Хозяйка разорившейся таверны. Путь к счастью

Глава 9. Путь в столицу

—Только они ищут артефакт, вещь, быть может, волшебную палочку. Но не найдут ничего, потому что это не какой-то предмет. Это знание.

— Да кому, кроме тебя, это колдовство нужно? — удивилась я. — Убийцы что, сами хотят продавать трюфели? Дело доходное, соглашусь. Но они же ничего не понимают в грибах!

Иноземец снова усмехнулся.

— Глупенькая девочка, — произнес он тоном, от которого у меня мурашки побежали по спине. — Да, Эван прав: ты чиста, чиста, как первый снег. Даже недобрые мысли не касаются твоего разума. Это колдовство мгновенно переносило меня в столицу. Прямо с порога моего дома. Гриб пах так остро и соблазнительно, потому что был только что выкопан. Он был еще в земле, свежий, крепкий, вкусный…

— Ну и что же? — я пожала плечами.

— Это колдовство, — веско заметил иноземец, — перенесет куда угодно. Кого угодно. Понимаешь? В спальню к врагу. В постель к любовнице. Даже в королевскую сокровищницу.

— О-о-о, — только и смогла вымолвить я.

— О да, — весело подтвердил иноземец. — Такое волшебство не доверяют кому попало. Только проверенным людям. И оно… оно помечено личной печатью Эвана. Инквизиторы же умеют перемещаться быстро, так, что глаз за ними не уследит. Разве ты не заметила? Вот частью этой магии он и поделился со мной… Так что если я что-то натворил бы, он тоже нес бы за меня ответственность. А если б мои убийцы, которых Эван не знает, пробрались бы в покои короля, их никто не нашел бы. Ни одна живая душа. А Эвана б казнили наверняка.

— Какая печальная история, — пробормотала я.

Иноземец грустно кивнул.

— Поэтому мне пришлось умереть, — ответил он. — Они запытали меня до смерти. Неприятное, знаешь, приключение. Но Эвана я не мог предать. Он много сделал для меня. Пришлось терпеть… И поэтому я хочу отомстить. Как ты думаешь, имею я на это право?

— Иметь-то имеете. Но отчего б вам не явиться к Эвану и не указать на своих мучителей? — спросила я.

Иноземец указал на крепко завязанные глаза.

— Они ослепили меня, — ответил он. — Я не видел их лиц. Но у меня есть шанс их увидеть, если ты на них укажешь.

Его голос завибрировал от жуткой ненависти, и у меня снова мурашки по спине пробежали. Так жутко мне было рядом с этим несчастным, растерзанным алчными людьми, человеком.

— Я дал тебе молодость и красоту, — жестко произнес иноземец. — Я дал тебе дом и любимое дело твоей жизни. Я отдам тебе и свое дело, ты будешь богата. Если не окажешься дурой, то и Эван тебе достанется. Господин королевский инквизитор может кочевряжиться сколько угодно, но даже своими слепыми глазами я вижу, что он влюбился в тебя по уши. Ему придется либо проглотить свою гордость, либо маяться всю жизнь. Впрочем, свои отношения сами налаживайте. Тут я не советчик. Мне же от тебя нужно только одно: помочь мне установить справедливость.

— Но если злодеи доберутся до меня? — от страха у меня даже язык заплетался.

— Разве ты не чувствуешь? Эван присматривает за тобой. Ни на минуту не отворачивается. Он спасет тебя, если им вздумается на тебя напасть.

— Ну, — после некоторого молчания произнес он, — ты согласна?

Ох, как жутко мне было!

Только из тюрьмы!

Только оправдана, только от страха быть схваченной отошла, и снова здравствуйте!

— Я прошу тебя, — произнес призрак умоляюще. — Я так устал… я хочу отдохнуть. Но пока месть не свершится, не будет мне покоя. Я не тороплю; ждал столько лет, еще денек подожду. Но если ты согласна… тогда вечером, когда останешься одна, просто позови меня. Назови имя — Ром, и я приду и открою тебе свою тайну. В обмен на обещание помочь мне.

И он растаял в холодном осеннем воздухе.

