Хозяйка разорившейся таверны. Путь к счастью

Глава 17. Эван и Мари

В «Золотой трюфель» мы вернулись пешком.

Не хотелось Шагать. Хотелось прогуляться, держась за руки, и просто разговаривая друг с другом.

Полюбоваться спящими улицами, пройтись под фонарями, на которые падал первый настоящий снег. Крупный и пушистый.

И теперь мне казалось, что мир стал намного красивее и ярче — после того, как исчез Ром и после того, как моя с ним связь прервалась.

Ну, и после того, как в городке не стало этого жирного паука, хитрого лендлорда.

— Эван, — произнесла я. — А как ты догадался, что я умею Шагать? Я ведь ни словом тебе об этом ни обмолвилась. А ты похитил меня и глаза завязал, чтоб я не ушла раньше времени. Явно ведь знал. И не удивился, когда я сказала, что кормила короля рыбой.

Эван улыбнулся.

В костюме Ганса, простого лесоруба, он выглядел почему-то еще красивее и романтичнее. Словно Робин Гуд из легенд. И сердце мое замирало от острой любви к нему.

— Обманывать инквизитора, — произнес он уже знакомую мне фразу, — плохая идея! Все равно узнает правду. Я обратил внимание на твое платье. Да на него все обратили внимание. И тогда уж заподозрил, что ты умеешь Шагать. Ходишь в столицу. Потом вдруг у короля на столе стали появляться трюфели.

— Мало ли кто их мог принести, — заметила я. Он кивнул головой.

— Да, поставщиков хватает. Но вот в книге Томаса не вписано ничьего нового имени, кроме твоего. Так я понял, что ты поставщик. И именно Ром тебе передал свой дар — ведь в строке о разрешающем вписано мое имя!

— Ах, так просто, — пробормотала я, немного пристыженная. Я-то думала, что обтяпала все так ловко, что никто и не догадается! — Ну, а об Алой Маске ты тоже знал?

— И не выдал тебя инквизиторам, — весело ответил Эван. — Дал тебе возможность проявить себя и заинтриговать короля. Ты выбрала очень верную стратегию. Король любит вкусно поесть —впрочем, это знают все, — и таинственные авантюристы его тоже интересуют. Так что этот план, Мари, был поистине блестящим. Браво!

И Эван поклонился мне с выражением глубоко уважения на лице.

— Какой же ты!.. — упрекнула я. — Ничего от тебя не скроешь, ничем не удивишь. Даже не интересно.

— Подумай еще раз, — со смехом произнес Эван. — Прежде, чем согласиться выйти за меня замуж. Ведь если ты разлюбишь и вздумаешь отдаться другому, я узнаю. И тогда…

— Не разлюблю! — пылко перебила его я, сжав его ладонь. — Никогда не разлюблю, Эван!

Он улыбнулся, притянул меня к себе и поцеловал, прижимая к сердцу.

— Это прекрасно, — сказал он.

Но, как бы ни было мне хорошо в его объятьях, а разум мой кипел. Вопросы вертелись на языке.

— А Ганса, — вдруг спросила я, отстранившись от Эвана, — когда ты подменил Ганса? И где он сам?

Глаза Эвана стали холодны, он сощурился, чтоб я не видела полыхнувший в них недобрый огонь.

— А ты как думаешь, где он? — процедил Эван сквозь зубы. — Ганса я прикончил сразу за Грегори. Я же пошел за ним следом. Думаешь, кто-то может от меня убежать, м-м-м?

Я зябко передернула плечами.

— Ух, какой ты… грозный, — пробормотала я.

— Я оделся в его одежду, сел в его повозку и начал ездить по тому же пути, по какому он ездил. И в одну из таких поездок ко мне и подсел лендлорд. Я сразу понял, что так просто его не поймаешь. Птица вспорхнула с ветки, он испугался и исчез. Это значит, я и кинжала не успел бы вынуть, как этот хитрец сбежал бы. И снова затаился бы надолго. А я этого не мог допустить. Ты очень помогла мне, назвав место, где он прячет артефакт. Только благодаря тебе я смог нанести точный удар. И мы его поймали.

