Грезы о Вавилоне. Частно–сыскной роман 1942 года

78. Полночь. Темно

Я стоял у памятника павшим в Испано-американской войне, опять один, помахав на прощание кабинетику, заурядной секретарше и «модели А», растаявшим в воздухе.

Слава богу, у меня еще осталась чудесная контора с мраморным бассейном, самая красивая женщина на свете и золотая колесница в Вавилоне.

Мой утешительный приз.

— Сын! — донесся до меня крик из-за каких-то надгробий. — Сын!

Я узнал этот голос. Мама. Она спешила ко мне, запыхавшись.

— Что ты здесь делаешь? — спросил я онемевшим голосом.

— Ты же знаешь, в этот день я всегда навещаю твоего отца и моего мужа, которого ты убил. Ты это знаешь. Зачем тогда спрашиваешь?

— Полночь, — ответил я. — Темно.

— Я знаю, — сказала она — Но знают ли это мертвые? Нет, не знают. Я просто задержалась немного дольше, чем обычно. А почему ты здесь? Ты больше никогда не ходишь к своему отцу.

— Долгая история.

— И ты по-прежнему частный детектив и гоняешься за людьми с плохими тенями? Когда ты вернешь мне деньги, которые должен? Выродок!

Иногда маме нравилось называть меня выродком.

Я к этому привык.

— Но раз уж ты здесь, скажи что-нибудь человеку, которого ты убил. Попроси у него прощения, — сказала она, конвоируя меня к его могиле.

Я остановился перед надгробьем, жалея, что в четыре года бросил красный резиновый мяч на улицу, когда мы с ним играли воскресным днем в 1918 году, а он побежал за мячом, прямо под машину, и прилип к решетке радиатора. Гробовщику пришлось его отскребать.

— Мне жаль, папа, — сказал я.

— И правильно, — сказала мама. — Какой непослушный мальчишка. Твой папа, наверное, уже скелет.