Гвади Бигва

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Гвади стоял на перекрестке, оскорбленный, уязвленный, и гадал о том, куда же ему идти — в город или домой.

Солнце уже высоко, на базар он, должно быть, опоздал. Да и день, ясно, выдался несчастливый — Гвади не ждал ничего доброго.

«Пожалуй, правильнее всего явиться на работу, — хоть Гера будет доволен», — соображал про себя Гвади, но он не мог прийти к определенному решению. Больше всего мысли его были заняты Гочей: уж очень обозлился на него Гвади.

«В самом деле, что этот Гоча воображает? Старки дом вовсе не так уж плох, дранка дубовая, ни дождем его не мочит, ни снегом не заносит, — чего еще ему нужно? На кой черт вздумал он строиться? Вот бы мне такой дом, никогда в жизни не пожелал бы лучшего…»

Впрочем, Гвади отлично знает, из-за чего бесится Гоча. Он обязательно хочет построиться к зиме… и… хм… Гвади все знает: нет такой мелочи в Оркети, которая бы укрылась от его глаз и ушей, — как же ему не догадаться о том, что беспокоит Гочу?.. Вовсе не сам по себе дом заботит Гочу, а кое-какие соображения, связанные с этим домом. Не для себя он строит дом. Вот где зарыта собака… Нет у него сына, так он задумал обзавестись зятем. Вот по этому случаю ему и понадобился так срочно дом: хочет его осенью преподнести в приданое дочери. И подумать только, кого он в зятья себе приглядел!..

«В зятья, говорит, не иначе как благородного дворянина возьму. Знать не хочу никаких Бигва, Асландия да Саландия! Их, говорит, и на порог не пущу. Выбрал я, говорит, благородного Пория, он и будет моим зятем». А о том, что Гоча и сам всего-навсего Саландия, об этом и не вспомнит…

Дворянское звание давно отменено. Допустим, это не столь важно. Но поистине удивительно, что какой-то Саландия знать не хочет Бигву… Гвади рассуждает так вовсе не потому, что сам он Бигва. Кто на свете не знает: далеко Саландия до Бигвы! В те времена, когда Саландия были крепостными рабами Пория, Бигвы числились церковными крестьянами, — церковные же крестьяне, уж вы меня простите, не чета обездоленным крепостным такого дворянина, как Пория… Как ни вертись, это святая истина. Пускай нынче Гоча большего стоит, чем Гвади, так ведь не фамилия же тому причиной. С одной стороны — лихорадка одолела, селезенка изводит; с другой — пришибла Гвади женина смерть. Не повезло человеку, вот и опустился… Раньше и Гвади большего стоил. Не всегда он был такой. Пять у него сыновей: ведь он же, Гвади, а не другой кто породил их на свет! А Гоча ни одного не родил, вот и приходится ему шарить всюду, кого бы в дом взять. Это же, изволите видеть, чего-нибудь стоит: пять сыновей — и ни одного! Э, да никому даже в голову не придет равнять Саландия и Бигву! Гера, например… Гера — тоже Бигва. Найдется ли среди Саландия, сколько их ни перебери, хоть один такой, как Гера? Что Саландия! Пория тоже не сравняться с Герой. Где он, этот равный ему Пория, покажите мне! Арчил? Что ж, он чуть-чуть повиднее других, этот самый Арчил, в котором Гоча души не чает только оттого, что тот носит фамилию Пория. Однако… Правда, Гвади нелегко об этом говорить… Но и тот… Хм… Несмотря на то что Гвади связывают с ним кое-какие делишки, он все-таки должен заявить, что Арчил просто-напросто вор и больше ничего. Гоча, конечно, и не подозревает…

Но тут в голове Гвади всплывают сомнения — если бы Арчил втайне не поддерживал Гочу, вряд ли тот стал бы хвастать: «Ничего вам со мною не поделать, дострою дом и без вас». Ясно, как на ладони: Арчил заведует лесопильней и, должно быть, тишком, понемножку снабжает его материалами, вот Гоча на него и надеется. Может быть, он думает, что это не воровство? А еще корчит из себя честного человека и, туда же, ругается! Если он такой герой, пусть самому Гере скажет в лицо все, что плетет у него за спиной. Или он только перед Гвади храбрится.