— Ура! — прошептала я, снова прижавшись к Эвану. — А… Толстая Елена?

Эван кивнул головой.

— Ей здорово поджарили пятки, — с нехорошим удовлетворением в голосе произнес он. — И она выдала всех мерзавцев разом. Всю банду. Все к ней захаживали, все у нее столовались. Она только лендлорда в лицо не знала. Да и никто не знал. Но прочих-то головорезов назвала!

— И что с ними будет.

— Позже, на площади, посмотришь, что с ними будет. Если захочешь, конечно.

В «Золотом трюфеле» было так же тихо и темно. Ханна безмятежно похрапывала у себя в комнате, громко чмокая во сне и что-то считая.

Мы даже рассмеялись тихонько, слушая, как она прикидывает, сколько выручит за копченый окорок.

На цыпочках, чтоб не скрипнула ни одна половица, мы прокрались к моей комнате. Теперь там было безопасно. Теперь везде было безопасно. А с Эваном безопасно вдвойне.

В комнате мы разделись и улеглись в постель так, словно делали это много-много раз. Без стеснения и неудобства. Как обычные бюргеры, как муж и жена после трудного долгого дня. Крепко-крепко прижавшись друг к другу, мы обнялись, и Эван снова поцеловал меня, горя от страсти и любви.

— Моя Мари…

***

Прежде я не видела в темных глазах инквизитора столько нежности.

Прежде его ладони не касались меня так бережно и с такой осторожной лаской.

Эван меня выбрал себе в жены. В спутницы. В подруги. В любовницы.

Увидел странное чудо, которое должно было быть совсем другим, и остался рядом навсегда. Не смог отказаться.

А еще в его глазах была гордость. Гордость за меня, за это самое странное существо, пришедшее в его мир нечаянно, и сумевшее здесь крепко встать на ноги.

Он коснулся моего плеча, осторожно стягивая тонкую ткань рубашки, и я вдруг залилась краской, как юная стыдливая новобрачная, для которой все последующее будет впервые. А потому очень волнительно и немного пугающе.

Эван придвинулся ближе, чуть посмеиваясь. Он заметил стыдливый румянец на моих щеках, заметил, как загорелись огнем мои губы. И прекрасно понял, отчего.

Этой ночью я давала ему согласие стать его. Навсегда. Это было тихо, это не требовало клятв и громких слов.

Прежде, чем сказать о свое решении людям, мы говорили о нем друг другу, глядя прямо глаза в глаза и пытаясь в них прочесть свое будущее.

Будем ли мы счастливы? Думаю, да. Ведь мы этого оба так хотели.

Оба стремились к тому, чтобы быть вместе. Я сделала все, чтобы стать Эвану ровней, а он — он отвоевал меня у магии, у призрака, что мог утащить меня в небытие, и у людской недоброй толпы.

Его спина под моими ладонями была горяча, а губы на моих губах нежны и мягки. Я касалась их, жаждая его поцелуи, как живительного глотка воды.

Эван запустив руки в мои волосы, привлекая меня к себе, хмелея от своей сбывшейся любви и страсти.

Он жаждал меня так, словно умрет, разорванный и развеянный ветром, если не возьмет меня тотчас же.

Он двигался вкрадчиво и осторожно. Его ладони скользили по моему телу, освобождая меня от тонкой, невесомой ткани сорочки, добираясь до теплого тела. Он касался кончиками пальцев моей зарозовевшей кожи, вырисовывая узоры, и потом повторял их поцелуями. Его губы оставляли теплые мягкие следы на моем лице, на моих подрагивающих губах, на шее, на часто вздымающейся груди.

За окном мел снег, а нам было жарко от горящей в сердцах страсти и любви.

