Хевдинг

Глава 25

Князь откинулся назад в резном кресле, посмотрел на меня искоса, побарабанил пальцами по столу, явно недовольный моим отказом. Он не привык к тому, чтобы кто-то ему перечил в таких вопросах.

— Не можешь? — хмыкнул он. — Уверен?

— Уверен, — сказал я. — Вот если бы ты Кенугард предложил, тогда другое дело.

Хререк воспринял это как шутку, и громко рассмеялся, хлопнув себя по бедру.

— А тебе палец в рот не клади, да? — сквозь смех произнёс он. — Кенугард! Ха!

— Кенугард, — подтвердил я.

Княжить в Киеве я на самом деле не хотел, но и оставаться в Смоленске не мог. Меньше всего на свете мне хотелось сейчас заниматься вопросами городского управления. Ну и мои подчинённые точно не оценят, если я, вместо того, чтобы вести их в родной фьорд, вдруг останусь править городом в далёкой Гардарике. А пока мы в пути, у них остаётся надежда.

— Будет тебе Кенугард! — пьяный князь рубанул воздух ладонью. — Думаешь, не возьмём? Как бы не так!

Я несколько опешил от такой внезапной перемены в его настроении. Видимо, он и сам давно раздумывал о взятии Киева. Если взять с собой ещё и смолян, у нас будут все шансы захватить ещё и Киев, а это значит, весь путь с севера на юг окажется в руках князя, что сделает Хререка самым могущественным человеком во всей стране.

— С такой армией не то что Кенугард, сам Царьград взять можно, — польстил я князю.

— Точно! — воскликнул Хререк. — И щит над воротами прибить, мол, тут Хререк был! Вот хохма будет! Басилевса по носу нащёлкать!

Я покосился на Хельги, спокойно потягивающего пиво за соседним столом.

— Ты бы так про басилевса не говорил, княже, — тихо предостерёг я Хререка.

Чем ближе к югу, тем больше греческих шпионов, и что-то мне подсказывало, что и в этом зале они тоже есть. Даже если не шпионы, то просто информаторы, делящиеся интересными слухами в обмен на несколько монет из константинопольской казны. Такие речи обязательно дойдут до императора.

— Да это всего лишь шутка! Какой нам Царьград, опомнись! А вот Кенугард — другое дело, — сказал Хререк. — Может, даже до ледостава успеем!

Внезапный энтузиазм Хререка даже немного пугал. А ещё я вновь столкнул историю с её прежнего маршрута, и это пугало ещё больше, потому что я точно знал, что Киев захватил только преемник нынешнего князя.

— Э, что-то ты сбледнул, дружище, — произнёс князь. — Ну-ка, за стол садись, выпей.

Я послушно уселся на лавку, потеснив смоленских старейшин, принял из рук Хререка здоровенную деревянную кружку, наполненную до краёв.

— За новые победы, — произнёс я.

— Да, за это стоит выпить, — согласился Хререк. — За победы!

Местную кисло-сладкую брагу я терпеть не мог, но выпить с князем удаётся не каждый день, и я выпил. Тем более, повод был, и довольно весомый.

Хмель почти сразу же мягко ударил в голову, стало веселее, ведь мы пойдём на Киев! Если я не дошёл до него в прошлой жизни, то дойду в этой. Вряд ли Аскольду будут помогать всем миром.

Хререк же тем временем грыз свиное рёбрышко и что-то активно затирал смоленским старейшинам, видимо, пытался разъяснить им их нынешнее положение. Князь не врал, глобально для них ничего не изменится, но в любом случае, жить как прежде они уже не смогут. Они будут жить ещё лучше, и Хререк практически рисовал для них панораму Нью-Васюков, расписывая все преимущества пребывания в составе его государства.

Главное, чтобы оно не развалилось после его смерти, как это бывало в истории. Тем более, что до сих пор не было ясности в том, кто будет наследником. Детей у князя пока не было, даже бастардов.

А вот родичей самого разного калибра хватало с лихвой, начиная с того же самого Хельги. Формально наследником считался именно он, но я не сомневался, что желающих отхватить свой кусок пирога будет гораздо больше, и все они передерутся из-за своих уделов. Так что вопрос с передачей наследства надо было прояснить как можно скорее. Либо заделать единственного наследника.

