Гвен Винн

Глава тридцать шестая Таинственная погрузка

Не напрасно зеленый дятел издавал свой предупреждающий крик. Как и предсказывал Джек Уингейт, скоро пошел проливной дождь. Он шел, когда капитан Райкрофт вернулся в отель, и продолжал с перерывами идти весь день. И на следующий вечер он опять лил, как из ведра. Река поднялась; сотни ручьев и притоков, от самого Плинлиммона до устья, вносили свою лепту, и наконец Вага, обычно чистая, спокойная и прозрачная, сейчас прибывала мутным и бурным потоком. К тому же дул сильный ветер, и его порывы, касаясь поверхности воды, поднимали ее волнами с пенными вершинами.

На Уае этот вечер опасен для лодки, на которой не хватает гребцов или которая плохо управляется. И тем не менее одна лодка собирается отплыть – всю вторую половину дня она простояла у причала в небольшом боковом ручье напротив Ллангоррена, тот самом ручье, который протекает по долине с домом Ричарда Демпси. Именно там Гвен Винн и Элеанор Лиз видели браконьера и священника в день столкновения с хулиганами из Фореста. И почти в этом же месте стоит судно – но не коракл, а большая четырехвесельная лодка того типа, каким пользуются лодочники на Уае.

Сейчас она стоит носом к берегу, привязанная к дереву, чьи ветви нависают над ней. Весь день рядом с ней никого не было, и вряд ли кто-нибудь ее видел. Она на некотором удалении от русла, в тени нависающих кустов, и с реки ее не увидеть; а вдоль ручья нет ни дорог, ни троп. Да и причала здесь тоже нет. Очевидно, лодку поставили сюда временно.

Цель становится ясна только после захода солнца. Как только пурпурные сумерки сменяются ночной темнотой и дождь снова начинает стучать по уже промокшей листве, среди деревьев, густо растущих вдоль ручья, показываются три человека. Кажется, они не замечают дождя, хотя он струится потоками: потому что идут они из долины, со стороны дома Демпси, и направляются к лодке, где никакого убежища от дождя нет. Но если возможность промокнуть их не беспокоит, то что-то все-таки тревожит: иначе зачем бы они шли так осторожно и говорили приглушенными голосами? Это особенно странно в месте, где их никто не может увидеть или услышать.

– Тело найдут через день-два. Возможно, завтра. Во всяком случае скоро. Многое зависит от состояния реки. Если наводнение будет продолжаться и вода останется мутной, может пройти несколько дней, прежде чем она прояснится. Но это уже неважно: путь вам расчищен, мсье Мердок.

– Но что вы советуете мне сделать, Pere? Я хотел бы получить ваш совет. Дайте мне точные указания обо всем.

– Прежде всего вы должны появиться на том берегу реки и принять активное участие в поисках. Если не появится такой близкий родственник, как вы, это покажется странным. Ведь мир не знает о маленькой ссоре, несколько затянувшейся, которая произошла между вами. А если и знает, то ваше отсутствие даст повод к еще большему скандалу. Злоба очень заразительна; она сама даст повод к догадкам и подозрениям. Это вполне естественно. Человек, двоюродная сестра которого загадочно исчезла, не интересуется, что с ней стало! И когда ее найдут утонувшей, не проявит сочувствия! Ma foi[110]. Да вас могут линчевать за это!

– Это верно, – соглашается Мердок, думая о том, каким уважением и популярностью пользовалась его кузина среди соседей.

– Вы советуете мне появиться в Ллангоррене?