Золотые сполохи огня в камине раскрашивали мягким теплыми бликами наши лица, сверкали в глазах, золотили волосы. Мои, светлые, как солнечные люди, и его, черные, как ночь.

Эван стащил с меня рубашку, бросил ее на пол. Я порывисто приникла к нему, обхватила его плечи, привлекла к себе, томя его сладкими поцелуями, такими же нетерпеливыми и страстными, как его поцелуи.

Горящие от страсти тела прижались друг к другу, руки любовно сплелись. Я чувствовала себя обласканной. Каждая клеточка моего тела, каждая частичка естества была живой и любимой.

Эван осторожно устроился меж моими разведенным коленями, и я обняла его ногами, желая слиться с ним в единое целое. Прижаться крепко, хотя, казалось, уже невозможно было быть ближе.

Его нежное проникновение выбило стон из моей груди, а губы Эвана стерли, заглушили его.

Эван двигался мягко, лаская меня всем своим телом, то прижимаясь, то отстраняясь. И я с нетерпеливой дрожью следовала за ним, не желая отдаляться от него ни на миг. Быть всегда с ним, сплетясь в любви.

Догорающий огонь поливал его кожу золотым светом, очерчивая каждую напряженную мышцу, рисовал прекрасную картину страсти на его теле, путался в черных волосах Эвана.

Золото этого жаркого огня плавилось в глазах и сверкало в каждой капле пота, выступившего на его лбу. Золото укрывало тонким теплым покрывалом наши сплетенные тела, его напряженную спину и мои бесстыдно вскинутые колени.

Расплавленным золотом наливались красные борозды, что я со стонами проводила ногтями на коже Эвана.

Любовная игра расцвечивалась стонами, сплетающимися в воздухе в нежную песню.

Я то затихала, прислушиваясь к своему блаженству, то вскрикивала, когда ласка становилась остра и нестерпима.

И тогда Эван укрощал меня, удерживая, а я дрожала всем телом, утопая в наслаждении и чувствуя его прекрасную власть над собой.

Золотой свет огня впитывался в нашу кожу и проливался в кровь огненным наслаждением, до криков, до неистовых жадных движений, до белой звездной пыли, сверкающей под дрожащими закрытыми веками. До полного растворения друг в друге. До пресыщения.

Он уничтожил меня, прежнюю, и создал новую — любимую, юную, прекрасную, любящую и верящую. Да разве и могло быть иначе после этой ночи? После того, как звезды бросались мне в лицо, а дух отлетал к небесам от невероятного блаженства?

Я была исцелована вся. Приходя в себя, вздрагивая, я лежала рядом с Эваном, бережно накрытая одеялом, прижатая к его груди, где быстро и сильно билось сердце. Я чуть касалась подушечками пальцев его исцелованных, чуть припухших губ, и он блаженно закрывал глаза.

А мне все казалось, что его губы целуют, повторяя изгибы моей поясницы, а ладони жадно сжимают мои бедра и бессовестно скользят меж стыдливо сжатых ног…

— Сколько времени тебе нужно, чтобы пошить свадебное платье? — спросил Эван. — Только обещай, что оно будет не из зеленого бархата. Не люблю отчего-то этот цвет.

Я рассмеялась.

— Это Бибби тебе наябедничала? — укоризненно спросила я. Он чуть мотнул головой — нет. — Есть ли в этом мире вещи, о которых ты не знаешь?

— Есть, — ответил он. — Темные мысли, как уголки темной, неосвещенной комнаты, мне неведомы. Но такие мысли хорошо освещаются инквизиторским пламенем. А ты… в тебе нет тьмы. Ты вся как на ладони. И все твои помыслы мне видны и понятны. Кажется, ты загадывала себе знатного жениха и платье из серебряной парчи? Вот пусть так и будет.

— О, Эван! — вскричала я и уселась в постели. Взлохмаченная, горячая, раскрасневшаяся. И обеспокоенная. — А как же моя «Алая маска»?! Открытие?! Сам король обещал прийти! Через пять дней!

