Хитрая злая лиса

8.44.11 Две змеи

Они вышли через боковую дверь, Вера подняла руку и разжала пальцы, но бабочка никуда не спешила, а топталась по ладони, разворачиваясь то в одну сторону, то в другую, как будто не могла решить, куда ей надо. Вера посмотрела на министра, он выглядел напряжённо, как будто сам не мог понять, хорошо или плохо то, что случилось. Потом посмотрел на бабочку и сказал:

— Вы же их тоже боитесь?

— Нет, у неё только шесть лап. Я боюсь, когда больше.

Бабочка наконец выбрала направление, расправила и сложила крылья в тестовом режиме, потом взлетела медленно и вальяжно, как будто на сегодня уже своё отработала и теперь планирует хорошо отдохнуть. Вера проводила бабочку взглядом, вдруг краем глаза поймав чей-то ещё взгляд, но через секунду уже не смогла понять, где это было и было ли вообще.

Министр выглядел задумчивым и не особенно довольным, шёл молча, со временем всё быстрее, Вера подстраивалась под его шаг, в итоге они пролетели ближайший сад насквозь за несколько минут, хотя там было, на что посмотреть.

«Пожалуй, так выглядели бы сады в доме Кан, если бы за ними ухаживали.»

От центральной немного изогнутой дорожки ответвлялись более тонкие и гораздо более изогнутые, уводили к мостикам через систему прудов с водопадами, к беседкам, к скульптурам и огромным фигурным камням, так ловко вписанным в экспозицию, что создавалось впечатление, что весь сад проектировали под эти камни, как будто сад был оправой, а эти камни — драгоценностью, которую надо показать максимально эффектно. В больших беседках играла музыка и что-то светилось, в маленьких просто стояли и тихо разговаривали, иногда даже сидели за столиками, пили чай.

«И я хочу.»

Она уже не помнила, когда в последний раз нормально пила чай, ради удовольствия, а не ради политики, дипломатии или желания кого-то удовлетворить или побесить.

«Надо брать свою жизнь в свои руки, а то так и буду, как карусельная лошадка.»

Они прошли через ещё одну круглую арку и оказались на маленьком рынке — вдоль широкой центральной дороги теснились маленькие деревянные магазинчики, украшенные гирляндами бумажных фонариков, там торговали сладостями на палочках, веерами, лентами, заколками и напитками. Пахло чем-то сладким, как будто мёдом или вареньем, но вдоль прилавков скакали только дети, максимум подростки, поэтому Вера не решилась предлагать что-то попробовать. Министр осматривался так, как будто они шли по своему обычному рынку в Оденсе, где с любой крыши может прилететь стрела, Вера решила, что лучше помолчит.

Потом аллея магазинчиков закончилась широкой квадратной площадью, в центре которой стояла на деревянном помосте сцена и шло представление. Внизу сидели нарядно одетые музыканты с тай-бу и барабанами, актёры на сцене пели и изображали какой-то загадочный танец рукавами, очень драматично.

Вера притормозила, чтобы посмотреть подольше, но министр как будто очнулся от раздумий, осмотрелся и резко ускорился, утаскивая её в какой-то узкий боковой выход и объясняя на бегу:

— Нет-нет, Вера, вам нельзя это смотреть.

— Почему?

— Просто поверьте, вам нельзя. Там спойлеры!

Она рассмеялась и не стала настаивать. Слово «спойлер» министр подхватил у неё, и уже заразил им весь отдел, Вера слышала его от бойцов и от Кайрис. Что спойлерного было на сцене, она спрашивать не стала — догадалась, что спектакль был на основе одной из тех легенд, которые министр ей обещал рассказать, но ещё не рассказал, и не хотел, чтобы кто-то успел раньше него.

Они опять за минуту пробежали через парк, в котором Вера была бы не против погулять часок-другой, прошли через круглую арку в следующий сад, куда более просторный, и наконец пошли медленнее. Здесь было много воды, некоторые беседки целиком стояли на мостах, некоторые врезались в озёра мысом или полуостровом, и в каждой кто-то был. Где-то шумно пили и смеялись, где-то читали стихи, почти везде играла музыка, и почти вся она была не очень. Света здесь было меньше, только маленькие фонарики на мостах и перилах беседок, и по одному большому в местах ответвления тропинок, на столах внутри беседок горели декоративные свечи, заставляя сверкать украшения в женских причёсках. Здесь было подозрительно много женщин, очень ярко одетых, шумно себя ведущих.

— Что это за место?

— Это парк, здесь полно парков, — отмахнулся министр, — я хотел вам показать водопад, мы там когда-то с Джен Джи...

Что-то медленно упало им под ноги, заставив остановиться. В полумраке было непонятно, что это, но, судя по звуку, оно было деревянное и маленькое. Вера посмотрела на министра, он смотрел вверх, туда, откуда это прилетело, Вера проследила за его взглядом, заранее понимая, кого увидит — она узнала духи.