А в моих руках оказался самый огромный, самый свежий и великолепный гриб, который я только могла вообразить.

«Грех не продать его королю», — подумала я.

Ганс принес мне корзинку, и я аккуратно поместила туда свою добычу — королевский гриб и несколько поменьше, для мэра.

Хоть у меня и тряслись поджилки, а я делала вид, что очень рада, что мне удалось отыскать такие грибы.

— Ну, денег теперь выручу! — повторяла я, отряхивая руки от земли. — Ох, и разбогатею! Вези-ка меня, Ганс, обратно в таверну. Наверное, моя утка скоро замаринуется как следует. Я выберу грибы, что получше, и пойду к мэру, готовить. Надеюсь, он останется доволен моей стряпней!

Главное, чтоб Ганс не заподозрил, что со мной что-то не так. Если пойдут слухи… Если хоть одна живая душа узнает, что призрак просто ко мне приходил, меня точно прирежут!

— Все? Больше ничего не нужно? — спросил он, оглядев участок.

— Ничего! — радостно улыбаясь, произнесла я. — Хворосту и дров у меня достаточно, а если будет мало, я тебе скажу. Ну, едем! Мне еще нужно приготовить это мэру!

***

Но оказалось, что готовить мэру мне не нужно. Он выписал себе повара из столицы, того, что готовил в лучших домах, розовощекого усатого щеголя в бархатной одежде.

О, как неблагодарны люди! Как же быстро они нашли мне замену! И не потому, что я дурно готовлю, а потому, что щеголь в бархате это намного моднее и престижнее, чем трактирщица в черном корсаже! Красивый болтун, который умеет искусно кланяться, мэру нравится больше, чем умелый повар?!

Глядя, как он мнет толстыми пальцами мои трюфеля, похохатывая, я чуть не застонала от обиды и разочарования.

— Осторожнее! — взмолилась я, когда он стиснул гриб так, что сок из него брызнул. — Они же такие нежные!

Бархатный щеголь сморщил свое розовое лице, задергал аккуратными усиками. Ну, чисто таракан.

— Я зна`ю, как с ними обраща`ться, — с заметным акцентом, высокомерно, произнес он. — Неужто вы думает`е, что умне`е ме`ня?

И он просто рассыпался в поклонах перед раздувшимся от счастья мэром.

— Я готов`иль в лучщи`х до`мах столиц`ы! — не унимался этот красавец, выписывая ногами кренделя и размахивая руками. Ну, точно фазан на току! — Не дум`аль, что в деревн`я найдется пова`р искуснее меня!

Повар искуснее тебя! Да ты даже не самые хорошие грибы выбрал! Искусник…

Я проглотила свою обиду. Что ж, в конце концов, кто платит деньги, тот и решает, что делать с товаром.

— Пять золотых, сударь, — сурово произнесла я, решительно вынимая из корзинки подавленные столичным поваром трюфеля и выкладывая их перед мэром. — И грибы ваши.

Бархатный щеголь усмехнулся, глаза его вспыхнули алчным блеском.

— Пять? — произнес он надменно. — Не многофато ли вы хоти`те?

— В самый раз, — едко ответила я. — Я запросила бы десять, но товар подпорчен вашими неловкими руками. Из уважения к господам я сделала скидку. Будете брать? Или я могу забрать грибы себе?

Повар снова презрительно зафыркал. Такой дерзости от какой-то деревенской простушки он не ожидал!

— Я сдела`ю мой фирменн`ый рецепт, — важно произнес щеголь. — Грибы с укропом и паприкой!

Я только руками всплеснула.

— Что?! — вскричала я. — Паприка к трюфелям?! Укроп? Чтобы перебить их божественный аромат?! С тем же успехом вы можете накрошить в свой соус маслят или шампиньонов! Никто и не заметит разницы!

— Глупый девчонка, — озлился щеголь. У него как будто бы даже акцент пропал! — Что ты поним`аешь в готовка!

Но тут из-за спины мэра выступил Эван.

Подкрался, как обычно. Так, как умеет только он, возник из ниоткуда.