— Ну, если обещал, значит, придет, — беспечно ответил Эван. — Это очень добрый знак. Очень. Кстати. Подметь, с какой ноги он войдет. Если с левой, то вели за ним подмести и пыль ссыпь под окна. Не будет защиты от злых глаз вернее, чем эта.

— А если с правой? — с тревогой спросила я.

Глаза Эвана смеялись.

— Если с правой, — таинственно протянул он, щуря хитрые глаза, словно довольный сытый кот, — то не подметай…

— Эван!..

—…это будет означать, что скоро ты разбогатеешь безмерно.

— Мы разбогатеем, — деловито поправила его я. Он вдруг расхохотался во все горло:

— Мари?! Ты уже придумала, как заставить его шагнуть с правой ноги?! Так скоро?!

Я лишь пожала плечами.

— А что тут сложного? Просто предложу ему надеть поверх его красивых туфель, например, меховые тапочки. Чтоб не испачкаться. И первым подам правый. Только и всего.

Эван хохотал во все горло.

Так громко, что за стеной перестала храпеть Ханна и, обеспокоенно сбившись со счета, перевернулась на другой бок и начала считать снова.

— Ну, а после — свадьба, — отсмеявшись, сказал Эван.

***

В день открытия в «Алой Маске» было людно.

Может оттого, что волшебные стейки теперь были доступны всем и каждому, кто в состоянии был за них заплатить. А может потому, что просочился слушок, что пожалует сам король.

Алое платье я привела в порядок, правдами и неправдами. Алая шелковая полумаска скрывала мое лицо, я с улыбкой встречала гостей.

Поварята мои, словно слаженный механизм, жарили стейки. И тут только смотри, чтоб мясо было свежим и мягким. С остальным они справлялись практически профессионально. Нил только успевал переворачивать мясо и варить соусы. Жако считал монотонно, как самый верный хронометр, не забывая при этом резать грибы и лук.

Было жарко, оживленно, вкусно пахло.

На сладкое — бисквитные пирожные с разными кремами.

Люк между делом украшал их ягодами и кусочками экзотических фруктов. Да, дороговато. Но оно того стоило!

И главное блюдо дня — рыба по-королевски.

Слух о том, что я была у короля и подавала ему эту рыбу, тоже как-то просочился в народ.

Кто его знает, как это произошло!

То ли во дворце кто-то болтливый завелся, то ли в городе много провидцев. Да только отведать «королевской рыбы» желающих было хоть отбавляй.

Деньги лились рекой. Бибби и Поль только успевали ставить в печь новые и новые порции.

А я порхала по залу, приветствуя все новых гостей.

Время от времени я посматривала на вход, у меня руки начинали дрожать. Король обещал прийти, и Эван уверил меня, что тот придет. Как это будет? Он явится в окружении инквизиторов? Зловеще и грозно? Распугает мне всю публику?

Пока я рассуждала над этим вопросом, ко мне подбежала Бибби. Глаза у нее были на пол-лица, щеки от волнения бледные.

— Там!.. — выкрикнула она, тыча пальцем в сторону местечка, приготовленного для короля.

Сердце мое так и оборвалось. Только этого не хватало!

— Что там?! — воскликнула я. — Кто-то занял королевское место?! Испачкал? Опрокинул пиво?!

И, не дожидаясь ответа, я рванула посмотреть, в чем там дело.

Королевское место Бибби обустроила более чем красиво и изящно. Оббитый бархатом удобный диван, роскошный столик на витых кованых ножках. Драпировка, отгораживающая местечко ото всего остального зала. Приглушенный свет, чуть покачивающиеся фонарики над столом.

Словом, думаю, королю понравилось бы.

И теперь, подходя ближе, я с замиранием сердца видела, что там, на королевском диване, кто-то с комфортом расположился!

Кто-то, в неброском, но отлично пошитом костюме.

Кто-то, вольготно откинувшийся на удобную спинку. Кто-то, по-свойски завалившийся на диванные подушки с шелковыми кистями.

