Грезы о Вавилоне. Частно–сыскной роман 1942 года

63. Пустыня Сахара

И тут в комнату для вскрытий прогулочным шагом вошел третий бандит — он искал своих амигос по трупокрадству. В глаза ему бросился один из корешей, который валялся весьма бессознательным кулем в углу, а в уши — сдавленные вопли второго партнера, доносившиеся из ледника.

Бандит побелел как простыня.

— Ошибся комнатой, — сказал он. Слова, покидая его рот, были очень сухими. Точно пустыня Сахара заговорила. — Извините, — сказал он, с большим трудом разворачиваясь и нестойко направляясь к убежищу двери будто за миллион миль от него. Из дышащего жизнью бандита он мгновенно превратился в бандита, вырезанного из картона.

— Минуточку, гражданин, — сказал сержант Каток и мимоходом отхлебнул кофе. — И к каким таким ебеням вы, по вашему мнению, собрались?

Бандит замер и обмер, что довольно уместно для помещения, где он оказался.

— Мне дали не тот адрес, — сказал он по-сахарски.

Сержант Каток очень медленно покачал головой.

— Вы имеете в виду — это тот адрес? — переспросил бандит, не соображая, что говорит, поскольку мозг его загипнотизировало страхом.

Сержант Каток кивнул — дескать, да, он попал по адресу.

— Садись, ебола, — сказал сержант, показывая на стул в дальнем конце комнаты, совсем рядом с телом по-медвежьи зазимовавшего бандита.

«Ебола» хотел было что-то сказать, но сержант Каток покачал головой: не стоит. Бандит испустил неимоверный вздох, который наполнил бы парус клипера. Весьма неуверенно в себе он двинулся к стулу, будто по палубе в шторм.

Из морозильника продолжали доноситься вопли:

— ааааааааааааааыыы… аааааааааааыыыы… ааааааааааааыыы…

— Минуточку, — сказал Каток бандиту. — Утюг держишь?

Бандит застыл на месте и остывал на нем, пока не примерз окончательно. Он не сводил глаз с ледника, откуда исходили вопли. Выглядел он так, словно все это ему снилось. Он медленно кивнул: да, пистолет у него есть.

— Непослушный мальчик, — отечески сказал сержант Каток, но голос у него был как у папы, который на работу ходит на фабрику вил в преисподней. — И разрешения у тебя тоже наверняка нету.

Бандюган покачал головой: нету. Потом с большим трудом заговорил.

— Почему он там? — спросил он.

— Хочешь к нему?

— НЕТ! — завопил жулик.

Он очень настаивал на том, что не хочет лезть в морозильник к своему товарищу.

— Тогда будь паинькой, и к мертвецам я тебя не отправлю.

Бандит очень выразительно закивал: ему хочется быть паинькой.

— Медленно вытащи пистолет из кармана и ни на кого не наводи. Пистолеты иногда стреляют сами, а нам бы не хотелось, чтобы это произошло, потому что кого-нибудь может поранить, а затем кто-нибудь все свои школьные каникулы проведет в холодильнике вместе с этими мертвыми людьми.

Жулик извлек «сорокапятку» из кармана так медленно, что я успел вспомнить, как из бутылки пытаются вылить очень холодный кленовый сироп.

А сержант просто сидел с чашкой кофе в руке. Очень хладнокровный субъект, и я мог бы стать его напарником, если бы меня не оборол Вавилон.

— Неси пистолет сюда, — велел сержант. Жулик принес пистолет сержанту, словно герлскаут — коробку печенья.

— Отдай его мне. Жулик отдал его сержанту.

— Теперь опусти свою задницу на тот стул, и чтоб я больше ничего от тебя не слышал, — сказал Каток. — Я хочу, чтобы ты был статуей. Ты меня понял?

— Да.

Его «да» прозвучало так, будто бандиту действительно очень хотелось пойти, сесть и превратиться в живую статую.

Бандит перенес свое «да» к стулу рядом со своим приятелем в спячке и сел. Сделал ровно то, что сказал ему сержант, и обратился в статую неудачливой преступности. Он мраморно обратил себя в направлении ледника. Сидел и таращился на него, слушая вопли изнутри:

— аааыы ааааыы!!! аааыы!!! аааыыы!!! …короткими вздохами.

— Тень[16] так и говорит, — сказал сержант Каток. — Преступность не окупается.

— аааыы!!! аааыы!!! аааыы!!! аааыыы!!!

— Мне кажется, эта ебучка уже готова запеть, — сказал Каток. — Я докопаюсь до самого дна. Морги не должны так будоражить. Власти Сан-Франциско не могут себе позволить, чтобы у них из карманов воровали трупы. У города сложится дурная репутация среди мертвецов.

— аааыы!!! аааыы!!! аааыы!!! аааыыы!!! …продолжало раздаваться из морозильника.

— Какую оперу хотите послушать, ребята? — спросил сержант.

— «Травиату», — сказал я.

— «Мадам Баттерфляй», — сказал Колченог.

— Сейчас будет, — сказал Каток.