Хозяин тайги

3

Землемер правил абрис при свете фонаря. Миша и Алеша вполголоса делились впечатлениями минувшего дня. Потом они умолкли и задумались, глядя, как отсвечивают» угли в железной печке. Было тихо. Только шуршали страницы абриса да ворочался и бормотал во сне Мешков.

— Что с Чалым? — спросил землемер, не поднимая головы.

Через брезентовую стенку слышно было, как с ноги на ногу переминался и беспокойно бил копытом конь.

— Сейчас посмотрю, — сказал Петр. — Владимир Николаевич, — Послышался через минуту его встревоженный голос, — неладное творится в тайге. Выйдите-ка наружу.

Кандауров отложил абрис и вышел из палатки. Миша и Алеша бросились за ним.

— Что бы это могло быть? — спросил Петр, указывая вдаль. — Костер, что ли, в тайге жгут?

Вдали был виден слабо мерцающий огонек. Миша стал поспешно натягивать ватник.

— Кому здесь костры жечь? Гжиба, наверно, или Ли-Фу. Нам нужно идти туда.

— Породи, Миша, не торопись, — остановил его землемер. — По-моему, это вовсе не костер.

И как бы в подтверждение его слов протяжно и как-то горестно заржал Чалый. Землемер вернулся в палатку и вышел оттуда с биноклем.

— Владимир Николаевич, вы думаете… — начал было Миша и прикусил губу.

Кандауров, опустив бинокль, выжидающе посмотрел на практиканта. Миша был очень бледен.

— Все равно нам нужно идти туда, — упрямо повторил ом.

— Идти туда незачем, — сказал землемер, принимаясь уминать табак в трубке. — Бесцельно погибнем, и участок останется неотведенным. Это лесной пожар.

— Мы пойдем туда и попробуем потушить его, — настаивал практикант.

— Не горячись, Миша! Его не потушишь, там самая сушь. Ветер дует в нашу сторону. Есть Только один шанс справиться с огнем… Буди-ка всех. Нельзя терять времени.

Землемер вынул изо рта трубку.

— Подымай-айсь! — крикнул он повелительно. — Мы должны похоронить Фому, отвезти инструменты в безопасное место и сделать все возможное для того, чтобы отстоять соседний массив леса, — объяснил землемер. — Задача ясна? Ну, а теперь за работу.

Алеша принялся запрягать Чалого, Петр и Панкрат разбросали костер и на талой земле начали рыть яму. Остальные снимали палатку, упаковывали инструменты, складывали вещи на телегу. Землемер распоряжался спокойным, твердым голосом. Тревожно рыкал Чалый, как бы подгоняя их. Настя помогала Кандаурову и Мише. Она разожгла на новом месте огромный костер, чтобы осветить все вокруг. Узкие глаза ее блестели.

— Де-е-ла!.. — протянул Саяпин, выбрасывая землю из ямы. — Ну дела!.. Вот и красный петух пожаловал. Давно ли говорили о нем?

Мешков выгребал угли из печки.

— Брось печку, — сказал Панкрат: — она ведь горячая, ее не повезешь.

— Жалко бросать, — ответил Мешков. — А я ее вот так. — Он окатил печь из ведра, вода зашипела.

— Подожгли тайгу, не иначе, подожгли, — твердил Саяпин.

Оглянувшись на неумолимо разгоравшийся огонь, землемер поднес ящик с теодолитом к краю ямы.

— Наиболее ценные инструменты тоже придется закопать, — предупредил он: — мы не можем рисковать ими.

«Это верно, — подумал Миша. — Если мы и погибнем, придут другие люди и продолжат нашу работу нашими же инструментами».

— Что делаешь? — Он взял на рук Алеши мешок с продуктами, куда тот начал складывать топоры. — Не суетись! — Миша наклонился и спросил вполголоса: — Ты что, струсил?

— Ну вот еще!.. — сказал Алеша. — Мне просто лес жалко. Эх, поймать бы того, кто это сделал!

— Это он со зла, — сказал Миша. — Видит, что у него ничего не выходит. — Ему вспомнились слова самого Ли-Фу, когда на вечеринке тот выпроваживал Силантия: «Ваша умный, его глупый, его лицо потерял». Вот так потерял сейчас свое лицо Ли-Фу. Он, видно, обезумел от стража и злобы, если решился поджечь тайгу.