Кто-то, надевший меховые тапки поверх красивых туфлей!!!

Он нарочно вытянул ноги так, чтоб эти меховые тапки было хорошо мне видно.

Я уже видела знакомые каштановые волосы, обрамляющие бледное лицо с внимательными и хитрыми глазами, лукавую улыбку.

А рядом с диваном стоял один лишь инквизитор — Эван, опустив голову и пряча улыбку.

— Ваше Величество, — прошептала я, замедляя шаг. Не дойдя пары шагов до королевского столика, я присела в реверансе, склонив пылающее лицо. И король, лукаво улыбаясь, закинул ногу на ногу, демонстрируя мне свои меховые тапки.

Вот же жук!

Впрочем, можно было самой догадаться, что обмануть великого темного мага тапками не удастся…

—Доброго, доброго вечера, очаровательная Мари, — произнес король самым приятельским и доброжелательным тоном. — А у вас тут мило. По-простому, но что-то в этом есть. Мне нравится ваша атмосфера.

— Благодарю вас, Ваше Величество, — ответила я, снова грациозно и плавно поклонившись.

Король проследил за моими движениями, прицокнул языком.

— Я все-таки очень рад, — медленно и тягуче произнес он, из-под полуприкрытых век взглядом прожигая мне душу, — что вы… смогли остаться в нашем мире. В моем королевстве, — подчеркнул он. — Во многом благодаря вашей смелости, мари. И Эвану с вами повезло. Самому достойному инквизитору и супруга нужна… достойная. Я рад.

Эван тоже почтительно поклонился королю, и тот оживился, хлопнул в ладоши и с шумом потер руки.

— Ну, что же мы заболтались, — весело произнес он. — Я ведь пришел сюда не ради разговоров. Разговоры можно вести и в другом месте. А у вас, говорят, здесь отлично кормят? Хотелось бы удостовериться, что это так.

— Чего бы вы хотели отведать, Ваше Величество? — почтительно произнесла я.

— Ну, рыбу я пробовал, — пробормотал король, словно раздумывая. — Пирожные, гхм… это потом. Ну, мясо… тяжеловато для вечера. А приготовьте-ка мне, Мари, — король подался вперед, глянул на меня пронзительно, — что-нибудь эдакое, просто. То, что вы готовили Эвану. Тогда, в таверне. Помните?

Я помнила.

Кролик с травами, грибами и с трюфелями.

Лицо мое поло красными пятнами.

— Но, Ваше Величество, — промямлила я, пытаясь сказать, что для трюфелей не сезон. Конечно, я могла бы прямо сейчас Шагнуть в лес и рыть заснеженную землю. Но ничего б я там не нашла.

Договорить я не успела.

Эван поставил на стол корзинку и аккуратно откинул с нее белоснежную салфетку.

— Да, я знаю, знаю, что сейчас не сезон, — рассеянно произнес король. — Но если очень хочется… если очень сильно постараться, то отыскать трюфеля можно. Сделаете, а?

В корзинке на подстилке из соломы лежали замечательные, крепкие, свежие трюфеля. Руку даю на отсечение, что я сама их срезала! Сама отбирала для королевской кухни! Но было это так давно…

Как он это сделал?!

Но я проглотила все свои вопросы, свое изумление и снова поклонилась, ответив улыбкой на хитрый королевский взгляд.

— Будет исполнено, Ваше Величество! —ответила я.

И вот, в прекрасном алом платье, в самом сердце столицы, в новой таверне, которая будет дорогим и респектабельным заведением, я мыла свежего молодого кролика, резала его на куски и подсушивала на чистом белом полотенце, думая о том, как странно обернулась моя судьба.

Простое деревенское блюдо, кролик с травами, с крупным чищенным картофелем, переложенным лесными пахучими боровичками, я готовила королю.

