Хорошие девочки получают все

20 Брианна Ансамбль – буквально: «вместе», когда одновременно поют несколько человек

Слава Богу – сегодня суббота. Хороший, долгий сон в сто раз приятнее секса. Не могу сказать, что имею большой опыт в сексе, дающий возможность сравнивать, но сон все-таки лучше. И шоколад. И еще много чего. Поэтому я вообще не понимаю, что такого особенного все находят в сексе. А может, я что-то не так делаю? (Обязательно нужно достать книгу с рисунками.) Но Лайл все равно выглядит удовлетворенным, когда ночует со мной.

Пару минут, пока не заснет.

Это я долго, иногда часами, лежу, вытянув руки по швам, не в силах уснуть, и размышляю, действительно ли неземное блаженство и мир, который внезапно взрывается фейерверком, мне недоступны и почему.

В сущности, моя интимная жизнь похожа на анекдот, который Джейми как-то рассказал за обедом о двух пожилых женщинах. Одна спросила другую, был ли когда-нибудь у той одновременно оргазм с мужем. Вторая ошеломленно взглянула на нее и сказала: «Нет, а что это? У нас, кажется, есть страховка».

Сама я определенно принадлежу к категории девушек со страховкой.

«Довольно. Прекрати упиваться жалостью к себе. Если думаешь, что у тебя сейчас отвратительное настроение, дождись часа дна, когда явишься к мадам и объявишь ей о своем решении».

Я застонала, залезла головой под подушку и попробовала снова заснуть. Если я могу взять верхнее фа, самую трудную ноту во всех музыкальных произведениях, то смогу заставить себя уснуть.

Закончив отмывать ванну (после того как навела порядок в платяном шкафу, покрасила ногти и целых два раза убралась на кухне), я решила, что проснуться в десять пятнадцать утра в субботу на самом деле не так уж плохо. Это дает человеку возможность убрать в доме и подумать о жизни.

«Если я стала говорить о себе в третьем лице, значит, у меня большие проблемы».

Я сняла огромные желтые резиновые перчатки, бросила в мусорное ведро и рукавом вытерла со лба пот. Увидев в зеркале свое отражение, вздрогнула. Мне непременно нужно сходить в душ, перед тем как позавтракать и отправиться к мадам.

Естественно, тут же раздался звонок в дверь. Иногда мне кажется, что моя жизнь – сценарий, написанный для комедийного телесериала. Не хватает лишь смеха за кадром.

Я схватила полотенце, вытерла с лица почти весь пот и направилась к двери, гадая, кому взбрело в голову заявиться в субботний полдень. Скорее всего, Лайлу или маме. Пожалела, что не успела сходить в душ раньше, и распахнула дверь.

И сразу закрыла.

«Ужас! Но нельзя же захлопывать дверь у него перед носом!»

Набрала в грудь воздуха и снова открыла дверь, готовая выдать удивленному Джейми какое-нибудь глупое оправдание, вроде того, что у меня временное помешательство.

Открыла рот, но сумела лишь сказать:

– Господи, откуда ты взялся?

Он улыбнулся, затем наклонился и поднял с пола две банки с краской:

– Краску принес. Помнишь, ты говорила, что хочешь покрасить гостиную, а я сказал, что у мамы от спальни для гостей осталась лишняя краска?

Я таращилась на него, ничего не понимая. Тут крупная капля пота скатилась с кончика моего носа, и я вспомнила, как отвратительно смотрюсь в одежде, предназначенной для уборки.

Тихо застонала, пытаясь не думать о том, что от меня, должно быть, и пахнет плохо.

– Что? Краску? Какую краску?

Джейми вновь улыбнулся – обаятельной, уверенной безупречной улыбкой – и совершил маневр, обойдя меня и проникнув в квартиру.

– Та самая краска, забыла? Ты согласилась взять, вот я и решил занести ее. Вот она, небесно-голубой цвет. А у тебя мило, – подытожил он, поставив банки с краской и оглядываясь по сторонам. – Прикольные шторы!

Потрясенная, я продолжала стоять у открытой двери. Потом, наконец, стряхнула с себя оцепенение и закрыла ее.

– Но как… То есть спасибо, конечно, но как ты узнал, где я живу?

– Ну, я же работаю в бухгалтерии, – немного застенчиво произнес Джейми, – У> нас есть список всех сотрудников и их адреса. Я заглянул туда вчера вечером, на случай, если в выходные буду проходить мимо.

Я скрестила на груди руки:

– И?.. Ты просто проходил мимо?

