Хаотично-добрым словом и стальным топором

Интерлюдия. Беседа

В ночном небе проносился пассажирский дрон. Путешествие на таком было доступно людям с социальным рейтингом АА и выше. Не то чтобы в нем была такая уж необходимость, за последние годы количество машин на дорогах сократилось, а смарт системы зорко следили за пробками. Но можно же себя порадовать полетом, особенно если ты заслужил.

В пассажирском отсеке сидело двое мужчин в деловых костюмах. Они так и не вышли из моды у высших чинов даже спустя две сотни лет. У каждого на лацкане был значок Комитета Социального Рейтинга, самой могущественной организации этого времени. Один из пассажиров был белым мужчиной с седыми волосами, растрепанными словно швабра. Второй был азиатом с аккуратной стрижкой. Азиат задал вопрос:

— Мистер Ла-Батито, я никак не могу взять в толк, для чего вся эта сегрегация. Мои аналитики день гоняли суперкомпьютер, но каждый раз выходило, что мы можем обеспечивать все население как рейтинг В. В конце концов нам доступны все производственные мощности планеты. В чем смысл накладывать такие ограничения на С? Это создает лишнюю напряженность.

— Мистер Лугаброг, вы не понимаете. Вы знакомы с экспериментом Вселенная-25? — спросил Ла-Батито глядя прямо в глаза собеседнику.

— Да, да, — кивнул тот.

— Если вы о нем знаете, почему задаете такие вопросы? Ваши аналитики правы. Но они молоды, они не видели, того что видели мы, — дополнительных пояснений эта фраза для людей их поколения не требовала. — Вспомните в чем был итог эксперимента?

— Все мыши вымерли, хотя были в идеальных условиях, — пожал плечами азиат.

— Вот, теперь вы понимаете.

— Так может нам было нужно изначально не вводить социальные рейтинги. Безусловное обеспечение. Отменить автоматизацию, противостоять ей. Вернуться к началу.

— И отменить прогресс? — рассмеялся Ла-Батита. — Он бы смел нас на обочину истории, в лучшем случае к нашим выводам никто бы не пришел, и то вероятность этого равна нулю, так как наш вывод верен и неизбежен. Но при таком стечении узкая прослойка тех, кто сейчас составляет ААА, просто заперлись бы на своих заводах с роботизированной охраной. А плебс бы скатился в варварство, а потом бы вновь повторил цикл с заводами и запиранием. В худшем случае была бы война и в конечном счете геноцид. Но повторюсь, наш выход единственный.

Лугаброг кивнул, тем самым пригласив седого продолжить.

— Что касается мышей. Они вымерли, так как не было внешней угрозы, не было занятия, не было ничего, но была огромная плотность. Их разуму, нацеленному на борьбу, оставалось бороться только с себе подобными. Это была стадия С, когда мыши постоянно дрались друг с другом. Для человечества эта стадия длится уже полторы сотни лет, когда как стадия В, когда мыши плодились, у нас заняла двенадцать тысяч. Итогом стадии С стали мы с вами. Мы встали из пепла войн 21-го века. К счастью мы не мыши, и вместо перехода на последнюю стадию мы откатились к В, как было после Черной Смерти в Средние Века.

— Чтобы не попасть на последнюю стадию нам нужно снизить плотность, я верно понимаю? За этим выделяются такие деньги на космос?

— Да. Чтобы зажить как в Стар Треке, там ведь тоже было общество без денег. Но там была борьба, была угроза. А пока угрозой придется побыть нам, лучше мы чем кто-то другой.

— И ограничения на рождаемость рейтингов С и В тоже для этого?

— О на эту тему лучше вам поговорить с Макрофтом. Но если вкратце, то да. Демография прошлого хорошо показывает, что лучше всего плодились, — на этом слове Лугаброг поморщился, но Ла-Батито продолжил свой рассказ, — люди из бедных стран. Но фактически это относится не к странам, а к социальным прослойкам. Чем беднее тем больше. Макрофт сразу понял, что безусловное обеспечение вызовет рост среди нижних слоев. Но есть вторая сторона медали. У людей с очень высоким достатком тоже хорошая демография. Все потому что они могут себе это позволить. Фактически люди из бедных прослоек плодились ради пособий, а высшие потому что могли. Не плодился средний класс. Они словно лягушка боролись, чтобы однажды взбить масло и вырастить на нем потомство, вот только в прошлом им этого не удавалось.

Ла-Батито умолчал о том, что Макрофт надеялся всеми этими ограничениями создать евгеническую программу, которая бы работала без участия извне. Британский ученый-генетик был убежден, что быстрее всего она заработает, если помочь людям из среднего класса перейти в высший, после того как они покажут, что они готовы рвать жилы вне зависимости от обстоятельств. Маленькие бойцы — так называл их детей Макрофт. Они должны были лечь в основу нового человечества. Но этими идеями он делился только с Ла-Батитой, сенатором от Южно-Американского сектора. Тот нашел их важными. Его программа заключалась не в выведении породистых людей. А именно воспитанных. Дети выращенные родителями с хорошими данными более вероятно достигали успехов. Он даже привел статистику, дети из рейтинга С только в 20 % пытались достичь чего-то, в то время как только 12 % от класса А пытались начать маргинальный образ жизни.

Все это Ла-Батита называл мягкой силой. Правительство не говорило как нужно действовать, не пыталось затянуть в тоталитарную модель. Оно лишь поощряло нужных ему людей.

— Значит вы надеетесь, что потомки людей из рейтинга ВВВ поведут нас к звездам? — улыбнулся Лугаброг.

— Вы быстро догадались. Да, именно люди из этого рейтинга будут вынуждены пройти долгий и тяжелый путь до А, они будут за него бороться. И знания об этой борьбе передадут потомкам, — воздел Ла-Батита кулак.

— Теперь я понимаю ваши идеи. Отныне вы получите всю мою поддержку, сенатор. Но что вы будете делать, когда способы повышать рейтинг исчерпают себя?

— Это случится через лет десять.

На приборной панели была дата и время: 21:12 06.09.2108.