На сковороде шипели, чуть обжариваясь, куски кролика. В ловких руках мелькал нож, очищая желтые клубни от кожуры. Кипели жирные сливки, стучал нож, нарезая лук и грибы. Сегодня я готовила с радостью. Без отчаяния, без надломленной, безумной жажды… Страх погибнуть остался в прошлом.

Как и тогда, в таверне, ночью, ожидая обещанного Ханной постояльца, я аккуратно выложила в толстостенный горшок кролика, травы, грибы, картофель, и отправила в печь, томиться.

Запах, поднимающийся от соуса с трюфелями, витал в воздухе, возвращая меня туда снова и снова. И сердце мое начинало счастливо биться, словно, я снова в начале пути, и вот-вот встречу Эвана. Встречу, чтобы обрести и не отпускать уж никогда.

Никогда прежде я не готовила с таким счастьем, с такой радостью.

Вместе с этим блюдом я получила столько прекрасных воспоминаний, что лицо мое просто сияло от счастья, когда я несла готовое блюдо королю.

В ожидании своего заказа он покуривал трубочку.

Завидев меня, он улыбнулся. Разглядывая мои блестящие глаза, мою ясную улыбку, он лишь качнул головой.

— Как вы удивительно красивы, Мари, — произнес он. Снова тем же тягучим голосом, словно в полусне. Или погрузившись в транс. Будто заглядывая куда-то в прошлое. Или же в далекое будущее. — Повезло Эвану! Ну, присаживайтесь же с нами, Мари.

Я исполнила его просьбу, села рядом, как раз напротив Эвана.

Бибби, кокетка, совсем позабыв, что не так давно пугала меня королем и ворчала, принесла нам вина, строя королю глазки.

Видно, и ее душа была чиста, как у ребенка, коль она в темном маге не увидела опасности. И коль скоро обаяние короля подействовало и на нее.

— А у вас тут одни красавицы, я посмотрю? — произнес король, отпивая из своего бокала.

Он глянул на Бибби особым, опасным мужским взглядом, и Поль, прислуживающий нам, аж захлебнулся от ревности.

Бибби стушевалась, опустила глаза, покраснев.

— Ну, ну, не смущайся, дитя мое, — произнес король. — Быть красивой — это хорошо. Оставайся такой всегда.

— Я постараюсь, Ваше Величество, — прошептала Бибби.

Втроем мы отужинали кроликом, запили его прекрасным вином. Кажется, король что-то веселое рассказывал, мы смеялись.

Но я видела только Эвана. Смотрела только на него.

И он смотрел только на меня.

Наверное, это была какая-то особая магия. Я не знаю, зачем король это сделал. И делал ли вообще что-то.

Но я чувствовала, что он словно перенес нашу историю знакомства из прошлого сюда.

И Эван познакомился не с опозоренной полунищей девушкой, а с блестящей дамой, с королевским поставщиком. И познакомил нас именно король.

Хотя наша первая встреча все равно была в памяти, словно засушенный цветок меж страницами книги.

Она грела душу.

И, вспоминая ее, я просто обмирала от сбывшегося счастья.

Король взял ее, как ювелир берет кусок камня, и огранил, сделав ее навечно ярким кусочком сбывшейся мечты и радости.

Вероятно, это был его подарок нам на свадьбу.

Как он ушел, я не заметила. Да, думаю, никто не заметил.

Великий маг может себе позволить и не такой фокус.

Кухня наша исправно поставляла все новые заказы, поварята, Бибби и Поль трудились, не покладая рук. А мы с Эваном сидели за королевским столом, отгороженные от всего мира, пили вино, и улыбались друг другу, держась за руки.

***

В солнечный морозный денек я вышла замуж за Эвана.

Мы соединили наши жизни в самом большом храме столицы и принесли клятвы верности друг другу при большом скоплении народа.

Вместо зеленого бархата, о котором когда-то мечтала Мари, на мне было платье из серебряно-белой парчи до самого пола. А плечах моих лежала накидка из серебряных песцов, а на золотых волосах тонкий венец с жемчугом и самая прекрасная фата, о какой только можно мечтать. Мои новые туфли были шиты золотом и серебром, и пряжки на них были украшены драгоценными камнями!