Он щурил глаза, лицо его было напряженным и даже опасным, но я-то видела: он скрывает душащий его смех.

— А давайте устроим соревнование, — вкрадчивым голосом произнес он. Я избегала смотреть ему в глаза, но его взгляд ощущала на себе так же ясно, как если б он касался меня пальцами. Невыносимо! Горячая волна странного возбуждения прокатилась по моему телу, ноги ослабли. Я чувствовала себя так, будто его ладонь скользнула по моей груди, вверх, по шее, и остановилась на горле, лаская. Стыд-то какой! — Два повара — два рецепта. Посмотрим, кто справится лучше. В конце концов, мы собрались тут чтоб неплохо провести время. Вкусно поужинать и сыграть в какую-нибудь азартную игру. Мы можем заключить пари, кто победит.

— О, как интересно! — тотчас же оживился мэр. — Я согласен! А вы на кого поставите, Эван?

Инквизитор пожал плечами.

— Трудно сказать, — протянул он. — Если б я мог посмотреть и в деле…

Я гордо вздернула голову.

— Господа, я рада была бы вас позабавить, но у меня есть и свои заботы. Я должна быть в таверне.

Эван улыбнулся, так обаятельно и влекуще, что я снова ощутила слабость, ноги мои едва не подогнулись. Вот же черт! Ворожит он, что ли?!

— Ну же, Мари, — произнес он небрежно. — Пошлите посыльного, раздайте приказы вашим помощницам. Всего один вечер у нас… Вы можете хорошо заработать. Грибы, плюс приготовление ужина, да еще и если победите…

— А что я получу, если победа останется за мной?

Я подняла взгляд и осмелилась посмотреть в глаза Эвану. Ох, никогда не смотрите в глаза инквизитору! Никогда! Потому что то, что он не может выразить словами, он выражает молча, пронзая своим пылающим взором!

Я выдержала этот взгляд. Хотя все внутри меня дрожало, и сердце колотилось, как у раненного оленя.

— А что ты хотела б получить, Мари?

Его голос зачаровывал. В темных глазах сияли звезды.

Нет, не думать о том, как он красив! Не думать…

— Я хочу получить от вас рекомендацию, — дерзко ответила я. — Как лучший повар, у которого вы когда-либо ели.

У Эвана глаза на лоб покарабкались.

— Даже так? — произнес он. — Не слишком ли самоуверенно?

— Я помню, как вы хвалили мою стряпню в первый день, — не менее дерзко ответила я. — Вас за уши было не оттянуть.

Эван рассмеялся; на щеках его заиграли обаятельные ямочки.

— К тому же, — осмелев, продолжила я, — если мне удастся переплюнуть столичного повара, разве эта рекомендация будет не заслужена?

Эван подошел ко мне вплотную. Заглянул своими смеющимися глазами в мои глаза, дерзкие, разгоревшиеся жаждой действий.

— Своими руками, — вкрадчиво произнес он, так, чтоб слышала только я, — помочь тебе на шаг приблизиться к выигрышу в еще одном, очень важном споре?

— Я не принуждаю вас ни к чему, — дерзко ответила я. — Разве ж я посмела бы? Я только предложила. И в вашей власти ответить мне отказом.

— А я, пожалуй, соглашусь, —ответил он весело. — Ты настойчивая, Мари. Мне нравится то, как ты идешь к цели.

Я вспыхнула до корней волос, поняв, что он думает о моем упорстве.

— Если вы думаете, что я вас добиваюсь, — прошептала я, сгорая от стыда, — то совершенно напрасно! Всего лишь хочу доказать вам, что я не пустое место!

— Я верю, — ответил инквизитор, пристально глядя мне в глаза, так пристально, что, наверное, ему и душу мою рассмотреть удалось. — Верю.

***

Интересно, этот бархатный щеголь — он шарлатан или просто готовить не умеет?

Пока я приводила себя в порядок, убирала волосы, повязывала фартук и споласкивала руки, он только и делал что болтал и громко хохотал, подкручивая свои усишки.

Они, кстати, были у него преотвратительные. Жидкие, белесые. Как и у всякого молодого человека, только недавно начавшего бриться.

