Хевдинг

Глава 13

Мы остались в Новгороде. Возвращаться в Ладогу нам было ни к чему, хотя некоторые команды, получив свою долю от Хререка, погрузились на корабли и ушли, ровно как и некоторые местные, несогласные с результатами прямых демократических выборов. Разве что норманны ушли на север, а словене ушли на юг.

И если сперва я думал, что Хререк закроется в крепости, наращивая военную силу, то быстро понял, что ошибся, деятельная натура князя не давала ему сидеть на месте ни одной лишней минуты.

Он обходил дома местных старейшин, знакомился со всеми лично, решал какие-то их мелкие проблемы, узнавал, что нужно новгородским купцам. Успел уже за несколько недель урегулировать пару стародавних конфликтов, завоевать уважение большинства новгородцев и показать себя во всей красе. Энергии в нём было столько, что любой другой на его месте свалился бы от истощения.

Ну а мы, как его верные воины, вынуждены были во всём этом участвовать, и мы тоже помалу зарабатывали авторитет среди новгородцев. Мы выезжали с князем собирать дань с окрестных племён, поднимались ещё выше через Ильмень-озеро, обозначая своё присутствие здесь, чтобы по всем здешним деревням прошёл слух о смене власти. Разумеется, Хререк нам платил, и платил неплохо.

Я же не оставлял попыток отыскать ту самую девушку. Сперва расспросил тех, кто был со мной в том дворе, Горма, Харальда, Кнута и Хальвдана. Мы вновь сидели на постоялом дворе, попивая местную брагу.

— Что, понравилась? — хохотнул Горм, стоило мне только вскользь упомянуть про неё. — Не, я не видел, куда она делась, какое там! Ты на тех ублюдков вихрем кинулся, ну и мы за оружие похватались.

— Ну, Бранд, в самом деле, других девок тебе что ли мало? — хмыкнул Хальвдан. — Вон, на тебя и так девки вешаются, только пальцем помани.

После того, как мы обосновались в Новгороде, многие местные девицы и впрямь оказывали мне знаки внимания, но я списывал это на их желание обрести защиту. Нас по-прежнему боялись, и некоторые из них предпочитали обезопасить себя таким способом, особенно вдовы и сироты. Мне такие отношения были максимально неинтересны, хотя многие из нашей команды охотно завели себе подружек. А мой кузен Торбьерн умудрился начать встречаться сразу с тремя, лавируя между ними, как корабль между опасными скалами.

— Да в дом она убежала, куда ещё-то, — проворчал Кнут. — Сходил бы уже туда, да проверил.

Само собой, я думал об этом, но первое время было просто некогда, а сейчас, наверное, уже поздно. С другой стороны, пока не схожу — не узнаю вообще ничего, а так, возможно, у меня появится хоть какая-то зацепка.

— Со мной пойдёте? — спросил я.

— Ну а чего? Мне вот сидеть и пить уже надоело, — сказал Кусака.

— Я с вами, — сказал Рагнвальд, который до этого молча сидел и слушал, потягивая пиво.

— И я, — сказал Сверри.

Попросились и другие, многим наскучило сидеть без дела, но я взял только тех, кто уже был там со мной. И Рагнвальда со Сверри, потому что они попросились первыми. Так что мы оделись поприличнее и отправились пешком через полгорода, на поиски таинственной девушки.

Место я помнил, такое не забудешь. Все следы грабежей и разорения в городе постепенно исчезали, но нужную усадьбу я нашёл довольно легко. Ворота её теперь были закрыты, и мы остановились у запертой калитки.

— Закрыто, — озвучил всеобщую мысль Сверри. — Что делать будем?

Я молча постучал кулаком по воротам. Раз уж я решился сюда прийти, то и останавливаться на полпути не стану.

Никакого ответа не последовало, хотя дом не казался заброшенным. Я постучал ещё.

— У соседей спросить, может? — хмыкнул Хальвдан.

— Думаешь, они скажут? — произнёс Рагнвальд.

— Не скажут, они видели, что тут было, — сказал Горм.

— И что же тут было? — сзади вдруг послышался насмешливый голос Эйрика Гудредсона.

Они подошли незаметно, с двух сторон, пытаясь нас окружить, загнать в угол. Эйрик не стал брать всех своих людей, но их снова оказалось больше, чем нас. Дюжина человек, не считая главаря.

