала жесткий край твоего ремня, привязанная к твоей кровати, корчась как шлюха, потому что ты отказался удовлетворить меня как свою жену?

Я прижал ее спиной к стене и наклонил голову в сторону, приблизив свое лицо к ее лицу.

— Я должен сорвать с тебя это платье прямо сейчас и заставить твою плоть гореть за такое неуважение ко мне.

— Тогда сделай это, — бросила она. — Сорви с меня это платье и сделай все, что в твоих силах. Я все равно не перестану требовать соблюдения моих прав как твоей жены.

— Ты никогда не хотела быть моей женой, а теперь думаешь, что можешь требовать дерьма?

Она подняла лицо, глаза были темными и решительными.

— Рассматривай это как способ компенсировать то, что ты вынудил меня играть эту роль. Способ компенсировать неудобства, — усмехнулась она, но с ее губ капало искушение, заставившее меня ухватиться за последнюю ниточку контроля.

Черт. Эта женщина точно знала, как разжечь бушующий инферно в животе дьявола. И прямо сейчас этот огонь пылал до самого моего ноющего члена.

Я крепко прижался к ней всем телом, мои итальянские кожаные туфли целовали ее голые пальцы. Достаточно было одного движения бедрами, чтобы она почувствовала, насколько я тверд, и это вызвало тонкое хныканье ее приоткрытых губ. Мне было бы так легко задрать это платье вокруг ее бедер, раздвинуть ей ноги и оттрахать ее по полной программе. Никто и ничто не смогло бы помешать мне заставить ее кричать, пока моя сперма стекает по ее бедрам. И судя по голоду, отразившемуся в ее глазах, именно такого поведения она и ожидала — дикаря, который не просит, а просто берет.

Отвернув ее лицо от своего, я прижался губами к коже под ее ухом и прошептал:

— Хотите поиграть, миссис Руссо? Что ж, я тоже могу.

Когда я отпустил ее пухлые губы и отступил назад, ее грудь быстро поднялась и опустилась.

Я поправил пиджак.

— Ты можешь присоединиться ко мне на благотворительном балу в качестве моей жены. Но ты будешь делать то, что я скажу. Всегда оставаться рядом со мной. Говорить только тогда, когда к тебе обращаются. — Я наслаждался ее видом. — И да, на тебе будет это платье, — ухмыльнулся я, — но под ним ничего не будет.

— Что?

— Ты меня слышала.

Наши взгляды сцепились, никто из нас не хотел отступать или проявлять покорность.

Мария вошла в комнату с двумя другими продавцами, которые несли целую кучу нижнего белья.

— Это все красные вещи, которые у нас есть в этом ассортименте. — Она начала вешать каждый предмет на золотую перекладину слева.

Мила перевела взгляд с меня на нее.

— Я возьму все.

Мария зашипела, а я сузила глаза, но Мила лишь пожала плечами, рысцой пересекая комнату.

— К счастью, мой муж чертовски хочет угодить своей жене, так что он не будет против заплатить за всю коллекцию. Да, дорогой? — Самодовольное выражение ее лица было не что иное, как демонстрация победы.

— Конечно, нет, дорогая. Все только самое лучшее для моей прекрасной жены.

Мила тепло улыбнулась и в последний раз покрутилась в красном платье, которое еще несколько секунд назад было на грани гибели. Она подмигнула мне прямо перед тем, как задернуть занавеску. Мне пришлось выпустить полузадушенный смешок. Либо это, либо рвать эти чертовы занавески и нагибать ее сладкое тело, чтобы я мог ею полакомиться. В одном я был уверен точно: время с Милой никогда не будет скучным и тоскливым.

Развеселившись до предела, я сел на диван и заметил, как Мария хмуро смотрит на мой нетронутый бокал шампанского. Мила вышла, и я сузил глаза.

— Мария, — начал я, — боюсь, шампанское, которое вы нам подали, не пришлось по вкусу моей жене.

Рот Милы приоткрылся, и она попятилась, ее недоуменное выражение лица было бесценным.

— Конечно, — ответила Мария с вынужденной вежливостью.

Я протянул Миле руку и бросил на нее предупреждающий взгляд, к которому она прислушалась, промолчав и согласившись с тем, что я только что выиграл этот раунд.

С неохотой она вцепилась в мою руку, и я наклонился ближе.

— Видишь, я тоже умею играть.