Юнец! Когда ж он успел выучиться на повара?

— Из этог`o я приготовл`ю вам отменное блюд`о! — беспечно щебетал он, с видом фокусника перекидывая из ладони в ладонь прозрачную колбу с маслом. — Трав`ы, пер`ец, и много-много при`прав!

— При`прав! —не выдержала я, фыркнула себе под нос. Готовить гриб, который сам по себе приправа, со жгучим и с душистым перцем?! С паприкой?!

Впрочем, мне-то что за дело.

Вот только грибов жаль… Этот мошенник просто переведет отличные трюфеля на свое непонятное месиво.

— Я приг`отовлю вам рагу! — оповестил он восторженных зрителей. — С гриб`ами!

Значит, духовка тебе не нужна!

Ну и отлично.

Свою глазированную утку я сразу отправила в разогретую печь, а сама приступила к изготовлению гвоздя программы — соуса из трюфелей, одним ухом слушая, что там несет этот расфуфыренный шарлатан.

А он, кажется, собирался покорять неискушенных кулинарными зрелищами людей не вкусом своего блюда, а виртуозностью нарезки.

Его готовка походила на жонглирование продуктами. В воздух то и дело взлетали то луковицы, то головки чеснока. Он ловил овощи, разражался своим хохотом с модным иностранным акцентом, и быстро-быстро шинковал их на разделочной доске.

Судя по тому, что под его нож ни разу не попал его кружевной длинный манжет, резать продукты он, скорее всего, умел.

«Поваренок? Стоял на заготовках?» — машинально подумала я, глядя, как ловко и быстро он крошит лук.

Мне же спешить было некуда; утка моя должна была томиться чуть больше часа, соус готовится быстрее, поэтому я тоже наблюдала это странное шоу с летающими луковицами и… морковью?!

Серьезно?

Он решил трюфеля с морковкой пережарить?!

Притом резал он грибы щедро, покромсал аж пяток грибов кубиками! Аттракцион неслыханной щедрости…

Когда он ливанул масла в сковороду, пламя шибануло к потолку, и зрители отпрянули, в восторге и ужасе.

А этот ярмарочный мошенник, ловко подкидывая кипящие в масле овощи вперемешку с грибами, некоторое время жонглировал этой сковородой, наслаждаясь произведенным эффектом, а затем прикрыл крышкой пламя и раскланялся перед восторженными зрителями.

Ну, надеюсь, жевать угольки им понравится так же сильно, как само зрелище.

За всеми этими огненными шоу моей работы было совсем не видно.

Да что я! Скучная повариха с косынкой на голове.

Но Эван… Нет-нет, да я ловила на себе его взгляд. Кроша в мелкую кашицу лук, измельчая чеснок, помешивая на огне соус я замечала, что он посматривает в мою сторону. Все еще проверяет, не колдую ли я? Или же?..

Ах, зачем думать, зачем тешить себя несбыточными надеждами!

Не думать. Просто не думать. Он смотрит потому, что у него работа такая — за всем наблюдать.

Меж тем столичный повар объявил, что блюдо его готово.

Это было странное варево из овощей, грибов и целой кучи припав. Оно благоухало и выглядело, в целом, неплохо. Как среднестатистическое овощное рагу.

Но несчастные грибы плавали в нем, как куски неряшливо раскромсанной резины. Думаю, и на вкус они были таковы же.

— Пр`ошу! — он глянул на меня свысока, с видом победителя протягивая ложку.

Наверное, хотел меня поразить своим искусством в самое сердце. И показать, что не мне, деревенской девчонке, тягаться с ним, столичным умельцем.

Что ж, я попробовала.

Да, за счет приправ это и на вкус было неплохо. Так хорошая хозяйка на своей кухне сварит. Но грибы, как я и предполагала, утратили свой аромат и вкус совершенно. Так, невнятные кусочки непонятно чего. Резиновые безвкусные шампиньоны.

Очень, очень жаль их. Мир их праху!

— А ваше блюд`о мы може`м попробов`ать? — явно насмехаясь надо мной, произнес этот клоун.