— Как там говорили в Англии? Как пёс возвращается на свою блевотину? — сказал он.

— Не понимаю, о чём ты болтаешь, Эйрик, — сказал я.

— Да? А мне ты всегда казался смышлёным малым, — сказал он.

— Иди своей дорогой, — сказал я, положив руку на меч.

Я очень сильно жалел, что оделся как для похода в гости, а не как для боя. У нас теперь не было ни щитов, ни шлемов, только шапки и рубахи, а вместо копий и боевых топоров — только длинные ножи. В то время как люди Эйрика щеголяли в кольчугах. Они-то как раз шли на драку.

Эйрик либо следил за мной, либо приставил наблюдение к этой усадьбе, желая расследовать гибель своих людей. И я более чем уверен, что он давно меня подозревал.

— А мне кажется, ты хотел сделать кубок для питья, — сказал Эйрик.

— Нет, — сказал я, понимая, что драки не избежать. — Не только. Я ещё хотел сделать крохотный кошелёчек из твоей мошонки. Сможешь носить в нём свои отрубленные пальцы, если ты их ещё не потерял или продал.

— Чего ты с ними церемонишься, Эйрик⁈ Убьём их, и делу край! — прорычал один из его свиты.

Сам Гудредсон кипел от гнева, левой, здоровой рукой хватаясь за меч.

— Я не Жадина, жалеть тебя не стану, — сказал я. — Если хочешь драться — дерись как мужчина, один на один. Не то потеряешь ещё десяток человек, кто к такому хёвдингу пойдёт?

— Поединок… — сквозь зубы процедил Эйрик.

Его полностью захватила злоба и ненависть, перекошенная рожа сулила мне неприятности, но я оставался хладнокровен, как змея. Главное, чтобы его люди не вмешивались. Чтобы мои люди оставались в безопасности.

— Поединок, — подтвердил я. — Один на один. Сколько раз ещё нужно повторить, чтобы ты понял?

— Все назад, — отрывисто бросил Эйрик. — Отойдите. Я разберусь с этим паршивцем.

Кровопийца с шелестом покинул ножны, воины образовали круг, внутри которого остались только мы с Эйриком. Прохожие спешно покидали улицу, испуганные горожане захлопывали ставни. Мы стояли друг напротив друга, обнажив клинки.

— Да уж, тут нет Хререка, чтобы спасти твою задницу, — усмехнулся я, провоцируя Эйрика на первый удар.

Свой меч он держал не слишком уверенно, левой рукой. В его возрасте поздновато было переучиваться, но он старался, и я видел в его движениях как минимум усердные занятия. На правой руке не хватало четырёх пальцев, чтобы держать оружие, спасибо Жадине. И поэтому Эйрик был не уверен. Раньше он бросился бы на меня, как бешеный тур, обрушивая свой клинок на меня со всех сторон, но теперь он надеялся ловить меня на контратаках. Вот только я ему такой возможности не дам.

— Ну же, смелее, — подбодрил его я. — Я не кусаюсь. Вот если бы ты вызвал Кусаку…

Мои парни засмеялись у меня за спиной.

— Будь ты проклят! — воскликнул Эйрик, начиная атаку двумя неловкими взмахами.

Оба удара я играючи пропустил мимо себя. Парни выкрикивали слова поддержки, люди Эйрика же оставались мрачны и молчаливы. Похоже, они и сами уже были не рады, что связались с неудачником.

— Может, отрубить тебе пальцы и на левой руке? — спросил я. — Хотя нет, тебе же тогда нечем будет ковырять в заднице!

Эйрик зарычал и снова бросился в атаку, размахивая мечом так, словно это была простая арматурина. Без всякого изящества и мастерства, с одним только желанием поскорее меня замочить. Какие-то удары я отводил в сторону, от каких-то предпочитал уклоняться, изредка обозначая контратаки, чтобы Эйрик не расслаблялся. Фактически, я играл с ним, как кот играет со своей добычей, прежде, чем задушить.

— Надо было оставить тебя в рабстве, Эйрик Гудредсон из Фьядрю-что-то-там, — сказал я. — Твоя неблагодарность тебя и погубит.

— Заткнись! Это ты во всём виноват! — прорычал он.

— Ну ты и дурак, — вздохнул я, обнаружил, что он оттеснил меня практически к самой границе круга, а потом несколькими уверенными атаками прогнал его обратно.