Этот тяжёлый приторный запах сходил на них сверху как оползень, а за ним спускалась женщина, такая же тяжёлая и приторная, медленная не из-за тяжести, а просто от осознания, что всё равно от неё никто в итоге не убежит. Ступенька за ступенькой, она сходила, а Вера пыталась отвести взгляд и не находила в себе сил. На ней было столько золота, что за подъём в этом костюме по этой лестнице ей стоило бы присвоить разряд по тяжёлой атлетике. Многослойный тёмно-синий подол с объёмной вышивкой из золотой проволоки и камней, многослойные рукава в такой же вышивке плюс объёмные шёлковые пионы, которые выглядели как настоящие, только пришитые к рукавам; по два-три кольца на каждом пальце, накладные золотые когти сантиметров по двадцать, на груди колье, больше похожее на доспех, сзади воротник из павлиньих перьев, работающий фоном для грандиозной причёски, обёрнутой золотыми цепями и гребнями общим весом минимум в килограмм. И в центре лицо, совсем не такое совершенное, каким Вера его представляла, но всё же красивое, умело накрашенное, яркое, но на фоне из павлиньих перьев ничто не чересчур. Вера не могла понять, как это чудовищное нагромождение умудряется не выглядеть вульгарно, не вызывать отторжения и не давать отвести глаз. В этой женщине всего было с избытком, но почему-то хотелось ещё. Когда она спустилась и остановилась перед ними, то оказалась чуть ниже Веры ростом, это позволило ей держать подбородок выше и подставлять лицо под свет фонарей из беседки на втором этаже.

«Хорошее решение. И что дальше?»

Женщина постояла ровно, глядя на Веру с лёгкой улыбкой и напрочь игнорируя существование министра, а потом плавно подняла руку, описав когтями полукруг, приложила к груди и изобразила микроскопический наклон головы, на секунду опуская глаза и тут же поднимая:

— Госпожа Вероника. Давно хотела с вами познакомиться. Я думала, вы младше.

Голос у женщины оказался под стать внешности, он мог армии двигать, Вера невольно подстроилась и ответила тем же тоном откровенно неискренней вежливости:

— А я думала, вы старше.

Женщина усмехнулась и неуловимым движением когтей достала из ниоткуда золотое зеркало со змеёй из рубинов и бриллиантов, стиль узнавался несомненно, но Вера не отвела глаз.

Ги-син раскрыла зеркало и с видимым удовольствием от процесса посмотрелась не в него, а в глаза Веры, с наслаждением произнося:

— Говорят, я неприлично хороша для своего возраста.

— Для своего возраста — безусловно, — признала Вера, глядя в рубиновые глаза золотой змеи, достала своё зеркало, поставила рядом, не открывая, усмехнулась. Ги-син захлопнула своё, положила на ладонь, Вера положила своё точно так же. Змеи были разные, но мастер был один и тот же, это было ясно хотя бы по идеальному совпадению размеров и механизма петли. Вера убрала своё первой, посмотрела в глаза ги-син и сказала: — Великолепный мастер, правда?

— Лучший в Оденсе, — кивнула женщина, убирая своё зеркало, отвела глаза, Вера ощутила с её стороны некоторое беспокойство, и сказала, просто чтобы поддержать беседу:

— Хорошо быть ювелиром, с годами мастерство только растёт.

— А ещё портится зрение и начинают дрожать руки, — нахмурилась женщина, Вера наигранно подняла брови:

— Да? Поверю на слово.

Беспокойство ги-син нарастало, она посмотрела на Веру весьма недоброжелательно, заставив подумать о том, сколько лет зеркалу ги-син.

«Если министр за ней ухаживал до смерти отца, то лет десять где-то. Или пятнадцать. Зря я это сказала.»

Министр не шевелился и не дышал, напряжение с его стороны ощущалось как гудящий трансформатор, но страха не было, Веру это успокоило. Ги-син молча посмотрела на руку Веры на его локте, потом Вере в глаза, и шёпотом сказала:

— Он никогда на тебе не женится.

— Ну и что?

— Он женится на девушке своего круга, очень скоро. Что ты будешь тогда делать?

— Попрошусь к вам в ученицы. Возьмёте?

Ги-син замерла, расширив глаза, Вера улыбнулась шире, приподняла брови, приглашая высказываться и не стесняться. Женщина взяла себя в руки, усмехнулась с зачатками уважения, чуть опустила голову, одновременно немного склоняя набок, что было опасно с такой причёской, но, судя по всему, она знала, что делает:

— Если ты твёрдо осознаешь, что он никогда на тебе не женится, я подумаю.

Вера улыбнулась легко и открыто, пропустила между пальцами прядь волос, такую же лёгкую и свободную, добавила шёпотом:

— И заодно подумайте, что будете делать вы, если внезапно всё-таки женится.

— Если это случится... тогда я попрошусь в ученицы к вам.

Рядом резко выдохнул министр, заставив бросить на него короткий взгляд, понял, что невольно обратил на себя всеобщее внимание, но даже тогда решил промолчать. Вера опять посмотрела на ги-син, та поймала её взгляд и опустила свой, как будто что-то искала. Вера присела и нащупала на дорожке деревянную пластину, встала и рассмотрела, что это веер.

«Это не веер, это перчатка. И это... будет увлекательно.»

Она хитро улыбнулась ги-син и прижала веер к себе:

— Я его не верну. Но! Я подарю вам новый. Однажды.

Ги-син неуверенно дёрнула уголком губ, как будто не понимала, штука это или нет, и не знала, как реагировать. Вера изобразила ироничный псевдопоклон, взяла министра за руку и повела дальше по дорожке. Спустя пару шагов, она не выдержала и обернулась — было интересно, как невероятный костюм ги-син выглядит сзади, и как она собирается в нём взбираться обратно.

Ги-син стояла спиной, держа в руке открытое зеркало, и смотрела через него на Веру.

***