В качестве свадебного подарка Эван преподнес мне колье и серьги из жемчужин и бриллиантов. Роскошные вещицы! Мари Лино о таких и мечтать не могла.

Бедняжка…

Надеюсь, ее дух успокоился, и ее жажда мести утолена смертью подлеца Грегори.

Но, так или иначе, а теперь ее жизнь проживу я. И ее имя я обелю и заставлю горожан произносить его с почтением и трепетом. Да уже заставила, чего уж.

В роскошном экипаже мы промчались по всему городу, возвещая о том, что сегодня великий день.

Лучший королевский инквизитор женится! Он нашел достойную его девицу!

И толпы зевак бежали к храму, посмотреть на это зрелище.

Эван по-прежнему был облачен в черное, строгое. Но даже в этом наряде он был красивее всех. А в черных кружевах его манжет его руки казались самыми надежными и красивыми. Лицо в обрамлении черных густых локонов самое благородное и прекрасное. А улыбка, предназначенная мне, самая нежная.

Вместе с ним мы прошли до самого алтаря, рука об руку, и затихшие прихожане провожали нас взглядами.

В горячем воздухе плыл золотой свет свечей, ароматы благовоний смешивались так, что голова кружилась.

В первых рядах, на самых лучших скамьях сидели Бибби, Поль и Ханна.

Бибби и Поль разоделись по поводу праздника, как самые первые столичные модники. А Ханна беспрестанно завывала от радости и сморкалась в платок. Слезы градом катились по ее щекам, и она, чтоб успокоиться и придать себе сил, то и дело прикладывалась к маленькой, словно аптекарской, бутылочке.

Думаю, там было что-то покрепче микстуры от кашля…

Священник прочел торжественную речь, говоря много добрых слов нам в напутствие.

Ведь впереди у нас была долгая, долгая жизнь, которую мы собирались пройти точно так же, как эту алую дорожку к алтарю, рука об руку. И нам еще наверняка потребуется и терпение, и понимание, и поддержка каждого.

Я была сиротой, а Эван… что-то мне говорило, что нет. Но родных он на свадьбу не звал; из обрывков его старых рассказов я поняла, что он из благородной семьи, но наследства лишен, потому что был младшим, пятым сыном.

Родные особо не заботились, что с ним станет.

Думаю, ему была отведена роль кривой ветки. Той, что растет неправильно, цепляясь за все, всем мешая. Той, что однажды беспощадно вырубят и выкинут в костер.

Но благодаря своему уму и упрямству он добился высокого положения при дворе. Намного более высокого, чем то, что занимала его семья.

И теперь не он — его братья должны были низко кланяться ему. И спрашивать разрешения быть с ним.

Впрочем, он этого разрешения им не дал.

А роль отца на нашем венчании прекрасно исполнил сам король, поднеся нам кольца и благословив, каждого поцеловав в лоб и поднеся по подарку.

По крохотной коробочке с особым магическим даром.

— Когда будет трудно, — шепнул король, вручая мне этот дар, — все можно будет исправить. Но, надеюсь, вам это не понадобится. Даже уверен. Но пусть будет. Может, кому из детей ваших сгодится?..

А потом, когда венчание было окончено, Эван поднял меня на руки и вынес из храма.

Он нес меня обратно, к нашим саням, запряженным белыми лошадьми и богато украшенными лентами. Там он усадил меня на сидение, укрыл меховой накидкой.

Позади, в других санях, устраивались Бибби, Поль и порядком захмелевшая Ханна.

— А теперь, — сказал он, — едем в мой дом. В наш дом!

Не знаю, чего я ожидала от дома Эвана.

Может, полагала, что он живет в квартире в городе, аскетичной и небольшой, годной лишь на то, чтобы там ночевать.