Он атаковал снова, попытался закружить меня, но я видел и контролировал каждое его движение.

— Эйрик! Нога! — я сделал выпад в ногу, озвучивая свои намерения. — Рука! Нога! Корпус! Рука! Голова! Корпус!

На этот раз я бил так, чтобы не дать ему и шанса на контратаку, чтобы он мог только защищаться от моих ударов, каждый из которых я предварительно озвучивал. Как на тренировке.

— Голова! — крикнул я, и едва не рассмеялся, когда он послушно вскинул меч, защищаясь от мнимого удара.

Я с размаху пнул его по яйцам, и он медленно осел на землю. Надо же, я и не думал, что это сработает.

— Какой же ты доверчивый, Эйрик, — вздохнул я. — А вроде уже большой мальчик.

— Бранд, ты его, кажись, евнухом сделал, — хохотнул кто-то из зрителей.

— Жаль, не будет теперь кошелёчка, — сказал я.

Грянул взрыв хохота, и я заметил, что даже люди Эйрика смеялись над ним. Возможно, я сейчас унизил его чересчур сильно, но он в любом случае это заслужил. Не я начал эту вражду.

Я обошёл его по кругу, мой противник лежал ничком на земле, скрючившись в позу эмбриона и пытаясь удержать яйца на месте, чтобы они не растеклись в лужицу. Моему удару позавидовал бы и сам Роналду.

— А ведь могли бы, как прежде, — сказал я. — Хорошее же времечко было. Но нет, ты сам свою судьбу выбрал.

Вместо ответа он только тихонько заскулил от боли. На мгновение его стало даже немного жаль.

Кровопийца нежно коснулся его кадыка, самым кончиком острия.

— Знаешь, Эйрик, — сказал я. — Никто в этом не виноват. Только ты сам. Жаль, что ты понял это так поздно.

Он замер, чувствуя холод металла на коже.

— Ты сам потерял свою удачу, вместе с «Морским соколом», ещё тогда, в Англии, — сказал я и замолчал.

Меч так же оставался возле его шеи, и я мог прикончить Эйрика одним ударом, но отчего-то мне стало жаль его убивать.

— Ты обещал мне отплатить за спасение при нашей первой встрече, — сказал я.

— И отплачу! — рявкнул вдруг Эйрик, подбрасывая вверх горсть песка, чтобы меня ослепить.

Ногу вдруг обожгло болью, мерзавец всадил мне в бедро кинжал и тут же перекатился прочь, а Кровопийца лишь чуть-чуть поцарапал его. Штанина вмиг стала мокрой от крови. Ублюдок знал, куда бить.

Теперь он неловко поднимался, практически опираясь на меч и рискуя его сломать или погнуть, а я приближался к нему, приволакивая раненую ногу.

— Даже если я сдохну… Ты тоже сдохнешь… — мрачно усмехнулся Эйрик.

— Не дождёшься, — процедил я, приближаясь наконец на расстояние удара.

Выпад, ложный замах, удар. И Эйрик валится наземь уже мёртвым. На этот раз я с ним не играл, с перерубленной трахеей ему не жить, а я и так уже доигрался. Попался на типичную ловушку всех киношных злодеев. Продолжал болтать вместо того, чтобы просто прикончить врага.

Я буквально чувствовал, как из меня вместе с кровью вытекают жизненные силы. Пальцы холодели, голову начало обносить, мысли путались. Крови из меня натекло уже как с доброго поросёнка, и я знал, что времени терять нельзя. Ни единой секунды.

Дрожащими пальцами я расстегнул пояс, ножны глухо брякнули о землю. Нужно остановить кровотечение, пока не стало слишком поздно, и я судорожно вспоминал всё, чему нас учили на занятиях по первой помощи. Пережать артерию. Наложить жгут. Наложить повязку. Ждать врачебной помощи. Жаль, что бригада скорой не приедет, и в реанимацию меня на жёлтой газельке не увезёт.

Но если я могу что-то сделать, то нельзя бездействовать, пока дышу — надеюсь.

Парни вокруг засуетились, чьи-то руки подхватили меня под мышки, и я попытался их стряхнуть. Мне сейчас лучше не мешать. В глазах начинало темнеть, в животе поселилось какое-то неприятное тянущее чувство. Я оступился и едва не упал, устояв лишь потому, что меня поддерживали с двух сторон.

