Грезы о Вавилоне. Частно–сыскной роман 1942 года

67. Слепец

Машина ждала меня с телом убитой шлюхи в багажнике на парковке через дорогу от морга. Тело — мой билет к еще пятистам баксов, но все несколько усложнилось.

Зачем эта богатая любительница пива наняла трех громил красть то же самое тело, которое наняла украсть меня? Где смысл? Дело приняло оборот комедии «Парни с Бауэри»,[18] где все спотыкаются друг о друга, однако результаты для бандитов в морге оказались не столь забавны.

Сержант Каток превратил их жизнь в ад на земле. Я содрогнулся при мысли о том несчастном сукином сыне, которого живьем запихали в морозилку. Вряд ли ему нравилось так развлекаться. Наверное, он бы предпочел посмотреть бейсбол или заняться чем-нибудь еще.

Но я и так уже достаточно времени потратил, размышляя об этих придурках. У меня есть мысли и поважнее. Что мне делать с этим проклятым телом? Бандиты должны были связаться с шеей в баре в десять, но когда позвонил сержант Каток, шеи там не было.

Мое свидание с богатой любительницей пива и шеей — на кладбище «Святой Упокой» в час ночи. Теперь мне предстоит вычислить, что делать дальше. Являться ли мне на рандеву?

Это единственная возможность заполучить пятьсот долларов, обзавестись конторой, секретаршей, машиной и сменить весь стиль жизни. Они уже заплатили мне пятьсот долларов — половину гонорара — и дали еще триста на расходы. Пятьсот баксов у меня все равно оставалось, поэтому я выигрывал, с какой стороны ни посмотри.

Может, следует просто взять тело, вывалить его в бухту, забыть о том, что вообще встречался с этими людьми, и считать себя на пятьсот долларов ближе к обретению какого-то человеческого достоинства? Вероятно, удастся на эти деньги позволить себе какую-никакую контору, секретаршу и машину, если буду считать каждый пенни и гонять его в хвост и в гриву. Не шикарно, однако хоть что-то. Я не знал, какая жуть может произойти, если я все-таки приду на встречу. Нормальные люди не нанимают два комплекта других людей, чтобы украсть из морга тело. Тут вообще никакого смысла, и я никак не мог предвидеть, что произойдет, если я сдержу слово и заявлюсь на кладбище. Их там может и не оказаться. Почем мне знать, они уже могут быть в Китае, но если на встречу явятся, у меня есть револьвер, которым можно продырявить любые уловки, если этим людям захочется что-нибудь этакое попробовать. Шея — жуткий человек. Очень не хотелось бы с ним связываться, но у меня есть шесть кусков свинца, которые можно в него швырнуть. Стрелял-то я неплохо, а в него трудно промахнуться.

Итак, вот мой выбор: верняк из пятисот долларов или игра еще на пятьсот с очень странными гражданами — полирующей пиво богатенькой дамой и шофером, у которого шея размером со стадо бизонов.

По крайней мере, выбор у меня есть.

Пару дней назад я опустился до того, что столкнулся с нищим слепцом и вышиб у него из руки кружку. Монетки с тротуара я ему, конечно, собрал, но когда возвращал кружку, недостача была в пятьдесят центов. Наверное, это был очень проницательный слепец, поскольку принялся на меня орать:

— Где остальные деньги? Здесь не все! Отдавай мои деньги, вор проклятый!

Пришлось быстро делать ноги.

Поэтому то, о чем я думал сейчас, было гораздо интереснее того, о чем я думал тогда.

Нищих слепцов в Сан-Франциско не очень много, и вести не сидят на месте.