Ещё нужен был свод законов, единый для всей страны, потому что сейчас в этом плане царил полный бардак, в Ладоге судили по-своему, в Полоцке иначе, в Новгороде согласно традициям. Везде законы были свои собственные, вернее, даже не законы, а обычаи. И это здорово осложняло взаимодействие между разными частями страны. И будет ещё сложнее, когда мы захватим ещё и Киев.

— Ты на самом деле хочешь успеть до зимы, княже? — спросил я.

— Да, пока армия собрана, — сказал Хререк. — Чтоб два раза не вставать.

— Разумно, — сказал я. — И когда хочешь в путь отправиться?

— Послезавтра, — сказал он. — Как здесь всё уладим.

Такой срок меня полностью устраивал. Кому-то, правда, придётся остаться здесь, чтобы наводить порядок в захваченном городе, но его место займут смоляне, и весьма охотно. Грабить соседей — излюбленное занятие местных, а уж сходить на киевлян так и вовсе, событие, которое нельзя пропускать. Поэтому, вероятнее всего, армия князя только прирастёт числом.

Если бы Смоленск решил сопротивляться, многие из наших погибли бы в бесчисленных штурмах, и поход на Киев так и остался бы несбыточной мечтой, но теперь у нас появилась отличная возможность. К тому же, на добычу рассчитывал каждый, и если мы не взяли её в Смоленске, то отличным выходом будет взять её в другом месте. Киев, к тому же, ещё богаче Смоленска. Да, про Кенугард я завёл речь не зря. Хотя скорее всего Хререк замыслил это и без моей подсказки.

В остальном пир ничем не выделялся из сотен других, уже виденных мной, точно такая же бормотуха в кувшинах и бочках, нехитрая снедь, пьяные разговоры и песни, похвальба и ссоры. Ничего особенного. Я даже не стал досиживать до конца, ушёл гораздо раньше.

Пару дней Смоленску пришлось терпеть присутствие нашей доблестной армии, а затем почти вся она вновь погрузилась на корабли и отправилась вниз по течению Днепра. Городом править остался ярл Хакон, причём желающих остаться не нашлось, и Хререку пришлось в приказном порядке оставлять его за главного. Хакон тоже пытался отвертеться, но ему, в отличие от меня, это не удалось. Тянули жребий, и раз уж ему выпала участь править Смоленском, то так тому и быть.

Вернее, править, как и прежде, будут старейшины, все вопросы хозяйственного управления, решения каких-то гражданских задач и тому подобного останется в их ведении, Хакон будет отвечать только за оборону. Ну и судить от имени князя, когда это потребуется.

А мы, и ещё полторы сотни смолян, заменивших ярла Хакона с его командой, теперь спускались по Днепру, лишь немного помогая себе вёслами. Течение делало почти всю работу за нас, пока мы отдыхали и отходили от последствий пьянки.

Осень уже вовсю золотила кроны деревьев, холодный ветер всё чаще пригонял свинцовые низкие облака, регулярно проливающиеся дождём, но время ещё оставалось. И для того, чтобы вломить киевлянам как следует, и для того, чтобы вернуться обратно на север.

На берег, поросший густым непроходимым лесом, мы старались лишний раз не выходить, лишь изредка останавливаясь на удобных пляжах, чтобы приготовить пищу и переночевать на твёрдой земле. Здесь была уже территория дреговичей, и тратить на них время Хререк попросту не хотел, особенно когда впереди нас ожидал противник куда более грозный и славный.

Затем мы вышли к болотам и топям, и теперь не могли сходить на берег, даже если бы захотели, здесь пришлось бы долго продираться через камышовые заросли, чтобы добраться до твёрдой почвы, и мы старались не останавливаться.

Только спустя несколько дней пути по извилистой реке мы вышли к устью Припяти, и, соединившись, две реки начали становиться полноводнее и шире. Не настолько, чтобы птица не могла Днепр перелететь, и не так, как после постройки каскада гидроэлектростанций с водохранилищами, но всё равно впечатляло. Парусов всё равно не ставили, хотя могли бы, вёсел и течения оказалось достаточно.