— Мое блюдо-о-оу, — в тон ему, подражая его странной манере коверкать слова на иностранный манер, ответила я, — будет сейчас готово и подано!

Соус мой дошел; утка чуть остыла и дала благоухающий сок.

Я аккуратно нарезала мясо ломтиками, красиво разложила их на тарелках для гостей, и полила чуть дымящуюся мякоть соусом. Ровно так, чтоб не попало на глазурь, чтоб не смешались вкусы.

— Но это же смешн`о! — произнес столичный поваренок, глядя, как я подаю блюдо, добавив несколько тончайших, невесомых ломтиков сырых грибов.

— Смешно? — переспросила я, выразительно вскинув брови. — Сейчас узнаем!

Мэр, любитель покушать вкусно, тотчас же ухватил тарелку.

Мало того, что он был не прочь слопать еще одну порцию вкуснятины, так и азарт его подстегивал. Ему интересно было, что стоит повар из таверны в его городке в сравнении со столичным модником.

Отрезав кусочек нежного утиного мяса, он отправил его в рот и даже застонал от удовольствия.

— Но это же божественно! — с придыханием произнес он, закатывая глаза. — Это невероятно! И совсем не похоже на первое блюдо! Что за приправы вы туда добавили, Мари? Это точно утка, а не райская птица?!

Столичный щеголь скис.

Я, подавляя улыбку, предложила и ему тарелку, и после того, как он попробовал мое блюдо, лицо его стало еще более кислым, словно он уксуса хлебнул.

— Немного трав в утку, — ответила я. — И трюфеля, разумеется. Что ж еще? А утенок самый обычный. Один из тех, что летом плавал в местном пруду и ловил улиток.

— В моем городе! — радовался мэр, едва не облизывая тарелку. — Такой талант, что лучше столичного повара!.. Инквизитор, вы обязаны выдать ей свидетельство о том, что она победила! Нет, в самом деле! Пусть все знаю!.. Мари, вы прославите наш городок!

«Ага, — усмехнулась я. — Как запел. Однако ж, хотел мне указать на дверь, а вместо меня нанял этого красавчика!»

Мэр не выдержал и все ж лизнул тарелку, съедая остатки соуса.

— На нашем балу, — задыхаясь от радости, произнес он, — будут мои друзья… разумеется, я вас им представлю! Ни в одном близлежащем городе нет такой искусницы, Мари! Инквизитор! Пишите, пишите бумагу! Кто знает, задержитесь ли вы у нас, а мне нужны доказательства, когда я захочу похвастаться!

Эван рассмеялся.

— Ну, разумеется, — мягко ответил он, глядя на меня смеющимися глазами. — Разумеется.

****

Домой, в мою таверну, я возвращалась не только с золотом, но и с бумагой, что была дороже мне всех сокровищ мира.

Красивым четким почерком Эвана на гербовой бумаге было написано, что я, Мари Лино, повар такого высокого класса, что он порекомендовал бы мои услуги кому угодно.

Кому угодно — но не королю.

Над этой строчкой Эван заколебался. Перо дрогнуло в его руке, и он вывел расплывчатое «кому угодно» вместо так ожидаемого мною слова «король».

Ах, Эван!

Он не собирался так быстро сдаваться. Не давал мне форы, не уступал. Словно сражался на равных.

Ну, инквизитор!

В любом другом споре я бы сочла это за комплимент, но не сейчас. Все же силы у нас не равны.

И все же эта бумага была ценной!

Я почти уж дошла до места, озираясь, как бы кто не ограбил меня. Припустил дождь; и из этого дождя и мрака, трясясь, как осиновый лист, насквозь промокший и продрогший, вышел… бархатный столичный повар!

— Вот как, сударь! — вскричала я, пораженная, глядя, как от холодного ливня его розовые щечки бледнеют. — Не ожидала вас тут увидеть. Что вам угодно?

— Прошу сострадания и помощи в моем нелегком положении, — стуча зубами, совершенно безо всякого акцента, произнес он. Ах, так он притворялся иностранцем? Впрочем, что взять с проходимца…

— Вас что, мэр выгнал?! — изумилась я, оглядывая горе-повара.