– Обязательно. Появитесь там завтра же, не откладывая. Можете прийти к концу дня, сказав, что зловещее известие дошло до вас в Глингоге только сейчас. Ведь вы действительно живете на отшибе. В Корте к вашему появлению будет много народу. Судя по тому, что я узнал от своих источников там, завтра будут продолжать усиленно искать. Искали бы и сегодня, если бы не эта старуха с ее романтическими фантазиями; последняя из них, как рассказала мне Кларисса, что мадмуазель убежала с гусаром! Но тут обнаружилось написанное им письмо, которое доказывает, что тайного побега не было – по крайней мере с ним. При таких обстоятельствах завтра, как только рассветет, начнутся усиленные поиски по всей округе; поднимется такой шум, что вы не можете не услышать, и все будут ожидать, что и вы подадите голос. Чтобы проделать это эффективно, вы должны появиться в Ллангоррене, и в нужное время.

– В ваших словах есть смысл. Вы настоящий Соломон, отец Роже. Я там буду, можете мне поверить. Вы еще что-нибудь придумали?

Иезуит некоторое время молчит, погрузившись в размышления. Эти двое ведут рискованную игру, и нужна предельная осторожность и самое тщательное обдумывание.

– Да, – наконец отвечает он. – Я придумал еще много другого; но все это зависит от обстоятельств, в которых будет достигнута ваша цель. А пока вы должны вести себя очень осторожно, мсье. Пройдет четыре дня, если не больше, прежде чем я вернусь. Тело могут обнаружить даже завтра, если догадаются привлечь драги или другие приспособления для поиска. Но все же, я считаю, пройдет какое-то время, прежде чем убедятся, что она утонула. Ни в коем случае не высказывайте такое предположение. И если поиски будут вестись, постарайтесь незаметно уводить их в любом направлении, кроме верного. Чем дольше будут искать, тем лучше для наших целей. Понимаете?

– Да.

– Когда со временем найдут, вы сумеете продемонстрировать свое горе; и, если будет возможность, намекайте на Le Capitaine Ryekroft. Он сегодня утром уехал из гостиницы, никто не знает, куда и почему, уехал в спешке, и это, конечно, вызовет подозрения. Возможно, его будут искать и арестуют за убийство мисс Винн! Странная последовательность событий, не правда ли?

– Действительно.

– Кажется, сама Судьба участвует в нашем заговоре. И если мы потерпим неудачу, то только по собственной вине. Это напоминает мне, что мы не должны терять времени. Один час такой темноты стоит века – или в данных обстоятельствах десяти тысяч фунтов годового дохода. Vite-vite![111].

И он стремительно идет вперед, плотнее запахнувшись в плащ, чтобы уберечься от дождя, который теперь потоками струится меж деревьев.

Мердок следует за ним; и эти двое, задержавшись из-за столь серьезного разговора, быстро идут вслед третьему, ушедшему вперед. Но не догоняют его, пока он не добирается до лодки и не опускает в нее свою ношу, такую тяжелую, что он пошатывается и спотыкается в неровных местах. Это какой-то большой сверток продолговатой неправильной формы и такого размера, что когда его укладывают в лодку, он занимает большую ее часть.

Видя, что все это проделал Коракл Дик, можно подумать, что он собирается доставить результат своего браконьерства какому-нибудь любителю дичи или лосося. Но слова, которые произносит священник, сразу отвергают такую возможность; произнесены они вопросительным тоном:

– Ну, mon bracconier, вы доставили мой багаж?

– Он в лодке, отец Роже.

– Все готово к отплытию?

– Как только ваше преподобие войдет в лодку.

– Хорошо! А теперь, мсье, – добавляет он, поворачиваясь к Мердоку и опять говоря полушепотом, – если вы свою роль сыграете хорошо, вернувшись, я застану вас на пути к тому, чтобы стать владельцем Ллангоррена. До того времени прощайте!

С этими словами он ступает в лодку и садится на корме.

Лодка, которую отталкивают мускулистые руки, задевает за ветви, и ее быстро подхватывает течение реки.

Льюин Мердок остается на берегу ручья; он может идти, куда хочет.

Скоро он идет, но не к опустевшему дому браконьера и не к себе домой; он направляется в «Уэльскую арфу», чтобы послушать дневные сплетни и узнать поразительную новость, если она успела достичь переправы Рага.