– Ну да. Вроде того. В любом случае я уже здесь, и краска тоже, и я с удовольствием помогу тебе покрасить комнату после обеда. И еще я хотел бы куда-нибудь тебя пригласить. В смысле – на обед. – На его лице было написано: «Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, соглашайся».

Такое выражение я много раз видела на мордашках своих маленьких племянников и племянниц.

– Нет, – ответила я.

– Нет?

– Нет. Джейми, послушай, я очень ценю, что ты потратил время, чтобы узнать мой адрес, что в общем-то довольно мило, но сейчас мне нужно поскорее сходить в душ и бежать на урок пения. У меня просто нет времени на обед и покраску комнаты.

Джейми немного напрягся при слове «душ», и я не смогла понять, почему его насторожило мое желание вымыться. Если только это было не от обиды, а…

Нет. Не может быть, чтобы я нравилась этому ослепительному красавцу. Он просто изображает бойскаута, и визит ко мне – это его добрый поступок на сегодня.

«Так ведь?»

Я закусила губу и заметила, что он это заметил. Здесь явно что-то не так.

«К тому же я помолвлена».

«И ты только сейчас об этом вспомнила?»

Джейми прервал внутренний диалог голоса разума и безрассудного чувства, пока он не успел перерасти в громкую перебранку.

«Интересно, могла бы я испытать с ним те восторги, про которые все говорят? Бьюсь об заклад, что Джейми обойдется без книжек с рисунками».

– Нет! То есть – нет, я не могу с тобой пообедать, но все равно – большое спасибо, я очень ценю твою заботу, даже если ты просто бойскаут, который хотел сделать доброе дело. Просто все нужно делать по плану, а фейерверки нужны только Четвертого июля, а «Каму с утра» можно ведь обсудить и на работе, правда?

Я поспешно вытолкала ошеломленного Джейми из комнаты, неустанно повторяя слова благодарности и бормоча что-то насчет краски и «хорошего парня».

Закрыв за ним дверь, прислонилась к ней и с облегчением прикрыла глаза. Затем мои глаза распахнулись, и я уставилась на банки с краской, стоявшие на полу.

«Я только что размышляла о том, как сильно преувеличивают люди значимость секса, а потом практически вышвырнула мужчину из своего дома, поскольку рядом с ним меня тянет попробовать самой испытать неземное блаженство. У меня серьезные неприятности».

– У тебя серьезные неприятности, дорогая, – изрекла мадам Габриэлла, выхватив у меня из рук пальто и швырнув на диван. – Как ты могла заставить меня ждать всю неделю? Неужели в тебе больше нет Огня? Желания, Стремления, Страсти?

Если мадам произносит слова так, будто начинает их с большой буквы, значит, у меня действительно неприятности.

Я ссутулилась и рухнула на диван рядом с пальто, готовая принять возмездие.

– Нет, мадам. Во мне есть огни, без сомнения. Ой, то есть я хотела сказать – во мне есть огонь. Даже Огонь с большой буквы. Мне просто нужно было принять решение самостоятельно, без сторонних влияний, перед тем как обсудить его с вами.

Габриэлла дрожала от злости, как маленький разозленный воробушек, и расхаживала перед роялем.

– Прекрасно. Ты побыла Наедине с Собой. Теперь готова принять от жизни самый драгоценный подарок – за исключением, конечно, встречи со мной?

Или мы опять возвращаемся на первую клетку?

Я склонила голову, забыв заготовленные слова:

– Первая клетка? Ах да… Исходная позиция. Нет, мы не возвращаемся в исходную позицию. Просто иногда в жизни женщины наступает момент, когда она должна…

«Опять говоришь о себе в третьем лице. Ну и ладно».

– Я согласна. Я хочу попробовать. И пойти на прослушивание. Сделать карьеру, стать дивой и все такое. Хочу стать оперной звездой. Хочу попасть на обложку «Новостей оперы». Я действительно хочу всего этого, мадам.

Габриэлла стояла передо мной, потеряв дар речи. На верное, ждала, что я отвечу «нет». Все от меня этого ждали. Даже я сама.

Вот все удивятся.

Я вскочила с дивана и крепко обняла мадам:

– А вы, моя дорогая мадам, действительно звезда на оперном небосклоне, раз сумели предоставить мне этот шанс. Уж мы постараемся не упустить его, правда?

Тут я услышала звук, чрезвычайно похожий на хлюпанье носом, и мадам подняла на меня сияющие глаза. Открыла рот… Я застыла в ожидании заслуженных слов одобрения и похвалы.