Теперь это был не похохатывающий щеголь, а просто замерзший, промокший долговязый мальчишка в берете с раскисшим пером.

— Да он и не должен был меня привечать, — ответил горе-повар, обхватывая себя длинными руками и пытаясь отогреть красные ладони у себя в подмышках. — Я ему не приглянулся, и он от моих услуг отказался. Вы ж выиграли состязание!

— Отчего же вы, мой противник в сегодняшнем состязании, пришли именно ко мне? — удивилась я. — Что-то я ничего не понимаю.

— Ну, я же не модный повар никакой, — дрожащим голосом, чуть не плача, ответил мальчишка. — Так, поваренок!

— Ага, — произнесла я с нажимом. Значит, о заготовках я угадала.

— Я работал в столице, это правда, — оправдываясь, продолжил мальчишка. — И готовить я умею! И неплохо! Я подавал надежды! Стоял на горячих блюдах, особенно хорошо мне удается мясо…

— Но только не трюфели, — уточнила я.

Он кивнул. Дождевая капля уныло скатились и повисла на кончике его носа.

— А если я сейчас пойду к инквизитору и все ему расскажу? — как можно более грозно произнесла я.

— Так он знает, — горячо воскликнул мальчишка. — Знает! Он меня к вам и послал!

— Что?..

— И велел передать, — мальчишка на миг замолк, припоминая в точности слова Эвана. — «О милосердии по-прежнему не помышляйте, Мари. Но для этого человека сделайте исключение!»

Да, определенно, поваренок не врал.

Не мог знать приезжий о предательстве тех, кого я привечала. И о том, что Эван злился от моей беспечности.

— Что ж, — вздохнула я. — Идем в таверну, там ты мне все расскажешь.

В тепле мальчишка расчихался, и я велела ему сесть к огню и раздеться. Пока он избавлялся от мокрых вещей, я принесла ему одеяло, в которое он с удовольствием завернулся.

— Садись в кресло поближе к очагу, — велела я. — Да объясни толком, откуда ты взялся такой.

— Из столицы же, — жадно выхватывая из моих рук предложенную кружку с горячим питьем, ответил он. — Мэр ваш ведь правда выписал повара. Моего хозяина. Ух, тот был лют! Когда жарил, то уж целого быка! А резал грибы — так целыми лукошками! Не знаю, не знаю, одолели б вы его в честном поединке?

Ах, Эван… я даже покраснела, припоминая свои обидные мысли.

Он все знал, знал, что повар не настоящий, и нарочно позволил нам состязаться, чтоб поднять мою ценность в глазах мэра! Все-таки, дал мне фору!

Даже не знаю, как теперь его назвать? Джентльмен? Или врун?

— Ага, — припоминая накромсанные кубиками трюфеля, произнесла я. — И куда ж он делся?

— Убили его, — просто и страшно ответил мальчишка, грея ладони о кружку. — В вашем лесу, на дороге.

— Убили! — ахнула я. — Как, кто?

— Ну, мне-то откуда знать? — мальчишка передернул плечами и уставился на огонь, как завороженный. — Мы ехали себе, ехали.

— Так вас было много?

— Пятеро, сударыня. Кучер, лакей на запятках, камердинер, я и мой хозяин.

— Камердинер, ух ты!

— А то, — мальчишка приосанился. — Мой хозяин был важный и богатый человек.

— И что ж случилось?

— Карета налетела на камень и колесо как будто сломалось. Мы и остановились. Пока слуги и хозяин осматривали поломку, я отлучился… по нужде.

— Понятно. И дальше что?

— Живот скрутило, — доверительно сообщил мальчишка. — Я и побежал подальше. Чтоб, знаете, не потревожить обоняние хозяина. Обоняние в его деле очень важная вещь. Он по нюху определял, достаточно ли перцу в супе, ну, и так далее…

— То есть, убежал ты очень далеко? — уточнила я.

Мальчишка поморщился.

— Ну да, — нехотя признался он. — Как на грех, кустов у дороги не было, одни сосны. Я и забрался поглубже в подлесок. Сижу, значит, страдаю, а тут они!