Миша оглянулся. Рыжеватое пятно, мигая, растекалось между деревьями. Сосны на опушке еще более потемнели. Небо вдали порозовело, явственно ощущался запах гари.

Пожар приближался с быстротой могучей реки, прорвавшей запруду. Миша подумал, что, может быть, отряду не суждено выбраться отсюда. Что-то дрогнуло в его груди, но, стиснув зубы, он приказал себе успокоиться и усилием воли унял дрожь мускулов.

— Эх, Фома, Фома, — сказал Миша, когда тело возчика опустили на дно ямы, — прости, брат, что мы так с тобой запросто: хороним без гроба, без прощальных речей. Ты был нам плохим товарищем, но теперь что уж об этом говорить. Один великий мудрец так ответил на вопрос о том, много ли человеку земли нужно: «Три аршина». — Миша с горестным видом повел рукой по воздуху вдоль могилы. — А другой его поправил, заглядывая в недалекое будущее: — «Нет, не три аршина, а весь шар земной». Правда, Владимир Николаевич? По-моему, он так написал? Что-то в этом роде. Если бы я растолковал тебе это, Фома, а не смеялся над тобой и не грозил тебе, все могло бы быть иначе. Владимир Николаевич прав, я слишком часто хватаюсь за ружье. Глупая, злая привычка. Спохватился я, да поздно…

Миша, опустив голову, отошел от ямы и, не глядя в нее, бросил вниз несколько комков земли.

Эта коротенькая прощальная речь расстроила рабочих. Ну чего ты? — сказал Миша Панкрату, у которого вывалилась из рук лопата и упала со звоном в яму. — Сейчас закопаем яму и тронемся. И что бы ни случилось, держаться вместе, за поклажей следить!

Панкрат засыпал яму, остальные рабочие вместе с Мишей и Настей связывали последние тюки. Вдруг Кандауров, осматривавший колеса, выпрямился и принялся сбрасывать с телеги уложенные там вещи.

— Яков, распрягай Чалого, — отрывисто приказал он.

— Что случилось? — воскликнул Миша.

— Обод треснул, — пояснил Кандауров, освещая фонариком колесо, которое Фома в свое время несколько раз принимался чинить. — Днем бы, может, проехали, а ночью телега сразу выйдет из строя, стоит только зацепиться за пень. Ладно. Продукты навьючим на Чалого, все остальное закопаем. Беритесь снова за лопаты! Нужно расширить яму вдвое.

Землемер начал подрубать корни, мешавшие капать.

Миша выхватил из тюка кайло, бросил лом к ногам Мешкова.

Вдали виднелось теперь множество светящихся точек. Запах гари становился все сильнее.

Пожар разрастался, охватывал полукругом горизонт.

— Не успеем, — оказал Мешков. — Все сюда не войдет. Не земля — кремень. — Но все-таки ударил кайлом промерзшую почву.

— Должны успеть! — крикнул Миша.

Кандауров посмотрел на зарево.

— Мешкав, Панкрат, Алеша, к костру! — приказал он. — Ройте под костром! Теперь он нам не нужен.

Погас и второй костер. Багровые тени упали на землю. Широкой огненной рекой подкатывайся к опушке лесной пожар. Огонь огибал поляну. Торопясь зарыть инструменты, рабочие толкали друг друга ручками лопат. Мише прорезали лопатой сапог.

— Трамбуйте! — крикнул Кандауров. — Не то сгорит!

— Самим бы не сгореть, — прохрипел Мешков. Пот оставлял на его лице полосы, блестевшие в отсвете пожара. Казалось, что Мешков плачет.

— Нотами! — приказал Кандауров Алеше, который, растерявшись, трамбовал землю ручкой лопаты.

Внезапно хлынул испепеляющий жар. Загорелись вереск и пырей на краю поляны.

— Все. Пора! — Землемер воткнул в насыпанный холмик тяжелый лом.

Миша отвязал от столба рвущуюся и храпящую лошадь. С другой стороны ее взял под уздцы Петр.

— А где же Настя? — крикнул Миша, оглядываясь.

Девочка стояла, приоткрыв рот, зачарованная грозным зрелищем.

— Бегом! — скомандовал землемер и схватил ее за руку. Земля была красная, словно политая клюквенным соком.

— Ого! — пробормотал Миша, удерживая рвущуюся в галоп лошадь. Он был спокоен, и только в левой стороне груди размеренно покалывала тупая иголочка.