– Теперь, Брианна, нам придется трудиться намного усерднее. Время отдыха и веселья закончилось. Осталось шесть недель, и я буду мучить тебя, пока не попросишь пощады, но ты у меня будешь готова к прослушиванию.

Наверное, на какой-нибудь далекой планете нашей необъятной Вселенной похвала и одобрение звучат именно так.

Я сидела за столом и смотрела, как непривычно хозяйственный Лайл убирал посуду после ужина с мясным рулетом, ради приготовления которого я спешила домой. Он даже не забыл про вино, хоть это и был белый зинфандель[30] в картонной коробке – что-то вроде фруктового пунша, только для взрослых.

«Брианна, хорошие девочки не должны быть неблагодарными».

Я встряхнула головой, стараясь избавиться от звучавшего в ушах маминого голоса и думая, когда же ее напутствия перестанут сопровождать каждое принимаемое мной решение.

Лайл вернулся к столу с коробкой мороженого и двумя вазочками. Мадам заставила меня работать до изнеможения, но в сегодняшнем вечере появилась и светлая полоса: много мороженого, столько, сколько я в состоянии съесть. Весь день пришлось слушать ворчание Габриэллы по поводу моей худобы и тридцати фунтов, которые необходимо набрать.

При случае я могу есть, как водитель грузовика (если, конечно, водители грузовиков любят макароны, бифштексы и шоколад), но тридцать фунтов за шесть недель – многовато даже для меня. Я вздохнула при мысли, что придется снова доставать одежду, которую носила, когда была толстой. Не надевала кое-что со времен последнего прослушивания – для гастрольного бродвейского шоу, а это было примерно два года назад.

(Мой голос всем очень понравился, но девушек, похожих на горку масла, на Бродвее не берут на роли красавиц, покоряющих мужские сердца. Предупреждаю на случай, если решите сходить на кастинг.)

– Что ты так вздыхаешь, малышка? Тебе не нравится «Роки роуд»? Ты же любишь с зефиром, я знаю. – Лайл взъерошил мне волосы, сел за стол и стал наполнять вазочки мороженым.

Мне не нравилось такое обращение с волосами. За исключением случаев, когда Лайл хотел провести время в постели, возникало неприятное ощущение, что он воспринимал меня как свою младшую сестру или Лабрадора шоколадного цвета по кличке Бисквит. Впрочем, в постели не было никаких фейерверков, а уж вне ее вообще не наблюдалось любовного трепета.

«В отличие от твоих ощущений, когда здесь был Джейми», – прошептал мой зловредный внутренний голос.

Я сделала вид, что не слышала его, и взяла ложку. Можно сказать Лайлу все после десерта. Зачем портить удовольствие от хорошей порции мороженого?

И снова вздохнула. Бесполезно: аппетит не появится, пока я не выложу все. И есть подозрение, что после этого Лайл пропадет очень надолго.

Я отодвинула мороженое и, собрав все свое мужество, произнесла:

– Лайл, нам нужно поговорить.

Он ухмыльнулся:

– Ой-ой-ой… Звучит зловеще. Ну-ка, подумаем, что я натворил на этот раз? Не опустил сиденье унитаза? Не-а, сегодня я не забыл. Или… – Улыбка померкла, и на ее месте появилось озабоченное выражение, что-то среднее между ужасом и ликованием. – Господи Иисусе! Бри, ты беременна?

– Что? С чего ты взял? Нет, я не беременна. Мы же предохранялись! Ну, за исключением того раза, когда… – Я почувствовала, как лицо покрывается густой краской.

– … когда у нас порвался презерватив, – закончил Лайл мою фразу. – Я просто… уф! Не знаю, почему я так решил. Просто ты очень странная в последнее время, а Винс рассказывал, как необычно вела себя Куки… В общем, это предположение мне показалось логичным. Да я и не против. Ты сама знаешь, я хочу поскорее завести детей.

– Да, и мы много раз обсуждали это, Лайл. Помнишь, я говорила, что не планирую иметь детей, по крайней мере, в ближайшие десять лет, в начале моей карьеры? И объясняла тебе, какое влияние на мой голос окажут беременность и роды? Почему ты не можешь принять тот факт, что… Куки? Уже? – Я покачала головой, представив команду нянек в количестве пятнадцати человек, которых, вероятно, ее отец уже нанял. – Почему меня это не удивляет?

Впрочем, я не об этом. Мы отошли от сути.

Лайл тоже отставил свою вазочку, но я заметила, что он все же успел слопать четыре ложки, да еще с верхом.