Перед глазами вдруг всплыла бородатая одноглазая рожа. Хмурая и мрачная, и мне на мгновение даже показалось, что я вижу перед собой своего старого знакомого Грима, но это оказался всего лишь Кнут. Меня положили на какие-то доски, кажется, на телегу.

— Тут… Кулаком дави, — попросил я, указывая на нужное место чуть ниже паховой складки.

Надавить самому мне просто не хватит силёнок. Казалось, что если я сейчас закрою глаза, то уже не открою их никогда, и я старался даже не моргать, наблюдая, как Кнут пережимает мне артерию. Тут всё-таки не хуже меня знали, что делать с колотыми и резаными ранами, и накладывать жгут из моего же пояса он принялся без всякой подсказки.

— Вишь как… Подлец… Исподтишка… Будь он проклят… — бормотал я, тратя силы впустую, но молчание пугало меня гораздо больше.

Кнут, да и остальные парни, тоже что-то говорили мне, но я не разбирал слов. Говорили держаться, что ещё они могли мне сказать. Тут, в городе, наверняка есть свои лекари и знахари, и если прибыть вовремя, то ещё не всё потеряно. Как и везде. С тех пор ничего не поменялось. Главное прибыть вовремя. Неважно, прилёт артиллерии это, шпага в брюхе или удар каменным топором по башке, вовремя доберись до госпиталя, доктора или шамана, и, возможно, будешь жить. Нет — сдохнешь.

— Пить, — попросил я, и кто-то приложил к моим губам фляжку.

Я глотнул, внутри оказался самогон, и я тут же выхватил фляжку из чужих рук. Мода на то, чтобы носить с собой бухло вместо воды, зародилась не вчера. Я полил рану прямо поверх штанины, не обращая внимания на протесты хозяина фляжки. Хоть какая-то дезинфекция, хоть какой-то шанс избежать заражения. Мало ли что там было на кинжале.

А попить мне дали из другой фляжки, обычного местного пива, и я присосался к ней, словно умирающий от жажды в пустыне. Жутко хотелось плюнуть на всё, закрыть глаза и отдохнуть, но я категорически запретил себе это делать, и об этом же мне талдычил Рагнвальд.

Меня притащили в какой-то дом, пахнущий травами, положили на широкую лавку. По-хорошему, я бы предпочёл светлый чистый госпиталь, а не мрачную избушку местного волхва. Мне бы зашили рану, сделали переливание крови, быстро поставили бы на ноги. А тут я могу рассчитывать только на всякие вершки и корешки, и местные методы лечения меня откровенно пугали.

В общем, по моим собственным прикидкам, мои шансы выжить стремились куда-то к нулю, и практически всё зависело не от меня, а от мастерства здешнего лекаря. Хромунд, наш корабельный врач, с таким ранением бы точно не справился, сумев только немного отсрочить гибель пациента.

Но смерть меня не пугала. Помер и помер, делов-то, гораздо больше меня пугало существование калеки, если вдруг рана загноится и ногу придётся отрезать, что в здешних реалиях происходило довольно часто. Даже там, в мире пенсий и страховых выплат, инвалидность пугала меня сильнее, что уж говорить про девятый век, когда единственным шансом для калеки хоть как-то существовать становилась судьба попрошайки.

— Этот что ли? Что, жилу порезали? Надо же, и перетянул правильно, — раздался чей-то гулкий бас, и я почувствовал в ноге новую вспышку боли, от которой едва не потерял сознание. — Везучий. Он вам кто? Ясно. Сейчас расплатитесь или потом? Половину надо сейчас.

С моей руки стащили один из браслетов, полученных от Хререка. По полису ОМС тут не принимают.

— Портки сымайте с него. Нет, запеклась уже местами, режьте, всё одно выбрасывать, — приказал голос. — Чем это он, говоришь, плеснул? Интересно.

— Ещё… Плесни… — попросил я, и спирт обжёг уже открытую рану, так, что пришлось изо всех сил стиснуть зубы, чтоб не заорать.

— Ладно, ступайте все, все вон, дальше я сам, — произнёс голос.

Сразу стало как-то легче дышать. В тесной избушке и так не хватало кислорода.

— И ты давай спи. Сейчас я тобой займусь.

К моим губам прикоснулось горлышко какой-то фляжки, и мне больше ничего не оставалось, кроме как отпить неизвестного сладковатого отвара, а потом мгновенно провалиться в чёрный глубокий сон.