Может, думала, что семейство, прежде чем выгнать, ему от щедрот выделила небольшой домик, особнячок с садом. Жилище крепкое, но без излишеств.

Но вот готического прекрасного замка я точно не ожидала!

Шпили его, казалось, достигали облаков, и снеговые тучи кружили возле башен. Облицовка из темного камня делала замок похожим на черный монолит. Стрельчатые окна, витражные розы, лепнина, горгульи на крышах — все это потрясало мое воображение.

Это было намного прекраснее, величественнее и невероятнее, чем я и вообразить себе могла.

Видя мое изумление, Эван лишь посмеивался.

— Это… — пролепетала я. — Это действительно твое?! Не короля, который нам позволил провести свадьбу в своем замке? Твое?!

Эван лишь щурил хитрые глаза и посмеивался.

— Я же сказал, что я — очень важный и богатый господин, — ответил он. — Почему ты решила, что я лгу?

— Я вовсе не думала, что ты лжешь, — пролепетала я, оглядываясь. Мы как раз проезжали откидной мост, копыта лошадей гулко гремели по крепким доскам. — Я просто не представляла масштаб твоего богатства…

— Теперь представила? — усмехнулся Эван.

Я лишь покачала головой.

— Боюсь, что и теперь нет…

— Правильно, — улыбнулся он.

— И что же теперь? — произнесла я, пытливо глянув на него. — Запрешь меня в замке? Балы, приемы, красота мебели — это все на мне будет?

Эван неопределенно пожал плечами.

— Балы и приемы иногда необходимы, — сказал он. — Но до сей поры я как-то справлялся. Есть же слуги и помощники. Да и праздники случаются не так часто…

— Так что же я буду делать?

— А сама что хочешь?

Я не думала ни минуты.

— Я хочу работать, — выпалила я. — Может, мне теперь и не к лицу будет стоять у плиты самой. Но я хотела бы открывать еще и еще таверны, где будут подавать самые вкусные блюда. Может, ты и сказочно богат, но на булавки я сама себе заработаю!

Эван сжал пою руку. В глазах его сверкал смех.

— Вот поэтому я и выбрал тебя, — сказал он. — Будет все, как ты захочешь!

А в замке нас уже ждали!

Важный мажордом, разодетый почище мэра нашего городка, в бобровой шубе, с золотой цепью на груди, вручил мне символический ключ от дома на шелковой подушке.

А выстроившиеся в шеренги по обеим сторонам от входа слуги поклонились мне, свой новой госпоже.

Эван внес меня в дом, поднявшись по лестнице, и следом за нами бежали мои неугомонные помощницы и Поль.

Ах, сколько было света и музыки!

Самый большой зал, строгий, прекрасный, рыцарский, был украшен лапами елей, перевитых красными лентами.

Люстры горели сотням свечей. Музыканты наигрывали тягучие мелодии, и длинные столы были уставлены угощениями, такими, что пальчики оближешь.

Правда, Хана нашла, что кабанятина жестковата. Но это она уж заважничала. На самом деле, мясо было отменное!

И гостей было много.

Инквизиторы — даже те, что ловили меня, — знать, с которой мне еще предстояло познакомиться, и сам король, конечно.

— Ну и ну! — вскричала Ханна, отведав свадебного торта, который был высотой в метр и трехярусный. Да еще и напитанный лучшим сладким вином и коньяком. — Кто б мог подумать еще полгода назад, что я буду сидеть за одним столом с королем?!

— В самом деле, — покуривая трубочку, поддакнул король, вдруг оказавшийся рядом с нею каким-то невероятным волшебством. — Никогда не знаешь, куда повернет судьба. А ну-ка, давайте выпьем за здоровье молодых. Горько!

Он поднял свой бокал с вином, и Ханна его с готовностью поддержала.

Мы целовались с Эваном под одобрительные крики гостей.

А потом танцевали и танцевали до упаду.

И не было никого в целом мире счастливее и влюбленнее нас.

Так закончилась эта история😊