– Да, знаю, мы говорили об этом. Но тебе не кажется, что это немного… эгоистично? Ты не хочешь детей прямо сейчас. Тебе пока не хочется становиться матерью. А как же мои желания? Я разве не имею права на собственное мнение по этому вопросу?

Потрясенная, я уставилась на него:

– Лайл, ты не можешь… То есть – да, конечно. В чем-то ты прав. Да, ты имеешь право принять участие в решении вопроса о том, когда заводить детей. Но не за счет меня, моей карьеры и моей мечты. Ты прекрасно знаешь: я тоже хочу детей. Я их обожаю. И когда-нибудь обязательно стану матерью. Я даже пыталась предложить тебе усыновить ребенка, но ты и слушать не хочешь.

Лайл оттолкнул стул и выскочил из-за стола:

– Прекрасно. Усыновить! И что я получу в результате? Ребенка, похожего на чужого дядю? А как насчет мальчика, похожего на меня? Которого я буду учить играть в бейсбол и ездить верхом? – Он плюхнулся на диван с той стороны, где стоял мой стул, и погладил меня по голове. – Как насчет маленькой девочки, прекрасной, как ее мамочка? Которая будет играть с папой в званый вечер, разливать чай и ходить в крошечных кружевных платьицах, с лентами в волосах? Но у меня есть два варианта: пытаться полюбить чужого ребенка или ждать лет десять – пятнадцать, пока не состарюсь на столько, что не смогу поиграть в мяч со своим собственным?

Я пыталась отстраниться, но он ухватил меня за руки:

– Бри, разве это справедливо? Такой ты видишь нашу семейную жизнь? Хочешь отказаться от возможности стать матерью или отложить ее на неопределенный срок ради мечты, которая скорее всего никогда не сбудется?

Вот, значит, как. Наконец все ясно. Лайл абсолютно не верит в мой успех. Больнее всего, что он высказал это вслух.

– Вот через шесть недель и увидим. Я приняла предложение прослушивания в «Сиэтл-опера». Если провалюсь, вернемся к нашему разговору.

Он хотел еще что-то добавить, но с меня уже было достаточно.

– Нет. Довольно, Лайл. Раз ты не веришь, что у меня есть хоть какой-то шанс, значит, можешь не беспокоиться. А теперь мне необходимо хоть немного поспать. Пожалуйста, уходи.

Ошарашенный Лайл встал и сунул руки в карманы.

– Ты серьезно? Пойдешь на прослушивание, забросив подготовку к свадьбе? А я должен просто сидеть и ждать, чем дело кончится? Это что, ультиматум, Бри? Должен предупредить – я не собираюсь такое терпеть.

Я тоже встала и попыталась рассердиться как следует, но почему-то меня хватило лишь на печаль.

– Почему все всегда должно быть так, как ты хочешь? Впрочем, поступай, как знаешь. Но я пойду на прослушивание. И если меня примут, то соглашусь. Так что нам придется как-то жить с этим.

Зазвонил телефон. Я взглянула на определитель номера.

– Это мама, Лайл, и придется с ней пообщаться, пока она не прислала за мной спецотряд полиции. Поговорим потом, ладно?

Взяла трубку и опустилась на диван, не глядя на Лайла. Бормоча маме что-то успокоительное, услышала его шаги и звук открывшейся и закрывшейся входной двери. Слезы заструились по моим щекам.

Быть помолвленной оказалось совсем не так приятно, как я предполагала.

– Нет, мама, я не больна. Знаю, у меня странный голос – просто аллергия или что-то вроде того. Нет, не нужно посылать папу в аптеку. Ничего серьезного. На улице сыро и холодно – тебя не беспокоит артрит?

Отвлекшись на обсуждение собственных проблем со здоровьем, мама забыла расспросить меня, как прошла неделя. Зажав трубку между плечом и ухом, я убрала со стола посуду из-под мороженого, слушая, как она радостно щебечет обо всем на свете и ни о чем. Глядя на вазочку с растаявшим «Роки роуд», хотела придумать какую-нибудь выразительную метафору, сравнив жизнь с кусочками зефира и шоколадной крошкой.

Нет. Ничего не пришло в голову.

Щелкнув выключателем мусоромолки, подумала: почему я не могу жить полной жизнью, как Кирби? В тот самый миг она, наверное, наслаждается обществом одного из множества красивых, богатых и чутких мужчин, с которыми назначала свидания прошлым вечером в клубе знакомств.

Одним достается все, а другим…