Сам Киев показался на горизонте, стоящий на крутом берегу, величественный и грозный. Вот он, мать городов русских. Я даже засомневался на мгновение в нашей способности его покорить, но потом отбросил эти малодушные мысли прочь. Нет таких крепостей, которых не могли бы взять большевики.

А ещё меня тянуло туда по одной простой причине. Меня не оставляла надежда увидеться с той самой девчонкой, которую я спас в Новгороде, слишком уж она запала мне в душу. И если она где-то там, за высокими стенами, то я обязательно должен прорваться внутрь.

Весть о нашем приближении снова нас опередила, застать горожан врасплох не удалось. Люди спешно эвакуировались за стены, внутрь города, бросая на произвол судьбы дома, склады, лодки, мастерские и всё прочее. Некоторые смельчаки, разумеется, оставались, но большая часть посадских предпочла укрыться за стенами. Острова и левобережье остались пустовать.

В этот раз Хререк никаких переговоров не вёл, прекрасно понимая, что договориться с Аскольдом не получится. Мы сразу же высадились на Подоле, в нижней части города, сея смерть и разрушение.

Ширина Днепра позволяла нам высадиться всем одновременно, и «Морской сокол» проскользил килем по дну, чтобы ткнуться носом в достаточно крутой берег. Рядом причаливали и остальные корабли нашей армии. Я первым сиганул на скользкий и крутой склон, сплошь покрытый мокрой опавшей листвой, и вслед за мной начали высаживаться и остальные. Мы шли с мечами наголо, готовые в тот же момент подавить любое сопротивление.

В Киеве я прежде не бывал. Ни в мирное время, ни в военное, но даже так я видел, насколько хорошо эти места подходят для того, чтобы построить здесь великий русский город. Что ж, я постараюсь сделать всё возможное, чтобы тут больше не появилось ни проспекта Бандеры, ни памятников нацистам.

— Вперёд, вперёд, поживее! — крикнул я, первым взбираясь по склону к незащищённой части города.

Ольховый щит оттягивал руку, Кровопийца, давным-давно позабывший вкус свежей крови, сверкал в лучах утреннего солнца. Дорогой стальной шлем с полумаской здорово ограничивал мне обзор, но отлично защищал голову, длинная кольчуга шелестела и бряцала на плечах. Я полностью был готов к сражению, как и все мои люди.

Армия новгородского князя накатилась на незащищённый пригород, словно морская волна, сметая всё на своём пути. Мы даже не встречали никакого организованного сопротивления, лишь немногие осмеливались поднять против нас оружие, чтобы тут же погибнуть в неравном бою. Все, кто мог хоть как-то нам противостоять, ждали нас внутри городских стен, а не за их пределами.

Сами стены, высокие и неприступные, одним своим видом заставляли задуматься о необходимости их штурма, расположенные на горе, они вынуждали подниматься к ним по крутому склону под обстрелом. И за нами с этих стен пристально наблюдали.

Над Подолом теперь поднимались столпы чёрного дыма, тут и там звучали жалобные крики. Аскольд и его дружина не пожелали защитить нижнюю часть города. Но и переговорщиков не отправляли, а сам Хререк пока не приближался к верхнему городу. Только расставил посты на всех дорогах, ведущих к нему, чтобы никто из защитников не сумел ускользнуть.

Порой на пути встречались иноземные купцы, трясущиеся над своими товарами, иногда попадались мрачные северяне, предпочитающие не встревать в чужую свару. И если вторых мы старались не трогать, то первых без всякого сожаления избавляли от их богатства, которое тут же перетаскивали к кораблям. Нижний город принадлежал теперь нам, принадлежал полностью, и никто не смел этому возражать.

Команда «Морского сокола» разоряла Подол вместе со всеми остальными, викинги успели соскучиться по этому нехитрому занятию, и теперь со всей отдачей предавались грабежу, выгребая всё из тайников и утаскивая даже то, что утащить было нельзя.