— Кто они?

— Да если б я знал! — выкрикнул в досаде незадачливый поваренок. — Лица закрыты. Сами в серых плащах. Как туман в лесу. Бегают тихо, неслышно, как призраки. Сколько их – не скажу. Вроде, один, а вроде, и десяток. Набежали на карету, кучера и слуг сразу…

Мальчишка зябко передернул плечами.

— А хозяину моему глаза выкололи, — ужасным шепотом произнес он.

— Что?! Глаза? — мне показалось, что сама Смерть дохнула мне в затылок холодным дыханием.

— Первым же делом! — так же таинственно и зловеще подтвердил поваренок. — А потом начали его мучить! Пытать!

— Ах! — вскричала я в ужасе.

Думаю, и поваренок тогда, на лесной дороге, испугался. Удобрил подлесок как следует.

— И что же они хотели узнать у него? — прошептала я в страхе.

— Точно я не понял, — интимно прошептал поваренок. — Но, кажется, они хотели вызнать дорогу к столице… кратчайшую дорогу. Но мы итак приехали кратчайшей!

Поваренок в недоумении пожал плечами. Зато я все поняла!

Они хотели узнать то же, что и у иноземца! Его секрет! Но откуда повару знать секрет поставщика?

— Ничего не добились, — горько произнес поваренок. — Хозяин сердцем оказался слаб. Ревел как бык на весь лес, а умер тихо, словно агнец.

— Мир его праху…

— Ночь я пролежал там, в подлеске, — продолжил поваренок. — Чуть насмерть не замерз! А утром побежал что есть сил, к инквизитору. Городская стража мне указала, где он живет. Я там и рассказал все. И инквизитор мне велел сыграть роль повара.

— Зачем? — изумилась я.

— Затем, что он подозревает кого-то важного в злодеянии! — таинственно шепнул мальчишка. — Кто-то очень богатый и знатный у вас тут чернокнижник. Инквизитор и ловил на меня, как на живца.

— Но не поймал…

— Нет, сударыня. Больно хитры злодеи.

***

— А ловко я изобразил важного повара, да? — немного отогревшись и освоившись, произнес поваренок. На его бесповоротно ужасно усатой физиономии отразилась гордость, он сиял, как начищенный пятак. — Никто и не заподозрил, что я не тот, за кого себя выдаю. Все так и смотрели мне в рот!

— Тебе бы в артисты или циркачи, — недовольно пробормотала я.

— Но я и готовлю хорошо! — горячо заверил меня поваренок. — Поль. Меня зовут Поль. Возьмите меня в свою таверну! Я буду хорошо работать, правда!

Я снова покосилась на его усы и хмыкнула.

— Усы придется сбрить, — желчно сказала я, наконец.

Мальчишка сник.

— Чем вам мои усы не нравятся?! — воскликнул он. — Это мужественно! Это…

— Слишком приметно, — перебила я его, передернув плечами. Чуть было не добавила, что на моей кухне не место тараканам, но вовремя сдержалась. — Те, кто тебя видел в роли повара из столицы, наверняка могли их запомнить. Ты же не хочешь, чтоб негодяи до тебя добрались?

Конечно, я лукавила.

В этом юнце с тонкой полоской усов вряд ли кто-то узнал бы столичного модного повара, каким он представлялся у мэра. Осенний дождь смыл с его лица пудру, и розовые пятна румян со щек. Распрямились завитые волосы, а без роскошного бархатного одеяния мальчишка так и вовсе был просто тощий и длинный угловатый юноша.

И никто б на него и внимания не обралил…

— Но они и не доберутся, — простодушно ответил поваренок. — Господин инквизитор сказал, что его люди будут охранять вашу таверну и любого подозрительного человека тотчас схватят!

Ах, вот как. Эван все ж приглядывает за мной.

Надо было думать, что он не подвергнет мою жизнь опасности.

Не оставит один на один с преступниками!

И с Грегори.

Черт подери, как так вышло, что он удрал?!

Только сейчас до меня дошло.

Я шла обратно домой совсем одна. С карманами, полными золота! Оголодавший, больной, порядком обозленный Грегори просто обязан был на меня напасть! Ограбить и убить!