За топор схватился Гоча… Неужели ударил бы? Гвади не успел в этом убедиться: он очень спешил и не стал задерживаться. Испугался? Ни в коем случае! В драку лезть не хотелось, а не то… Ежели дойдет до дела, Гвади никому не даст спуску. Может быть, кому-нибудь кажется, что он тщедушен и слаб, ростом не вышел, селезенка больная, справиться с ним ничего не стоит? Эй, легче на поворотах! Нацаркекия тоже на первый взгляд плюгавый был человечишка, да заставил все-таки дэви плясать под свою дудку, даром что они великаны. Уж если на то пошло, чего стоит сила Гочи перед умом и ловкостью Гвади? Гоча и моргнуть не успеет, как Гвади его вокруг пальца обведет да так заморочит, что Гоча того и гляди себе голову расколет тем самым топором, которым замахнулся на Гвади…

Так размышлял Гвади то вслух, то про себя, продолжая сердиться на Гочу. Он до того погрузился в свои думы, что и не заметил, как зашагал прямиком по направлению к городу. Гвади сообразил это лишь в ту минуту, когда вдруг вспомнил, как Гоча замахнулся на него топором, — вспомнил и оскорбился до того, что от досады перехватило дыхание. Гвади остановился и расправил плечи. Его нисколько не смутило то, что он с таким опозданием вздумал защищаться от неожиданного нападения Гочи. Гвади выставил ногу, схватился обеими руками за рукоятку ножа, как будто это был не нож, а кинжал, подался вперед — и вдруг увидел, что село давно уж позади и он стоит среди дороги.

«Вот те и раз, куда меня занесло?» — искренне удивился он, мигом забыв и о горевшей в сердце обиде и о ноже, который сжимали его руки.

Гвади огляделся. По правую руку на пригорке стоял лесопильный завод. Там, видно, уже шла работа. Слышалось гулкое постукивание и мерное дыхание завода. Гвади обрадовался: какая удача, он благополучно миновал деревню. Возвращаться домой не имело смысла. Кроме того, при виде завода Гвади осенило:

— Авось как раз здесь и улыбнется — мне счастье, — подумал он вслух. — День не совсем зря пропадет.

Он приподнялся на носках, рассчитывая увидеть за забором, во дворе завода, кого-либо из знакомых.

В эту минуту, точно во исполнение желаний Гвади, ворота лесопилки распахнулись, и на дорогу выехал всадник. Он поскакал вниз, по отлогому склону пригорка. Гвади тотчас узнал и коня и всадника, и первым его движением было кинуться навстречу, не то от радости, не то из опасения, что тот повернет в другую сторону и Гвади потеряет его из виду. Однако мгновение спустя он решил не торопиться и отвернулся с безразличным видом. Он сообразил по движению всадника, что тот тоже узнал его и тоже рад случайной встрече. Всадник поднял плеть, сигнализируя Гвади: «Не уходи, мне нужно поговорить с тобою». Но именно в это мгновение Гвади и повернулся спиною к всаднику, чтобы тот не догадался, насколько Гвади заинтересован в свидании.

Всадник выехал на шоссе, копыта коня зацокали по плотно убитому щебню. Он помчался в сторону Гвади и чуть было не наехал на него. Осадив коня, всадник рукояткой плети сдвинул на затылок высокую папаху и сердито уставился на Гвади.

— Ты почему не на базаре, негодяй? Забыл, что сегодня пятница?

Гвади собрался отвечать, но всадник, убедившись, что за ним никто не следит, перегнулся к нему всем телом и зашептал:

— Живо, бегом, не то худо будет! Дело есть, понял? Кое-что и тебе перепадет. Там расскажу…

Гвади успел все-таки возразить:

— Если к спеху, чириме, подсади к себе на коня, вместе и приедем, — чего же лучше!

Всадник насупился, выпрямился в седле и, насмешливо шевеля вздернутыми усиками, грубо крикнул:

— Как ты смеешь, собачий сын! Что я тебе — Бигва? Глаза его сверкнули. Он поворотил коня, поднял на дыбы и помчался галопом. Точно ветер, несся он по шоссе.

Это был Арчил Пория, когда-то хозяин, ныне управляющий лесопильным заводом, с тех пор как тот перешел во владение колхоза Оркети. Арчил происходил из зажиточной дворянской семьи, его-то Гвади и прочил в зятья Гоче, что не помешало ему, однако, назвать Арчила вором. В минувшие времена Гвади служил в работниках у его отца. Арчил до сих пор пользовался услугами Гвади, когда нужно было обделать кое-какие дела. Эта тайная связь между бывшим хозяином и бывшим батраком держалась прочно, хотя много воды утекло с тех пор, как Гвади оставил службу у Пория. Иногда он оказывал эти услуги потому, что ему было трудно отказать старому хозяину; иногда делал это потому, что боялся Арчила, но чаще всего им руководила корысть. Эти «дела» были в какой-то мере выгодны для него; к тому же выполнение поручений Пория не требовало ни труда, ни особых усилий. Он и на этот раз ухватился за предложение Арчила. «Авось мне еще повезет сегодня и по милости Арчила подвернется что-нибудь подходящее, — с надеждой подумал он. — Тогда, конечно, и без козленка удастся купить детям обещанные чувяки».

— Что поделаешь, дяденька Гвади! С этими подлыми людьми никак не обойтись без лжи и жульничества, — ласково сказал он себе, оставшись в одиночестве и пытаясь прикинуть, какие же выгоды сулит ему Арчилово предложение.

Он бодро двинулся в дальнейший путь, затрусил вперевалку, иноходью, как всегда, когда ему приходилось спешить.