Мы разбились на тройки и прочёсывали дома один за другим, и со мной сегодня работали Торбьерн и Хальвдан. Мы прикрывали друг друга, на случай, если какой-нибудь храбрец вздумает напасть из засады, завидев широкую спину норманна, склонившегося над его драгоценными сундуками. Такое уже бывало, и не один раз.

Чаще всего, конечно, такое нападение заканчивается бесславной гибелью храбреца, пытающегося заколоть своего врага серпом или обломком косы, но, бывало, что удача улыбалась и таким смельчакам, бьющим в спину.

Всё самое ценное, само собой, упрятали за высоким забором, в кладовых Аскольда, но даже так нам с лихвой хватало, чем поживиться. А уж навыком искать спрятанное добро каждый викинг овладевает сразу после гребли и мордобоя. Взрыхленная земля в углу амбара, разворошенное сено в конюшне, в золе под очагом, в крыше среди соломы, в бочке с двойным дном. Это походило на какую-то игру, горожане прятали, а мы отыскивали, и чаще всего именно мы оставались в выигрыше.

— Наконец-то, знакомая работа, — бормотал Торбьерн, ножом взрезая мешки с крупой в поисках чего-нибудь ценного, пока Хальвдан потрошил сундуки с одеждой.

— Но ты же не забыл, как это делается? — посмеялся я.

Я прохаживался по чьей-то усадьбе, хозяева которой покинули её прежде, чем мы высадились, и по всему было видно, что собирались они в большой спешке. Так что хоть какие-нибудь ценности наверняка должны были остаться. Жили здесь весьма небедные люди, и я понимал, что даже без взятия верхнего города трюмы наших кораблей очень скоро будут набиты добром.

Но и довольствоваться малым никто из нашей армии не желал. Все понимали, раз уж в брошенных предместьях можно набрать столько, что зараз не унести, то и в защищённых кладовых на горе нас ожидает ещё больше богатств.

— Аскольд там небось на золотой куче сидит, пока мы тут с мехами да тканями копошимся, надо поскорее его сковырнуть оттудова, — сказал Хальвдан.

— Как Фафнир, ха-ха-ха! — рассмеялся Торбьерн. — Как дракон на золоте!

— А Хререк, что ли, как Сигурд, должен его убить? — спросил я.

— И в крови искупаться, — хохотнул Торбьерн, заглядывая в очередную крынку.

— Ну это уже перебор, — хмыкнул я.

— Слыхал я про одного хёвдинга, так он печёнки убитых врагов сырыми жрал, — сказал Хальвдан. — Но только сильных, слабых не трогал.

— Дикость какая, — сказал я.

— Это Свен Кровавая Борода? — спросил Торбьерн. — Тоже слыхал, убили его в позапрошлом году. Во Фризии.

— Не помогли ему печёнки, значит, — протянул я.

Мои спутники рассмеялись. Рецепты великой силы, способы сжульничать и получить преимущество над другими, и всё тому подобное искал практически каждый, но до каннибализма опускались редко. В том числе и по этой причине. Гораздо чаще обвешивались амулетами и рунами с головы до ног.

И, после нескольких дней грабежа и насилия в предместьях, которые не прекращались ни днём, ни ночью, армия начала хищно поглядывать на стены. Тем более, что по армии прошёл слух, примерно совпадающий со словами Хальвдана, что нынешний князь киевлян, Аскольд, такой же пришлый варяг, как и мы, сидит там на целой горе золота, посмеиваясь над нашей нерасторопностью.

А такое не прощалось.

Мы могли бы простить Аскольду многое. Ожесточённое сопротивление, ловушки в каждом доме, призыв союзников, ударивших бы нас в тыл в самый неподходящий момент. Но простить ему то, что он сидит на куче денег, не мог никто. И это значило, что исход может быть только один, мы отправимся на штурм верхнего города, вверх по склону горы, туда, где стояли идолы киевлян и обнесённый стенами детинец с укрывшейся там дружиной Аскольда.

И пусть даже Аскольд был того же племени, что и мы, говорил на том же языке и сражался так же, как мы, это не делало его своим. Наоборот. Хререк знал его и раньше, до прибытия в Гардарики, их можно было назвать соседями. А нет ничего слаще, чем вломить соседу.