Но этого не произошло.

Потому что Эван за мной следит.

Об этом знают если не все, то люди, занимающие важные посты в городе.

Те, кто был на том ужине, когда Эван всем доказывал, что я не отравительница. Он так и сказал мэру — позаботьтесь о ее безопасности. И наверняка тогда же и намекнул, что сам будет обо мне заботиться.

В голове моей словно ураган прошел, смешивая мысли. Да так смешивая, что мне вдруг стало нестерпимо страшно.

Картинка вдруг стала складываться воедино.

Кто-то очень важный, богатый, охотился за секретом иноземца.

Ко мне в таверну Эван позвал только «самых уважаемых господ города» и всем им дал понять, что за мной будет установлено наблюдение. Мэра просил.

Кто был на этом ужине?

Хоть убей, никого не вспомню, кроме мэра и капитана городской стражи. Все мое внимание было занято Эваном, я только на него смотрела, эх…

Грегори сбегает из-под стражи.

Как мог этот фанфарон набрать достаточно денег, чтоб подкупить палача? Кто ему передал эти деньги, если из близких у него только мать? Которая и сама получила по заслугам, и теперь еще долго будет спать на животе, задницей кверху, повыше задрав ночную рубашку, кстати.

Значит, то самое высокопоставленное лицо подсуетилось. Чтоб Грегори, который знает меня лучше всех, следил и докладывал обо всем подозрительном. Ведь не зря же я так быстро поднялась! Значит, есть секрет?!

Ах, моя удачливость теперь как нельзя не кстати!

Но это не мэр.

Почему?

Потому что он пригласил столичного повара.

Этот кто-то, мой тайный недоброжелатель, попытался отвести от меня пристальное внимание городских властей. Чтоб охрану сняли.

Он надоумил мэра. Он наверняка сказал, что не мне тягаться со столичным умельцем. И мэр клюнул на это!

Наверняка плюнул, отозвал стражу. Зачем со мной возиться и беречь, если скоро у него будет такой умелец, о котором только можно мечтать?

Наверняка подозрительные личности отирались тут, следили за мной. Думали, что я пойду в свой лесок и они узнают мою — а значит, и иноземца, — тайну. Но я не ходила. Я солила окорока и пекла пироги…

Но зачем они повара столичного убили?

Перестарались?

Или подумали, что он тоже обладает такой же тайной?

В любом случае, враг у меня очень умный и опасный…

— Вам дурно, госпожа Мари?!

Встревоженный голос поваренка вывел меня из задумчивости.

— Нет, — через силу выдавила я. — Так, задумалась немного. Иди спать, Поль… пойдем, я провожу тебя. Разместим тебя в небольшой комнатке пока. Там посмотрим.

Услыхав мои слова, поваренок повеселел.

— Так вы дадите мне работу?! — воскликнул он.

— Раз сам инквизитор за тебя просил, то я кто такая, чтоб отказывать, — устало ответила я. — Слушай, а тебя не спрашивали, как ты добрался? Злодеи должны были удивиться, что ты уцелел, доехал.

Мальчишка передернул плечами.

— Спросили, — глухо ответил он.

— Кто?

— Да все спрашивали.

— И что ты ответил?

— Ровно то, что велел инквизитор: что я дошел Быстрыми Шагами. И ими же и уйду.

— Что это такое, Быстрые Шаги? — удивилась я. Поваренок пожал плечами.

— Я не знаю, — ответил он честно. — Я сделал то, что мне велели. За это инквизитор обещал мне защиту и кров.

— Ладно, ладно! — махнула я на него рукой. — Мне надо все это обдумать. Завтра поговорим!

Но не думать я спешила.

Не думать я собиралась, устроив своего неожиданного гостя на ночлег и запираясь в своей комнате покрепче.

Я и ставни закрыла особенно тщательно. И завесила их плотным покрывалом, чтоб даже крохотный лучик не выдавал следящим за домом, что хозяйка не спит.

— Ром, — дрожащим голосом позвала я, оставшись совсем одна. — Я… согласна.

***